Heartlines

And I never minded being on my own Then something broke in me and I wanted to go home To be where you are But even closer to you, you seem so very far © Florence + the machine — Wish that you were here

Удивительно, но он сдерживает обещание. Почти полтора месяца Молли никто не заставляет работать в перерыв или сверхурочно. По правде сказать, Шерлок вообще перестает интересоваться преступным миром Лондона. В Бартсе он не появляется, а Грег периодически жалуется ей на растущее число висяков и смотрит так, будто Молли может дать какое-то объяснение происходящему. Но Молли лишь пожимает плечами. Перед работой она теперь бегает в парке и подумывает завести собаку. А может быть и кошку тоже. Бегать она стала, потому что открывает глаза в пять утра и ни минутой позже — словно сломался внутренний будильник, сбился часовой пояс. Во снах холодный лабиринт сменила стерильно белая пустая комната. Молли водит руками по шершавым стенам, в тщетных попытках найти что-то похожее на дверь, но каждый раз так и просыпается в ловушке. Занять себя утром решительно нечем, и пробежки становятся избавлением. Пока она бежит по безлюдным дорожкам парка, вдыхая прохладный утренний воздух, мысли в голове стираются. В ушах только шорох гравия под ногами и пение редких утренних птах. Это ее личные тридцать пять минут свободы. Все остальное время, хотя с виду Молли выполняет рутинные действия — осмотр тел, вскрытия, лабораторные анализы, заполнение всевозможных отчетов и прочее, прочее, прочее — на самом деле она ждет. Ждет, когда двери морга громко хлопнут от резкого движения знакомой руки. Или когда на экране телефона высветится короткое «Шерлок». Она добровольно заперлась в камере-одиночке и теперь наивно надеется, что привратник догадается ее освободить. «Ты сама просила его уйти», — внутренний голос завел привычку разговаривать весьма ехидным тоном. «Но не исчезнуть же!» — возражает Молли, взвешивая сердце Уоллеса, Энтони Роберта, сорока шести лет, причина смерти: отравление пока не выявленным кардиотоксином. «Сама виновата!» — продолжает издеваться внутреннее «Я», когда Грег на следующий день приезжает к ней с новым трупом. — Черт его знает, что происходит. Похоже, у нас снова серийный отравитель! — Лестрейд ерошит короткие волосы в явном жесте отчаяния. Они смотрят на тело Стэнли Коллина, сорока двух лет, причина смерти: пока не установлена. Но при первом осмотре Молли понимает, что, как и в случае с Уоллесом, она наверняка обнаружит в крови несчастного батрахотоксин* — очень редкий и специфичный яд, который не так-то просто достать. — Фрик бы сейчас пригодился, — вздыхает Салли Доннован. Уж если и она соскучилась по Шерлоку, то дело и вправду серьезное. — Он заявил мне, что слишком занят побелкой стен! Молли тихо хмыкает, но тут у Грега в руках вибрирует телефон — пришло новое сообщение. — Что такое? — подозрительно спрашивает Салли, видя, как по лицу шэфа расплывается улыбка. Грег показывает им экран мобильного: «Ты знаешь, где меня найти. ШХ». — Я же говорила, что фрик заскучает и в конце концов объявится, — вроде бы равнодушно бросает Салли, хотя Молли слышится в ее голосе облегчение. По крайней мере, сама она его точно ощущает. *** — Твоя музыка стала печальной, ты скучаешь. — Да, пора возвращаться к работе. — Я имела в виду, ты скучаешь по ней. Шерлок, упаковывавший скрипку обратно в футляр, оборачивается к сестре. Эвр не моргая смотрит на него через пуленепробиваемое стекло толщиной в четыре дюйма. На этот раз оно точно на месте. Не имеет смысла что-то отрицать или врать. — Как ты вообще узнала? Я сам… старался не думать об этом. — Это же было так очевидно, не знаю, как Джим мог не догадаться. Видимо, проблема в его ориентации, он не воспринял Молли всерьез. Тем более ты так умело отмахивался от нее и не приближал к себе. Но никогда не отпускал до конца. Любовь — опасный недостаток, так, кажется? — Я так считал раньше, да. Эвр вопросительно поднимает бровь. — А теперь? — Теперь я понимаю, что если бы ты знала, что такое любовь, многое бы сложилось иначе. Лучше. Эвр легко улыбается, садясь на стул в центре своей комнаты. — Но речь не обо мне, Шерлок, а о тебе. Шерлок надевает пальто, привычно поднимая воротник. — В отличии от меня, ты не заперт в бункере. Ты можешь что-то изменить. Или я ошибаюсь? Шерлок забирает футляр со скрипкой и прощается. — Ты не ошибаешься, Эвр. Ты никогда не ошибаешься, — отвечает он, уже сидя в вертолете. *** Сегодня двери морга открываются именно так — решительно, громко хлопая створками об стенку. Молли чувствует себя пружиной, которую затягивали, сжимали в тисках больше месяца, и неожиданно резко отпустили. Она задерживает дыхание, прислушиваясь к звуку стремительных шагов, и оборачивается. Его волосы слегка отросли — это единственное изменение, которое замечает Молли. Шерлок тоже кое-что замечает. — Ты похудела. Она спит по пять часов, бегает и мало ест, конечно, она похудела. Но проблема с Шерлоком в том, что никогда не знаешь, как правильно реагировать на его слова. Что он имеет в виду? Раньше Молли была пышкой? Или так Шерлок хотел сказать, что она хорошо выглядит? Или же, наоборот, ее худоба скорее болезненная, чем красивая? Так и не придя к правильному выводу, Молли решает проигнорировать это замечание. — И тебе привет, Шерлок. Ты хочешь взглянуть на тела отравленных мужчин? — Их убийцу бравые служители правопорядка из Скотланд Ярда взяли вчера. Любитель экзотики травил возможных претендентов на одно крупное наследство ядом милой колумбийской лягушки. Я хотел бы взглянуть на тело, поступившее сегодня, огнестрел. — О, — только и говорит Молли, направляясь к холодильникам. — Не думала, что тебе может быть интересен банальный огнестрел. — Мне интересна не банальная траектория пули. — Чье именно тело тебе нужно? Их трое, вроде как уличная разборка. — Аманды Патерсон, которая попала под пулю якобы случайно, оказавшись не в том месте и не в то время. Молли выкатывает интересующее его тело и отходит к столу, делая вид, что крайне занята перечитыванием страничного отчета. На самом же деле она украдкой рассматривает Шерлока, который небрежно бросает пальто на один из стульев, закатывает рукава темно-фиолетовой рубашки (ее любимой), а затем натягивает на длинные пальцы латексные перчатки. Процесс вызывает в ее воспаленном воображении ненужные ассоциации, и Молли чувствует, как розовеют щеки. К счастью, Шерлок уже увлечен изучением пулевого отверстия в голове бедняжки Аманды и не замечает этого. Отросшая челка падает ему на лоб, и Молли хочется поправить ее, но такого шанса ей ни разу не представлялось. Она тихонько вздыхает и решается нарушить тишину. — Как твоя квартира? — Уже почти все как прежде. Вновь повисает неловкая пауза. Молли нервно грызет кончик карандаша. — На прошлой неделе я была у Джона. Роззи растет не по дням, а по часам. Я рада, что он наконец забрал ее домой. — Да, это полезно для них обоих. Шерлок измеряет размер пулевого отверстия, рассматривает под разными углами. Молли бы уйти в лабораторию и не мешать, тем более не она ли сама просила ограничить их общение? Но ноги словно прирастают к полу. — Вы снова будете жить вместе, когда на Бейкер стрит закончится ремонт? — Я предложил, но Джон сказал, что в отличии от него, психика ребенка не готова к соседству со мной. Не знаю, что он имел в виду. Молли давится смешком и замечает, что Шерлок тоже криво улыбается, заканчивая осмотр и убирая небольшую складную лупу в карман. Он выкидывает перчатки в мусорное ведро и расправляет рукава рубашки. Маленькая пуговица на правом манжете никак не поддается. — Давай помогу, — говорит Молли, прежде чем успевает подумать. Шерлок замирает на мгновение, и Молли ждет, что он, как обычно, откажется от ее помощи, сопроводив отказ комментарием вроде «у тебя так дрожат пальцы, что я сам справлюсь быстрее». Но Шерлок неожиданно молча протягивает руку. Ее пальцы действительно слегка дрожат (боже, они знакомы шесть лет, а Молли до сих пор чувствует себя пятнадцатилетней школьницей в его присутствии), но с пуговицей она справляется быстро, едва касаясь широкого мужского запястья в процессе. Молли стыдно признаться даже самой себе, но несмотря на произошедшее, она бы все равно предпочла расстегивать пуговицы на рубашке Шерлока Холмса, чем застегивать. Но что есть, то есть. Она вздрагивает, когда Шерлок перехватывает ее руку, на мгновение сжимая в своей ладони. — Завтра у няни выходной, Джон с Роззи будут у меня целый день. Приходи. В морге всегда прохладно, а Молли мерзнет при любой температуре ниже плюс двадцати. Не помогают даже два свитера, которые она любит натягивать на себя на работе, поэтому руки у нее постоянно ледяные, словно сосульки. Хорошо, что ее пациенты покойники, иначе было бы много жалоб. В отличии от рук Шерлока. Молли чувствует, как тепло от его горячей ладони разливается по коже, согревая. «Не обожгись, дурочка», — не кстати просыпается рациональное внутреннее «Я». Молли осторожно высвобождает руку и кивает. — Я приду.