Go away you fucking gay!

— У меня есть подарок для тебя, — маленькая коробочка возникает перед глазами, отчего на лице застывает сначала удивление, потом счастье. — Гукки, э-это мне? — на всякий случай спрашивает Чимин, переведя взгляд с серебряной сережки в виде крестика с маленьким синим камушком, кажется, сапфир. — Ну, конечно, нет. Я просто так взял и купил, — понарошку злится Чон и сгребает сияющего ярче солнца блондина в объятия. — С Днем рождения, малыш. — Откуда ты узнал? — смеётся Чимин. — Тэхен рассказал? Кстати о Тэхёне...я его уже давно не видел. — Хосок-хен много времени проводит с ним. Думаю, у них все хорошо.

***

— Как ты думаешь, мне подойдёт каштановый? — мило улыбается Ким, смотря то на свое отражение в зеркале, немного заляпанным чужими отпечатками пальцев. — Недавно я понял, что своей рыжей шевелюрой привлекаю много внимания. — Ты мне любым нравишься, Тэхён-и, — отвечает ласково Хоуп, перебирая чужие пряди, уже теряющие свой цвет, переходящие из рыжего в грязно-зеленый, болотистый. Помнится, Тэхён когда-то покрасил челку в зелёный, потому что считал, что быть похожим на водоросли очень круто. Ким знает Хосока уже два месяца, ровно столько же они встречаются, посвящая все свое свободное время друг другу. Их взаимное влечение началось ещё с первого дня знакомства, пролетая между ребер к самому сердцу. Кажется, тогда Ким испортил штаны танцора, уронив парня в лужу. Тогда Хосок не обижался и не злился на то, что рыжий не смотрел по сторонам, сбивая на ходу все, как брошенный шар, нацеленный на одиноко стоящую в центре кеглю. Чон влюбился в него с первого взгляда и признался в этом через маленький промежуток времени, потому что заметил застенчивые взгляды карих глаз, в которые он имел возможность украдкой взглянуть. — А знаешь, я всегда хотел выделиться. В школе дресс-код не соблюдал, приходя в свободной одежде, таскал из дома пачки чипсов, за которые получал по ушам. Но мне это нравилось, когда все внимание обращено было на меня. А сейчас как-то надоело, — между делом говорит Ким, мягко отстраняясь, держа в руках кисточку и мисочку с краской. Приятный запах кофе в квартире начал сливаться с нотками аммиака тёмной краски, которую Хоуп вызвался размазать по чужим волосам, в последний раз вглядываясь в рыжий цвет, который скоро сменится на каштановый. — У Чимина сегодня День рождения. Подарочек надо будет поискать. — Серьезно? — приподнимает брови Хоуп, случайно испачкав чужое ухо тёмной субстанцией. — Он, получается, старше Чонгука на два месяца. — Ага, согласись, Чимин-и с каждым годом становится все милее и милее. Я, когда в последний раз его видел, заметил, что Чимин стал скромнее. Ну, в плане общения. Раньше он шарахался от людей сомнительной внешности или же ориентации и не горел особо желанием общаться с другими, кроме меня, конечно. — А сейчас он какой? — Без конца смущается. А ещё, — Тэ откидывает голову назад, встречаясь взглядом с заинтересованным танцором. — Мне кажется, что он больше не девственник. Хосок прыскает в кулак, начиная хохотать. Ким широко улыбнулся, присоединяясь к нему. — Так ты уверен, что Чонгук сверху? — смахивая с уголков глаз прозрачные слезинки, спрашивает Чон, пачкаясь в аммиачной краске. — Именно, — кивает Тэ. — Раз у них все так зашло, может и у нас что-то такое получится. Вот сейчас танцор резко перестаёт смеяться, не веря собственным ушам. — Ты это к чему? Тоже хочешь секса? — Что значит «тоже»? — недоумевает сначала Ким, а потом вдруг хитро прищуривается. — А, я понял, у тебя недотрах! Слушай, это вполне себе обычное явление, так стыдиться тут нечему. — Господи, Тэ. Я совсем не об этом думал! — Ага, отмазываешься! А ну-ка колись, о чем ты таком подумал! — Тэхёну, похоже, уже было плевать на краску, стекающую по вискам и лбу, все его внимание было уделено застывшему в неожиданности Хоупу. Танцор думает, говорить ли Киму о своих мыслях, и в конце концов понимает, что рано или поздно они об этом заговорят. — Я думал о наших позициях. Тэ застывает и растерянно улыбается. — Честно говоря, я тоже. И что надумал? — Что роль актива мне достанется, — уверенно отвечает Хосок. — Правильно думал, — довольно улыбается Ким, потянувшись за поцелуем. — Сначала краску смой, — останавливают его, приложив к приоткрытым губам палец. Ким дует губы, но плетется в ванную, утаскивая за собой ничего не понимающего танцора с просьбой помыть ему голову. Тот, конечно, спрашивает зачем ему это, но Тэ лишь загадочно улыбается. — Раздевайся. — Зачем? — Ты вымазался в краске и похож больше на трубочиста, нежели на известного во всей Америке танцора Джей-Хоупа, — изрекает уже не рыжий, снимая с себя одежду и представая перед парнем голышом. Хоуп впервые за свою жизнь смутился, потому что уже давно пускал слюни на этого милого паренька с улыбкой в форме аккуратного прямоугольника. А сейчас этот самый парень стоит перед ним в чем мать родила и, нисколько не смущаясь своего положения, затыкает пробкой слив, включая воду. — Хэй, чего застыл? — Эм...я... — Хоби~, — приторно тянет Тэхён, и Хоуп, как завороженный смотря на выгибания младшего, поспешно скидывает с себя одежду. — Садись, — послушно садится в наполовину наполненную ванну, ожидая дальнейших указаний Кима. Но тот больше ничего не говорит, что довольно странно для такого болтуна, как он, и внезапно залезает к Хосоку, удобно расположившись у него на бедрах, лицом к лицу. Тёплая вода вдруг кажется для Чона кипящей лавой, иначе он объяснить не может, почему Тэ вдруг положил ладони ему на плечи и трется неплохой такой задницей о его член, который от таких манипуляций внезапно решил встать. — Что ты делаешь? — скрипит зубами танцор, положив руки на чужие аппетитные бедра. — Возбуждаю. — Тэхён-а, ты же не всерьез это воспринял? — Что именно? Да, быть снизу меня удовлетворяет. Поэтому, пожалуйста, будь нежен, ведь я ещё тот девственник, — ухмыляется в самые губы Тэ прежде, чем поцеловать. Язык Хосока врывается в его рот наглым образом, зубы цепляют нижнюю губу, несильно прикусывая её и тут же зализывая кровоточащую ранку. Руки перемещаются на ягодицы, сильно сжимая их, а Тэ, довольный таким раскладом событий, решает пока поиграться с чужими сосками. Его шаловливые пальцы успевают даже сжать черные волосы на лобке, отчего танцор зарычал, кусая нежную кожу шеи. Пульсацию его члена отчётливо чувствовал Тэхён попой, а потому умело ею проезжался по стояку, раззадоривая его владельца до зубного скрежета. — «Вот нарывается же», — проносится в голове Чона. Тэхён постепенно скатывается с крепкого и в меру накаченного тела к изнывающему члену. Хосок раздвигает ноги шире, и Ким обхватывает его достоинство рукой. — Мне как-то Чимин рассказывал, что у Чонгука просто невъебенно огромный хуй. А я так понимаю, у братьев все должно быть одинаково, — внезапно произносит он, осознавая, что даже его длинные пальцы с трудом обхватывают член. Хоуп издаёт лишь мычание в мучении поскорее ощутить чужую глубину в себе. Тэхён, впрочем, ещё тот садист, начинает нести всякий бред, мучая своего любовника медленными движениями руки вверх и вниз. За это танцор думает его наказать как-нибудь позже, а сейчас расслабляется в горячей воде, наконец почувствовав дыхание на своей головке. Тэхён вбирает в свой рот неглубоко, смакуя на вкус, а потом уверенно двигает головой, с каждым разом беря на сантиметр глубже. У самого слезы на глазах и острое желание глотнуть воздуха, но он продолжает вбирать в себя, пока не заглатывает до основания и пока головка не начинает больно давить на горло. — Блять, — стонет танцор, внезапно хватая слипшиеся в краске уже потемневшие волосы на затылке, и не даёт горячему рту Кима отстраниться от налившегося кровью члена. Он самостоятельно толкается в его рот, вызывая у того короткие хрипы, а потом вспоминает, что Тэ настроен серьёзно, и решает пока не кончать и поберечь сперму. Тэхён откашливается. — Прости, не сдержался. — Да. Наверное, легко потерять голову, когда тебе делают минет, — соглашается Ким, облизывая губы, а потом снова оказывается на накаченных бёдрах, оттопыривая задницу. — Хоби, — в руках тюбик со смазкой, который танцор уже увидел на полочке ванной. — Растяни меня. Его голос, низкий и хрипловатый, с нотками игривости просто сносит крышу, а губы, которыми Тэхён выдаёт пошлые вещи, растягиваются в улыбке. Смазка начинает стекает по чоновым пальцам. Хоуп не спеша вводит палец в узкое колечко мышц, совсем немного чувствуя сопротивление. Тэ смыкает губы в тонкую линию и издаёт тихое «ммн». Внутри него узко и горячо, что от нетерпения добавляется ещё один палец, и с тонких губ тихо срывается стон. Пальцы ласкают чувствительные гладкие стенки, делают незамысловатые толчки, сгибаются и расгибаются. — Ммн, ах~, — хриплые стоны раздаются над ухом, и танцор поднимает голову и застывает. Тэхён сейчас так мило выглядит, беззащитный, смущенный и возбужденный. Его грудь поднимается и опускается, руки обвивают шею, чуть царапая её короткими ногтями. — Больно? — Амн, нет...продолжай...так хорошо, — шепчет прерывисто Ким и вскрикивает, когда Хосок нащупывает заветную точку внутри, заставляя тело в его объятиях мелко задрожать. — Да, Господи, да! Пальцы умело и свободно двигаются в нем, а на упругую ягодицу с размаху ложится рука, отчего Тэхёну кажется, что кожа от такого хлопка рвется, как тонкая простынь. Он, конечно, не ожидал, что его будут пороть, словно он — провинившийся мальчишка, а Хоуп — его нерадивый отец. Вторая ягодица тоже не остаётся без внимания и сейчас принимает от нежно-розового до ярко-красного оттенка. Тэхён скулит ему в ухо, ерзает задницей и насаживается на умело движущиеся в нем пальцы, срывая крышу своими стонами и вздохами. Но пальцы вскоре покидают его нутро, и Ким даже расстраивается из-за оставшейся в нем пустоты, но когда ко входу приставляют сочащуюся смазкой головку, то не на шутку пугается и теряется. Но внезапный мягкий поцелуй успокаивает, а глаза танцора так и говорят: «Доверься, доверься мне». Короткий кивок и заранее вцепившиеся в плечи длинные пальцы. Тэхён дышит куда-то в шею и замирает, пропуская в себя головку. Хосок делает все максимально осторожно и медленно, отвлекает младшего поцелуями, пока тот жмурится до звёзд перед глазами и старается не сжиматься так сильно. Член упорно продолжает преодолевать тесноту. Когда Хоуп, наконец, входит до основания, он даёт Тэхёну привыкнуть к тягучей боли и, не чувствуя больше сопротивления, начинает двигаться. Все-таки Тэхён не такой уж и неженка, раз терпит немного грубоватые толчки и немного странные ощущения, которые до сего момента ни разу не испытывал. Он просит двигаться быстрее и не останавливаться. Голос уже охрип, а воды в ванне значительно поубавилось, так как большую её часть вытеснило два тела от постоянных резких движений. Им двоим как-то все равно на то, что они могут затопить соседей или самим убиться, когда будут выбираться из ванной. — Боже.., — Тэхен внезапно начинает дрожать, и на его животе образуется несколько белесых капель вперемешку с водой. — Не останавливайся! Хосок ускоряет темп, а потом внезапно переворачивается, подминая Тэ под себя. Тот скрещивает ноги у того на пояснице и рвано стонет, оставляя массивные царапины на широкой спине. Хосок клянется, что пластырей ему точно не хватит, но об этом он подумает потом, а сейчас нужно позаботиться о все еще стонущем Киме и ближущейся разрядке. Танцор делает несколько финальных толчков прежде, чем выходит из обмякшего тела и кончает. — Это...это было потрясающе, — выдыхает Тэ, устало улыбаясь. — Я замерз. — Потому что воду холодную включил, — отвечает Чон и целует его в лоб. — Тебе бы краску смыть. — А тебе помыть полы.