Лисичка

- Он был оттуда! И ничего нынешнего не видел, совсем! – Василий, отчаянно жестикулируя, готов был сойти с ума. – А вдруг там аномалия была! Может, стоило походить там? Может, мы вернулись бы в прошлое, представь! Или он призрак… аааа, голова кругом, пипец! Мародеры брели по Дружбы Народов, пытаясь осознать произошедшее: один впереди, другой сзади, чтобы их не застали врасплох. Они направлялись в сторону станции: где-где, а уж там точно должны были оказаться люди. - Это бред, все это, вся ситуация! – причитал Геннадий. - Все вокруг просто не-воз-мож-но! Просто сон или еще какая-то хуйня! - И царапины тебе тоже приснились… - Иди на хуй! – резко повернувшись, прорычал Напасько, теряя над собой контроль. – Я знаю, что несу херню, но блядь, я сейчас слечу с катушек, мне просто нельзя в это все пове… И тут же он тут почувствовал, что земля из-под ног уходит. Парень закричал что было мочи, поняв: это ловушка. Причем не простая, а самый настоящий канализационный люк, чем-то прикрытый под снегом. Он попытался схватиться за что-либо, Вася метнулся к нему, а дальше была только темнота и дикая боль в левом локте, спине и ногах. Он вдруг понял, что вокруг полумрак и ржавые трубы, прислонился к ним и закрыл глаза, больше всего желая уснуть и проснуться в нормальном мире. В чувство Гену привел снег, упавший аккурат на царапины. Сверху сиял кружок безумного и неестественно туманного мира. - Ты как? – спросил перепуганный Вася, заглядывая в люк. - Нормас… ничего не сломал. – вздохнул тот. - Здесь метра два с половиной, выбраться сможешь? - Попробую! - Я сейчас что-то найду! – пообещал Курехин, и кружок люка стал показывать только ветки и белое небо. Не нашел. Когда рыжий пошел к ближайшему зданию на поиски, он обернулся – и закричал: - Генка! Не вылезай! Она здесь, она снова здесь! Лисица стояла между ними, скаля зубы. - Не смей! – он схватил с земли палку и швырнул в нее. Зря. Хищница снова пропала с поля зрения и укусила сзади. У него потемнело в глазах от дикого ужаса, когда острые зубы зверюги впились ему в ногу. Курехин дернулся, хватая ртом воздух, и врезал, целясь по рыжей морде, сразу двумя кулаками. Но в тот же миг он сначала почувствовал, а потом осознал: лисица уже прыгнула с другой стороны. Ударил парень себя же, и, когда лисьи клыки просто исчезли из раны, кровь закапала на грязный снег, Вася свалился туда же. Мир для него словно остановился, все чувства исчезли, а потом, через секунду, кажущуюся целой минутой, пришла боль, медленно пульсируя. И тут же она вцепилась в его левую руку до хруста костей – и снова пропала. Рыжий тихо завыл, стиснув зубы, и, судорожно дергаясь, закрыл сзади шею, ожидая нападения со спины. Но лисицы не было нигде, только раздался откуда-то напарников стон. - Эй! – вскрикнул Василий. – Гена! Гена! Ты как? Где она?! - Брат! – ответил приглушенный голос Напаська. – Что там? Я почему-то не могу подняться! - Она меня укусила! Тяжело дыша, Курехин осмотрел раны. Небольшие, хотя болезненные. Зверюга явно не планировала его загрызать. Она, кстати, пришла опять будто из ниоткуда и села на стене дома – снова так же, будто на дороге. Курехин вцепился в дозиметр: 240 мР/ч, 30, 10... 170, 100. - За что? – спросил мародер. – Я знаю, что ты понимаешь меня, и не делай вид… - протяжный вздох - …что это не так. Хотя бы скажи мне… ты кто? Демон? Мутант? Что мы тебе сделали? Сколько тебя можно спрашивать? - Ты с ней разговариваешь? – крикнул Геннадий, пытаясь выбраться. – Не думаю, что это хорошая идея! Припять лишь брезгливо отряхивала лапы от крови и наблюдала за своей добычей. - Пожалуйста, хватит! – закричал Вася. Она улыбнулась и покачала головой: нет, не хватит. А потом пропала. - Там человек! – с истеричной радостью в голосе прохрипел Геннадий, высунувший голову из люка, хотя сам себе не поверил: ему вспомнились те самые желтые глаза, которые мерещились еще в начале горе-путешествия. Василий тоже принялся рассматривать ее. Проклятый туман почему-то позволял, став менее плотным. Больно уж странной была незнакомка. У стены здания, прижавшись к ней и сливаясь по цвету, стояла девушка в желтом платьице. Чем ближе подходил мародер, тем ярче вырисовывался ее пронзительно жуткий образ. Она походила на мертвеца: кожа да кости, трупные пятна по всему телу, бледная, почти серая кожа – под цвет стены. А на руках, на ногах и лице ее зияли порезы, обнажая белые кости. - Я же ее видел. – сказал Вася. - Где? - В-везде. – нервно выдохнул мародер. – И ты тоже видел. Она – лиса. - Что?! Не трогай нас! Слышала? – заорал он уже незнакомке. Девица вышла на свет – ходячий труп, живое безумие средь бела дня. В хрупких кулачках, которые, казалось, могли с легкостью пробить череп, она сжимала окровавленные клоки светлых волос. Помахала оцарапанной ладошкой, приветствуя свою добычу. Туман вокруг нее начал сгущаться отдельными клубами. - Сектанты, наверное, вурдалаки. – сказал Курехин бесцветным голосом, сразу поняв, кому принадлежали волосы. – Это не мутанты, здесь явно культ шаманов каких-то. Оборотней. Оба мародера застыли от страха перед хрупким, трогательным, но таким опасным существом. Только Семен не боялся. Он радостно подбежал к ней и принялся тереться об ноги. - Они тебя слушаются. – сказал Гена. – Лисы, и туман тоже, наверное. И кабаны тоже, правда? Они твои? Припять улыбнулась. - Кто ты такая и чего тебе надо? Скажи… - Напасько понимал, что весь трясется. Она просто рассматривала их. С привычным холодом и презрением, к которому добавилось давно забытое чувство азарта. За много лет ей впервые было интересно играть с добычей. Мародеры услышали единственное слово: - Догадайтесь. И девушка, хихикнув, исчезла, будто растаяв в тумане, который начал уже спускаться к открытой канализации. Над городом кружил ветер, швыряя листья в парней и словно издеваясь. Ее смех, как будто эхо, раздался откуда-то сверху, потом прямо за Васькиной спиной, а потом и вовсе в нескольких местах. Он отбивался от дрожащих на морозе стекол, блуждал в тумане и парил в воздухе. Догадка, до сих пор существовавшая в спутанных мыслях парней как самый расплывчатый и безумный вариант, постепенно обретала все более четкие и обоснованные черты. Семен молча наблюдал за мясом, с которым уже пора было заканчивать. И тут в дело наконец вступили хряки. Здоровенная свинья вышла из-за деревьев и начала рыть копытом землю. - Беги, бля! Беги нааахууууй! Меня в яме не достанут! – закричал Напасько. Туман почти закрыл его. Василий рванул изо всех сил, боясь оглянуться на товарища. Вскоре почти кабаны окружили того, а Курехин побежал, не понимая, куда. Двое хряков – за ним. Припять, невидимая для людей, упала в сугроб от смеха, наблюдая за погоней. - Эффектно ты их. – похвалил отчужденец. – Кстати, как тебе кровь, вкуснятина? - Гадость же! – скривилась атомщица. – Фу, какая мерзость, ты правда это пил в своих стремных ритуалах? - Конечно, я же псих. Эх, ты, прогрессивный город, до чего докатилась? Скоро и людей есть будешь. – насмешливо сказал Че. - В первую очередь я отгрызу тебе башку, чтобы хоть немножко помолчал. Он в ответ пожал плечами и улыбнулся: - Да я и в дохлом виде, бывает, люблю поболтать. Эх… вот явился я как-то призраком одному немецкому дятлу, который меня гранатами потрепал. А он все лебезил: «шизофрения, шизофрения». Да какая же шизофрения будет рассказывать своему носителю, как она хочет снять с него кожу двумястами различными способами? Геннадий пытался выбраться, но безуспешно. Трубы и крепления в канализации проржавели и обламывались под его весом. Ноги болели. Он мог лишь поднять глаза выше уровня земли. Мог бы подтянуться, но словно невидимая сила каждый раз давила сверху, затуманивала голову и наполняла мышцы иголками усталости и страха – хотя почему «словно»? Туман понемногу рассасывался, кабаны исчезли. Дозиметр давно зашкалил, и Напасько с горькой усмешкой подумал, что ему повезло с выбором прически: жалеть не придется. Он, обреченно вздыхая, понял, что остался с городом наедине. С живым городом, который наблюдал за ним неестественно желтыми хищными глазами. - Значит, это была ты? – спрашивал он у молчаливых домов. – И твои раны – это работа таких, как мы, да? Она молчала. - Мы же не знали! Кто знал, что ты живая? Прости меня! Нас! Ты слышишь? Прости меня, Припять! Ему отвечало только эхо. Ей было все равно, а парню становилось все холоднее. - Обойдешься. – после долгого, показавшегося вечным, молчания ответила девушка, отмахнулась от него, как от мошки, и снова исчезла. - Все, мне надоело, - сказала отчужденка. - Ты издеваешься? – спросил Чернобыль. – Их еще гонять и гонять. - Я спать хочу, – в подтверждение своих слов девушка честно зевнула. – И так много чести этим организмам. - А я – бухать, - сказал Славутич, подходя к компании. Именинница устало подплелась к нему, обняла и повисла на брате. - Ну, пьянство – это нужное дело. – согласился отчужденец. - Идите, а мы с Полесским поиграемся этим беднягой. Откуда-то со стороны пятого микрорайона по небу пролетело с три дюжины лягушек. Множество их поразило цель, которая сразу же закричала. Курехин бросился прочь, петляя и нервно дергаясь на бегу. Славутич взял сестру на руки и понес в квартиру, а Че, широко улыбнувшись, отправился на продолжение марлезонского балета. Вокруг уже шныряли черти, а у речки мерцали огоньки. В другой раз можно было бы разворошить еще и утопленников с охладителя, но сейчас эти двое поломали бы всю тонкую задумку его сценария (которого и не было почти на самом деле).