Или хорошо, или ничего.

Алвин прошел от внезапно распахнутой двери до ее рабочего стола семь шагов. Семь звонких, отбитых каблуками, шагов от надежды до полного отчаяния. "Дура ты, Мерелин. Дура, дура. Дура". Можно было вести второй комплект записей, или стереть расчеты с доски, или собрать в стопку смело разложенные листы, или... Но Алвин Мерфи уже вошел, уже ухмыльнулся, и кивнул отпечатку своих зубов на щеке доктора Мёрч, уже сунул нос в блокнот и ничего нельзя было изменить. Свершилось. Как на десертной тарелке перед ним раскинулись торопливые выкладки о влиянии первичной вакцины на освобождение сознания полукровок. Алвин вел пальцем по карандашным заметкам на полях, разомкнул губы и... - Как идут исследования, доктор Мёрч? Что это не издевка, женщина поняла после того, как раздвоившийся пляшущий перед глазами силуэт соединился в одно яркое пятно пиджака, и в легкие поступил так долго не пускаемый туда воздух. - Идут, - Мерелин, пробуя почву, с равнодушным видом забубнила про анатоксин и адсорбцию. Алвина аж перекосило от отвращения. - Довольно. Избавьте меня от херни в мозг. Приступайте к экспериментам на людях, это же ваша любимая часть. Да, доктор? Паника схлынула так резко, что Мерелин украдкой глянула на халат, ожидая увидеть там мокрое пятно. Хотелось захныкать от облегчения, поддаться безволию дрожащих колен и рухнуть прямо здесь, но она осталась стоять. Она видела в Алвине Мерфи жестокого хитрого ублюдка, который разрушил очередной штаб, похитил ее, как и трое до него, собирался использовать ее наработки в своих деспотичных целях... И вот он, стоит перед ней. Перед формулами, которые станут крахом его нерожденной империи, и не понимает ни строчки. "Нет, Мерелин, ты не глупа. И чертовски, чертовски везуча". Доктор тупо качнула головой и ощутила внутри злую непокорную силу, угасшую было, затолканную вглубь долгом и страхом - волю. Уже давно Мерелин Мёрч не сопротивлялась. Четыре года ее таскали туда-сюда, угрожали оружием, били. До подлодки "Зоны" она жила в бараке и в небоскребе, ее везли на вертолете, чтоб потом, после короткой перестрелки, везти обратно в кузове грузовика. Мерелин не видела зомби, кроме тех, что творила сама, не видела людей, кроме тех, что бесконечно орали в лицо, требуя результатов. Для нее весь апокалипсис стал бесконечной тяжелой работой. Сутками на ногах, она работала и молчала, только убирала новые седые пряди с лица, терла покрасневшие глаза, чувствуя, как облазит кожа с пальцев, ненавидела свое существование, заталкивала в рот кусочки пищи, и мантрой повторяла про себя: "Когда работа будет выполнена, меня оставят в покое". Однажды она поняла, что это не так. Все чаще вместо микроскопа ее взгляд пожирал набор скальпелей. Но она сжимала зубы до боли в висках и продолжала неблагодарный труд, а из каждого перехода, в столовой и радио-рубке за ней следили флюоресцирующие зэд-зрачки. А потом случился Мерфи. Обаятельный и серьезный, понимающий важность миссии, согласный сотрудничать. Лежал на кушетке, вежливо поддерживал беседу. До сих пор Мерелин будоражило воспоминание, как Мерфи оказался за ее спиной, зубами вытащил из вены иглу, сплевывая на пол, а потом прижался всем телом, потянулся к ее лицу, будто за поцелуем. Тогда доктор Мёрч впервые за четыре года почувствовала себя не безликим халатом, а желанной. Она даже не боролась, терпела боль, зажмурившись, а когда все закончилось, просто пошла за Мерфи. Может, укус работал только на мужчин, может, Мёрч приняла его добровольно, и потому адреналин не усилил зов, но она сохранила рассудок и уцепившись за надежду, однажды все же закончить работу, пошла туда, куда было велено. Не спорила, не нарывалась, гасила взгляд и прощупывала натянутые Мерфи цепи, пока не обнаружила слабое звено. Мальчик был горячий и злой. Чем громче гневался в нем свободный дух, тем покорнее становилось тело. Пока добрались до Спокана, он превратился в жуткое подобие себя, но продолжал бессмысленную войну, привлекая постоянное внимание Алвина, удобно отвлекая его от Мерелин. Чем более нервным и болезненным становился паренек, тем вальяжнее и сытее на его фоне смотрелся Мерфи. Красивый довольный упырь, он не верил в искренность ненависти к своей персоне, на самом деле полагал себя его спасителем. А Мерелин смотрела в одну точку и вызывала в памяти картинки, где перекошенный от страха или злобы рот Алвина, пророчил мучительную гибель ей. Она спасла Алвина, чтоб использовать его на благо человечества. Потом Алвин спас мальчика, руководствуясь корыстной выгодой. Как Алвин ненавидел ее, пока не мог контролировать, так и парень не желал быть использованным своим спасителем. Хорошее из них получилось трио марионеток, перепутанных нитями, привязанных друг к другу на смерть. Вонзая в шею молодого полукровки первичную вакцину, Мерелин чувствовала, что обрезает эти нити. Когда марионетка спросила, куда именно они убегут, доктор Мёрч ощутила вкус победы. Позже, поедая Мерелин Мёрч, Мерфи испытывал ровно то же самое.