Браво, теньент!

Перед глазами вновь вставал Надор, каким он запомнил его в тот проклятый день, бледное лицо матушки с решительно сжатыми губами, капитан Рут со сдвинутыми бровями, окровавленный Брейт Гри, его скрюченная рука, указывающая на охотничьи трофеи на стене. Тогда так никто и понял, что он хотел сказать. Хотя, даже если бы его и поняли, что смогли бы сделать обитатели замка — женщины, дети и старики. Из способных оборонять твердыню Окделлов был разве что Рут и пара солдат. — Отец показал матери тайник и ход, по-видимому, перед отъездом, — услышал Артур свой глухой голос. — Если бы знать! Скольких можно было бы спасти, хотя бы детей! — Не корите себя, — отозвался Алва. — Вы-то явно ни в чем не виноваты. Более того, с детских лет платите по счетам отца. — Он не знал, — упрямо повторил Артур. — Он бы не посмел… Почему так вышло? Сын Ричарда Горика узнал о завещании, хотя тоже был ребенком, когда погиб его отец, а сын Льюиса — нет? — Это как раз самое простое. Сыну Ричарда сказал его опекун. Ведь несовершеннолетних детей Горик мог поручить лишь фок Варзову, брату жены, или Эпинэ, кузену по матери. Уверен, что им стал последний. Лишь Эпинэ, владевший тайной завещания Эрнани, мог сказать об этом племяннику. А вот опекун детей Льюиса Окделла этого сделать не мог — Окделлы держали слово и хранили молчание. — Вас не удивило завещание, — неожиданно произнес Артур. — Почему? — Оно известно в нашей семье, — просто ответил Алва. — Но тогда отчего ваш Дом никогда не пытался оправдаться? Ведь обвинения несправедливы и оскорбительны! — Может, Алва тоже умеют держать слово не хуже Окделлов? — усмехнулся Первый маршал. Он легко поднялся с кресла, где сидел во время рассказа Артура, и подошел к последнему. — Сейчас важно не это, — тонкие пальцы в кольцах пригладили растрепанные прядки волос. — Важно знать, откуда начнут бить. Хотя могу поклясться, что лучше занимать круговую оборону. — Вы имеете в виду незнакомца, предложившего мне герцогскую цепь? — Ставлю на Рафиано. Уж больно старый лис оживился при виде вас. — Почему? — Никому не понравилось то, как король распорядился Надором. Фердинанд решения принимает редко, но если уж принял, то не желает идти на попятную. Ларак — темная лошадка. Мышь, вообразившая себя горой. Вернее, мышь, знающая, что ее подпирает гора. Неизвестный игрок, вернее, кукловод, внушает слишком сильные опасения. К тому же у Рафиано юная племянница. Но, в сущности, он не страшен. Вот Ларак… скажите, он искал вас? Артур покачал головой. Когда он узнал, что всю семью объявили погибшей, то сначала испытал облегчение: мертвых не будут искать, тем более смерть родни подтвердил граф Ларак, а ему не было оснований не верить. Он, тогда еще Дик Окделл, думал, что вскоре сможет выразить ему благодарность при встрече, а потом они подумают, что же теперь им с Дейдри делать. Но дядюшка Эйвон искать их не торопился, более того, он приказал во всех храмах края служить поминальные службы по герцогу Ричарду Окделлу и его семье. Отпевать живого! У него, тогда еще крепко державшегося за верования семьи, внутри все содрогнулось. А потом Нед, иногда выбиравшийся в дальние деревни, принес весть о том, что безутешным родичем заказаны роскошные надгробия. Он не поверил, не мог поверить, отчаянно цепляясь за мысль о том, что это выдумка, что дядюшка не мог поступить с ними так, просто вычеркнув из жизни. Несмотря на уговоры Неда с Молли и слезы Дейдри, он решил убедиться в этом лично. Вот тогда Рогэтус, приняв к сведению, что спорить бесполезно и взъерошенный мальчишка не отступит, и провел его дорогой Лабиринта. — Крови было пролито так много, что можно протащить целый полк, — объявил он, и через пару минут они стояли в родовой усыпальнице, и Дик смотрел на строгий черный мрамор с родными именами. Матушка, Айри, Эдит, а вот и они с Дейдри. На мгновение ему показалось, что черная глыба и в самом деле придавила его. — Поплачь, — тихо произнес Рогэтус, — поплачь! Оставь свои слезы здесь и живи дальше. Так он и сделал. — Линетт Окделл действительно сбежала, а не умерла? — отвлек его от воспоминаний Алва. — Да. Но после того, как умерла ее сестра и переписка оборвалась, никто не знал, что с ней сталось. — Так Ланфорд не потомок непокорной девицы? — Я не знаю, может, просто однофамилец, а может, в нем и текла кровь Окделлов. Все связи с Линетт оборвались, но, кажется, она писала сестре, что у нее родился сын. Стать Ланфордом мне помогли молочный брат отца и отец Идвиг. Алва не произнес ни слова, но по его напряженному лицу было видно, что он — весь внимание. И Артур заговорил, тщательно подбирая слова, чтобы ненароком не сказать больше, чем следует. — Отец Идвиг был нашим священником. Его нелады с батюшкой начались примерно за год до восстания. Подготовку не смогли скрыть, и священник обо всем догадался. Отговорить отца ему не удалось, предупредить власти он, как понимаете, не мог, поэтому попросил батюшку отпустить его. Отец сказал, что похлопочет за него, чтобы ему досталось место аббата в монастыре. — В Нахте, — утвердительно сказал Алва. — Да, в Нахте. Отец Идвиг оттуда родом и там жила его родственница. Он не мог просто оставить нашу семью, и они с матушкой переписывались, а Нед порой отвозил письма. Так что общение не прервалось. Когда все произошло, мы нашли приют в лесу, у отшельника, знавшего отца, и провели там несколько лет. Об этом мы тоже сообщили отцу Идвигу, понимая, что он не выдаст. — Звучит как сказка для детей, не находите? Впрочем, я не смею выпытывать. — Сначала хотели связаться и с графом Лараком, но после того, как нас с Дейдри отпели во всех монастырях и церквях, наш покровитель счел это опасным. Через несколько лет сестра стала болеть, оставаться в лесу было невозможно, и нам пришлось уехать. — Чем можно болеть в лесу? — поднял брови Алва. Артур не ответил и продолжил: — К тому же мне было пора пробивать себе дорогу в жизни. Безвестному молодому человеку это труднее, чем сыну герцога. Здесь отец Идвиг и пришел на помощь. В Нахте был мор, уцелели единицы, и он предложил выдать меня за племянника капитана в отставке, проживавшего там. С ним действительно жил сын умершей сестры, Артур Ланфорд. Отец Идвиг припомнил историю Линетт и решил, что ее можно использовать для того, чтобы объяснить мое сходство с отцом. Мол, игра крови. Капитан, его племянник и их соседи все погибли, так что разоблачение мне не грозило. Родственница отца Идвига, Аллин Норей, написала брату своего мужа, что сын ее младшей сестры остался сиротой, нуждается в покровительстве, и она просит деверя помочь мальчику. Так я оказался в армии. Через эрэа Аллин велась и переписка с сестрой. — Где сейчас юная герцогиня? — Она живет в семье молочного брата отца как приемная дочь. Алва хмыкнул, сцепил пальцы так, что побелели костяшки, и заговорил очень медленно и тихо: — Поправьте меня, если я ошибусь. Хотя можете не отвечать. Вы нашли приют в лесу. Из вашего приюта ушли в армию, значит, все свои военные навыки и знания вы получили именно там. Вас воспитал человек, прекрасно владеющий мечом и знающий гальтарскую историю и литературу. — Я же сказал, отшельник! — Военный в прошлом, надо полагать. От него же вы получили кинжал, древний кинжал Надорэа. Да не бледнейте так, юноша, я вам не враг. В свое время я увлекался старинными историями и легендами, перечитал груду книг. Рисунки древних артефактов Великих Домов есть в некоторых из них. Но — лишь рисунки. Ни в одном из Домов не сохранилось оружие Ушедших. А у вас, как я понимаю, кинжал Лита на поясе. Один из моих братьев бредил Гальтарой. Так вот, он многое рассказывал Карлосу, другому моему брату, из того, что ему удавалось узнать. В частности, о Хранителях, которые живут недалеко от владений семьи и как-то связаны с Лабиринтом. Их сила и знания спасают мужчин рода, но пагубны для женщин. Те, находясь рядом с ними, теряют силы. Артур медленно вынул кинжал из ножен и провел по голубоватому мерцающему клинку. — Его зовут Рогэтус. Когда-то он отказался от титула ради любви. Видно, это у Окделлов в крови. Он сказал, что я должен выжить любой ценой и продолжить род. Неважно, как меня будут звать и как сложится моя судьба. Возможно, я не вернусь в Надор, но это сделают мои потомки, как это произошло с праправнуком Ричарда Горика. Скалы рано или поздно берут свое. — Не смею брать под сомнение его слова, но мне бы хотелось, чтобы это произошло как можно скорее. Вы как Повелитель Скал и герцог Надора устроите меня больше, чем Ларак. — За что такая милость, господин Первый маршал? — усмехнулся Артур. — Краю требуется крепкая рука, Лараку его не удержать. Как я понял, вы не очень-то верите родичу. — Сначала я думал, что он хотел нам помочь. Теперь понимаю, что решил воспользоваться случаем. — Что ж, с Лараком можно поговорить и предложить ему облегчить душу. — С ним уже разговаривали, наверное, когда велось следствие. — Говорить можно по-разному, юноша. Уверяю вас, есть способы, делающие людей необыкновенно разговорчивыми. — Вы хотите?.. — Артур широко распахнул глаза. — Я хочу добиться правды, герцог Ричард Окделл. Слыть детоубийцей неприятно даже такому мерзавцу, как я. Тем более это недопустимо по отношению к королю, которого я поклялся защищать. Так что я — лицо заинтересованное. Во всей этой истории еще предстоит разобраться, и я это сделаю. — Почему вы думаете, что вам повезет больше, чем другим? Как я понимаю, следствие велось тщательно. — Очень. Но у тех, кто этим занимался, не было ни одного свидетеля, кто бы мог рассказать о том, что происходило в замке в тот день. — Что могло происходить? Все были и так напуганы, а когда принесли Гри… — Кто такой Гри? — Управляющий. Убийцы захватили его, но ему удалось бежать и сообщить о беде. Правда, многого он сказать не успел, лишь то, что меня хотят убить, а потом все к охотничьим трофеям тянулся, что на стенах висели, и хрипел. Так никто и не понял… Но матушка велела мне покинуть замок. — К охотничьим трофеям? Звери присутствуют на гербах, как вы знаете. Артур нахмурился, припоминая… Медведь, волки и олень. Точно, именно в таком порядке. Он много раз думал об этом… — Гаунау? Колиньяры? Ноймаринен? Савиньяки? Я так и не могу решить, кто же из них. Герцогство — хорошая добыча для любого из них. — Нет, — решительно отверг его предположения Алва. — Савиньяки — нет. Семья Лионеля ничего не получала от вашей смерти. И Надор им не достался бы в любом случае. — А Ноймаринен протянул руки к Надору! — Как я уже говорил вам когда-то, он бы мог добиться лишения вас титула и земель без пролития крови, ведь он тогда был Первым маршалом. Что до медведя, не знаю. Колиньяр не отказался бы от такого куска, но сумел бы он добиться передачи владений своему роду? Опять же проще было лишить вас титула и обвенчать одну из ваших сестер с маркизом Сабве. Гаунау? Хайнрих слишком умен, чтобы ввязываться в авантюры. Стоит ли Надор той драки, которую придется затеять за него? Так что тут что-то еще. Он указывал на всех зверей или все же на одного? Артур задумался, вспоминая. — Нет, он указывал на все трофеи Холты. — Холты? — Любимая гончая отца, подарок. В этом углу были собраны все ее охотничьи трофеи. — И она охотилась и на оленя, и на волка, и на медведя? — Ну да. Это же холтийская гончая, поэтому и имя такое. — Дорогая собака, — протянул Алва, — очень дорогая. Я смотрю, в вашей семье страсть к дорогим и редким псам. Кто же подарил такое чудо? — Граф Ларак. Он ее откуда-то привез и отдал отцу. Отец был страстным охотником, а дядя Эйвон — нет. — Граф Эйвон настолько богат, чтобы делать такие подарки родственникам? — Не знаю, — честно ответил Артур. — Вряд ли. Он и тетя Аурелия экономили на всем. А когда Наль случайно утопил в реке плащ, тетя его неделю пилила. — Я все больше и больше горю желанием побеседовать с вашим родственником. Но, к сожалению, это придется сделать чуть позже, ибо нас с вами утром ждет дальняя дорога и маленькая, а может, и не очень маленькая война. Собирайтесь, Ричард. Мы выезжаем на рассвете. — Куда мы едем? — В Фельп. Дуксия ждет от нас спасения, и мы окажем ей эту услугу ради блага Талига. Алва стремительно поднялся, но прежде, чем шагнуть к двери, протянул руку и вновь растрепал темные пряди. — Наш бой не проигран, он только начинается. Артуру стало почему-то легко и спокойно от этой ласки. Бой? Пусть будет бой, тем более, теперь у него есть союзник.