Кукла

      Я сижу за столиком в обыкновенной забегаловке нашего города, каких на каждом углу здесь — пруд-пруди. Передо мной стоит чашка горячего чёрного чая, рядом стоит ноутбук и лежит мобильник. За окном солнце, горы снега, люди, дома. Я лишь на секунду отрываю взгляд от экрана ноута и отправляю его за окно, а через секунду вновь возвращаю к переносному компьютеру. У меня сейчас нет времени в сотый раз рассматривать изученный до мелочей пейзаж: меня выгоняют со съёмной квартиры, и я уже два дня подряд торчу в Интернете, ища себе подходящее пристанище. Но фортуна повернулась ко мне задом, а выезжать на днях. Эх, вот бы переконтоваться у кого-нибудь с недельку-другую, а там и квартирка бы нашлась. Конечно, я и в общаге бы пожила, но… Не хочу. Просто не хочу.       Ну и плата! — мысленно свищу, отпивая обжигающий напиток. Из динамиков доносится пиликанье, я перехожу на сот.сеть и читаю сообщение от Коли. Он пишет, что уже освободился и готов встретиться со мной. Пальцы быстро бегают по клавиатуре, печатая ответ. Скоро он выйдет из того переулка, я выйду ему навстречу, и мы пойдём в кино. Учёба — хорошо, а отдых — ещё лучше.       На секунду отрываю взгляд от экрана и перевожу его на дверь, в которой появляется очередной посетитель. Какой-то мужчина средних лет, солидно одетый, высокий. Наверняка богатенькая шишка. А какого «х» он здесь тогда делает?       Фыркаю и снова принимаюсь искать. Вот никогда бы не подумала, что в нашем городе найти квартиру тяжелее, чем парочку влюблённых геев.       Тяжёлый вздох вырывается из моей груди, я недовольно чмокаю губами и сердито хлопаю крышкой ноутбука. Надоело. Может, Колясик чего посоветует? Ему проще: он здесь живёт. Жаль, что не один, а с родителями, так бы я у него пожила немного. Придётся в общагу переться.       Пока я запихиваю ноутбук в сумку, ко мне подсаживается собеседник. Я его замечаю не сразу, усердно запихивая ноут и шепча проклятия сквозь плотно сжатые зубы.       — Добрый день.       Перевожу немного рассерженный взгляд на человека, застёгивая сумку, и немало удивляюсь: богатая «шишка» сидит передо мной и с милой лыбой оглядывает меня. Я медленно поворачиваюсь к нему, выдавливаю улыбку и лепечу в ответ:       — Добрый…       Пока кладу сумку на соседний стульчик, разглядываю подсевшего: у него тёмные, немного отливающие фиолетовым, вьющиеся волосы по плечи. У него зелёно-карие хитрые глаза. Интересное лицо, слегка выступающие скулы. Родинка под левым глазом. Дорогой шарф и не менее дорогое пальто. Что ж, у меня складывается весьма приятное впечатление об этой «шишке».       — Вы не против, если я составлю Вам компанию? — спрашивает незнакомец, а глаза его так и бегают по мне. Каждой частицей себя ощущаю его прощупывающий взгляд, поэтому нервно убирая чёрную прядь вперемешку с красными волосинками за ухо и мотаю головой.       — Нет-нет, садитесь, — а после недолгих размышлений добавляю: — Я сейчас всё равно ухожу.       Кажется, мужчине совсем не понравилась моя последняя фраза. Его брови немного сходятся на переносице, взгляд, на мгновение опущенный мне на руки, в секунду простреливает в моей переносице дыру. Он расстёгивает верхние пуговицы пальто, ослабляет шарф. Я от неловкости лишь сглатываю ком в горле, растерянными глазами шарю по столу и пытаюсь найти тему для разговора.       Представиться, что ли?       — Что ж, раз Вы скоро покидаете меня, то я должен хотя бы представиться. Тики Микк, — брюнет протягивает мне руку, по-прежнему глядя в глаза. Я понимаю, что меня опередили, но тем лучше, и потому со спокойным видом и лёгкой улыбкой отвечаю на рукопожатие.       — Меня зовут Анжелика.       Конечно, говорить свою фамилию первому встречному я не буду, тем более, если этот первый встречный — иностранец. И как я сразу не догадалась? У него же на роже написано, что он не наш, не русский. А этот акцент и манера речи. Да и будет ли русский мужик носить в нашей-то стране белые перчатки на руках вот так просто? Конечно, нет.       Взгляд зелёно-карих глаз становится теплее после несильного рукопожатия, которое мужчина задерживает на секунду дольше, чем того требуется. Я, улыбаясь изо всех сил, уже вырываю руку и с непринуждённым видом говорю:       — Закажите себе чего-нибудь. У нас здесь неплохой кофе есть, чай… Напитки покрепче? — усмехаюсь, видя, как Тики растягивает губы в ироничной улыбке.       Беру чашку с приостывшим чаем в руки, гляжу на собеседника в ожидании ответа.       — Я не отказался бы от дорого красного вина, — произносит мужчина и цепким взглядом цепляется за каждое моё движение. — У Вас уже чай остыл, — неожиданно говорит он, едва мои губы касаются чашки, и протягивает ко мне свою руку, — может, повторите заказ?       Заказ-то я повторю, а чего он руки тянет — непонятно.       Я инстинктивно отстраняюсь от его руки, не выпуская чашку из своих рук. Тики с секунду смотрит на меня в замешательстве, а затем возвращается в прежнее положение и извиняется за свою распущенность. Я лишь пожимаю плечами, мол «с кем не бывает», но мне уже становится не по себе от этих проедающих глаз, которые буквально пожирают моё каждое движение.       Уж не маньяк ли он?       Пока мой новый знакомый диктует заказ одной на всю забегаловку официантке, я выжидающе гляжу на улицу, но Коли всё нет. Где его черти носят? Тут на меня маньяк свои глаза очаровательные положил, а он шастает, не пойми где.       — Вы что-нибудь будете заказывать? — спрашивает меня брюнет, глядя прямо в глаза. Я немного смущаюсь и отрицательно киваю, вновь возвращая взгляд в окно. Клянусь, если через минуту Коля не появится здесь, то я просто уйду. Срать я хотела на этого навязчивого мудака в дорогих портянках!       — У вас красивые волосы, — выдаёт мужчина, стягивая перчатки и кладя их на край стола. Я неловко улыбаюсь, стараясь сдержать дикое негодование внутри.       — Спасибо. На самом деле, ничего особенного. Половина города так ходит, — чтобы показать, как именно ходят, я пропускаю сквозь свои пальцы несколько тёмных прядей, среди которых отчётливо видны тонкие ниточки красного цвета. Это мелирование стоило Коле половины стипендии.       — Но сказал я об этом Вам, а не половине города.       В его голосе сквозит неодобрение и даже обида. Он точно маньяк, раз дуется на такие мелочи. Надо тикать.       — Простите, если обидела, — улыбаюсь. — Кстати, вот и Ваш заказ. Спасибо, Тики, я была рада с Вами познакомиться. Надеюсь, Вам в нашем городе понравится. Вы же не отсюда?       — Вы угадали, Анжелика, — моё имя в его устах звучит как-то певуче-сладко и протяжно. Как будто ему произношение моего имени доставляет особое удовольствие. Ему — да, а вот мне — отнюдь. — Я переехал сюда больше трёх месяцев назад и уже успел привыкнуть. Мне здесь нравится: тихо, спокойно…       — Замечательно, — я беру сумку с ноутбуком, кладу в карман куртки мобильник и встаю. — Советую сходить в новый торговый центр, что открылся вчера. Вы знали об этом?       — Нет, — снизу вверх смотрит на меня Тики, и в глазах видна настороженность. — Но я посещу это место. Вы уходите? Уже? — он встаёт следом. Здесь я начинаю паниковать и, заикаясь, говорю:       — Д-да, ухожу. У меня дел много, надо бы ещё в институт забежать и забрать кое-что…       — Я провожу Вас.       — Не стоит. Я знаю хорошо дорогу, не заблужусь. И мне надо будет ещё в пару мест забежать.       — В моей стране принято провожать женщину, даже если она ещё не достигла того возраста, чтобы называть её так. Возражения не принимаются.       Я молча закипаю, видя, с каким спокойствием говорит всё это мужчина. Он не спеша поправляет свой шарф, застёгивает пуговицы, берёт перчатки. Меня такое поведение бесит, я выхожу из-за стола и, пока брюнет делает тоже самое, холодно произношу:       — Меня провожать не надо, повторяю ещё один раз. Меня встретит мой парень.       Только после этих слов в глазах Тики теряется прежняя уверенность, уступая место непониманию. Он немного растерянно смотрит на меня, потом, неожиданно приложив ладошку ко лбу и понимающе улыбнувшись, произносит:       — Парень… Точно, как я мог забыть.       Я в этот момент уже прохожу мимо него, потому что задолбалась играть в эту игру «маньяк-жертва», и внезапно останавливаюсь. Забыть? А откуда он мог знать? Подозрения закрадываются в моём мозгу, я поворачиваю к брюнету голову, измеряя его взглядом. Что он знает?       — Просите? — выдаю я. — Вы знаете Колю?       — Я много чего знаю, Анжелика, — неопределённо говорит мужчина, выходя из-за стола. Он натягивает перчатки, всё это время созерцая моё нахмуренное от думы лицо. По довольной улыбке, что пробегает по его губам, ясно, что он рад.       — Вам надо лечиться, Тики, — я больше не собираюсь строить из себя приличную девочку, раскрывая все свои карты. — Обратитесь в поликлинику, Вам там предоставят бесплатное лечение.       — Дорогая моя, такое не лечится. Хотел бы я посмотреть, как врач будет указывать мой диагноз, — ухмыляется брюнет, касаясь моей руки своей. Это действует на меня, как красная тряпка на быка, отчего я рывком вскидываю свои руки, набираю в лёгкие воздуха и уже зло говорю:       — Я тебе, озабоченный, никак не «дорогая». Если ты ещё раз коснёшься меня, то пожалеешь. Лучше сиди дома и не попадайся мне на глаза. — я едва ли не бегу к двери, поправляя болтающуюся через плечо сумку. Вслед мне кидают довольно ехидное «строптивая». Я молчу, лишь сильнее сжимая челюсти и хлопая дверью. Пролетая мимо окна, со злобой заглядываю в помещение через немного запотевшее стекло и вижу, что моего озабоченного знакомого уже там нет.       Слышится стук двери позади меня. Я, не оборачиваясь, знаю, кто это, и потому прибавляю шаг. Перехожу по пешеходному, к магазину тканей. Тут боковым зрением замечаю, что брюнет упорно следует за мной.       Вот так попала!       Достаю телефон и начинаю быстро набирать номер Коли. Руки стрясутся, я начинаю паниковать и нестись туда, куда глаза глядят. В какой-то момент поднимаю голову и вижу перед собой знакомый переулок из которого — о чудо! — появляется мой Коля. Кричу ему, он махает в ответ.       — Чего случилось, Лик? Ты какая-то не такая, — замечает парень после объятий. Я сбивчиво рассказываю ему о психопате, что пристал ко мне в кафе, и даже глазами указываю на него. Тики стоит рядом с магазином тканей и о чём-то разговаривает по таксофону, или делает вид, что разговаривает.       Коля успокаивает меня и предлагает вернуться в кафе, потому что у него ужасно замёрзли ноги. Меня пробивает на сумасшедший смех, но я быстро успокаиваюсь и соглашаюсь со своим молодым человеком. Во-первых, Коля со мной, теперь ничего не случится, а, во-вторых, этот маньяк уже повесил трубку и направился в противоположную от нас сторону.       Я облегчённо вздыхаю. Коля пытается меня развеселить, пока мы стоим и ждём, когда кто-нибудь из водителей уступит нам.       — Пойдём, пока не поздно, — тянет парень меня за руку на проезжую часть. Я смеюсь его рассказам, доверчиво протягиваю руку и иду. Такой хороший момент вдруг прерывается визгом колёс и громким сигналом машины. Тут у меня обрывается сердце, я уже и не помню из-за чего смеялась. Остаётся лишь во все глаза смотреть на быстро приближающуюся к нам машину.       Мы бы при всём желании не успели сбежать. Было довольно скользко, и машину мы заметили слишком поздно.       Я вижу свет фар, приближающихся к нам, чувствую, как меня за руку тянет Коля, пытающийся спастись, и вдруг понимаю, что у нас нет шансов. Я ещё сильнее сжимаю ладонь парня, уже смирившись со смертью, как вдруг чувствую, что меня тянут за воротник. Рывок сильный настолько, что я выпускаю руку Коли, делаю шагов пять назад и шлёпаюсь на зад. В этот момент машина сбивает моего молодого человека.       Не отходя от шока, я понимаю, что кровь на асфальте, пятнышко на моей белой куртке и багровая жидкость на капоте автомобиля — это всё кровь Коли. Мёртвого Коли. Его тело лежит недалеко, но одного взгляда хватает, чтобы сказать точно, что он мёртв. Мимо проезжают машины, проходят люди и хоть бы кто-нибудь остановился! Разве что толпа зевак, собравшихся у кафе и состоящая из посетителей и персонала кафе, смотрит на это всё, снимая на телефоны.       Кто-то догадывается и кричит: «скорую вызовите!». Конечно, вызовите. Мне как раз в дурдом надо.       Шок сползает быстро, я прихожу в себя и начинаю плакать. Пытаюсь подняться на ноги, чтобы подойти к мёртвому телу парня, но у меня получается это плохо. Ноги едва держат свою хозяйку, я понимаю это слишком поздно. От падения меня спасают чьи-то руки, подхватившие мою персону и оттащившие к тротуару. Я верчу головой, поправляю шапку и нахожу в себе силы подняться и оглядеть моего спасителя. Моему удивлению нет предела.       — Тики?       Тот смотрит мне в глаза, а сам часто дышит. Неужто испугался за меня? При такой мысли я начинаю злиться. За меня испугался, значит, да. А какого хрена, спрашивается, он не испугался за Колю? Почему он помог мне, но не помог ему? Почему я жива, а Коля нет? Почему? По-че-му?       С этим вопросом накидываюсь на мужчину и начинаю обрушивать на него град своих несильных ударов. Он упорно терпит несколько тумаков, мои уже хриплые крики, а затем заламывает мне руку и сурово говорит:       — Если бы хотел спасти его, спас бы.       — Из-за тебя, чёрт побери, это из-за тебя… — плачу я, мотаю головой и стараюсь врезать затылком этому маньяку по челюсти. Но всё бесполезно. Он лишь сильнее заламывает руку, отчего я вскрикиваю и плачу теперь от боли.       — Мне больно! Отпусти, болван!       Сразу же мои руки становятся свободны. Мой воспалённый мозг говорит мне, что эта свобода мнимая. Нужно продолжать сражаться, что я и делаю.       Моё злое, измазанное тушью лицо встречается с лицом мужчины. Я вздрагиваю изредка, но стараюсь держать себя в руках. В глазах же иностранца видна беспокойность и растерянность.       — Прости, я силу не рассчитал, — извиняется он и тянет свою руку к моему запястью, но я отдёргиваю ладонь и в лицо кричу ему, что он сукин сын, каких ещё не видывал свет. Кричу ещё что-то, но уже сама не слышу что, потому что закрываю уши. Это истерика, просто истерика.       Неожиданно моего лба касается что-то холодное. Я резко прекращаю свой «концерт» и, отнимая руки от ушей, сосредотачиваюсь. Взгляд упирается в грудь Тики, затем ползёт выше, выше и так до самых глаз. Теперь я знаю, что это он тыкнул мне двумя пальцами в лоб и привёл меня в чувство.       — Спи, — неожиданно произносит он. Я лишь успеваю моргнуть, как картинка, состоящая из зданий, цветной вывески «Ткани», тротуара, снега и людей, превращается в кашицу, которая затем исчезает. Наступает мрак. Краем сознания я улавливаю, что земля уходит из-под моих ног, меня куда-то несут, но затем и разум потух, как догоревшая спичка.