Падающие самолеты

       Измученное физически и морально тело не сравнимо с полностью бесчувственным телом где-то неподалеку.        Руки, недавно ласкавшие чужого, предавшие заново и вновь, не сравнятся с теми, что навсегда связаны невидимой веревкой ими же.        Губы, целовавшие всех подряд, не сравняться с теми, что целовали лишь одного человека, да и того от сильной любви, больше похожей на боль.        Охрипший от стонов, а не от истеричных всхлипов, голос не сравним с тем, что даже сейчас из последнего звал на помощь, не подпуская к себе никого.        Глаза, что не знали цели ни в чем, не наполняются болью и страданиями от того, что рядом нет того, без кого дышать невозможно.        А суровая нерешимость всегда будет равной, той робости, которая постоянно мешала сделать первый шаг. Однако именно сейчас она тушится вторым, заставляя невероятно медленно тлеть фильтр джуновых сигарет, которые тот молчаливо подсунул под закрытую дверь, глухими шагами отстукивая по полу, буквально таки констатируя факт глупости Тэхена, ведь, если раньше тот убегал, то сейчас просто запирается.        Но ему плевать, и белая никотиновая палочка сереет на глазах, застилая комнату дымом, что возвращает обратно сквозняк, продувающий с открытого окна.        Парню хочется молчать, вечность, может быть, две. Сидеть смиренно у окна, сложив ручки у себя на коленках и прикрывая глаза, представлять, что эта прекрасно обставленная комната его, где-то за прозрачным стеклом на кухне хлопочет заботливая мать, а не надоедливый брат, а за дверью стоит отец, что до сих пор собирался все свое мужество в кулак, намереваясь рассказать сыну что-то важное, например о том, что у него появится братик или сестренка. Бредни.        Маленький комочек пепла падает на его промерзшую руку и он громко шикает, полностью туша сигарету о свою руку. После не выдерживает и стонет, возвращаясь в реальность, где он безумно глупый, смотрит сквозь белое стекло на силуэт Чонгука у двери, у которого за спиной почти толпа, и им, кажется, не до обиженного мальчика.        И все же спустя секунду его завываний по комнате разносится встревоженный стук кулака о дерево. Одновременное "Тэхен" смешивается в одно, заставляя уставшего парня осесть с подоконника на пол.        Звучное приземление тела о пол доставляет только больше беспокойства, насилуя нервы тех двоих за дверью.        - Ты не пришел, - хнычет парень в пол, осознавая, что его никто не услышит, так как все звуки перекрывает непонятная музыка, которую скорее всего включил Намджун. - Бросил меня....        Мокрые глаза переводятся на те самые часы. Почти два часа ночи.        - Открой мне эту чертову дверь, а то я вышибу ее! - звереет Чонгук за дверью, а Ким отзывается только всхлипом, подергивая больным мизинчиком, оставаясь лежать на холодном полу.        - Ким Тэхен! - писклявый, противный, вызывающий рвоту голос родного брата, что умело играет в заботу, а может и не играет, Тэтэ сейчас не до этого. - Открой эту чертову дверь, а то Чонгук вышибет ее!        - Да! - раздается чей-то веселый голос, а Ким лишь снижает свой, осознавая, что даже сейчас на него всем наплевать, даже сейчас им весело.        Парень перекатывается на спину, смотря в потолок, как в небо. Холодно. Пусто. Тихо. Одиноко.        Тэ слышит, как темноволосый за дверью отгоняет брата, а сам садится у порога, опираясь своей широкой спиной о дверь.        - Ставишь меня перед выбором? - почему именно сейчас он играет в взрослого, шепча в самую щель страшным голосом, который может слышать только сам Кимтэ. - Обижаешься?        Парень намерен на серьезный разговор, в котором сможет все разложить на свои полочки, сдуть все пылинки, стереть сомнение и недоверия, ну, или хотя бы вытащить его из комнаты, путем принятия всего депрессивного, что есть в нем сейчас. Но вдруг дверь за спиной открывается, чуть ли не роняя парня на пол, тот только поднимает изумленный взгляд, встречаясь с грустным и обиженным.        - Дуй и целуй, Чонгук, дуй и целуй, - Кимтэ протягивает к его лицу руку с глубокой грязной ранкой, которая до сих пор по краям осыпана пеплом, а сама сочится слизью и сушится по бокам.        - Ты... - парень хватает его ладонь, поднимаясь с пола и заталкивая обратно в комнату. - Что творишь, больной!?        Он шипит, замахиваясь своей рукой, чтобы дать подзатыльник и отчитать, но не выходит, потому что Тэхен со слезами смотрит в его злые глаза, прося успокоить и утешить, давая понять, что маленькая ранка на руке значительно меньше, чем та, что в его сердце.        - Скажи, - потеряно кусает губы Тэхен, смотря на руку, что медленно опускается на его плечо, толкая назад на пустую кровать. - Что мне сделать, чтобы не было так больно?        - О чем ты? - темноволосый хватает руку, проходясь губами по сухой коже, а после подбирая ими капельки грязной крови, что смешались с табачным запахом в комнате. Кажется, Намджун пристрастил младшего к сигаретам, кажется, что кажется. - Сейчас все пройдет, молчи.        - Перестань затыкать меня, я не твоя собственность, - кряхтит парень, отдергивает руку, когда Гук по-детски начинает дуть на ранку. - И не ребенок, Чонгук, я хочу ясности, хочу поговорить с тобой не намеками, а словами.        - Моя.        - Нет.        - Моя, - рычит парень, прерывая спор тем, что отстраняется, не спуская с него злого взгляда, снимая с себя кофту вместе с футболкой, а затем и штаны. - Ты еще отрицаешь это?        На лице зияет улыбка дьявола, сливаясь с тусклым светом ламп и отблесками рубинового месяца за окном. Чон властно, хватает его раненную руку, проходясь по ней пальцем и углубляя лунку, ковыряя своим мизинцем.        Парень под ним извивается, хнычет, а после замирает, смотря на Чонгука забвенно, влюбленно, терпеливо.        - Могу дать травы, чтобы отпустило, напоить или, возможно, чем-нибудь закинуться, - нависает над ним темноволосый, высовывая язык изо рта, а второй рукой размыкая тонкие губы под собой, проходясь по ним языком, цепляясь за них зубами, а затем окунаясь глубже, вовлекая тающего Тэхена в жаркий танец языков. - Или ты выберешь меня?        - Не тебя точно, - Ким сгибает ноги в коленях, раздвигая их перед парнем, пытаясь вспомнить момент, в котором перестал считать такие отношения ненормальными и аморальными. - От травы бы не отказался.        - Что делают с тобой мои друзья, - закрывая глаза молвит тот, вновь целуя парня, жадно причмокивая чужими губками с растекшимся контуром.        - Не друзья, а ты, - руки стаскивают с себя чонову футболку, что так и остается висеть на свободном запястье. - Ты.        Темноволосый улыбается, отстраняясь полностью и поднимаясь с кровати, чтобы подойти к личному ящику, открыть отдел с замочком и вытащить заветную сигаретку с прущей иностранной травкой, что аккуратно закручена белой бумагой, с плетеными золотыми полосками вокруг. На момент ему хочется остановится, потому что начинает казаться, что именно он портит сейчас Тэхена, а не мир, что окружает его сводит парня с ума, но мысли быстро отгоняются прочь. Так же быстро, как он сам закуривает, пуская густой и едкий дым у кровати, стягивая одной рукой с себя трусы, а второй притягивая за ногу Кима.        Сейчас его действия почти полностью идентичны с теми, которые он обычно проворачивает со своими девушками. Парень не церемонится, пошлит и пускает слюни, вот только с Тэхеном приходится делиться травой и думать о его чувствах, в то время как с девушками он только трахался, не неся за это никакой ответственности.        - Посмотрим на твои ножки, принцесса с комплексом неполноценности, - голову сносит, и вот, когда сигарета переходит с собственных губ, перед этим смачно целуя тэхеновы, он опускается перед ним на колени на пол, заставляя сесть рядом смирно и позволить стянуть с себя штаны вместе с трусами.        Ким сначала пугается, но после встречаясь с серьезным и злым взглядом Чонгука, подсаживается ближе, раздвигая ноги по приказу и затягиваясь подольше. Музыка за дверью начинает звучать громче, давая Тэхену возможность на то, чтобы тот успел потеряться в этих широких подростковых ладонях, шарящих по рубцовой коже на ляжках. Уже давно зажитые раны вновь начинают блестеть, когда то покрываются осевшим дымом, то пьянящей слюной парня, просиживающего свои колени.        - Знаешь, сколько раз я должен извиниться перед тобой? - улыбается, проходясь носом по когда-то распоротой ноге.        - Пока язык не сломается, - пыхает в ответ Тэхен, проходясь руками по перепутанным волосам.        - А сколько лет я должен пробыть рядом, чтобы вымолить прощения о всех разах, когда бросал тебя?        - Больше вечности, - Ким чувствует, как уже второй раз за жизнь у него встает на опущенный образ Чонгука, что сейчас так мило смотрелся в его ногах, вовсе не пугая и не угрожая, возможно, это потому что они сейчас оба под травой, точно Киму знать не хочется. - Больше, чем твое гребанное "навсегда", что ты шепчешь этой суке на уши, дольше, чем длится твоя любая прихоть.        - Ты и есть моя прихоть, - не поднимая глаз шепчет Чон, добираясь губами до зудящего места.        - Тогда пообещай мне, - бумага обжигает пальцы, а после тушится о руку Чона, на что тот больно шипит, но все же не отрывает взгляд от вставшего члена друга детства, который то неловко-девственный, то развязно-дерзкий, то глупо влюбленный. - Что, когда земля будет рушиться ты придешь ко мне, чтобы построить новую.        - Какие слащавые разговоры, Ким Тэхен, - смеется парень, ритмично проходясь концом языка по стволу члена. - Но я обещаю, что если твоя любовь будет самолетом, который никогда не долетит из пункта "а" в пункт "б"...        При этом он по очереди целует шрамы на расслабленных ногах.        - То, даже заранее зная об этом, - он наконец поднимает свой взгляд, хватаясь прожженной рукой за стоящий член. - Я обязательно сяду в этот падающий самолет.        - И тогда, - ахает Тэхен, чувствуя влагу на самой головке, содрогаясь всем тельцем в такт движениям Чонгука, что даже находясь снизу доминировал. - Мы обязательно упадем, чтобы, Гук-ка-а-а...        Парень начинает двигать головой, забвенно прикрывая глаза, не переставая слушать сладких речей Тэтэ, который первый раз в жизни накурился, решая отдаться человеку, что ранил его несколько часов назад. И ранит еще, против воли своей, но ранит, причинит много боли, не переставая чувствовать безнаказанность, прибывая прощенным до конца своего рейса в один конец.        - Взлететь заново, но уже вместе, - на этом моменте Ким не выдерживает, прикрывая рот рукой и опадая на спину, заставляя Чона снова подтягивать за ноги.        Что он и делает, ускоряя темп, хмуря брови, где-то в глубине души гордясь собой, потому что первый в жизни минет выполняется более, чем успешно, без какого-либо опыта и тренировок.        Парень под ним глухо стонет, извиваясь и отдаваясь полностью сильным рукам. Чон же устало помогает себе рукой, чувствуя ненавязчивый горький привкус на своем мягком языке.        - Мы не упадем, Тэхена, - ладонь подтирает краешек губы, случайно размазывая кровь с руки по подбородку. - Я не дам.