Дефект массы или масса дефектов

— Сэр, лейтенант Вега. — Симпатичная девица на секретарском кресле, включив “громкую связь”, быстро прячет глаза, указывая Джеймсу на диван. Новенький диван. Скрипучий, мягкий. Напоминание о мирном времени. — Пусть войдет, — знакомый хрипловатый баритон из динамика неприятно режет по нервам. Не то чтобы он как-то особенно раздражал. Просто все, связанное… Связанное с… Все еще слишком больно. Силуэт, чернеющий на фоне огней ночного Куала Лумпура, тоже очень знаком. Все такой же чуть сутулый. Все такой же скованный. — Генерал, — Джеймс останавливается почти у двери, в любой момент готовый развернуться и выйти прочь. Он уже догадывается, зачем его вызвали. Рука по инерции тянется отдать честь. — Лейтенант, — Кайден Аленко поворачивается наконец и, сделав несколько шагов навстречу, протягивает руку. Слегка нерешительно, будто раздумывая, стоит ли настолько нарушать субординацию. Он же теперь не просто прославленный боец Альянса и второй — а теперь уже единственный — человек-Спектр. Он — первый заместитель адмирала Хакетта. Начальник основной базы Альянса на Земле, крупнейшей из тех, что остались не разрушенными Жнецами. Герой не так давно закончившейся войны. Высокопоставленная штабная крыса в отглаженном мундире с золотыми нашивками. Вега вяло пожимает протянутую ладонь. В конце концов, они многое прошли вместе. Именно Кайден заволок его, Джеймса, на “Нормандию”, прежде, чем… Прежде, чем. — Рад видеть тебя, Джеймс. — Аленко улыбается правым уголком губ. — Извини, что пришлось вызывать тебя так официально. Я бы с радостью выбрался выпить виски с боевым товарищем, но, сам понимаешь, слишком много работы. Он трет пальцами усталые глаза и многозначительно кивает в сторону панорамного окна. Над небоскребами города висит, переливаясь, усмиренный Жнец. Восстановление порядка на Земле идет полным ходом. — Ничего, генерал, — кивает Вега. — Я, можно сказать, тронут, что вы обо мне вспомнили. Я же теперь так… отставной неудачник. Мусор под ногами. — Именно об этом я и хотел с тобой побеседовать, Джеймс, — вздыхает Кайден, усаживаясь на край стола. — Война закончилась, но нас здорово потрепало. Альянс остро нуждается в надежных кадрах, Вега. Таких, как ты. Когда-то я это уже слышал. Альянсу нужны такие, как ты, Вега. Бравые вояки. Лидеры. Те, кто умеет принимать сложные решения. А потом случился Фел Прайм. И все пошло на хер. — Угу, — Вега кивает, лениво разглядывая тушу Жнеца, торчащую над зданием полуразрушенного торгового центра. — Я понимаю. — Одну битву мы закончили, теперь началась другая, — продолжает Аленко, уставившись куда-то в пол. — Нужно отстраивать города. Восстанавливать снабжение и связь. Отправлять гуманитарную помощь в особенно пострадавшие регионы. Выкручивать руки мародерам и пиратам. — Я бываю в экстранете, Кайден, спасибо. Вокруг дерьмо. Ага. — Можно и так сказать, — снова вздыхает Аленко. — Ты — отличный солдат, Вега. Но ты ведь понимаешь, что я не могу снова отправить тебя в строй, пока ты… Пока ты не разберешься со своей головой. — Формально я здоров, генерал, — Вега говорит нехотя, будто пережевывая каждое слово. — Сердце в норме. Легкие в норме. Статистика из тира подтверждает, что и руки у меня тоже не отвалились. Хоть сейчас на передовую. — Ты знаешь, о чем я. — Кайден качает головой и снова вперивается в носки своих сапог. — Шепард… мы все скорбим, ты же знаешь. Все человечество. Вся Галактика, черт возьми. Я… я хоронил ее трижды, Джеймс. Это… трудно, понимаю, но тебе пора собраться. Привести себя в чувство. Когда он поднимает глаза, по радужке пробегает зеленоватое сияние. Так теперь у всех глаза светятся. Каждый теперь чуточку Жнец. — Ты ведь из Калифорнии, Вега? — Кайден, заведя руку за спину, вслепую шарит на своем столе, нащупывает датапад и задумчиво тыкает в него пальцем. — Неподалеку от Сан Хосе есть реабилитационный центр Альянса. Там хорошие военные психологи. Я постараюсь согласовать твой перевод. Пора возвращаться в строй, лейтенант. У нас еще много работы.

***

Рекреационный центр, отстроенный почти около Дон Эдвардса — вернее, того, что осталось от когда-то знаменитого природного заказника — и впрямь неплох. Когда-то он, наверняка, служил привилегированным санаторием для высших чинов Альянса. Теперь же, после той бойни, что устроили Жнецы, здесь полно народа попроще. Ужасы пережитого многим снесли крышу. Слишком многим, чтобы позволять пустовать местам, подобным этому. Коридоры здесь длинные, холодные и ослепительно белые. Холовизоры на стенах демонстрируют пасторальные картинки из совсем недавнего прошлого, будто издеваются. Хотя, наверное, здешние шринки считают, что таким образом вселяют в пациентов надежду, что вскоре все снова будет так же радужно. — Назовете ваше имя? Врач, усталый долговязый мужик, задумчиво рассматривает новоприбывшего пациента. Пациент сидит, развалившись, на противоположном стуле и прикрывает мощную грудь сложенными на ней руками. — Я не псих, док, можете не напрягаться. Мое имя наверняка у вас записано. Вега. Лейтенант Джеймс Вега. — Никто и не считает вас психом, лейтенант Вега. — Врач дергано пожимает плечами. — Мы всего лишь пытаемся вам помочь. — Попробуйте, — вздыхает Джеймс. Фел Прайм, развороченное здание базы, дым, пепел, искореженное железо, оплавленный камень. Плюшевый кролик с разорванной головой, из которой вылезли грязные ватные мозги. Игрушка Эйприл... Ее крик в наушнике радиомодуля — последнее, что я услышал, решительно переключая канал. Огонь… Сожранный атмосферой планеты корабль Коллекционеров. Отблеск солнца на металле траурной стелы. Дерьмо… — В прошлом у вас уже случались подобные кризисы? — Врач сосредоточенно листает что-то на экране датапада. Как будто бы он не в курсе… Личное дело вряд ли успели вымарать с серверов Альянса. — Да. — Но с предыдущим состоянием вы справились самостоятельно, так? — На “Омеге” отличные шлюхи, — усмехается Вега. — И много выпивки. А еще — много тех, кому можно начистить рожу. Это расслабляет. Врач недовольно косится на Джеймса и неопределенно кивает, будто осуждая. Конечно, нужно было уже тогда сдаться в психушку наподобие этой. Дело бы точно пошло быстрее. Под кожей врача легко пульсирует сеть синтетических волокон. Иногда — вспыхивает ярче, будто повинуясь всплескам эмоций. Иногда — почти гаснет, оставляя лишь беловатый отблеск. Эти волокна очень тонкие. Почти микроскопические. Вега так и не смог вытащить ни одного — они настолько хрупкие, что рвутся вместе с кожей. А потом - срастаются вместе с кожей, чтобы снова светиться и раздражать, заставляя вспоминать… Снова хочется помнить. Так же, как когда-то хотелось всегда помнить Фел Прайм, чтобы не наступать дважды в одну и ту же лужу. Помнить, как дрогнули ее губы в тот самый момент прощания, когда она, пытаясь улыбнуться, сжала его окровавленное предплечье. — Джеймс… Это приказ. Отставить спорить, лейтенант. Я хотел поспорить! Хотел рвануть за ней, наплевав на субординацию… Но сил хватило лишь на то, чтобы, как всегда, невпопад брякнуть, свисая с плеча Кайдена: — Удачи там, Лола. Не смог уберечь. Не спас. Снова все залажал... — ...зачем вы это делаете, лейтенант Вега? — А? — Вега дергается, словно чужой голос — это некто посторонний, который только что бесцеремонно вторгся в его мозги и прошелся по ним сапогами. — Я задал вопрос, — терпеливо переспрашивает врач. — Зачем вы занимаетесь самоповреждением? Джеймс бесстрастно смотрит на свои руки. К множеству боевых шрамов примешались новые. Ровные, аккуратные, сделанные почти на одном расстоянии один от другого: иные — свежие, иные — почти затянувшиеся, некоторые — уже зажившие до состояния тонких белых линий. На руках. На бедрах. Под майкой — на животе. Кожа на костяшках больших пальцев содрана ногтями — так интереснее. Джеймс усмехается и пожимает плечами. — Меня раздражает эта штука под кожей, док. Я теперь будто рождественская елка. Хочется выковырять ее ко всем чертям. — Я понимаю, — шелестит врач, что-то быстро фиксируя на датападе. — Довольно распространенный невроз в последнее время. Мы все оказались… не совсем готовы к подобному развитию событий. Но вы должны знать, что вы не один, лейтенант Вега. Многие, что неудивительно, переживают такие же неудобства. Возможно, вам захочется поговорить с кем-то, кто испытывает те же чувства? Я могу записать вас в терапевтическую группу… Вега решительно качает головой. Чем ему поможет горстка таких же долбанутых? “Привет, я — лейтенант Вега, и по вечерам я вырезаю из себя синтетическую сетку. Пойдем выпьем, амиго? У меня в палате заначена бутылка текилы”. — Не думаю, что это — удачная идея, док. Я не слишком-то люблю болтать по душам с кем попало. Врач недовольно сжимает губы. — Вы — взрослый человек, лейтенант Вега, и я не могу вам ничего навязывать. Но курс антидепрессантов все-таки лучше пройти. Рецепт я передам вашей палатной сестре. — Зачем мне антидепрессанты? — Вопрос звучит глупо, но Вега задает его быстрее, чем успевает обдумать, стоило ли. — Они помогут смягчить последствия травмы, мистер Вега, — отвечает врач, снова что-то строча на датападе. — Не волнуйтесь. Мы быстро поставим вас на ноги. Они помогут забыть. Я не хочу забывать, не хочу, чтобы болело меньше. Не хочу, чтобы воспоминания о ней стерлись и сжались, а потом и вовсе завалились куда-то на задворки сознания. Не хочу “начинать жить заново”, как это принято говорить. Все сейчас “начинают заново” на обломках собственных домов, городов, звездных систем. А я хочу, чтобы со мной навсегда осталась наша первая ночь на ее действительно жесткой кровати. Чтобы осталось знакомство в Ванкувере. Шутливые потасовки и перебранки. Вылазки, каждая из которых могла стать последней. Ее теплые губы, руки с мозолями от оружия, хрипловатый смех... ...зеленый луч, которым стала она, распавшись на частицы. — ...Ничего, Джонсон, ты еще налетаешься, какие твои годы? — За соседним столиком, оживленно размахивая вилками, обедают два сержанта в летной форме. — Тем более, что в каждом из нас теперь есть немного от капитана Шепард. Это что-то да значит, верно, дружище? Значит. Джеймс отодвигает стул резким движением ноги, и сержантики затыкаются, прерванные почти яростным звуком скрежета металла о пол. — Простите, ребята, — бормочет Джеймс и быстрым шагом устремляется к тому выходу из столовой, что ведет в сад. Воздух Калифорнии, как и в детстве, пахнет морем. Вот, что я хотел показать тебе, Лола. Океан, хрусткий песок, полный мелких ракушек, высокое светлое небо. Джеймс топчется по пустому пляжу, сбросив ботинки, с наслаждением чувствуя, как между пальцев просачивается холодная вода. “Цербер” когда-то смог оживить тебя, Лола. Собрал, как ты сама говорила, из груды кровавых ошметков. Теперь же, когда у человечества в руках такие технологии, о которых раньше и мечтать-то было невозможно, ничего не мешает повторить это снова, правда? Усевшись на согретый солнцем камень, Джеймс достает из кармана штанов перочинный нож, проверяет его ногтем и довольно хмыкает. “В каждом из нас теперь есть немного от капитана Шепард”, а, Лола? Эти вот зеленые нити, правда? Если вытащить их все, то, может быть, получится собрать тебя заново? Острое лезвие привычно входит под кожу, белизна разреза через мгновение густо заполняется кровью. Капитан Шепард нужна Галактике больше, чем вечный лузер Джеймс Вега. Я вытащу тебя, Лола. Клянусь.