Под лозою винограда

       Урок. Все ученики послушно записывали материал, Амелия не была исключением. Только она записывала то, что они еще не узнали, то есть почти ничего. Порыв скуки обдал ее жаром и она начала оглядываться на одноклассников и вычислять то, что только можно. Она узнала, что девочка влюблена в мальчика, сидящим через проход, хотя мальчик любит Розамунд. Этот факт, как ни странно, удивил Амелию и поэтому, схватив бумажку, она написала что-то на ней и кинула Ватсон, пока учительница отвернулась к доске. Девочка, сидящая рядом с Розамунд, перехватила записку и завопила на весь класс: — А Холмс с Ватсон переписываются! — Чего? — Вообще ничего не понимая спросила Розамунд, поднимая голову и швырнув ручку об тетрадь, вниклась на секунду, а позже крикнула: — Неправда! — Так! Встали трое! Давайте, поднимайтесь! — Разъяренно воскликнула учительница, проходя между рядами учеников. — Пошли к директору, взбрело им в голову, урок срывать! Амелия мысленно проклинала Вики, которая выводила из себя хотя бы голосом, больше похожим на мышиный писк. Троица нарушительниц шла прямо за учительницей и Холмс не упускала шансов подколоть ее. — Удачи Вам в соседней школе. — Усмехнулась Холмс, вслушиваясь в тишину, нарушаемую стуком невысоких каблуков учительницы. — Что? — Преповадатель обернулась на Амелию, после заглянула в светлые, как у ее отца глаза и фыркнула. — Откуда… Впрочем, неважно, заходите. Учитель открыла дверь и впустила троицу в кабинет директора. За столом сидел мужчина, среднего телосложения и с легким выдохом, из-под линз очков посмотрел на трех нарушительниц. — Что привело вас ко мне? — На выдохе произнес мистер Флоурс и стал разглядывать девочку одну за другой. — Ватсон и Холмс переписывались на уроке, а Вики сообщила мне об этом. — Произнесла учительница и встала позади девочек. — Кто Ватсон? — Розамунд шагнула вперед и опустила голову вниз. — Кто Холмс? — Амелия шагнула вперед и тихо выдохнула. Директор стал разглядывать их, а после произнес: — Отпустите Вики, а родителей этих двоих в школу. Сегодня же, сейчас же! Учительница вышла из кабинета и воцарилась тишина. — Почему вы сорвали урок? Розамунд промолчала, Амелия не издала ни звука. — Мне повторить вопрос? Девочки молчали, ожидая спасителей-родителей. Вдруг на весь кабинет раздалась приветливая трель телефона директора и он вышел в коридор, дабы не посвящать учениц в школьные дела. — Какого черта ты кинула мне бумажку? — Возмутилась Розамунд, скрестив руки на груди и хмуря брови. — Да я хотела тебе важную вещь рассказать! — Говори, — спокойно произнесла Ватсон. — Да Ричард тебя любит. — И эта твоя «важная» новость? Пф, — фыркнула Розамунд, слыша голоса за дверью, она прижала палец к своим губам, показывая что пора замолчать. Амелия закрыла глаза и сжала ладони в кулаки, когда узнала голос своего отца. Мистер Флоурс открыл дверь и впустил обоих мужчин, между ними уже накипала неприязнь и злость. Ссора разгоралась быстро, а завидя девочек, разъярило их еще больше. Первым тираду начал Холмс. — Я запретил ей общаться с вашей дочерью! Это ваша дочь на Амелию дурно влияет! — Всплеснул руками Шерлок, отводя свою дочь подальше от Ватсонов. — Чего?! Моя дочь просто пыталась подружиться с ней! А то, что Амелия бросила бумажку, еще не значит, что моя дочь плохо на нее влияет! Розамунд еще плохо ни на кого не влияла! Директор взывал их к благоразумию и пытался успокоить уже разошедшихся папаш. Девочки уже было решили сбежать из этого храма крика, как их за рюкзаки схватили свои же отцы. — Никуда вы не пойдете, миледи. — Твердо сказал Джон, потащив дочь к директорскому столу. Холмс же просто остановил ее и потянул к столу главы школы. — Где их матери, почему они не следят за воспитанием своих дочерей? — Недоуменно спросил директор, наблюдая как лица отцов искажаются. — Не ваше дело! — В один голос сказали Джон и Шерлок, что заставило Холмса закатить глаза, а Ватсона фыркнуть. Девочки переглянулись и улыбнулись друг другу. Когда отцы все же решились их отпустить из своей хватки, одноклассницы отошли в сторону и начался наконец нормальный, без криков, разговор. Беседа привела к тому, что всю дорогу домой Шерлок молчал, что не означало для Розамунд ничего хорошего, а Джон ворчал, что тоже ни к чему положительному не клонит. Амелия не то что боялась своего отца, она боялась ему возразить. Ведь каждое возражение = колкое замечание, которое сносить крайне неприятно. Розамунд же наоборот: ничуть не боялась папы, может даже потому что не за что. Крик, Ватсон считала, был чаще справедливым, а наказание, которое было редким, было легко вынести, ведь доброта Джона не знала границ и чаще на прекращении кары за проступок настаивал именно отец. Ни Амелия, ни Розамунд не знали своих матерей. Они даже и не спрашивали о них, ведь Холмс лишь снова займется своим делом, бросив лишь: «глупый вопрос» и вновь сбежит от ответа, а Ватсон ответит: «Зачем тебе знать о своей матери, если у тебя есть я?» По прибытию домой, Холмс быстро сбросил пальто и шарф и направился в гостиную 221Б. Тут стояла невыносимая тишина. Ничего не происходило, отец Амелии не подавал признаков жизни, казалось притаился в излюбленном кресле и замер, то ли раздумывая, то ли в шоке от произошедшего около часа назад. Амелия пыталась обойти эту статую десятой дорогой. Любой звук может потревожить Шерлока и тогда будет невообразимый шумм который стерпеть не каждый сможет: опять опасные эксперименты и обезумевшие крики, но Амелия привыкла. Слишком уж долго она живет рядом с ним, гениальным детективом Шерлоком Холмсом. Ему казалось было плевать на наличие кого-то кроме себя. Но изредка он проявлял внимание к ней. И то, когда Майкрофт ему об этом скажет. Тишина душила девочку, но нарушить ее не хватало сил. Лучше уж в тишине, чем в шуме. Она поднялась к себе в комнату и плотно закрыла дверь за собой. Начала собирать рюкзак. Заговор в силе. В доме Ватсонов тяжелым покрывалом легло наказание. Для обоих членов семьи, для Розамунд: за провинность, а Джону: за то, что не в силах отменить наказание, ведь оно действует меньше часа. Розамунд осталась без телефона, без ноутбука и запертой в своей комнате. Достав вместительный рюкзак, она стала складывать туда самое необходимое. Заговор в силе. «Надо было все-таки выделять мне комнату на втором этаже, дорогой папа» — Подумала Розамунд, выглядывая из открытого окна. «Не надо было становиться статуей, папочка» — Мелькнуло в голове Амелии, которая спускалась по лестнице, успевшая незаметно проскользнуть и не наделать шуму мимо отца, который ушел в забвенные Чертоги.