- Повторим то, что делали ночь назад?
Ветер с окна добирается до голых ступней, еле щекотит их, плавно переходя по худощавым ногам на спину Чонгука, которому, чтобы завладеть Кимом нужно только двинуться вперед, накрывая губы и толкаясь в распаренное тело, но юноша держится, опираясь на локти, молча выглядывая в карих глазах красоту и прелесть, боль, нанесенную девственному телу с нежной душой. - Какой красивый, - чуть наклоняясь и целуя распахнутые губы, молвит парень, не раскрывая глаз, потому что желанный Тэтэ продолжает молчать, в нерешимости гоняя кадык по всей длине горла. - Веришь? - Нет, - улыбается Тэхен, закрывая глаза и отдаваясь новому поцелую. Он целует расслабленно, напрягая только губы, воюющие за свою разбитую любовь. Чон отвечает тем же, наваливаясь сверху, забивая собой все сердце и легкие бедного Тэхеши. - Проверим? - снова улыбка, ладони скользят по низу ног, раздвигая их сильнее возможного, а после Чон размашисто двигает бедрами, входя в Кима слишком неожиданно. Снова причиняет боль, но какую... Ту, которую малышу Тэтэ по силам перебороть. - Принцесса Ким Тэхен. Шатен только стонет в ответ, цепляясь руками за плечи с ледяной кожей. Никаких размеренных толчков, никакой заботы и страха. Только быстрые движения, прерывистые касания мокрых губ и что-то пошло брошенное, теряющееся после в смятой простыни под спиной Тэхена. Подросток льнет к напряженному телу, хнычет и тянет буквы, осознавая, что даже сейчас ему мало Чонгука, невероятно мало. Воздух из легких выбивается за пару движений, перед глазами все плывет даже после того, когда наркотический дым выветривается не только из комнаты, но и из разгоряченного тела. Все звуки переходят на задний план, потому что сквозь приоткрытые глаза видно покрасневшего и невероятно взрослого Чонгука с сильными, зловещими руками, которые сейчас так по-доброму оглаживают то бока, то дрожащие от боли ножки. - Б-больно, - выкрикивает Тэ, чувствуя, как Чонгук только ускоряется, проходясь плоским животом по вставшему члену. - Гук-ка-а, б-б-больно-о... Темноволосый хмуря брови, тащит губы по открытым в немом страдальческом стоне, хватается за них и судорожно кончая, кутает лицо друга в своих ладонях, нехотя открывая глаза, наблюдая за новыми слезами на любимых щеках. Но Тэхен не двигается, больше не кричит, не ерзает, только смотрит какое-то время в бесстыжие угольные глаза, закрывает затем свои и целует так, будто десять минут провел под водой, а единственный воздух - губы Чонгука. - Сильно? - встревоженно спрашивает Чон, медленно отстраняясь и смотря на дрожащие ножки. Сгибает их в коленях, обнимая, прижимает к своей груди, прикрывая глаза и зарываясь носом в ложбинку на одной из колен. - Ты больше не плачешь, - хрипит тусклый голос. - И я так счастлив, Тэхена-а. Ким прикрывает лицо руками, вдыхая воздух через нос. Тэ ожидал всю жизнь спасения, но не спасал себя сам. Продолжая делать ошибку на ошибке, но не замечая этого, предпочитая перечеркивать все варианты, в последствии которых может оказаться спасенным. Парень убивает сам себя, оставаясь под надзором этих соколиных глаз, однако он не понимает причины этих поступков, лишь телом вздрагивает от бездействия, любви мученика. Его влекут чужие смольные волосы, глаза, что как у всех и самые обычные губы. Не понятно от чего, но внутри зарождается тревога и волнение. Это конец. Чон же довольно отводит взгляд и снова густо выдыхает, решая чувствовать больше обычного. - Мне тоже больно, - ноги крепче сжимаются в руках. - Так больно еще никогда не было. Ким отвечает тишиной. Думая, что скажет что-то не то и слезы заново польются по его пунцовым щечкам. - Потому что мы не можем быть вместе, - горячий выдох. - Потому что я стал плохим. Закурил, запил, потерялся. - Даже, если ты считаешь, что потерялся, то на этот случай у тебя есть я, - Тэ выдергивает собственные ноги из его рук, накидывая на плечи упавшее на пол одело. - Твоя принцесса, которую ты безумно любишь, но боишься себе в этом признаться. Оба млеют от того, что сказал Тэхен. Чонгук же грустно улыбается, с надеждой сверкая своими туманными глазками, а Кимтэ привстает на коленях, кидаясь на грудь парню и жарко обнимая его шею. - Даже, если ты потерялся, то я всегда найду тебя, - шепчет парень в шею, собирая секундами смелость, чтобы поцеловать длинную светлую шею. - Как ты находишь меня всегда, когда я попадаю в беду. - Такое было только раз, - он падает спиной на кровать, укладывая Тэхена на своей груди. - Не придумывай. Тебе нужно было сбежать от меня еще давно, но сейчас, если ты сбежишь, то сломаешь меня, Тэхена, самого сильного человека на земле. - Слишком плохой, - Ким обнимает расслабленное тело. - Если бы ты спросил люблю ли я тебя, - пересказывает Чонгук недавние слова Тэхена, закрывая глаза, осознавая, что музыка в квартире стихла и хоть голоса за дверью звучат все еще громко, но его уже клонит в сон. - То я бы ответил, что больше жизни.***
Ким Тэхену все еще шестнадцать, он молод и несчастен, обыкновенный подросток, переходящий с печали на попойки, сигареты и что-то настолько сильно, в чем не слышно даже отголосков своей уже ничтожной жизни. И если у других такая стадия потерянности временная, то у него она на всю жизнь, он в этом уверен, потому что Ким знает, что цепляется добровольно за то, что сделает ему больно, сломает еще больше или разотрет в порошок вообще. Ему шестнадцать, и все, что он осознал за свою жалкую жизнь можно уместить в пяти пунктах.1. Покидая дом, он покинул свою семью. 2. Брат никогда не полюбит его. 3. Чонгук никогда не перестанет причинять боль. 4. Чонгук никогда не бросит Наён. 5. Он гей, и боится признаться в этом хотя бы кому-нибудь.
Конечно, к этому можно было еще прибавить то, что Чимин гомофоб и эгоист, у Чонгука в голове, кроме повышения своей самооценки ничего нет, а у Тэхена хроническая робость и нерешимость с перепадами в настроение злой псины, но это все не настолько важно. Гук, естественно, любит его, но по-своему. Его настоящая любовь проявляется, как грубость Кима, только раз в году. А, Чимину приходилось любить, потому что он жил в квартире друга Кима, у которого очень добрые приятели и безразличные родители, бросившие сына на произвол судьбы, и укатившие в другую страну к другому, более любимому, сыну. - Ты лжешь чаще, чем моргаешь, - фраза, которая становится излюбленной при скандалах парней, она мешается с громкими криками, злостью Чонгука, иногда слезами Тэхена и тихим недоумением Чимина, что наблюдая за этим, медленно теряется в самом себе, раз за разом зовя на помощь то Юнги, то Намджуна, чтобы те успокоили и остудили людей, с которыми старший хен справиться уже не в силах. Киму больно и обидно, когда темноволосый чуть ли не замахивается на него из-за того, что тот снова пускается в слезы, схватаясь в одиночке за рукоятку тупого ножа, который от чего-то не режет сухие ноги. Киму страшно, когда спокойный Намджун закрывает за собой дверь, прислоняя парня спиной к холодной шершавой стене, чтобы тот выслушал и успокоился. Киму больно, когда Чонгук теряется то на день, то на два, буквально сбегая от друга. Киму больно от того, что все возвращается на круги своя, обходя стороной случаи с внезапной дружбой Юнги и Чимина, с которыми вечно зависает Чонгук, пока его Тэхен плачется в плечо Намджуну, у которого уже кончаются ободряющие фразы, начиная подталкивать его мысли к тому, что кроме ножа по ногам ничего так не успокоит, даже алкоголь, это же Тэхен. Тэхен, сидящий сейчас с поникшим лицом, наблюдая через отросшую челку за тем, какой добрый Чонгук с другими, но злой с ним. Однако еще неделю назад все было наоборот, они первый раз поцеловались, крепко обнялись еще неделю перед этим, шептали ночами друг другу что-то о счастливой жизни с несчастной судьбой. Все кажется бредом. В руке последняя бутылка алкоголя, который не забрали родители Чона перед отъездом. Тэхеша пьет, потому что его убедил Джун, говорящий хриплым тоном с сожалением о том, что спиртное поможет, алкоголь лучше, чем причинение боли самому себе, нет лучше выхода, чем алкоголь, когда ты привязан к камню, а волны сбивают тебя с песка в глубину. - Ты снова прогуливаешь, - вдруг говорит Чимин, укладывая ноги на колени Чона, точно так же, как он делал недели три назад, только с Тэхеном, тогда еще более добрым и менее больным психически. - Выпрут из школы, а дальше что? Еще и я учиться перестал, Тэхен, мы не должны так делать, что мы скажем родителям, когда вернемся домой? Он улыбается, когда Чонгук запускает в его волосы свои длинные пальцы, при этом смотря в упор на Тэхена, прикусывая короткий ноготок на большом пальце правой руки. - Вернемся домой? - Намджун рядом, перекидывает руку через плечо, на него взгляд переводит Чон, а Ким лишь закатывает глаза, расслабленно опираясь головой на руку. - Самый старший и самый глупый одновременно. Чон улыбается, узнавая заносчивость в чужом голосе. - Думаешь, он отпустит нас? - палец указывает на темноволосого, Чимин поворачивается в его сторону и ему отрицательно качают головой. - Ха, я же говорил. - Вы же не родные братья? - хрипит поддатый Юнги рядом, ойкая и икая, тыкая пальцем в экран телефона. Тэхен роняет короткое "ага", давая понять, что не хочет разговаривать об этом. Нет, ему не больно и не противно, просто он знает, что единственный лишний в этой семье именно он, от этого не горячо и не холодно, но все же семья из-за него начала рушиться, потому что ранимый муж, любящий жену горячо и трепетно, не смог простить измены своей любимой. - Муда-а-ак, - со смехом прикрикивает Чонгук, пихая Юна в плечо. - Если бы я назвал его мудаком, - Чимин подскакивает, выпрямляясь. - Он бы с меня шкуру содрал, где справедливость, а? - Ну, ты же не шкура, - басит брат, вызывая смех почти у всех, кроме самого Чимина. - Хотя мне-то откуда знать? Тэ чувствует легкую обиду со стороны брата, пустоту рядом с собой, потому что Намджун подорвался, пересел на диван к парням, и самое важное, томный взгляд разрывающий душу. - Мы спать пойдем, а вы тут дальше сидите, - темноволосый поднимается с насиженного места, подходит к Киму и хватая за руку, уводит в комнату, будто свою зверушку. Сопротивляться бесполезно. Устраивать скандал как-то не хочется. Да и в целом все уже привычно. Долгое молчание в течении всего дня, после ранний уход в спальню, почасовое залипание в потолок, иногда одна сигарета на двоих у открытого окна, все повторяется, выводя Тэхена из системы.