"Дорогой Дневник..."

— Опа-на! — издал радостный клич Рон Уизли, поднимая с пола какой-то толстый, явно очень дорогой блокнот с обложкой из драконовой кожи. Золотое трио, как и многие другие студенты, взрослые волшебники и просто сочувствующие светлой стороне восстанавливали Хогвартс буквально по крупицам, по камешкам, разрушенный после битвы второго мая. В данный момент Гарри, Гермиона и Рон восстанавливали коридор в подземельях Западного крыла, и находка Рона была обнаружена им под грудой битых камней из кладки стен, которые он только что вернул на место совокупностью Вингардиум Левиозы и парочки базовых строительно-монтажных заклятий, в которых, как оказалось, он был силен почти так же, как Гермиона — в любых других. Бытовая, простая магия вообще удавалась Рону Уизли, но сейчас он об этом не думал — сейчас он думал о том, что было написано на блокноте. — Гляньте-ка: «Личный дневник г-на Д. Л. Малфоя»! Ха! Ну-ка, что скрывает ото всех наш Хорек?.. С этими словами он открыл Дневник, но прочитать ничего не успел — из рук у него находку выхватила Гермиона (точнее, просто приманила вещицу Акцио — она хоть и маглорожденная, но все же — талантливая волшебница). — Рональд Биллиус Уизли, — привычным тоном начала отчитывать своего парня староста школы, — что бы там ни было, нас это не касается. Нельзя читать чужие личные записи, как бы ты не относился к человеку, их сделавшему. Мы вернем ему его дневник. — Чтобы он на тебя проклятие наслал? — возмутился Рон. — Герми, он — не такой, как ты; он стопудово решит, что ты все прочитала, и… — И — что? Заавадит? — Гермиона продолжала методично взмахивать палочкой, воссоздавая идеальную пятирядную каменную кладку. В другой руке она крепко держала малфоевский дневник — Не станет, Рон, он ничего делать, сейчас уже не те времена. Рон хотел было ответить, но подал голос Гарри, впервые заявив о своем присутствии за некоторое время: — Никогда бы не подумал, что Малфой может вести дневник. Голос героя был серьезен. После Второй Войны он сильно вырос и возмужал в моральном плане, повзрослел, познал потери. Не стоило удивляться ноткам тихой печали, нет-нет да и проскальзывающим в его голосе. Впрочем, Рон их не замечал, а вот от Гермионы они не укрывались. Она кинула быстрый взгляд на героя, едва заметно покраснела и, отведя взор, продолжила орудовать волшебной палочкой. Рон по-прежнему ничего не замечал — отчасти, потому что не был чувствителен к проявлениям всяких там чувств и распознаванию оттенков эмоций, и отчасти потому, что стоил в голове коварный хитроумный план аж из двух пунктов. — Ладно, Гер, ты права, — чуть вздохнул Рон, приводя в исполнение пункт первый гениального плана. — Оставь себе, а при первой же возможности верни Малфою. Гарри продолжал меланхолично возвращать камни в стену, а Гермиона глянула теперь уже не на него, а на Рона — с некоторым изумлением и восхищением. — Я рада слышать от тебя столь здравое, взрослое суждение, Рональд, — нравоучительно произнесла она, одарив Уизли легкой улыбкой учительницы, которая хвалит ученика. Гарри почему-то едва слышно вздохнул. Дневник Драко при этом Гермиона положила в открытую нишу в стене. — Разумеется, я так и сделаю, как только мне представится возмо… Рональд! Уизли, введя Грейнджер в заблуждение относительно своих намерений касательно найденной игрушки, тут же воспользовался, приведя в исполнение часть вторую плана, ее потерей бдительности, и хвать дневник из нишы. Ловко увернувшись от повторного Акцио Гермионы, он быстро раскрыл Дневник на первой попавшейся странице и громко зачитал: — «…взлохмачены, и так хочется запустить в них пальцы. Мерлин, я бы отдал все свое наследство, чтобы узнать, каковы его волосы на ощупь…» Аха-ха! Фигасе! Вы слышали? Хорек сохнет по какому-то мужику! Ну-ка, кто это?.. — Рон теперь читал на бегу, защищаясь наугад от заклятий немоты, призыва дневника и Конфундуса, коими в него палила Гермиона — она бегала за ним по импровизированному кругу, центром которого неожиданно для себя оказался Гарри, впервые за день слегка улыбнувшийся и выдавший что-то вроде «Идиоты. Мои друзья — идиоты». Рон же, окрыленный возможностью проникнуть в тайны Хорька, на удивление ловко отражал атаку Гермионы, и продолжал читать на бегу: — «Я вижу его каждый день, это невыносимо. Он здесь, совсем рядом, восстанавливает вместе со всеми замок, как самый обычный студент или заурядный волшебник-волонтер… Невыносимо видеть его и не иметь морального права подойти, поговорить, заслужить его улыбку. Иногда он оказывается так близко — только руку протяни, и можно дотронуться, но он сочтет меня психом… Как же я завидую его друзьям, Дневник. Хотел бы я быть четвертым — хотел бы я, чтобы Золотое Трио было Золотым Квартетом…» Что-о? — Рыжий от возмущения резко остановился, отчего на него со всего маху налетела Гермиона, но коренастый квиддичный вратарь даже не почувствовал этого. — Гарри, этот придурок втрескался в кого-то из нас — в тебя или в меня! Извини, но я надеюсь, что это ты, потому что если это я, то до конца жизни я теперь смогу только тихонько блевать в унитазик!.. — В любом из двух случаев мне его искренне жаль, — негромко произнес Гарри, чья реакция на прочитанное Роном была так непохожа на реакцию непосредственно чтеца. — Сейчас же отдай мне этот дневник, Рональд Биллиус! — Гермиона, в отличие от мальчиков, выглядела разозленной. — Я не стану дожидаться ужина в Большом зале — я прямо сейчас отнесу его Драко и извинюсь перед ним за… — Ах, Драко? — глаза Рона сузились. — С каких это пор Хорек для тебя — Драко? Даже не учитывая того, что он все семь лет в школе вел себя как мудила, Герми, он — морда пожирательская, если ты забыла! — Он был оправдан по всем пунктам, но даже если бы не был — то, что ты делаешь, низко, Рональд Биллиус Уи… — Прекрати меня так называть! — взорвался Рон. Крутанувшись на месте, он аппарировал в неизвестном направлении вместе с Дневником Малфоя. — Рон! — со слезами в голосе воззвала Гермиона к тому месту, где он только что был. — Рон!.. Разумеется, безрезультатно. Гарри сделал шаг к ней, положил руку ей на плечо. От тепла его ладони девушка вздрогнула, но. Когда она подняла на него глаза, он уже отвернулся от нее, отнял руку и вернулся к работе, разве что спина его выглядела чуть более напряженной, чем следовало при их виде деятельности.