Найти в себе силы

      Сегодня долгожданный день. Господин Ильфукиир возвращается домой после трехмесячного отсутствия. Все в доме были встревожены: слуги в доме делали последние приготовления перед встречей хозяина, лакеи и дворецкие раздавали последние распоряжения, садовники и конюхи наводили марафет — молодой господин любил гулять по садам и совершать верховые прогулки. Все они любили нового хозяина: со всеми он был обходителен, вежлив, и никого не обижал. Пэриан и Квэнта отбыли в бессмертные земли, после чего Мэнэльтарма унаследовал громкое имя отца. Олвар остался здесь на какое–то время. Убегая от него, нянек и учителей, Нарсилион, семилетний сын хозяина и любимчик слуг, все время путался под ногами. Точно маленькая копия господина, он вертелся вокруг слуг, понарошку отдавая приказы, пока его не поймала Аннаэль. С каждым новым днем все более цветущая, молодая госпожа была совсем не похожа на ту хрупкую девушку, пришедшую в этот дом.       — Сынок, ты пропустишь занятие! — она схватила малыша за ручку, — учитель давно ждет тебя!       — Но мама! — возразил он, — сегодня приезжает папа! Я не смогу сконцентрироваться!       Анна только покачала головой. Ее сын, пусть еще такой маленький, был уже мудр, а потому мать позволяла решать ему некоторые вопросы самостоятельно.       В ближайшее время чету хотели посетить Пэриан и Квэнта Ильфукиир, а затем Лана и Саркис изъявили желание. Гораций заканчивал школу, имея очень хорошие перспективы работать в ней учителем. Нарсилион очень обрадовался прибытию родственников, и даже пообещал Анне вести себя до конца дня хорошо. ***       Мэнэльтарму ожидали еще до полудня, но он вернулся когда уже сумерки закрасили непроглядным ультрамарином небеса. Горячо всеми поприветствованный, он сразу же велел подать ужин.       — Папа! — Нарсилион прыгнул на руки к отцу, едва тот только вошёл — я так скучал!       — Нарсиль, сынок мой, — Мэнэльтарма прижимает хрупкое тельце к себе и целует его в мягкие щечки, — Как твои занятия? Ты хорошо себя вел?       Малыш только заливисто смеется, и безумно радуясь отцовским объятиям, быстро лепечет о заданиях, занятиях по стрельбе с дядей Олваром и о сказках, которые мама читает ему.       За столом Аннаэль показалась Мэнэлю до неузнаваемости бледной, и исхудавшей, будто ее морили голодом все эти дни. Но рыжая пыталась скрыть все это за маской радости по возвращению супруга. Она наперебой с сыном рассказывала, что произошло за это время.       — Я ужасно устал, — объяснял он в тот вечер брату прелести поездки. Они сидели в кабинете у камина, потягивая вино.       — Значит, Мелькор?       — Мелькор. Ты помнишь, отец рассказывал нам про резню в Альквалондэ? Думаю, на эльдарах, как и на нолдорах и по сей день лежит проклятие, пусть в прошлом много наших княжеств впали.       — « … Слезы бессчетные прольете вы; и валары оградят от вас Валинор, исторгнут вас, дабы даже это ваших рыданий не перешло гор. Гнев валаров лежит на доме Феанора, я ляжет он на всех, кто последует за ним, и настигнет их, на западе ли, на востоке. Клятва поведет их — и предаст, и вырвет у них из рук сокровище, добыть которое они поклялись… Изгоями станут они навек. За кровь вы заплатите кровью и будете жить вне Амана…» — процитировал Олвар, — но валары смилостивились над нами.       — Да… Благодарность Эарендилу.       Мэнэльтарма резко остановился посреди кабинета. Младший брат всматривался в цвет вина в бокале.       — Думаешь, начнется война?       — Нет. Наша сила иссякает, и наш народ перебирается в Имладрис. Скоро сюда придут люди, создадут свои государства, будут вести свои войны… Ветры принесут новые вести…       — В то время, как за вестями дома ты совсем не следишь, — хихикнул Олвар, — Аннаэль больше не ест сладкую выпечку. Я наблюдал за ней за ужином. А еще она чересчур чувствительная и вспыльчивая. За время твоего отсутствия мы успели переругаться трижды.       — И что это значит? — не понимал эльф.       — Серьезно? Не понимаешь? — воскликнул брат, — ну, смею предположить, что через 9 месяцев она преподнесет тебе подарок.       Мэнэль круто повернул голову на него.       — Она носит ребенка?!       — И уже давно. Я думал, что ты в курсе. ***       Аннаэль читала Нарсилиону сказку перед сном:       — «…Наутро мальчик отправился со двора, пришел к своей матери и говорит:       — Северный ветер все-таки хороший. Вот дал мне козла, да такого, что скажи ему только: Козел, делай деньги! — и он делает золотые дукаты.       — Вот чудеса, — сказала мать, — ни за что я этому не поверю, пока своими глазами не увижу.       — Козел, делай деньги! — сказал мальчик.       Но козел сделал кое-что совсем другое. Снова пошел мальчик к ветру, сказал, что козел никуда не годится, и попросил рассчитаться за муку…»       — Мама, а откуда у Северного ветра были такие диковинные скатерть и козел? — спросил Нарсиль, уже зевая.       — Дорогой мой, это же волшебный Северный ветер. Только вот зачем ему понадобилась мука… — задумалась рыжая, — я не знаю.       — Наверное, печь калачи, а то надоело из вихрей кренделя… крутить, — немного с опозданием ответил сын и через минуту уже сопел.       Аннаэль с любовью смотрела на него. Он перенял от своего отца ум и необыкновенную красоту, отчего рыжая каждый раз представляла Мэнэля в этом возрасте. Вот только не было у него такой тяги к приключениям, как у его сына.       Когда Нарсиль сладко уснул в своей кроватке, Аннаэль решила перед сном погрузиться в успокаивающие воды и подготовить себя для супруга. Она надеялась, что Мэнэльтарма не очень утомлен и не будет против, чтобы наверстать упущенное за месяцы. Ее тело изголодалось по мужчине. За это долгое время их желание нисколько не угасло, а наоборот — разрасталось все больше, уничтожая камни сомнений кипящей страстью.       Рыжая уперлась ногами в прохладную стенку ванны. Здесь впору уместиться всей семье и родственникам вместе взятым. Анну снова тошнило. Перемены во вкусах, резкие прихоти, изменения в фигуре — она уже давно догадывалась, что ей снова почти две осени носить под сердцем дитя. Но Мэнэльтарма не знал этого. В минуты покоя они никогда не говорили о детях, и сколько они хотели бы зачать. Все должно идти своим чередом. Аннаэль опасалась, что эта новость не очень-то и обрадует мужчину. Хотя… Когда появился Нарсилион, Мэнэль бросал все свои дела, даже и жизненно важные, только что бы повозиться с сыном — он был безмерно счастлив, и ужасно ревновал его ко всем, даже к матери.       Знакомые шаги гулко отдавались в большом зале. Анна не открыла глаз, думая, что супруг еще не подошел к ней.       — Ты по мне совсем не скучала? — громкий, будто приказной тон напротив заставил ее это все–таки сделать. Она встрепенулась и быстро повернула голову.       — Почему это, родной? Ты говорил с Олваром о делах, пока я укладывала Нарсиля.       — А сейчас? — он снял верхнюю рубаху, оголяя торс. Теперь он был куда более широкоплеч, крепок и уверенный в себе. А говорят, что только женщина расцветает, когда любима. К мужчинам это так же относится, потому что один — это отражение другого.       Анна дернулась и схватилась руками за живот. То ли это было обычной реакцией на мужчину, то ли…       — Не мучай меня. Иди ко мне.       — Прямо в штанах, что ли? — расхохотался мужчина и спокойно ступил в воду в одежде. От воды тело было скользким, а потому Анне было странно приятно обнимать эльфа.       — Мне все равно, — выдохнула она ему на губы, прежде чем страстно припасть к ним, чтобы затем, перевести страстный натиск в неторопливую борьбу языков.       У Анны резко закружилась голова и она отстранилась.       — Что такое? — удивился мужчина.       — Я чувствую себя неважно. Мэнэльтарма, кажется я…       — Ты снова носишь моего ребенка.       — Кто тебе сказал?       — Олвар.       Рыжая смотрела в эти мягкие и такие чертовски родные черты лица, от которых все цепенело внутри. Она посвятила этому мужчине себя, посвятила всю свою жизнь. Она всегда будет говорить себе это, как мантру. Она никогда этого не забудет.       Анна широко улыбнулась и прижалась к мужчине. Тяжелое дыхание в унисон со своим собственным, стук сердца отбивает в такт с другим сердцем. А ведь они так и ни разу не погрузились в транс       — Я очень рад, — отозвался он. Коротко, но тепло, — но сейчас у нас есть дела поважней. Ты не касалась меня с момента моего приезда.       Рыжая рассмеялась и помогала эльфу снимать штаны, чтобы слиться воедино и утолить голод этого долгого ожидания.       — Если будет девочка, давай назовем ее Улайри? Конец