Браво, теньент!

Поздним вечером Артур вместо того, чтобы лечь в постель, метался по комнате, как вепрь в клетке. Граф Ларак! Тот, кто признал его с Дейдри мертвыми, и кто вознамерился стать новым хозяином Надора. Интересно, узнал ли его дядюшка Эйвон, выглядел он очень испуганным. Проклятье! Этого только не хватало! Это вам не сослуживцы отца, видевшие в нем лишь бастарда. Эйвон может доказать, что перед ним не некий Артур Ланфорд, а сын мятежника Эгмонта. Вот только нужно ли ему это? Почти герцогу соперники опасны. — Юноша, перестаньте мельтешить у меня перед глазами, — Алва подобрался котом. — Вас так взволновала какая-то встреча? Рубен, который теперь неотступно сопровождал его, разумеется, рассказал о встрече. — Кто это был? — Алва уселся в кресло у окна. — Рубен говорил, что вы встретили выходца? — Не такой уж он и выходец, — пробормотал Артур. — Тем более. Кто это был? Артур прекрасно понимал, что Алва и без него все узнает и молчать бессмысленно, но все равно — говорить правду очень не хотелось. — Граф Ларак, — наконец буркнул он. — Ну надо же, наш претендент собственной персоной, — зло пробормотал Алва. — Он вас узнал? — Нет, вроде, хотя смотрел во все глаза. Но на меня так смотрят все, кто знал отца. — В отличие от них, он знал и вас. Отныне лучше пока сидите в особняке, а если уж очень потребуется — выходите только с Рубеном и его людьми. — Позвольте спросить: Рубен охраняет меня или от меня? С того дня, как вы узнали, кто я, он от меня не отходит! — У него двойная задача, — невозмутимо ответил Алва. — Вы военный, юноша, и прекрасно понимаете, почему это делается. — Разве я дал хоть какой-то повод? — Ждать повода с вашей стороны — преступное легкомыслие. У вас есть причина для мести, моим словам и уверениям вы верите не до конца, следовательно, можете поступить необдуманно. Преступник не найден до сих пор и мне нечем подтвердить сказанное. Не хотелось бы сожалеть, что я не предотвратил преступления и не сумел удержать вас от трагической ошибки. — Вы не смеете так обращаться со мной, — зло отозвался Артур. — Раз уж так боитесь, отправьте меня в Багерлее, там я точно не совершу ничего необдуманного. К тому же в тюрьме узник может исчезнуть без следа, никто не хватится. Зачем и кому нужен оживший Окделл, когда все уже решено и поделено? — Не смейте истерить, юноша, вы не эрэа. Мои поступки вполне оправданны. К тому же свободы вас никто не лишал. Вы ездите со мной и по моим поручениям, вы вольны покидать особняк когда вам угодно и с кем угодно. А вот незнакомцев с «заманчивыми» предложениями я к вам больше не подпущу. Живым вы мне нравитесь больше. Что до остального, то имейте терпение. Представителю мятежной семьи, даже если у него нет крамольных мыслей, всегда непросто уверить в своей лояльности. Дом Скал слишком часто выступал против Олларов. — Это неправда. Речь может идти лишь об Алане Окделле, а потом о моих деде и отце. Остальные, начиная с Ричарда Горика, служили честно. То, что случилось с моими близкими, результат трагического неведения. — Неведения чего, юноша? Что преступно переступать через клятвы и нарушать присягу? — Я не оправдываю, — глухо отозвался Артур. — Но им, в силу трагического недоразумения, не было известно то, что узнавали все наследники рода, начиная с сына Ричарда Горика. — Если вы перестанете говорить загадками, — устало произнес Алва, — мне будет легче вас понять. Артур склонил голову, то ли собираясь с мыслями, то ли набираясь решимости, потом тряхнул и без того растрепанными волосами и под внимательным взглядом Алвы направился в угол комнаты, к резному сундуку. С минуту порывшись в его содержимом, он достал небольшую шкатулку с изображением на крышке меча, перевитого золотым плющом, и надписью старинной вязью «Верен!». Алва с интересом следил за его действиями. Приоткрыв крышку, Артур достал свиток, перевязанный золотым шнуром. — Прочтите! Тот нетерпеливо развернул его. «Этот список сделан мною дословно с документа, полученного герцогом Шарлем Эпинэ от Эрнани Ракана в 1-й день Осенних ветров 399 года Круга Молний. В том, что в нем нет ни единого искаженного слова, я, Шарль Эпинэ, племянник Первого маршала Талига, герцога Шарля Эпинэ, клянусь своей кровью. Сей список сделан мною для моего друга и родственника Ричарда Горика, с условием хранить его в тайне и передавать наследнику рода, взяв с него клятву молчания. 10 день Весенних молний 30 года К.С.» «Я, Ричард Горик, от своего имени и имени всех своих потомков клянусь хранить содержание этого документа в тайне и знакомить с ним лишь наследника рода перед его поступлением в Лаик. 10 день Весенних молний 30 года К.С.» «Я, Эрнани из рода Раканов, король талигойский, готовясь предстать пред Первым судом, сим завещанием объявляю свою последнюю волю. Исполнителями оной воли назначаю герцога кэналлийского Рамиро Алва и Повелителя Молний герцога Эпинэ. Оба они осведомлены о том, что им завещано свершить, и поклялись исполнить завещанное. Я же принимаю на себя всю ответственность и все грехи, кои свершат мои душеприказчики, исполняя мои распоряжения… Я, Эрнани Одиннадцатый Ракан, перед лицом Создателя и близкой смерти по доброй воле отрекаюсь от талигойской короны за себя, принца Эркюля и его потомство. Я назначаю герцога Алва местоблюстителем трона и вручаю ему свою корону с тем, чтобы он отдал ее Франциску Оллару. Если же Рамиро сочтет, что означенный Франциск не принес Талигойе мира и процветания, я повелеваю Рамиро кэналлийскому свергнуть его и принять корону самому. В знак права Рамиро моим именем сместить недостойного правителя я завещаю ему меч Раканов и повелеваю и молю не вкладывать его в ножны, пока моей земле грозит опасность. Если же герцог Алва погибнет, обязанности местоблюстителя перейдут к герцогу Эпинэ. Я давно и тяжело болен, моя жизнь лишь отягчит смену династий, но мой дух слаб, и я не могу убить себя сталью, а принять смерть от яда недостойно мужчины и короля. Я прошу герцога Эпинэ о последней услуге, кою друг и верный вассал может оказать умирающему сюзерену. В моей исповеди, которую я вручу герцогу Эпинэ для передачи епископу Кабитэлскому Ариано, я каюсь в грехе самоубийства и принимаю его тяжесть на свою душу. Я прошу герцога Эпинэ, герцога Алва и Преосвященного Ариано держать подлинные обстоятельства моей смерти в тайне, дабы не легли они тяжким грузом на плечи принца Эркюля, королевы Бланш и всех, кто любил меня. Во всем же остальном полагаюсь на честь, силу и разум моих душеприказчиков. Создатель, храни Талигойю и ее нового короля. Эрнани Ракан. 2 день Осенних Ветров 399 года первого Круга Молний». А далее шли только подписи. Я, Эдмунд Горик, прочел сей документ в 2-й день Осенних Ветров 46 года К.С. Я, Денил Горик, прочел сей документ в 2-й день Осенних Ветров 64 года К.С. Джеральд подписался Гориком, хотя был уже герцогом Окделлом, за ним шли его сын и внук. 2-й день Осенних Ветров 268 года К.С. Льюис Окделл…» И через небольшой отступ: «2-й день Осенних Ветров 396 года К.С. Ричард Окделл». Алва нахмурил брови, припоминая… Герцог Льюис Окделл погиб при переправе через Хербсте во время Двадцатилетней войны. Его сын был, по-видимому, мал и поэтому Льюис не счел возможным ознакомить его с завещанием. Отвечая на невысказанный вопрос, Артур пояснил бесцветным голосом: — Я покинул место, где жил до этого, и ушел в армию именно в этот день. — В пятнадцать в солдаты, — голос у Алвы был очень тихим и тоже невыразительным. — Тверд и незыблем. — Я горжусь своим девизом и своей семьей, герцог. Алва провел рукой по глазам, словно пытался проснуться, и поинтересовался: — Расскажете, как к вам попал этот документ?