Или хорошо, или ничего.

10к сеял смерть вокруг себя, называл ее "милостью" и считал трофеи. Бойня для него была игрой, он радовался, а Мерфи, не принимающий участия в общей кровавой движухе, испытывал ужас перед каждой отстрелянной гильзой. Пацан не промахивался, и фонтанчики песка у его ног были своеобразным салютом по дыре в очередной голове. Слыша его самодовольное подведение итогов, Мерфи хотелось выть, но едва ли кто-то разделил бы его тоску по телам на земле. Ни кто-то из команды, ни кто-то в стране, ни Гражданин Зед в уютной каморке на краю земли... В своем горе Мерфи был одинок, потому что зомби не оплакивают даже сами зомби. Последнее число, что Мерфи запомнил, превышало четыре тысячи. Четыре тысячи обреченных. Поэтому, оставляя свой вариант "милости" на щеках умирающих, он страстно считал про себя "девять, десять, одиннадцать" и очень надеялся когда-нибудь выравнять счет.