Близка неизбежность

— Что с тобой не так, Тайвин? — Эйерис подперла кулаком подбородок и посмотрела ему в лицо. На Железном Троне она казалась крохотной, но вот, увы, совсем не беззащитной. Мечи переплетались у нее за спиной, тускло мерцала серая сталь. Несмотря на расстояние, отделявшее Тайвина от нее, он мог с уверенностью сказать, что зрачки ее расширенны, губы слегка подрагивают, на них еще сладкой пыльцой ощущается вкус пьянящего поцелуя*. — Вам виднее, Ваше Величество, — он покорно склонил голову слегка набок и начал свое восхождение по ступеням к ее трону. Эйерис надрывно захохотала, тряся головой себе в такт. Ее волосы и без того перепутались и теперь еще сильнее сбились в колтун. Глядя на нее, Тайвин понимал, что это не с ним было что-то не так, а с ней. Но сказать подобное королеве не мог даже он. Она резко замолкла, когда он переступил предпоследнюю ступень, и взглянула на него пристально с каким-то затаенным ожиданием — так загнанный зверь смотрит на охотника, приближающегося к нему. Эйерис была диким зверем, если верить ей самой — драконом. Она вся напряглась, когда он подошел к ней, и вскинула голову повыше, чтобы не отрывать взгляда от его лица — сидя даже на Железном Троне, она была ниже. Под ее глазами залегли мешки — признаки двух бессонных ночей, — теперь он видел их явственно. Он аккуратно заправил за ухо упавшую ей на щеку прядь. — Вам стоит отдохнуть, Ваше Величество, — произнес он негромко. — Государственные дела утомляют. Она взглянула на него раздраженно и зло и вдруг рванула на себе края халата, накинутого поверх ночной рубашки. На ее ключицах, около шеи цветным узором рассыпались фиолетовые и красные синяки. — По-твоему, меня государственные дела утомили, Тайвин? — коротко рассмеялась она, ухватилась руками за ворот его рубашки и потянулась к нему, шатаясь. Ее колени скользили по железному, неудобному — Тайвин познал это на своем опыте — сидению. — По-твоему, меня так Вестерос засосал? — она растянула губы в глумливой усмешке и приблизила к нему лицо. Он ощутил ее пьяное дыхание у себя на щеке. — Ты такой глупый Тайвин… ты правда не понимаешь, что мне плевать на этот Вестерос, провались он в пекло?! Тайвин, конечно же, понимал. Именно на его плечи ложились государственные дела, когда Эйерис, подобно цветной птичке упархивала в неизвестном направлении, чтобы потом вернуться пьяной и счастливой, с синяками и горящими глазами. Эйерис любила власть, но распоряжаться ею — нет. — Вам нужно отдохнуть, — произнес он. Она провела ладонью по его лицу, скользнула вниз по шее к вороту рубашки — ее пальцы были мокрыми и подрагивали. — Вы очень устали. Он перехватил ее руку за запястье и отвел в сторону. Эйерис дернулась, словно бы он ее ударил, и зашипела. — Ты невыносим! — сказала она. И Тайвин увидел подрагивающие на ее ресницах слезы. — Такой глупый, верный, — она подалась ближе и обожгла последним словом его рот: — пес. Ее глаза засверкали злобой, и он сделал шаг назад, будто уступая ей, отпустил ее руку — она тут же отвесила ему пощечину, и на щеке запылал алые отпечатки пальцев государыни. Тайвин недовольно потер ушибленное место. — Я тебя ненавижу! — прорычала Эйерис, вцепившись насмерть в подлокотники трона. Она все еще сидела на коленях на самом его краю и с трудом удерживала равновесие. — Ты слишком скучный. Мне так надоело твое презрение. Не тебе меня презирать, слышишь, Тайвин? На ее лице проступили красные пятна — так частенько бывало с ней во время приступов злости. Раньше он этого не замечал до тех пор, пока она с пылающим краской лицом не разбила в его покоях какую-то вазу и статуэтку льва, подаренную отцом. Потом она водила по его лицу губами и спрашивала, любит ли он ее, как и прежде. От ее пальцев у него на шее остались кровавые разводы — она поранила руки об осколки. Ее ладони никогда не заживали — слишком уж сильно Эйерис тянули прикоснуться острые лезвия мечей. — Я не презираю вас, Ваше Величество, — спокойно сказал он. Соврал, не иначе подумала она, поэтому снова попыталась его ударить и едва не упала со своего драгоценного трона — Тайвин всего лишь отступил на шаг вновь. — Я твоя королева! — отчаянно крикнула она, цепляясь за подлокотники.— Ты не имеешь права! Не имеешь права осуждать меня! Я королева, а ты мой слуга! — она задрожала всем телом, поднесла ладонь к глазам и зашлась в плаче. Кровь, стекавшая с ее пальцев, — опять поранилась — смешалась со слезами, которые Эйерис растерла по щекам. — Я могу делать, что хочу! — прорыдала она. — Я столько для этого сделала! Я так страдала! На самом деле, чтобы заполучить Железный Трон, она не сделала ничего, хотя Тайвин уже давно начал сомневаться в этом. Когда много лет назад пожар охватил Летний Замок, Эйерис стала единственной выжившей. Свершилось самое худшее, что могло только произойти с Вестеросом — она села на трон. Тогда, однако, Тайвин так не считал. Он рванулся к ней, хотел утешить, обнять — она потеряла в пожаре всю семью, даже новорожденного сына — маленького Рейегара. Но Эйерис была спокойна и весела больше обычного. Потом он решил, что она за смехом прятала свои страдания, — не мог и предположить, что ей было плевать. — Ты меня совсем не любишь, — заключила она и взглянула на него красными, усталыми и заплаканными глазами. — Ненавидишь меня? — Конечно, нет. Что ты такое говоришь? — он приблизился к ней, и она спрятала лицо у него на груди. Он погладил ее по спутанным волосам и вспомнил красивую девушку в фиолетовом платье, очаровавшую его с первого взгляда. У нее был легкий характер, беззаботность в каждом движении, и это непреодолимо влекло его к ней. — Тогда зачем ты ведешь себя так, словно я тебе чужая? — спрашивала она, крепко вцепившись в его руку. — Зачем ты мучаешь меня? — с этим утверждением можно было поспорить. Это когда-то он едва не спросил у нее, когда из его постели Эйерис упорхнула к какому-то тирошийцу с золотыми усами и пурпурными волосами. — К чему это «вы», «ваше величество» и все остальное? — она жестом описала дугу. — Хочешь избавиться от меня, Тайвин? Я тебе надоела? Наскучила? — Нет, — соврал он. Порой он подумывал об этом. Наскучить Эйерис ему, конечно, не могла, но вот ее выходки, постоянные любовники, слуги, ходящие в ожогах, злоупотребление алкоголем и недавно появившаяся наркотическая зависимость — все это ему надоело до ужаса. Тайвин чувствовал себя невыносимо усталым, когда вновь приходилось избавляться от трупов или терпеть истерики слишком уж буйной королевы. Но он был ее десницей. — Ты никогда мне не надоешь. — Докажи, — потребовала она и попыталась приподняться. Тайвин придержал ее, обхватив рукой талию, и она улыбнулась, уцепилась за его воротник и выдохнула в самые губы: — Ну же… Он никогда не заставлял просить себя дважды, когда Эйерис в одном только прозрачном пеньюаре появлялась на пороге его спальни и выжидающе застывала у стены, скрестив руки под грудью. Он налетал на нее, подобно хищной птице, набрасывающейся на добычу, даже, если она приходила из постели другого, была пьяна или не в себе, как сейчас. На ее губах он, как и ожидал, в который раз ощутил дурманящий вкус пьянящего поцелуя, на этот раз не смешанный с лунным чаем, и подавил тяжелый вздох. Эйерис прижалась к нему всем телом, он спутал пальцы в ее волосах, сильно натягивая белые пряди. Она застонала что-то сквозь поцелуй, дернулась, его губы съехали ей на щеку. Носом он коснулся ее скулы и невольно очертил контур. Ее колени задрожали и, прежде чем он успел ее подхватить, она рухнула на Железный Трон, увлекая его за собой. Ей повезло — лезвие какого-то меча оказалось в сантиметрах десяти от ее головы, — но она даже не заметила, впилась в его рот жадным поцелуем, кусая губы. Ее губы кто-то уже кусал до него — на них остались болячки, которые он нашел языком. — Не здесь, — сказал он, сгребая ее, но Эйерис лишь каркающе расхохоталась, вновь прижалась спиной к холодному железу и раздвинула ноги пошире. — Именно здесь, — выдохнула она и заскользила зубами по его коже — давно уж она утратила способность быть нежной. Только в боли познается удовольствие, как-то шептала она в бреду. Тайвин устало смежил веки, обнимая ее. Лишь безумцы захотели бы заниматься любовью на Железном Троне — стоило сделать одно неверное движение, и можно было остаться без руки, ноги или жизни. Но Эйерис это, кажется, и не волновало вовсе. Она тихо посмеивалась, прикусывая его кожу, и ее взгляд лучился наслаждением. Ее ночная рубашка сбилась много выше колен, полы халата давно разъехались в стороны. И она уже заканчивала развязывать тесемки на его бриджах. В моменты наслаждения Эйерис казалась вполне обычной женщиной, страстной, жадной, ненасытной, жаждущей грубых ласок, но не безумной. Она становилась более понятной — не приходилось гадать, что ей было нужно. Сейчас ей нужен был он. Когда с бриджами было покончено, она откинулась на спинку и взглянула на него из-под длинных ресниц нетерпимо, но с неприкрытым ехидством. Во рту теперь ощущался вкус железа и вина — дорнийского. Эйерис пьянила сильнее. Тайвин подумал было рвануть вверх подол ее рубашки, натянуть ей на голову — пусть выпутывается — и взять ее, сминая в руках ее грудь. Но не сделал этого, дернул ее на себя, раздвинул ей бедра еще шире — шире было некуда, но ему понравилось выражение недовольства на ее лице — и усмехнулся в ответ. Эйерис сама двинулась вперед, и с ее губ сорвался откровенно пошлый стон, эхом разнесшийся по тронному залу. А потом она рассмеялась и подмигнула ему. — Еще никто в этих стенах не орал так громко, как думаешь? — и она толкнулась бедрами вперед, сжимая в пальцах подлокотники. Тайвин склонился к ней, впился в губы поцелуем, который она вмиг сделала животным, сжав меж зубами его язык. — Думаю, орали, — проговорил он. — Здесь часто проводились казни, — Эйерис обиженно выдохнула, стоило ему оторваться от ее рта, и переместила свою руку ему на спину, под рубашку. Ее ногти глубоко впились в его кожу. — Кричите громче, Ваше Величество, если хотите их переорать, — сказал он и дернул ее на себя. Она съехала по сидению и ударилась головой. Ее ноги крепко обхватили его талию. Она зашипела, стараясь приноровиться к его ускорившемуся темпу, толкнулась бедрами навстречу, посильнее вонзила когти ему в спину и закричала. На этот раз эхо едва не оглушило его. Эйерис с дерганной улыбкой вслушивалась в свой голос, а потом прикрыла глаза и застонала еще громче. — Мне нравится, — шепнула она и обмякла в его руках, когда он снова поцеловал ее — так, как хотела она. Она безвольной куклой откинулась на сидение, но Тайвин, издеваясь, перехватил ее, прижал к себе посильнее, носом зарылся в спутавшиеся волосы, втянул знакомый запах кожи — с утра Эйерис принимала ванну с морской солью, а после спала с каким-то дорнийцем. Она застонала устало и как-то не слишком старательно попыталась вырваться — теперь уже едва не рассмеялся он. — Да отпусти ты меня, — пробормотала она неразборчиво, словно в противоречие своим словам приникая к его губам. — У тебя что, так давно женщины не было? Он вспомнил любовницу ее мужа — дочку какого-то рыцаря с глубокими синими глазами и русой косой. Эйерис заставила своих стражей избить ее так, что на девушку было страшно смотреть. Принцессе, конечно же, никто ничего не сделал — она носила под сердцем ребенка, а ее муж «шлялся по бабам». Что сделала бы Эйерис с его любовницей, он не желал и думать. — Тебе пора бы завести жену, — продолжила издеваться она, целуя его в щеку. — Может она сумеет удовлетворить твои неутолимые потребности, — она хихикнула, и Тайвин убрал руки с ее талии — хрупкая спина вновь повстречалась с железом. Эйерис задушено вскрикнула. — Я, между прочем, твоя королева… — А я и позабыл, — он ответил ей холодной усмешкой и задрал ее бедра вверх. Она поморщилась. На этом ее мучения закончились. Пока он завязывал шнуровку на бриджах, она подтянула колени к груди, положила руку под голову. Рубашка все еще обнажала ее ноги, и Тайвин заметил, как на бледной коже начали наливаться краской алые отметины от его пальцев. — Я хочу спать, — проговорила Эйерис тихо и даже слегка капризно, глядя на него диковато блестящими глазами, и он кивнул, протягивая ей руки. Она ухватилась за его запястье, поднялась и прижала голову к плечу. Он осторожно погладил ее по волосам. — Отнеси меня к себе. Я хочу спать в твоей кровати.