Падающие самолеты

       Мягкие прикосновения будто переносят его в начало декабря, во время сурового мороза и темных ночей, жужжащий шепот где-то у уха проносит его сквозь месяц в снежные утра января, а шпарящее целостное прикосновение заставляет очнуться ото сна, открыв глаза в последнем месяце зимы и слишком ярком утре, после безумного дня, со светлой ночью за окном, но темным дневным временем внутри.        Кофейные реснички распахиваются медленно, давая осознать то, что Тэхен просыпается, как принцесса в сказке. С принцем в кровати, полностью укрытый и спрятанный от всего мира, от бед, грез и ураганов.        Глаза напротив молчаливо улыбаются, маня то ли к себе, то ли наоборот забираясь в душу напротив.        - Скажи, что вся моя жизнь - это сон, а сейчас я наконец-то проснулся, - густо роняет парень, лежа на расстоянии вытянутой руки Чонгука.        - Не скажу, - тот продолжает смотреть прямо в глаза, выжидая изумление и недовольство, но получая только такое же сонное безмолвие, что сейчас выглядело более расслабленно, чем обычное чонгуковское молчание.        - Потому что тогда я навсегда останусь в твоем прелестном кошмаре.        Недолгая пауза.        - Таком же прелестном, как твой спаситель, - улыбается темноволосый, приподнимаясь и упираясь локтем в помятую подушку. - Да?        - Нет, Чонгук, ты ужасный, - кряхтит в ответ Ким, еле поднимая тяжелую голову с подушки и чмокая подсохшие со сна губы. - Шестнадцатилетний избалованный мальчик.        Шатен улыбается своему пробуждению, выскальзывая из под одеяла, натягивая на ноги все те же черные штаны, пытаясь вспомнить то, как он снял их перед сном, но в памяти шоковый провал, а из вчерашнего он помнит только злого Чонгука и плачущего старшего, что содрогался всем телом и цеплялся за него, дрожа, словно уличный котенок. Еще он помнил широкую спину Юнги перед собой, а после долгую темноту, от которой начинало темнеть в глазах.        Он оглядывается на Чонгука, который лениво натягивает на себя футболку, что-то выглядывая в мобильнике.        - Пишешь Наён, я же прав?        Чон только лишь поджимает губы, зло отводя взгляд к окну и игнорируя парня, давая понять, что говорить о этом он не намерен. А, значит не будет, между ними чертил границы именно Чонгук, потому каждый его взгляд, его движение или слово служили завуалированными приказами Тэхену, который слушался его охотно даже таким мирным утром, рассекая воздух совсем не острыми и не идеальными коленками.        С кухни несет то ли перегаром, то ли просто гаревом, мешающимся с холодом раннего утра.        Когда они вдвоем заходят на кухню, молчаливо пропуская факт присутствия друг друга, то обнаруживают Намджуна, что клевал носом, допивая дымящийся кофе, Мина на диване и Чимина, что согнувшись рядом на полу, спал измученным сном.        - Почему Чимин спит на полу? - возмущается Чонгук, подходя к парню и аккуратно будя того. - Так трудно было комнату показать, я же попросил, Боже.        - Заслужил, - коротко бросает Тэхен, усаживаясь рядом с Намджуном смущенно и скованно, всем своим нутром ощущая то, как от того прет больше алкоголем, чем табаком, которым он пытался перекрыть запах спиртного. Глупо и по-детски, все-таки Джун тоже подросток, и еще какой, раз прямо под его носом лежит та самая помятая тетрадь по математике, перевернутая вверх тормашками.        - Не ладите с братом? - пыхтит Намджун, поправляя свою растрепанную челку и хватая почти пустую пачку сигарет. - Закуришь?        - Не курю.        Он робко наблюдает за тем, как Чонгук скидывает на Юнги тело брата, который с самого детства обижал и самого Чона, отгоняя его по советам отца, от друга, и Тэхена, унижая своими упреками про внешность, голос, что не соответствует телосложению и робости, из-за которой его всегда путают с девочкой. Точнее путали. Ведь сейчас Тэхен похож на обычного подростка, что скоропостижно теряет свою красоту, просыпая и просиживая свое свободное время.        Жестокое обращение - вот, чего хотел Тэхен по обращению к Чимину, но он все же осознавал, что если ему предложат столкнуть парня в пропасть, то он скорее спрыгнет сам, чем предаст брата, которого любить хоть и не за что, но все же как-то получается.        - Она все пишет и пишет, - вдруг говорит Чонгук, подходя к плите, голой ладонью прикасаясь к беленькому чайнику на ней. - Опять истерику захотела устроить.        - Просто брось ее, - устало выдыхает Намджун, снова в помещении натягивая на лицо очки, потому что от дыма глаза режет. - Зачем тебе эта малолетка?        Ким сглатывает, пассивно закуривая, чувствуя, как где-то внутри него ядом разливается ненависть к девочке, что страдает так же, как Ким курит, без собственного согласия.        Хотя Тэхен и видит всю ситуацию насквозь, осознает полностью, что лишний, любовь все равно губительно сказывается на нем, заставляя возненавидеть Наён, а на Чонгука просто обидеться, заранее не предупредив, лишь отводя глаза в сторону, когда тот вновь смотрит в душу, сипло спрашивая о том, что он будет пить.        - Поэтому у меня нет отношений вообще, - кряхтит под Чимином, проснувшийся Мин. - Потому что они будят слишком рано, даже, когда они чужие.        Чонгук первый раз за утро смеется, с улыбкой скрытно наблюдая за тем, как друг с отвращением пытался отодвинуть от себя пыхтевшего Чиминни, придерживая того за талию под курткой и отползая на чуть-чуть подальше, чтобы случайно не разбудить надоедливого парня.        Одному Тэхену в этой комнате было тихо, от того, что мысли перебиваются с одной на другую, заставляя прийти к пустому порогу и двери, за которой ничего, кроме пустоты, нет. Мысли пугают, и встревоженный взгляд переводится на Чонгука, который увлеченный чужим спектаклем, забывает о друге, но все же оборачивается на обжигающий взгляд и снимая улыбку с лица, вместе с ним, выглядывая из под челки, опускается в пустоту, что разжижает только прозрачный дым толстой сигареты в намжуновых пальцах.        - Тэхена, ты как? - отзывается охрипший брат рядом. Но Ким отвечать не намерен, лишь опускает глаза в пол, позволяя Чону дальше облизывать палец извалянный в дробленых кофейных зернах.        В комнате виснет тишина, а вместе с ней зависает и Тэхен, которого не с того ни с сего пробило на эмоции с самого утра, хочется бросится под холодный душ, остудить себя, свой пыл и мысли, вот только тело не двигается и на сантиметр, потому что Ким осознает, что этим ничего не изменить. Бежать уже поздно, делать это нет причины.        Однако в руках у Чонгука снова телефон, а в глазах плывут непонятные Киму огоньки. Пока чья-то рука бережливо ставит перед его носом разведенное какао, он охает, переводя взгляд на пальцы Джуна, что от сигарет уже давно должны были пожелтеть, но те лишь слегка сморщились, трескаясь в некоторых местах и расходясь морщинами по всей длине худощавых рук.        - А, - хрипло тянет темноволосый, обращая на себя взгляд только Чимина, который до сих пор чуть ли не трясся, смотря на всех вокруг и на своего брата в том числе. - Мне нужно идти.        Парень прячет телефон в карман, поджимая губы и смотря на Кима, который старательно делает вид, что ему наплевать на все происходящее. Еле теплое какао - вот, что его интересует, ни более ни менее. Ему плевать настолько, что хочется подскочить с места, догнать Чона и прильнуть к его широкой спине, выдохнуть куда-нибудь в шею, а после почувствовать, как он снова спасает его потерянную душу. Не важно как, вытаскивая из колодезной воды руками, пряча от бед под своей белой футболкой или просто снова осыпая всего Кима поцелуями. Тэхену плевать на то, что он оставляет его, зная, что парень нуждается в нем. Чонгук любит так делать, а традициям не изменяют, увы и ах.        Когда входная дверь захлопывается, а в пустоте коридора тонет подростковое "я ушел", первым просыпается обеспокоенный Чимин, робко спрашивая у парней о том, нормально ли то, что он оставил квартиру без присмотра, на это Юнги что-то шепелявит, успокаивающее и дерзкое, похуистическое, сказанное на отъебись, чтобы сократить тишину, до того момента, пока он идет к горькому кофе, который Чонгук с самого начала готовил именно хену, а не себе, потому что еще утром, когда увидел сообщения своей Наён, решил, что встретиться с ней ровно минут через тридцать. Так и вышло.        - Пиздец, - тихо шепчет Ким, неестественно поднося капельку огня к толстому фильтру своей очередной импортной сигареты. - Закури, Тэхен, или даже сейчас некурящий?        - Эй! - кричит Чимин, когда видит, как его родной младший братишка берет сигарету из чужих длинных пальцев, делая живую затяжку так, будто курит дольше, чем живет, но на диван его обратно возвращает нога Юнги, что толкает его в грудь, заставляя откинуться на спинку дивана и вжаться в нее. - Ты моего тонсена портишь, ты гаденыш, ну, иди сюда! Тэхен, выплюнь ее, ты не должен курить.        - Заткнись, блять, - шепчет себе под нос парень, из под челки поднимая обиженные глаза. - Я сам решу, что мне делать, за стенами дома ты не можешь мне приказывать, Чимин, здесь за тебя никто не вступится.        - Согласен, лучше молчи в тряпочку и не занимайся херней, - шипит Мин, отдавая кружку горячего чая злому парню, который смотрел со страхом и обидой на людей, что не признавали в нем старшего. - Если хочешь перевоспитать его, то советую для начала проделать это с собой.        Парень довольно цокает, видя, как Ким пододвигает к себе стакан с широким ободком, воображаемую пепельницу.        - Да что с тобой такое, Ким Тэхен!? - рычит парень, со злости ударяя ладонью по обивке дивана. - Не узнаю своего младшего брата, это Чонгук тебя так испортил!? Я знал, что ты пошел к нему позапрошлой ночью, но не остановил, такого больше не повторится, негодник, из дома не выпущу!        - Да заткнись ты! Нет больше никакого дома и никогда не было! - повышает голос парень, соскакивая со стула, обращая на себя внимательные три пары глаз. - Чонгук он... Ты еще не понял, что он вчера твою шкуру спас, а? Бесконечно обвинять его в чем-то решил до конца своей жизни, может быть он и плохой, хен, но почему до твоей пустой головы не доходит осознание того, что, когда твой мир рушится и бежать не к кому, ты бежишь именно к нему, и ко мне, пытаясь ухватится именно за нас. Ты ведь никогда не ценил его, ни того, что он был моим первым и единственным другом, не того, что он единственный возился со мной, помогая всегда и во всем, и даже вчера, хен, Чонгук помог тебе, а ты после всего этого чернишь его, забывая, что спокойно сидишь в его же квартире только благодаря тому, что он позволил тебе находиться тут.        Парень оседает обратно, смотря сначала на охающего Чимина, а после переводя взгляд на рядом сидящего Юнги, в котором искал поддержку или что-то на нее похожее, и находит. Темноволосый поджимает губы, хмуря брови и улыбаясь, поднимая большие пальцы вверх, когда Чимин виновно опускает голову. Мин без слов кричит поддерживающее "да-а-а, молодец, подлизал Чонгуку перед его друзьями, хвалю", а после похлопывает поникшего парня по спине, видя, как в его горячий чай опадают слезы чего-то непонятного, но точно холодного.        Мин и Тэхен в замешательстве, а Намджуну как всегда плевать. Он полетный, потому именно сейчас смотрит куда-то в телефон, листая новостную ленту соц.сетей, не пытаясь вникнуть в ситуацию.        - Разорались, блять, чуть не оглох, - посмеиваясь, возмущается Мин, преподнося два пальчика к переносице, устало выдыхая и припадая спиной к дивану, все еще наблюдая за тем, как Чимин давится слезами, пытаясь подтереть нос рукавом полосатой кофты. - Говорил же, что семейка тронутая.        - Тронутая не семейка, - вдруг кряхтит Намджун, снимая солнечные очки, когда Кимтэ тушит свою искусанную сигарету, выдавая малую неопытность в этом деле. - А мир, что свел их с ума.        С его словами Чимин выдыхает, поднимаясь с дивана, а после оседая на него вновь, осознавая, что не в силах двигаться и прекращать свои завывания.        - Я сейчас о тебя сигарету затушу, - устало выдыхает Юнги, угрожающе проходясь пальцем по колесику зажигалки, Чимин на это бурно реагирует, пища в кулак и опять плача, а Тэ спокойно принимается допивать какао, которое потеряло свой вкус уже давно, просто парень знал, что он не обидит его хена. Ведь в первый день их знакомства он чувствовал себя так же забито, вот только, тогда его успокоил внезапно таинственный Намджун и пьяный Чонгук с горячими поцелуями, в то время, как в спасатели брату вызывался Юнги, имеющий в своем арсенале успокоительного только мирное "залепись", которое он похныкивает, когда Чимин сжимался еще больше, но при этом не отсаживаясь от самой угрозы.        - Ты никогда не умел успокаивать, - гнусаво смеется Нам, откидываясь на спинку стула, Мин только удивленно улыбается, а Тэхен хмурит брови, всматриваясь в сахар на дне кружки. - Эй, парень!        - Чимин, - поправляя футболку, говорит Тэтэ, до сих пор думая о своем Чонгуке.        - Да, - кивает Джун, когда на него поднимается плаксивый взгляд. - Не плачь, ладно? Это тупо, тем более ты сам виноват.        Парень, успокоившись ровно на минуту, снова начинает плакать под тяжелые протяжные выдохи.        - Да завались ты! - нервно кидает Юнги, перекидывая руку через его плечо и опрокидывая спиной на себя, чудом не разливая остывающий в руках чай. - Слышишь? Придушу.        Чи боязно сглатывает, чувствуя, как последняя слезинка спадает с его щеки на ногу в черных плотных джинсах.        - Просто подумай о своем поведении, хен, - бросает Тэхен, соскакивая со стула и удаляясь с кухни, перед этим останавливаясь в самом проходе. - Мы готовы принять тебя и такого, но Чонгук не виноват в том, что в твоей голове что-то поломалось, когда он вместо того, чтобы отвести тебя потрепанного домой, остался отгонять от меня уличных собак.        Он замирает в дверях, не оборачиваясь, слыша удивленное и веселое миновское "было?", а в ответ хлипкое и грустное "было". Парни что-то продолжают бурно обсуждать, а Тэхен уходит в комнату Чонгука, которая в плоть до каждого сантиметра пропитана им самим.        На душе пусто так же, как и в холодной комнате, которая за два дня успела показаться Киму его собственной. Когда он слышит чей-то смех с кухни, то довольно выдыхает, опадая на белоснежные простыни и поджимая свои колени.        Окно в комнате закрыто, но Киму все равно холодно. Холодно без Чонгука, чьи руки сейчас ныряют в чужие длинные, в женские волосы, гладят их с лаской и любовью, а губы, возможно, плывут по телу с прозрачной кожей и необычайной хрупкостью, которой никогда не было у Тэхена.        Глазки бегут по стене, он находит часы на столе, смотрит на время и жалостливо выдыхает, парень смело решает для себя, что не уснет до того момента, пока в дверях не появится темноволосый, как всегда безэмоциональный, грубый и величественный, злой зверь.Тэхен решает ждать лишь для того, чтобы снова попросить не бросать его, но не знает сможет ли, потому что с щек снова скатываются слезы.        Сердце с обидой бьется, ругая своего хозяина за то, что он дурак без воли.        Но у него нет выхода, нет возможностей изменить реальность, потому что властный, злой, противный Чон Чонгук глубоко засел в голову, переродился в его душу, опоясал кровь. Киму без него, кажется, не выжить.