Вторая жизнь Айвори Кросс

Эвер вяло ковырялась в тарелке, то и дело косясь на заветный шкаф, через открытую дверцу которого проглядывал бок ящика. Киаран, надевая рубашку, повернулся, то ли ощутив её очередной взгляд, то ли увидев в зеркальной дверце. На его ключице чётко обозначился грубый шрам, но Кир быстро закрыл его воротом рубашки. - Застегни, - попросил он, подходя к кровати, и Айвори, совершенно машинально, мыслями ещё глубоко в себе, взялась за верхнюю пуговицу. Только спустя пару пуговиц она спохватилась и рассерженно фыркнула, напоровшись на его насмешливую улыбку. - Что и требовалось доказать. Та, моя Айвори, всё ещё сидит у тебя внутри. - Она даже глубже, чем Охотница, - парировала Эвер, возвращаясь к еде. - Кстати об этом. Я ухожу, а ты помни о ящике. - Если не хочешь, чтобы я его трогала, убери куда-нибудь подальше, - огрызнулась Эв, хмуро размешивая сахар в чашке кофе, - ищешь повод меня наказать лишний раз, да? - Как будто мне нужен повод, - Кир закончил с пуговицами и снял со спинки стула пиджак. Тут Эвер поняла, что едва ли не впервые видит его в настолько официальной одежде. - Ты куда? - На собрание, - коротко ответил вампир, - твой Амрит даёт всё больше поводов для беспокойства. - Амрит? – за пару дней Эвер уже окончательно успела забыть о том, что за стенами дома есть и другая жизнь. Вспомнилось, что Охотник собирался искать какие-то кости по всему свету. - Он убивает не самых слабых вампиров по всему континенту и даже за пределами. Это тревожит всех, но есть и своего рода хорошая новость. - Это какая? - Надо отдать должное, он умнее, чем кажется. Его почти каждый день видят с разными девушками. - И что? - Подумай, - посоветовал Киаран. Айвори наморщила лоб, но ни одной мысли в голову не лезло. - Не знаю. - Я сказал «подумай», а не «пожми плечами». Рано или поздно, Сильнейшие начали бы задаваться вопросом, почему Охотник один, ведь все знают, что их должно быть двое. И так же рано или поздно, они бы обратили внимание на тот факт, что единственная особа женского пола, с которой встречался Амрит – это ты. Но у него хватило сообразительности сделать вид, что он ещё не нашёл свою сестру. - Подожди, так вы следите за ним? В смысле, зачем? Если можно просто взять и убить? - Нет, Айвори, мы сами не бегаем за Охотником с фотоаппаратом, прячась в кустах, - язвительно ответил Киаран и сгрёб со стоявшего на тумбочке подноса яблоко, - мы сказали всем вампирам, кто увидит его, фотографировать и присылать нам. Так мы отслеживаем его местоположение, но в перемещениях пока мало логики. Он не говорил тебе, куда собирается? - Я тебе не скажу, что он говорил, - с вызовом ответила Эвер. - Ну и не говори, - на это Киаран лишь усмехнулся, - что бы он ни искал, у меня есть то, что ему нужно гораздо больше. Айвори мгновенно посерьёзнела, когда поняла, что речь о ней самой. - Ну мне пора, - вернув на место надкусанное яблоко, Кир наклонился и поцеловал Эвер, слизывая тут же выступившую кровь. Разбитые губы заживали крайне медленно и начинали кровоточить буквально при каждом движении. Когда он отстранился и вышел их комнаты, заперев дверь снаружи, Айвори с досадой вытерла кровь тыльной стороной ладони и едва поборола желание сплюнуть на пол. Она легла и попыталась отвлечься, заснуть или просто переключить мысли на что-то другое, но проклятый шкаф продолжал притягивать, и Эвер даже показалось, что она слышит голос. Чтобы хоть на секунду заглушить жгучее желание заглянуть в ящик, Эв доела всё содержимое подноса на тумбочке и, кое-как стянув себя с кровати, добралась до смежной со спальней ванной. Холодная вода из-под крана никак не желала теплеть – вряд ли Киру было жалко денег на горячую воду, просто вампиры не чувствовали отличия ледяной воды от кипятка. Айвори всё же умылась, рассудив, что так даже лучше, и потянулась за полотенцем. От пушистой ткани пахло любимым одеколоном Киарана, и Эвер слегка испугалась от того, насколько приятной была эта мысль. Она отбросила полотенце и вышла, присев на кровать. Делать было просто совершенно нечего; блуждающий взгляд наткнулся на книжные шкафы вдоль стены, и Эвер подошла к ближайшему, рассматривая корешки массивных фолиантов. В глаза бросилась одна книга, чуть выдающаяся из ровного ряда остальных, и Айвори вытащила её. Толстый том открылся посередине, где закладкой служил потрёпанный старый конверт. Эвер уже собралась было перелистнуть страницы в самое начало, как в глаза бросился адрес, написанный неровным неряшливым почерком. Киаран, наоборот, писал очень аккуратно, выверяя каждую букву, но и эти размашистые линии были ей отлично знакомы. Чуть дрожащими руками Эвер вытряхнула из конверта лист бумаги.

«Митч в опасности. Ты должен ей помочь, не могу долго оставаться на одном месте. Оставил её на постоялом дворе в Вальдштадте. Джерри»

Айвори мало что поняла из сумбурной, явно наспех накарябанной записки, но от имени Джерри и мысли, что это письмо он когда-то держал в руках, внутри потеплело. Только спустя минуту или две она поняла, что уже слышала имя «Митч». После этого количество вопросов только нарастало – как давно Джерри был знаком с Мишель? Почему так странно её называет и что за опасность? Вспомнилась фраза, брошенная Киром на Совете. «Ты всегда приходишь ко мне, когда не можешь сам решить свои проблемы». Что он имел в виду? Связано ли это с Инвернесским призраком? А с этим случаем из записки? В дверь постучали, и с той стороны в замке заворочался ключ. Эвер мгновенно, не выпуская книгу из рук, добралась до кровати и легла как раз в тот момент, когда в спальню вошёл Владимир. - Я заберу? – он указал на пустой поднос. Эвер машинально кивнула, думая совершенно о другом и всё ещё вертя в пальцах конверт. Заметив её отстранённость, Владимир спросил: - Что это у тебя? - Влад, скажи, а Мишель была знакома с Джерри до тебя? Владимир нахмурился, явно не горя желанием отвечать, и неопределённо пожал плечами. Впрочем, всё это можно было однозначно интерпретировать как «да». Дальше спрашивать Эвер не стала, отчасти чтобы не расстраивать друга, а отчасти потому, что при очередном взгляде на приоткрытую дверцу шкафа, в голову пришла неожиданно толковая идея. - Владимир, а можешь принести мне из шкафа какую-нибудь рубашку Кира? – поспешно попросила она, заметив, что тот уже собрался уходить. Вампир недвусмысленно хмыкнул и не стал задавать вопросов. Вскоре Эвер уже стискивала в руках рубашку, от которой исходил явный запах того же одеколона, и едва сдерживала победную ухмылку. Пусть попробует теперь отличить свой собственный запах от её и заодно от запаха Влада, учитывая, насколько они все похожи. - Знаешь, мы все по тебе скучали, Айвори, - неожиданно признал вампир, - даже Ричи, хотя она скорее обет целомудрия даст, чем в этом признается. Эвер хихикнула, оценив юмор, но тут же помрачнела. - Если кто-то скучает, он обычно звонит или пишет, например, - буркнула она, хотя прекрасно понимала, что всё сказанное можно отнести и на её счёт. - Я пытался дозвониться, но потом со мной связался Джерри и объяснил, что у тебя новая жизнь, и напоминаний о Кире тебе не требуется, - сказал Владимир настолько ровным тоном, что Эвер почувствовала себя последней сукой. Конечно, она об этом разговоре Влада и Джерри не знала, но и сама со своей стороны даже не попыталась позвонить лучшему другу. - А ты не знала, да? – понял вампир и невесело усмехнулся. Дождавшись, пока Владимир уйдёт, снова заперев за собой дверь, она заставила себя отложить рефлексию по поводу услышанного и натянула рубашку, застегнув на все пуговицы. Подходя к шкафу, Айвори чувствовала, как внутри уже всё горит от нетерпения. Ей показалось, что и сам ящик разделяет это непонятное вожделение, нисколько не похожее на обычное любопытство. Сдвинув крышку, Эвер запустила руки в пенопласт и, нащупав нечто твёрдое, извлекла из недр ящика небольшую шкатулку. Расписанная золотыми узорами и инкрустированная мелкими камушками, она идеально подошла бы под любые драгоценности. Тем сильнее было изумление Айвори, когда, откинув крышечку, она увидела несколько сложенных горкой костей. Мозг замер, не в силах справиться с когнитивным диссонансом. И это всё? Кучка костей? Кому они принадлежали, раз их хранят как самый ценный… Артефакт. В голове промелькнуло воспоминание о разговоре с Амритом, и буквально за долю секунды всё встало на свои места. Почему она так жаждала открыть ящик, почему злилась, что скрывают его содержимое. Просто эти кости когда-то принадлежали ей. Именно ей. Эвер чувствовала это и сравнивала с тем ощущением, посетившим её накануне. Она уже тогда инстинктивно понимала, что в ящике – что-то принадлежащее ей. Не чувствуя ни малейшей брезгливости, Айвори запустила пальцы в шкатулку и вытащила кости, стиснув в руках. Последней на глаза попалась лежавшая на самом дне прядь волос, перехваченная выцветшей красной лентой. Дыхание перехватило, словно её ударили прямо по сломанным рёбрам. Она совершенно точно знала, что это её волосы, прядь, срезанная с правой стороны самодельным охотничьим ножом. У самого края там, никем не замеченное, осталось крошечное пятнышко крови – резали неаккуратно и заодно зацепили лезвием край уха, оставив его болезненно пульсировать. Айвори могла поклясться, что на её правом ухе нет никаких ран. И всё же в этот момент оно заныло от боли. Помедлив, Эв протянула свободную руку и сгребла прядь со дна шкатулки. Она вспомнила, что именно об этих волосах говорил ей Кир. Может, Амрит вышел на этого Ардена, и тот решил избавиться от всех своих трофеев? Сказать по правде, в данный момент Эвер это не волновало совершенно. Она никак не могла заставить себя хоть на мгновение выпустить содержимое шкатулки из рук, хотя, казалось бы, должна была испугаться, поняв, что держит в руках, по сути, собственные кости. Но вместо этого её охватило странное чувство радости, совсем неуместное в данной ситуации. Она ощущала, будто бы воссоединилась с частичкой собственного… наследия. Вопреки всем доводам здравого смысла, Эвер легла прямо на пол, прижимая к себе кости и волосы, и с улыбкой закрыла глаза, чувствуя приятное тепло по всему телу. Сколько она так пролежала, минуту или час, Эв не смогла понять. Из транса её вывел резкий звук – часы пробили полдень и снова замолчали, сделав дело. Эвер села и первым делом стряхнула кости и волосы обратно в шкатулку. Отчего-то теперь эти вещи не внушали ей прежнего трепета и на том же интуитивном уровне ассоциировались с севшими батарейками. Айвори привела ящик в изначальный вид и встала, что далось ей с неожиданной лёгкостью. Рёбра, кажется, дали ей передышку. Но эта шуточная мысль отступила, когда Эвер прислушалась к ощущениям и поняла, что голова тоже больше не ныла. Да и гематомы на спине и животе одновременно перестали ощущаться. Она подошла к зеркалу, отдёрнула наполовину скрывающую его прозрачную ткань и замерла, а затем начала лихорадочно расстёгивать пуговицы на рубашке. Когда взгляду предстало собственное обнажённое тело, Эвер застыла в неудобной позе. Сразу стало ясно, почему травмы не причиняли больше боли. Их просто не было – кожа на спине и животе радовала глаз здоровым ровным загаром, пропали все мелкие порезы, разбитые губы и кровоподтёки. Только татуировка на линии джинсов набухла, кажется, ещё сильнее. Айвори подняла руки, сперва осторожно, затем более решительно. Попрыгала на месте, легла и отжалась от пола, а затем, совершенно осмелев, подтянулась три раза, ухватившись за верхний косяк двери в ванную. Только потом до неё запоздало дошло, что в своей человеческой ипостаси она не умела подтягиваться на косяках.