ЛедиБаг и Супер-Кот: от прошлого не убежишь...

      Мастер Фу приоткрыл глаза. Он хотел протереть их, но что-то помешало его рукам: нечто наподобие веревки или каната стягивало его руки за спиной. При этом мастер почувствовал, что сидит на стуле. Помимо этого, его ноги также были связаны, причем довольно прочный канат, стягивающий их, был еще дополнительно привязан к ножкам стула.       Открыть глаза пришлось полностью. Все вокруг поглотила почти сплошная тьма. Единственное, что смог разглядеть Фу, это то, что он находился в каком-то помещении, причем обустроено оно было по принципу максимального минимализма — здесь вообще не было ничего, кроме стула, на котором сидел Фу, и самого мастера. Пленник решил немного оглядеться, но особых результатов это не принесло. Эта была просто пустая комната и все. Больше ничего вокруг не было. По площади она была достаточно большая и просторная, примерно 10-12 квадратных метров (стоит упомянуть читателю, что мастер обладал довольно неплохим глазомером). Но о каком комфорте и просторе могла идти речь? Думать нужно было совершенно о другом.       Шея и руки мастера ужасно ныли. Казалось, что он до этого две ночи подряд таскал камни или разгружал вагоны. Хотелось хоть немного привстать и размять и так не молодые косточки, но сделать Фу этого не мог, за исключением того, что он смог немного поерзать на стуле, но особого положительного эффекта от такого «ерзания» это не принесло.       Когда глаза немного привыкли к темноте мастер увидел, что стул находится прямо в центре комнаты, напротив себя мастер смог разглядеть дверь, совершенно обычную, такую, какая есть в каждом доме или квартире. Неожиданно, она открылась и всю комнату заполнил яркий белоснежный свет. Фу даже крепко зажмурился от такого неожиданного освещения. После того, как «слепота» отошла мастер увидел, как в комнату зашел тот, кто его… «Похитил? — думал Фу. — Нет, скорее, взял в заложники».       Это было существо под два с лишним метра ростом, облаченный в черный металлический костюм, из которого исходили небольшие темно-фиолетовые частицы. Как всегда, при нем был его огромные железный меч. По узору оружие напоминало вооружение древних тевтонцев, которые жили в период далекого Средневековья. На рукоятке меча также были непонятные расписные узоры, а само оружие было за спиной Рыцаря в ножнах, ожидая часа, когда им смогут воспользоваться.       Рыцарь же прошел чуть глубже в комнату и одним только взмахом своей огромной руки закрыл за собой дверь. После этого он щелкнул двумя пальцами и в комнате совершенно магическим образом зажегся свет. Мало того, оказалось, что на потолке висела одинокая маленькая лампочка, которую Фу не сразу увидел и которая физически не могла производить столько света. Так что оставалось уповать лишь на магию.       Фу поднял глаза на Рыцаря. Тот, в свою очередь, смотрел на мастера. — Ну что, громила, — первым начал сидевший на стуле, — может объяснишь все? Или мы с тобой проведем тут весь день? — Молчать! — прикрикнул на мастера Рыцарь. — Ты сейчас все поймешь. Но, сначала, где шкатулка? — Какая шкатулка? — Фу старался изображать свою максимальную непринужденность и пытался всем своим видом показать свою непричастность к тому, о чем говорил Рыцарь. — Ты все знаешь, хранитель! — не снижая громкости своей речи продолжал похититель. — Ты в курсе, где она. И не прикидывайся, что не знаешь, о чем говорят, старик! — Делай, что хочешь, верзила, — ответил Фу, — но я не знаю, о чем ты. А если бы и знал, все равно бы не рассказал. Какой-то ты нервный слишком.       Рыцаря начала порядком раздражать такая незаинтересованность мастера. Терпения у него не было даже на один неверный, с точки зрения Рыцаря, ответ. После этого похититель достал свой меч из ножен. — Не хочешь говорить, тогда я тебя заставлю, старик!!! — с этими словами Рыцарь уже замахнулся своим огромным мечом и приготовился нанести удар.       Но вдруг меч замер в воздухе при попытке Рыцаря им воспользоваться. Акуматизированный оторопел — его меч парил в полуметре над ним и не думал возвращаться к владельцу. Рыцарь протянул правую руку и его металлические пальцы обхватили рукоять меча. Но как он не старался, ему не удалось хотя бы на миллиметр притянуть оружие к себе. Рыцарь не понимал, что происходит. Фу же смотрел на все с довольным лицом и еле заметной улыбкой, хотя все равно, мастер также был немного огорошен происходящим.       Вдруг немного левее Рыцаря от пола начал исходить густой белый со светлым оттенком фиолетового пар. Он начал было заполнять все пространство, начиная с места, где он появился, заканчивая всем остальным пространством, но процесс остановился. Мастеру даже пришлось немного зажмуриться, поскольку попадавший на глаза пар начинал немного их раздражать. После этого пар стал подниматься выше к потолку, после стал медленно рассеиваться, а внутри него, после того как представилось возможным хоть ненамного приоткрыть глаза, Фу смог разглядеть чьи-то очертания. Это точно был человек — две руки, две ноги, туловище, голова. В одной из рук была трость.       Несколько секунд спустя пара полностью растворился в атмосфере, а перед Фу помимо Рыцаря стоял еще один персонаж. Мастеру он был очень хорошо знаком, можно даже сказать, что это было очень давнее знакомство, причем Фу не мог сказать, что оно было приятное. — Здравствуй, Кризимус, или лучше мне называть тебя Бражник? — первым начал Фу. — Давно не виделись. — Это точно, — ответил появившийся, — это действительно так, кажется, сейчас бы припомнить, с той самой битвы при Париже? — Припоминаю, — ответил мастер, немного еще поежившись на стуле в надежде немного размять кости, — что же тебе нужно? — Ты знаешь, старик, — злобно произнес Бражник, — знаешь, но говоришь. Ты можешь обмануть кого угодно, любого моего акуматизированного, но не меня. Ты знаешь, что мне надо! — Я пытался, хозяин, — встрял в разговор Рыцарь, который также продолжал стоять возле Кризимуса, — но он не хоче…       Рыцарь не успел договорить, в этот момент он, начиная с ног, начал буквально исчезать на глазах. — Спасибо, но ты больше не нужен, — прервал Рыцаря Бражник, не сильно коснулся тростью по полу, и Рыцаря как не бывало: ни меча, ни его хозяина, — вернемся к тебе, Фу. — Я уже сказал тебе, Кризимус, что… — Я не Кризимус, это имя я давно уже перерос! Теперь и во веки веков я — Бражник! — У меня действительно нет того, что тебе нужно, — как ни в чем не бывало продолжал мастер, — её нет. — Лжешь! Ты лжешь! — сквозь зубы и еле сдерживая себя произнес Бражник. — Ты говоришь так, чтобы я потерял нить и её след, но такого не будет. Ты перестал быть Хранителем с тех пор, как передал этот статус Ледибаг, но потом… Ты потерял память, но ты все помнишь! Как?! — То, что должно быть за занавесом, пусть там и останется, — немного ехидно ответил мастер, хитро посмотрев на Бражника.       В этот момент Кризимус взял свою трость и ткнул в грудь мастеру: — Мне надоело болтать тут с тобой, старик, пусть ты теперь не Хранитель, но ты знаешь, где шкатулка, и ты скажешь мне, где она! — Ледибаг давно спрятала её очень и очень далеко, Кризимус… — Я не Кризимус! — И все же, то, что ты ищешь, не попадет к тебе в руки никогда не попадет. Ледибаг и Супер-Кот заранее об этом позаботились. — Их ждет отдельная кара, уверяю тебя, они за это очень сильно поплатятся. Помяни мое слово! — Ты можешь пытать меня, но ничего тебе не светит, все равно они разоблачат тебя и спасут этот мир. Так было тысячи лет до тебя и продолжится после. — Да, старик, — Бражник злобно ухмыльнулся, — так БЫЛО, но больше не БУДЕТ. Потому что у меня есть то, что не победить ни одному талисману, даже ИХ талисманами. — Твои акумы бесполезны против них, Бражник, — продолжал отстаивать свою точку зрения Фу, — и ты знаешь это. Ты всегда будешь в проигрыше, потому что ты приспешник зла, а зло всегда будет наказано. — Речь не об акумах, старик, — продолжал Бражник, — и даже не в амоках. Я знаю, как иначе можно обращать людей в своих рабов, не используя связанные с ними вещи. — Невозможно! — Но это так, — злобно улыбнулся Бражник, глядя прямо на Фу, — и моих «новых» акум невозможно изгнать, потому здесь нет вещей, в которые они вселяются и нечего ломать, чтобы их прогнать. Ведь как ты изгонишь акуму … из человеческой души? — Немыслимо? — мастер был в полном оцепенении от услышанного. — Они вселяются в тело человека? — Не просто в тело, — ответил Кризимус, — в самое сердце жертвы. Акума, проникая в самые потаенные глубины человеческой души, будто сканирует все страхи, переживания, мечты, радости и печали человека и сама выбирает, во что превратить его и какую эмоцию при этом использовать. Сама акума провоцирует возникновение этой эмоции, поэтому человеку даже не нужно испытывать перед вселением ни злости, ни ярости, да вообще ничего. И я могу создавать таких рабов в промышленных масштабах! Ты ведь видел, как похорошел Париж? — Ну конечно! Стоило догадаться, — стал понимать Фу, — это ведь все твои рук дело, ты обратил всех этих несчастных людей в покорных слуг! — Да, есть такое, — не скрывал своей гордости за содеянное Бражник, — и Париж — это только начало. Через пару недель, когда весь мир узнает о Париже, сюда придут все, и тогда я обрушу всю мощь моих акум на них, и меня уже ничто не остановит! — Ты изолировал город, зачем? — Чтобы не было пока лишних свидетелей, они бы стали много болтать, а так никто никому не помешает. — Ты монстр! — Я монстр? — Бражник был на взводе. — Это говоришь мне ты, человек, который обрекает людей пожизненно отказаться от привычного образа жизни, буквально навсегда выдергивая их из привычной среды обитания?! Это ведь ты, когда даришь им талисманы и силы супергероев, диктуешь им, что нужно делать в ущерб их образу жизни, но якобы во благо спасения мира? И кто из нас набирает себе рабов? Я даю людям то, что они хотят и то, что им нужно, а ты обрекаешь их на вечное несение тяжкого груза геройства. Они навсегда вынуждены отказаться от всего, что так долго планировали: семьи, любви, работы. И ради чего? Ради того, чтобы поносить супергеройское трико и несколько раз поймать овации временно влюбленных в них людей? Это уже слишком. Цинизм и двуличие в последней стадии. И кто из нас после этого монстр? Доподлинно известно, что любовь к героям со стороны людей будет идти до тех пор, пока они всего один раз не оступятся. И тогда все. Вечное принижение достоинств и умножение на ноль всех ранее совершенных подвигов. И только тогда начинаешь понимать, что все было зря, все без толку. Так вот на что ТЫ обрекаешь людей. — В отличие от тебя, — спокойно продолжал Фу, — и всех твоих, как ты выразился «рабов», хотя я считаю их лишь жертвами твоего коварства и хитрости, у хозяев талисманов всегда есть выбор — они всегда вольны отказаться от геройской ноши, и никто не сможет повлиять на их решение. А твои подопечные — это люди, которые ничего плохого никогда не делали, но которые не в силах тебе отказать, поскольку ты поражаешь их в самое сокровенное и запрещенное — в их сердце и душу, тем самым просто порабощая их и вызывая на отрицательные эмоции, дающие именно тебе силу. Помиио этого, ты наводишь пелену на их глаза, даешь им ложную надежду на то, что они могут все исправить, но это не так. Ими движет лишь ярость, злость и ничего больше. Это не стимул подлинного геройства, это иной путь, по которому ты идешь, когда начинаешь сомневаться в том, а нужно ли тебе это, а что будет тебе с этого? Вот это цинизм и корысть. Вот истинная сущность твоих деяний, и никак иначе! Более того, ты забираешь у людей главный дар любого из них — право выбора, и именно этим мы с тобой отличаемся. И мне жаль, что ты этого не понимаешь. — Думай, что хочешь, старик, я устал с тобой спорить, — закончил Бражник, — нам уготовлены разные пути и судьбы. — Это точно, — согласился Фу, — и кто знает, что принесет дорога судьбы тебе, Кризимус. — Главное, следи за собой, хех мастер, кто вообще решил, что ты мастер, — усмехнулся Бражник, — ты ведь даже не стал официально Хранителем, однако, вел ты себя все эти годы именно так. — Так ты знаешь? — Знаю что? Что ты оступился и не смог подтвердить, что ты достоин хранить талисманы? Что ты доказал свою непригодность и неспособность принять на себя ответственность? — злобно улыбнулся Бражник. — Да, я знаю, и поверь, я нисколько не удивлен. Единственное, чем я немного поражен — это то, что ты до сих не подвел Ледибаг и Супер-Кота. Хотя, знаешь, в скором времени это случится. — Они справятся. — На этот раз нет, старик, к твоему и их сожалению, но нет. Знаешь, что я понял, пока гнил в тюрьме, в которую же вы все меня и посадили? Да то, что нет понятий добра и зла. Есть лишь то, ради чего ты борешься и что видишь в качестве своей полярной звезды. Все зависит от того, как ты видишь мир и чего ты хочешь от него добиться. И не важно, каким образом ты будешь это достигать. Ведь цель всегда оправдывает средства, и ты это знаешь. — Думай, как знаешь, Бражник, — сказал мастер, — время все расставит по своим местам. — Знаешь, Фу, — ответил злодей, — я чувствую, что оно уже все расставило, как нужно. И есть одно «но». Ты больше не сможешь им помочь. Пускай я не добился от тебя местоположения шкатулки, но ты еще послужишь мне. — Никогда! Я никогда не стану помогать тебе! — Уже стал, старик.       С этими словами Бражник еще раз стукнул тростью по полу, и из её конца вылетела зараженная акума и направилась к мастеру. Внешне она ничуть не изменилась, но сила, заключенная в ней была стократно увеличена. И Фу это понимал. Но как он ни старался вырваться из оков и встать со стула, туго стянутые веревки по рукам и ногам не давали ему этого сделать. А акума тем временем максимально приблизилась к Фу и проникла буквально сквозь тело мастера прямо туда, в область, где у Фу находилось сердце.       В этот момент мастер почувствовал сильнейшую боль, растекающуюся по всему телу. Сильнее всего она отдавала в голову и сердце. Это было похоже на прямой удар током, который проходил через все тело. Мысли старца спутались, он почти ничего не видел, поэтому крепко зажмурил глаза, насколько это было возможно. Виски на голове сильно пульсировали, словно пытаясь помочь организму вывести заразу из тела. Это была страшная боль, мучительная боль, несравнимая ни с какой другой болью, и Фу испытывал такое впервые. Такая боль даже заставила мастера стиснуть зубы до предела.       Это не было похоже на тот раз, когда он уже был поражен акумой тогда, в финальной битве против Бражника год назад. В тот раз все было быстро и безболезненно. Но сейчас происходило совершенно диаметрально противоположное. Фу был готов буквально провалиться сквозь землю, лишь бы избавиться от этой ужасной боли, но он ничего не мог с этим поделать. На лбу у мастера проступили довольно крупные капли пота, которые падали на холодный кафельный пол.       И все это время Бражник наблюдал за процессом «трансформации». — Не сопротивляйся, старик, дай ей завершить свое дело и все закончится, звучал в голове у мастера голос Бражника. — Никогда, — насколько позволяла боль тихо сам себе под нос отвечал Фу, — я никогда не буду твоей марионеткой. А — а — а! — Мгновенно проходящая боль, и ничего больше, — сладко продолжал зловещий голос, — просто поддайся этому, и все будет позади. — П.пусть я… нненн не смог… остан….новить ттт…ебя, это сделают Ледибб…аг и Супе…р-К…от, зап….омни, ты… будддд…ешь повер.жж.ен.       В этот момент все кончилось. Мгновенно прошла боль, ничего больше не беспокоило мастера. Полная тишь да гладь. Не осталось даже намека на те страшнейшие мучения и страдания, которые только несколько секунд назад терзали бедного мастера. — Добро пожаловать в семью, — зловеще, загадочно и таинственно прозвучало в голове у Фу.