Порочные

Эдвард замер. По телу пробежала мелкая дрожь, и воздуха вдруг стало до жути мало. Он постарался взять себя в руки, вздохнуть как следует глубоко и успокоиться, но вышло так себе. Секунда, другая, а ничего вокруг не менялось. Анна была близко, слишком близко, чтобы можно было успокоиться. Они смотрели друг на друга, и словно каждый ждал чего-то в ответ. Неизвестно, чего ждала Флоэр, но, где-то глубоко внутри, Калиф желал мечтам взять верх: притянуть ее к себе и впиться губами, сливаясь в страстном поцелуе. Мозг все еще работал хорошо, и Эдвард осознавал, что такого творить нельзя! Нельзя допустить близости, нельзя допустить, чтобы со стороны Анны возникли ответные чувства к нему. Сейчас, когда она так близко, почему-то в голове всплыло воспоминание. Ему было лет 12. Родители собирались в путешествие на море, отдохнуть и как следует набраться сил. Мать бегала из комнаты в комнату по огромному особняку в поисках любимых часов. Вечером она где-то сняла их и забыла забрать с собой в спальню. В тот день досталось всем: прислуге, Эдварду, даже отец отловил пару словечек в свой адрес. Но часы не находились. Время шло, пора было уже выезжать в аэропорт, но мать поставила условие, что никуда не поедет без любимой вещи. Вот тут и начался спектакль, который на всю жизнь отложился в голове у маленького ребенка. Отец, с надутыми красными щеками от злости, кричал на весь огромный особняк, как его все достало. Уже тогда его прокуренный и немного хриплый голос звучал как-то отдаленно, будто и вовсе не родной. Мать то и дело охала и ахала. В ответ кидалась грубыми фразочками, что с таким мужиком можно жить только за деньги, ибо ни на что другое больше он не тянет. Родители грубили друг другу, хватаясь за любую ниточку, за которую только можно унизить. Калиф не совсем понимал, почему все происходит именно так. Почему родители никогда не ворковали мило, никогда не целовались или обнимались, почему отец, уходя на работу, никогда не целовал жену и ребенка. В голове тогда возникло слишком много этих самых почему, только вот ответов не находилось и по сей день. Хотя нет, Калиф догадывался, что родители просто не любили друг друга. Скорее всего это был брак по расчету и не более. Эдвард знал, что его будущее будет таким же: нелюбимая жена, нелюбимые дети и тошнота при входе в дом. Отец явно не переваривал свое семейство. Страшно осознавать и пытаться принять такое будущее. Но с самого детства и по сей день, Калиф знал — выбора у него нет. Это плата за роскошную жизнь. — Эм, — попыталась издать звук Анна, но вышло на самом деле так себе. Эдвард еще раз посмотрел на нее: все в девушке, сидящей рядом, было таким манящим. От нее исходило тепло. Затем последовал тяжелый вздох и окончательное возвращение в реальность. Калиф отодвинулся и снова положил руки на кожаный руль. Нога коснулась педали газа, и машина сорвалась с места. — Прости, показалось, — немного грустно произнес Эдвард, и его взгляд устремился на дорогу. — Ясно, — сухо отозвалась Флоэр и вновь прильнула к окну, наслаждаясь видами. Они ехали молча. Каждый был погружен в свои мысли, у каждого были свои секреты и тайны, и если бы не этот проклятый список, не было бы этой неловкой ситуации, красивых пейзажей из окна и воздуха одного на двоих. Спустя еще пару кварталов, они прибыли на место назначения. Высокие многоэтажные здания грязно-серого цвета сгруппировались в П-образное пространство, создавая тем самым многоквартирный дворик. Внутри двора была небольшая детская площадка. Пару качелей на цепочках, явно стареньких: краска местами отпала, и была заметна ржавчина. Возле каждого подъезда стояли деревянные лавки, не сказать, что новые, но сидеть было можно. Калиф остановился возле шестого подъезда. — Спасибо, — отозвалась девушка, собираясь покинуть автомобиль. Ее рука коснулась дверной ручки, и свежий воздух тут же ворвался в кабину. Флоэр вышла, прикрыв за собой дверь. Из балконов уже вылезли зеваки. На втором этаже справа торчала седая голова какой-то бабули. На первом две молодые женщины шушукались, рассматривая дорогой черно-красный Рендж Ровер. Калиф до этого разъезжал на Камаро, но несколько дней назад поменял ее на вот этот скромный, по его мнению, внедорожник. Но сейчас его волновало другое: надо бы выйти и как-то попрощаться, а не исполнять роль водителя-таксиста. Юноша вздохнул, облизнул засохшие губы и вышел из авто. Казалось, что теперь еще больше людей рассматривают их и шепчутся. — Анна, — голос Калифа звучал уже более уверенно, нежели до этого. Она тут же повернулась с немного удивленным видом. — Хочешь, я… я могу и утром забрать тебя, — Эдвард сам от себя не ожидал такого предложения. Еще пару минут назад он думал, что не стоит сближаться, не стоит допускать ответных чувств. Так зачем же сейчас все это? Зачем он предлагает ей еще одну поездку? Разум окончательно начал шалить. — Анна, — послышался женский голосок. Милая девчушка, лет десяти, выглядывала из окна на пятом этаже. Красивая коса аккуратно лежала на плече, а тоненькие губки расплылись в улыбке. Было видно, что малышка рада видеть Флоэр. В ответ ей полетела улыбка. — Извини, — Анна повернулась к Калифу и добавила. — Не думаю, что это хорошая идея. Давай решим завтра в школе, что делать дальше? — на секунду Эдварду даже показалось, что его возлюбленная грустно вздохнула. Но это было бы слишком странно. Поэтому он тут же откинул подобные мысли. — Ясно, тогда… — в воздухе повисла тишина. Они два едва знакомых человека. А что в таких случаях делают в конце, когда время тикает, и пора уходить? Видимо, говорят простое «пока». Калиф решил последовать этому, и его миг счастья пропиликал о завершении. Он сел в свой Рендж Ровер и уехал.