Our daddies are pidors

      - Поверить не могу, что говорю это тебе, но ты остаешься за главного, - Артур обреченно вздохнул и нахмурился, потирая переносицу. Неприятные красные следы от очков довольно зияли по бокам, что невероятно раздражало англичанина, но на такое проявление брезгливости и внимательности к себе Франциск лишь усмехнулся, пытаясь удерживать на руках одновременно Альфреда и Мэтта. Керкленд никогда бы не позволил французу даже прикоснуться к своему малышу, но теперь это было бессмысленно, ведь Бонфуа собирался весь оставшийся день смотреть за детьми и подобное проявление теплых чувств наоборот должно было обрадовать любого нормального папашу. Артур в список нормальных отцов не входил, он относился к тем замкнутым и жутко ревнивым одиночкам, которые каждый раз больно кололи окружающих своим поведением и словами. Почему-то занозы, которые старательно загонял англичанин в тело Франца, совсем не волновали того, скорее наоборот, они даже доставляли удовольствие и разжигали еще больший огонь во Франциске. Правда, Артур не знал об этом. Франц лишь тихо посмеивался над странным раздражением Керкленда, довольствуясь своим нынешним положением: гораздо приятнее провести время в компании милейших ребятишек и маяться любой ерундой, что душе угодна, чем горбатиться над нудными отчетами и убегать от погоняев босса. Он сладостно упивался этим чувством законного ничегонеделания, и англичанин бы точно выкинул его с последнего этажа многоэтажного здания, если бы не опаздывал. - Ключи на шкафу, - спешно шнуровал туфли Артур, - все сладости либо в столе, либо распрятаны по самым верхним шуфляткам, - Керкленд резко пожалел о сказанном, завидя ухмылку Альфреда, - обед - в два часа, после выйдешь погулять с ними, - англичанин пытался нормально застегнуть куртку, - хотя, - он резко развернулся и подбежал к окну на кухне, старательно рассматривая талый снег, - только если тепло оденешь и... - Да-да, дорогой, может еще поцелуешь меня в щечку перед уходом? - нахально был перебит Артур сладким надменным тоном Франциска, - будь осторожнее, не порежься водительскими правами и заедешь по дороге домой в супермаркет, купи еще чего-нибудь отвратительного нам на ужин, - даже Альфред рассмеялся, а Мэтт по-доброму улыбнулся, забавляясь видом встревоженного Артура. - Придурок, я серьезно, - гнев англичанина надо было срочно потушить неожиданным напоминанием об опоздании, - если Альфред заболеет... - Ох, Арти, за кого ты меня принимаешь? - закатил глаза француз, - чтобы я причинил вред этому милейшему созданию? Неужели ты думаешь, что я не знаю, каково это - слушать кашель собственного ребенка и убирать за ним засопливенные салфетки? - еще чуть-чуть, и Франциск бы разразился длинной тирадой про заботу и уход за детьми, но громко хлопнувшая дверь и громкая брань в подъезде напомнили ему о том, что сегодня у кого-то не прозвонил будильник и тому было уже не до нравоучений Бонфуа. - До вечера, пап!!! - заорал Альфред, однако папочка вряд ли услышал мальчика, ибо все же матерился образцовый джентльмен отменно громко. Малыш лишь непонимающе развел руками и устремил взгляд своих огромных лазурных глаз прямо на улыбающегося нового опекуна. - И чем же мы сегодня займемся? - прижался к французу Мэтт, снова проваливаясь в царство Морфея, ибо сегодняшняя беготня Керкленда разбудила даже крепко спящего малыша. - Я хочу есть! Ты дашь нам что-нибудь сладенькое, да? - Альфи вдруг испугался, что Бонфуа пропустил информацию о нахождении сладостей мимо ушей, - Если что, то они есть в верхних шуфлятках! - малыш усердно теребил рубашку француза. - Конечно же, первым делом мы позавтракаем, - мягко сказал Франциск, выпуская мальчиков на поиски пропитания, - хэй, чего вы бы хотели сегодня? - Бонфуа уже решил для себя, что приготовит любимые оладьи Мэттью, но из солидарности к Альфреду поинтересовался предпочтениями ребенка. - Мне - блинчики! - Мэтт кое-как самостоятельно взобрался на больно высокий стул и теперь, довольный собой, посмеивался над усердно пыхтящим вокруг него другом. - И с сиропом! - А у нас нет сиропа! - показал язык малыш, дернув гордо свесившего ножки Мэттью за край штанины, - только шоколадная паста, но её уже мало осталось, - от этой внезапной новости Альфред сам на секундочку пригорюнился, задумавшись, как же жить дальше без нутеллы. - А ведь мы сегодня пойдем в магазин? - только что стрельнула гениальная мысль малышу. - Что, ни дня без неё не проживешь? - про себя усмехнулся Франциск, разогревая сковородку, - а что-нибудь еще надо? - Франа осенило, что было бы неплохо закупить побольше вкусной еды и самостоятельно приготовить и обед, и ужин, и вообще обеспечить себя и ребят чем-нибудь посъедобнее, чем странная пережаренная крупа. Альфред застыл на месте и погрузился в глубокие думы, роясь в чертогах своего детского разума. Мэтт тоже призадумался, ведь открывалась замечательная возможность самому решить, что ему хочется купить. - Ну, разве что, еще одну пасту! - радостно выдал малыш, а Мэтти лишь демонстративно хлопнул себя по лбу, понимая, что его друг упускает чудесный шанс закупить побольше сладостей. Франциск хотел упрекнуть Альфреда в несоизмеримой жажде холестерина и намекнуть на последствия в виде слипшейся пятой точки, но благоразумно промолчал и лишь весело рассмеялся, переворачивая блинчики, чем вызвал еще один приступ хорошего настроения у малышей. Неожиданно взгляд француза упал на пустующее место неподалеку от чайника, после чего внимательно осмотрел и другой остаток кухни, но не обнаружив искомого, удивленно спросил: - А у вас что, микроволновки нет? - Франц был поражен, что всемирная зануда Артур не обзавелся такой незаменимой в хозяйстве техникой, но Альфред его беспокойство усмирил: - А она сгорела!! - возбужденно произнес он, тем временем переключившись на содержимое холодильника, пытаясь отыскать сок. - Как так? - испуганно округлил глаза Мэттью, явно не веря в такую страшную правду. - А вот так! Она прямо задымилась, чуть не взорвалась! - Альфред уже и забыл про сок и вовсю рассказывал мальчику про недавнее происшествие, - но я всех спас, а знаешь как? Я просто начал бегать и кричать! Я ворвался прямо в папину спальню и запрыгнул на него, громко крича ему спасаться, а он так испугался сначала, он даже своих, этих... - малыш сощурился, пытаясь припомнить слово, - линз своих не надел, и так смешно по квартире бегал! - Альфред чуть ли не на ухо орал Мэтту, настолько он захватывался собственным рассказом, - пока очки его не принес, так и не успокоился! а пока он что-то на меня кричать стал, но я уже не слушал, ведь я его спас, а это главное! - малыш высоко задрал голову и встав в позу победителя, улыбнулся во все недостающие тридцать два, светя почти голливудской улыбкой, не считая черных дырок уже выпавших молочных зубов. - Да ты прямо герой, - Франциск еле сдерживался от жуткого ржача, представляя перепуганного Артура, бегающего по квартире в одних боксерах и из-за усиливающейся близорукости не способного разглядеть причину встревоженности ребенка. Однако, он остановил себя на мысли, что Артур вовсе не спит в одном нижнем белье, совсем нет, по крайней мере, вчера он хорошо видел его милую голубую пижамку. Еще вчера вечером он решил для себя обязательным однажды стянуть этот ненужный балахон с Керкленда и узреть то, что он тщательно скрывает под этой невинной спальной рубашкой и мешковатыми штанами. Бонфуа хитро улыбнулся, воображая, как однажды тот вновь будет не в состоянии отыскать свои очки или надеть на слипающиеся высохшие глаза линзы, как вся чертова одежда (вместе с нижним бельем) будет в стирке, и Артур беспомощно пытаясь отыскать что-то, чем сможет прикрыться, по незрячести своей наткнется на француза и уже никакие опоздания не спасут его от цепких лап Бонфуа. Франциск аж зажмурился, настолько большое удовольствие ему приносил вид голого и беспомощного Артура, полусонного и оттого слишком слабого, чтобы вырваться из крепких объятий Франца. Только аппетитный запах уже готовых блинчиков заставил того очнуться от блаженного дрема и наконец накормить голодных детей. А Альфред аж засиял от слов Франциска, не веря собственным ушам, что кто-то почти всерьез назвал его героем. Артур, хоть и любя, чаще ворчал на малыша, чем хвалил (возможно, просто было не за что), и слова француза звучали так непривычно приятно, что захотелось прямо сейчас прибежать в полицейский участок и так и заявить недовольному папаше о невероятной крутости собственного ребенка. - Конечно герой! - согласившись со своим новым призванием по жизни, малыш стремительно начал уплетать оладьи. - Хэй, а ведь это чертовски вкусно! А разве они не должны быть с кучей пригарочек и черной корочкой? - Альфред ел блины всего пару раз в жизни, но он хорошо помнил как они выглядели и какими были на вкус, - Да они же сладкие!! Они тоже должны быть сладкими?! - мальчик пребывал в легком кулинарном шоке. - Да что же ты до этого ел? - даже Мэттью удивился, старательно намазывая оладьи остатками нутеллы. - А ты какие ел до этого? - ухмыльнулся Бонфуа, жалея, что Керкленд не слышит сейчас их разговора. - Да они какие-то соленый были! да даже хуже... странный у них вкус был, противный такой, - Альфред стал отчаянно вспоминать, насколько же ужасны были те блины, приготовленные со всей любовью Артуром, но решил, что лучше наслаждаться вкусной пищей насущной и не вспоминать об ошибках прошлого. В голове у Франциска было специальное табло, засчитывающие победы француза и англичанина. Точнее, пока только победы француза. И все было прекрасно, вот только... у Артура все же была одна победа. После вчерашнего разговора Бонфуа всю ночь не мог уснуть, думая, что же теперь с этим дурацким спором, который он сам же затеял. На самом деле, все должно было пойти совсем иначе: он бы месяц прикрывался этим подобием пари, а потом со спокойной душой получил зарплату за безупречную статью и купил наконец нормальную квартиру, и жили бы все счастливо. Однако, почему-то странное и непонятное чувство пыталось нашептать ему задержаться и не относиться к англичанину с такой лояльностью, будто за всей этой маской беспечности таилась одна большая западня, и если попасть в этот капкан, что он поставил сам себе, казалось, уже будет невозможно выбраться, и все что останется - ампутировать ту часть тела, что застрянет в этой ловушке, либо... Возможно, кто-то сможет спасти его? Франциску самому стало не по себе от собственных размышлений и он начал рьяно мотать головой, пытаясь таким странным способом отогнать ненужные мысли. Пессимистичный настрой в такой чудный день вовсе ему не шел, он только портил всю картину беззаботности и отвлекал от наслаждения обществом милейших собеседников на свете. Мысли о работе, прошлом и прочем все время расстраивали француза, поэтому хотелось хоть на сегодня откинуть этот бесполезный мусор мрачных будней и просто порадоваться, что сегодня такое хорошее утро. - Эй, малыши, кто хочет посоревноваться в поедании шоколадного крема прямо с тортиков? - все таки, если и был хороший способ отвлечься, так это побаловать себя вместе с детьми. И пусть этот зануда говорит что хочет, обедать его гадостью и гулять вокруг дома никто не собирался еще со вчерашнего дня. И лучшая музыка - это их счастливый смех и забавный детский лепет. Если ради этого стоит только лишь немного попортить зубы, то что страшного? - Только ненадолго заедем кое-куда... - загадочно прошептал Бонфуа, продолжая сверлить взглядом пустоту возле чайника.

***

- И все-таки, может кто-нибудь поможет мне? - уже молил о помощи Франциск, стараясь удержать два немаленьких пакета с продуктами и микроволновку в руках одновременно. Альфред и Мэттью, идущие по левую сторону от француза, довольно поглощали уже, кажется, пятый батончик (для Альфреда это была ежедневная норма, для Мэттью - что-то за рамки вон выходящее), сочувственно поглядывали на еле плетущегося Франца и старались морально поддерживать несчастного опекуна. - Давай, пап, осталось еще чуть-чуть и финиш! - веселился Мэтт, не веря своему счастью, хотя бы потому, что ни один нормальный взрослый не даст есть столько вредной пищи ребенку, да еще и при этом посмеиваться с его не самого выигрышного положения. - Не отставайте, дядя Франц, а то замерзнете! - Альфред смеялся вместе с Мэттом, радостно хватая того под ручку и таща мальчика к детской площадке, - Мэтт, давай покатаемся! Дядя Франц, а можно покататься? Дядя Франц, мы немножко, честно! - уже на всю улицу верещал малыш, не обращая внимания на напутствия француза. - Боже мой, только не долго! На качели не садитесь, они холо... ох, серьезно? - сделал каменное, полное недовольства лицо Франциск, видя, как малыши, уже не слушая, угнали в самый дальний угол площадки, и где Альфред уже вовсю пытался раскачать Мэттью. Франциск закатил глаза, тяжело вздохнул и с облегчением опустился на стоящую рядом лавочку, наконец поставив тяжелый груз подле себя и освободив уже начинающие замерзать руки. Он продолжал с улыбкой смотреть на мальчишек, носящихся друг за другом вокруг большой горки и тем самым пугая других ребятишек, но никак не собирался препятствовать их общему веселью. Пока они радуются и радуют глаз папани, то волноваться не стоило, поэтому Франц, пристально наблюдая за своим и чужим чадом, выудил из пакета чей-то сок, кажется, предназначавшийся Альфреду, и без зазрения совести стал медленно потягивать тот через трубочку. Француз с превеликим удовольствием заменил бы эту картонную коробочку на один-другой бокал любимого напитка, но даже он понимал, что такая безответственность вряд ли пойдет на благо воспитанию детей, да и Артур, если завидит такое, то мигом лишит Франциска всех родительских прав и жилья, не оставит даже бережно отмытой микроволновки, и это удручало. Франц невольно вспомнил о событиях вчерашнего, насыщенного событиями дня, поражаясь собственной выносливости. Телефонный рингтон прервал его размышления, заставляя успеть проклясть Гилберта и свою работу уже в миллионный раз, но завидев на экране аватарку со знакомой рыжей рожей и подписью "Независимый", шокировано поднял трубку: - Ты решил поинтересоваться о моем здоровье, Скотти? - Франциск даже не пытался скрыть своей ошеломленности. - Я уже подбирал тебе цветы для надгробия, но ты поднял трубку, и я передумал, - его голос звучал грубее, чем обычно, наверное, просто еще не успел проговориться, - как поживает моя любимая сестренка? - Дело идет к свадьбе, дорогой друг, - весело пропел Бонфуа, громко потягивая остатки сока, - так что готовьте мой приз, мистер Керкленд, я скоро стану тебе родней. - Брешешь как дышишь, - Скотт в ответ тоже громко потянул какой-то напиток, кажется, это был виски, - пока от Арти вестей не получу, то хрен тебе со льдом, - его определенно веселило нынешнее положение друга, и он был рад наблюдать за развернувшимся шоу, которое сам же и устроил. - Он дал мне неделю на все это, - картонная коробочка истощила свои запасы и полетела в урну, - вот скажи, твою сестрицу возможно уломать за неделю? - это был явно риторический вопрос, но Франциск надеялся все же получить ответ. На том конце Лондона послышался странный звук, будто кто-то распылил остатки содержимого своего рта прямо на трубку. - Он тебе даже дал шанс? Чувак, серьезно, сколько душ ты ему продал? - теперь пришло время Керкленда удивляться, - нет, реально, что ты сделал? - Предложил ему выгодное дело, хотя, точнее будет сказать, взял на слабо, - Бонфуа уже совсем забыл о том, что надо присматривать за малышами, и это явно сыграет с ним злую шутку в недалеком будущем. - И что же за слабо такое? - неподдельный интерес друга льстил Францу. - Не все сразу, так неинтересно будет наслаждаться представлением, да, моя дорогая сваха? - Франциск хотел упрекнуть Скотта в безучастности в данной заварушке, но тому было абсолютно все равно. - Чертов интриган, - саркастично усмехнулся Скотт, осознавая, что был ни разу не лучше Франа. - От тебя научился, - Франциск сладко зевнул, беззаботно потягиваясь, - готовь фоточки Артура, учитель~ - Не все сразу, так неинтересно будет выступать, мой дорогой артист~ - Какой же ты все таки козел, Скоттинушка, - беззлобно отозвался Бонфуа, щурясь от внезапно появившегося солнца. - От тебя научился, дружок, - черт, француз начинал понимать, почему так отрицательно отреагировал Артур на упоминание о своем брате. Безусловно, вся семейка Керклендов была безумно раздражающая, но Скотт, как самый старший, этот квартет возглавлял. - До мальчишника, сэр Керкленд, - Франциску доставляло огромное удовольствие язвить и бесить членов этой банды, хоть он и знал только англичанина и шотландца. - Не переживай, я свяжусь с тобой раньше, Франц, - правда, Скотта слабо задевали слова француза. - Жду не дождусь, - нарочито сладким голосом ответил Франциск и как можно скорее положил трубку. Есть у друзей (а в особенности - у лучших) одна волшебная черта, которая проявляется только при вашем же совместном общении: они отменно вас раздражают. Друзей Франциска эта особенность стороной не то что не обошла, она села им на плечи и каждый раз при общении с французом подсказывала каждому любое малейшее движение, за что Фран обожал пересекаться с ними еще больше. Француз, как бы ни старался быть хорошим отцом, косячил все же больше. Ну кто бы мог подумать, что стоило только отвлечься на невинный (почти) разговор с другом, как маленькие прелестные исчадия любви обязательно влезут по колено в какую-нибудь грязь и заставят твою головную боль постучаться в двери черепной коробки с новой силой. Причем, про грязь это было буквально: Альфред, завидев плавающий, забытый кем-то кораблик в свежей луже, с храбростью, присущей только героям и дурачкам, полез его спасать от неминуемой гибели, а малыш Мэтти - за ним, тоже от гибели, только не от наводнения, а от праведного гнева Франциска, а в будущем - еще и от Артура. Вот только мальчик сам не заметил, как чуть ли не по колено стоял в холодной грязной воде, отчаянно оттягивая друга от злосчастной игрушки, под ярые сопротивления Альфреда. Франциск, завидя такую, как могло показаться с первого взгляда, милую картину, стремглав бросился спасать бедолаг, раз и навсегда попрощавшись с очередной надеждой на спокойный день. Дети - это конечно же святое, только вот разве святое доставляет тебе столько проблем? - Они могут погибнуть, ну как ты не понимаешь, Мэтт!!! - пытался с лихим усердием объяснить весь ужас ситуации Альфред Мэттью, продолжая вырываться и пытаясь дотянуться до кораблика. - Альфред, дурак, заболеешь же! - однако малыш не пытался внимать крикам друга, его заботило лишь то, какие крепкие подзатыльники они получат после спасения тонущих воображаемых людей. - Герои не болеют!! А я - тем более!!! - Альфред вдруг так резко брыкнулся, что даже Мэтти не выдержал и ненароком выпустил того, сам чуть не свалившись в бездну микробов и грязи. Сам малыш же не ожидал от себя такого и не поняв, что произошло, стремительно налетел на уже тонущий кораблик, собираясь уже погрузиться в грязь вместе с игрушкой, как был ловко подхвачен Бонфуа и перевернут вниз головой. Все произошло настолько быстро, что мальчик, оглушенный ругательствами француза и встревоженным лепетом Мэтта, дрожащего на руках у Франциска и вжимающегося в его пальто, морозя при этом и папашу, с трудом осознал, какой же нагоняй его ждет от двух отцов. - Папа, я пытался его спасти, правда, но он меня вообще не слушал! - мальчик почти плакал, пытаясь оправиться после пережитого шока и истошно оправдывался перед перепуганным и разозленным отцом, не давая тому и вставить и слова. Альфред, с ошеломленно вытаращенными глазами, непонятливо пытался крутить перевернутой вверх тормашками головой и из всех возможных сил сжимал выскальзывающий из рук кораблик. Вдруг, резко поняв, что он таки смог спасти тонущее судно, радостно завопил и чуть не выпал из цепкой хватки Франциска. - Я спас их! Я всех спас! Ну как, теперь я точно герой! Точнее, я теперь еще точнее герой, чем раньше был! Юху! - малыш не обращал внимание ни на что, даже на до нитки промокшую одежду и приливающую к голове кровь, он был слишком захвачен чувством собственного достоинства и радостью. Франциск, не в силах больше удерживать извивающегося Альфреда и перепуганного Мэтта, опустил малышей на землю, поставив тех на ноги и строго смерил мальчишек взглядом: - Альфред, - мрачно отозвался Франциск, отчего даже малыш невольно съежился, - зачем ты полез в лужу? - Но ведь... люди могли погибнуть, - жалобно пискнул малыш, вытягивая руки вперед, тем самым демонстрируя спасенную игрушку. Бонфуа сокрушенно выдохнул, растрепав самому себе волосы и слабо улыбнулся. Ну как на них можно злиться? Когда Мэтт, прильнув к понурому другу, крепко обнял того и старался загородить его, дабы защитить от нагоняев француза, Бонфуа совсем растаял и тихонько рассмеялся. - Ладно, бедолаги, что же с вами делать-то... - он вновь подобрел, улыбнувшись уже совсем расстроенным ребятам. Те сразу же повеселели, обрадовавшись тому, что хоть Франциск не собирается их отчитывать. - Люби...люби-и-чхи! - Альфред хотел сказать кое-что другое, но внезапное желание чихнуть перебороло это чувство. - Я хотел сказа-за-а-апчхи! - малыш резко пошатнулся и отведя голову в сторону, чихнул прямо на Мэтта, отчего тот брезгливо отвернулся, вытираясь рукавом мокрой куртки. И тут Франциск понял, каково это, когда на затылке шевелятся волосы, а от внезапных мурашек по коже другие волосы становятся дыбом. Слова Артура, словно на режиме повтора, стали проигрываться у него в мозгу снова и снова, и с каждым разом звучали все громче и угрожающе. Франц вдруг резко понял, как сильно ударил лицом в грязь перед временно отсутствующим папашей, потому все, что ему сейчас оставалось - как можно скорее вытереть эту грязь и устранить все намеки на произошедшее. - Так, а теперь все живо домой! - он стремительно подскочил на ноги и отдал команду с таким поразительно строгим тоном, что малыши не задумываясь мигом побежали к подъезду, а сам Франциск, с неестественной легкостью подхватив микроволновку и пакеты, поспешил за ними. Нельзя было ни в коем случае допустить того, чтобы кто-то заболел! Счастливая троица ворвалась в квартиру с таким шумом и скоростью, что создавалось впечатление, будто за ними кто-то гнался, и они только-только смогли спастись от назойливого преследователя. Громко захлопнув дверь, француз наконец выпустил из рук тяжелые пакеты и поставил микроволновку прямо перед входом, поэтому если даже кто-то и захочет к ним наведаться, им придется пройти полосу препятствий из кучи загроможденных предметов и переломать все конечности на свете. Франциск, спешно разуваясь, кинулся расстегивать совсем промокшие куртки ребят и не глядя, бросил их недалеко от пакетов, подхватил малышей и потащил тех в ванну, надеясь опередить микробы и болезнь. - Быстро в ванну, пока окончательно не замерзли! - Франциск открыл в себе поразительную способность, которой раньше никогда не пользовался, правда его эта скорость теперь была как нельзя кстати. Оставив ванну напускаться, а малышей - греться, Бонфуа быстрым шагом поспешил на кухню, поставив чайник кипятиться, совсем не замечая, что его одежда ничуть не суше одежды детей. Быстро отыскав пакетики с растворимым лекарством, таблетки от горла и капли для носа, Франциск даже не почувствовал, как того начинало легонько трясти от медленно подступающего озноба. Разнеженный организм вдруг стал сдавать обороты и тут неожиданно и объявились давно мечтавшее простыть горло, и неслабо заложенный нос, и противно слезящиеся глаза, но только одна мысль о разгневанном англичанине и мечтающих простыть ребятах заставляла его как ненормального гонять по квартире в поисках всего необходимого для профилактики простуды и её же лечения. Не раз четырхнувшись, Франциск был готов заразить все окружающие его предметы, но каждый раз почти успешно подавлял в себе желание разнести весь дом одним несчастным чихом. Правда, кажется, всё сегодня было против него: даже любимая микроволновка, не желая лишаться новых товарищей в виде пакетов с продуктами, при попытке хозяина выудить что-то оттуда, подставила ему подножку и прямо таки опрокинула заболевающего папаню на груду разбросанной грязной обуви, загнав его в собственную же западню из неаккуратно расставленных вещей. - Что за чертова неделя... - Бонфуа обреченно шмыгнул носом и потер раздраженные глаза, надеясь, что хоть прослезившись, они перестанут чесаться. Хуже сейчас мог сделать только один человек, решивший в обязательном порядке позвонить и без того выведенному из себя французу. Франциск, в отчаянии откинув назад голову и несильно ударившись головой об тумбочку для обуви, собрав всю свою ненависть в кулак, протяжно захрипел: - Ебанный Керкленд, почему сейчас?