Близка неизбежность

Королева редко любила быть одна; Джоанна как одна из самых приближенных ее фрейлин знала это лучше, чем кто-либо другой — Эйерис всегда необходимо было мужское внимание или же объект для флирта. Если рядом находился смазливый мужчина, она распускалась, подобно прекрасной красной розе, отбрасывала в сторону раздражительность и недовольство; движения ее замедлялись, переставали быть порывистыми и резкими, делаясь более грациозными, мягкими; голос обволакивал чарующей сладостью звука. В такие моменты королева напоминала Джоанне самого настоящего хищника, приготовившегося захватить дичь и почти всегда захватывавшего. Все же она, по признанию многих, была самой красивой женщиной двора. Чтобы ни говорили Джоанне ухажеры в пылу любовной страсти прохладными вечерами изнуряюще-жаркого лета, она знала, что предоставь им выбор, перед лицом двора они назовут прекраснейшей королеву. Та будет мягко и счастливо улыбаться и даже горделиво тряхнет локонами, а поутру один из них — да любой — проснется в ее покоях. Тайвин был не таким, он, казалось, один не был очарован Эйерис. Иногда он устало морщился, завидя ее, затеявшей игру с очередным поклонником, и никогда не велся на ее уловки, холодно отвечал на ее умелый флирт. Тайвин знал, какой несносной королева была с приближенными — вспыльчивая, нетерпимая и нетерпеливая, — порой ее хотелось прирезать. Джоанна любила его, в отличие от королевы. Эйерис звонко рассмеялась, слегка откинув голову назад. Лучи солнца засверкали в ее серебристых локонах, и, Джоанна знала, сир Эйгор залюбовался королевой в это мгновение. Она всегда умела очаровывать своей беззаботностью и смехом уверенной в себе женщины, в котором не было ни капли кокетства. Бледные пальцы задрожали на голубом фарфоре чашки, и рубин, облаченный золотом, лукаво блеснул, подмигивая Джоанне.  — Ох, какая я неуклюжая, — весело проговорила Эйерис. Ромашковый чай едва не вылился Джоанне на юбку, и на ткани осталось несколько темных капель. — Мне так жаль, милая, — в ее голосе не было ни толики грусти, лишь безразличие. Она, не глядя, протянула Джоанне черно-красный платок. — На, вытри. Надеюсь, ничего страшного не произошло.  — Конечно, не произошло, Ваше Величество, — произнесла леди Ланнистер, но ее уже никто не слышал. Лорд Рикард продолжил рассказывать о Стене, Ее Величество наслаждалась его рассказом, откинувшись на спинку скамейки, а Эйгор Дондаррион заворожено смотрел на нее. Эйерис была хороша — с этим нельзя было спорить. Разомлевшая на солнце она казалась одним из восхитительных творений Богов. Удивительная грация была в каждом ее ленивом жесте, в повороте головы. Дыхание ее было шумным, словно у больного, губы — приоткрыты. Грудь тяжело вздымалась в вырезе, едва прикрытая красным кружевом. Капля пота скользила к темнеющей ложбинке, именно за ней так внимательно следил сир Эйгор. Джоанна изогнула губы в усмешке и отвернулась от королевы. Взгляд мазнул по Рикарду Старку — лед в его глазах таял с немыслимой скоростью. Еще только недавно пахнущий зимой и морозом, Хранитель Севера теперь вел себя совершенно естественно и уже не сводил кустистые брови к переносице. Мирия сидела рядом с ним и попивала дорнийское. Поймав раздраженный взгляд Джоанны, она незаметно закатила глаза и слегка передернула обнаженными плечами. Даже в столице принцесса Дорна носила дорнийскую одежду: разлетающиеся, прозрачные шелка, легкие, словно крылья бабочки. Королева не была против, ей очень нравились платья Мирии — она даже заказала несколько похожих себе. Джоанна никогда бы не смогла бы надеть что-нибудь подобное, но она старалась не осуждать ни Мирию, ни тем более свою государыню, какой бы порочной она не была. В конце концов, она была королевой.  — Нам обязательно нужно построить вторую Великую Стену, лорд Рикард, — мягко пропела Эйерис и потянулась к своей чашке. Она постучала ногтем по позолоченной ручке и улыбнулась, щурясь на солнце. — Как вы думаете?  — О, через вторую стену Вашего Велчичества никакие одичалые не пролезут, — заверил королеву лорд Старк и не смог не ответить ей широкой улыбкой. Рядом с ней все мужчины становились дурными, даже самые серьезные. Эйерис словно заколдовывала их. Она негромко рассмеялась и вновь откинулась на бортик беседки, а потом повернула голову к Мирии.  — Цветы пахнут нынче чудесно. Не хочешь ли сплести венок вместе со мной? — спросила она медовым голосом. Мирия ответила легкой усмешкой и дерзким взглядом.  — Почему бы и нет, Ваше Величество?  — Отлично, дорогая, — Эйерис хлопнула в ладоши. — Тогда наберешь цветов из садика, хорошо? — она вроде бы предоставляла возможность выбора, но это был не вопрос, а приказ. Дорнийка покорно склонила голову. — Принеси мне маков и лилий.  — Я полагал, Ваше Величество потребует роз, — произнес сир Эйгор. — Самый прекрасный цветок для самой прелестной женщины. Эйерис улыбнулась.  — Благодарю, сир, за столь лестную оценку моей внешности, — она склонила голову набок, позволяя любоваться своей обнаженной с одной стороны шеей. Волосы заскользили по плечу. — Но розы имеют шипы. А я так устала колоться о них. Разве не могу я хоть на миг забыть о всех горестях и порадоваться венку?  — О, конечно, конечно, Ваше Величество, — замямлил смущенный рыцарь. Джоанна вздохнула. Любила же Эйерис прибедняться. — Пожалуйста, простите мне. В моих словах не было и толики лести, а уж тем более желания причинить вам боль.  — Ничего, — она наигранно печально улыбнулась. — Я слышала, у вас чудесный голос, сир. Не откажите своей королеве в маленькой просьбе — спойте мне.  — Как пожелаете Ваше Величество.  — Я желаю, — Эйерис откинулась назад на плетеную спинку беседки и выжидающе взглянула на поднимающегося рыцаря. Светловолосый бард, ранее легонько наигрывавший плавную мелодию, протянул ему арфу.  — Что вам спеть, моя волшебная королева? — спросил он, словно бы фрейлин и придворных дам подле королевы и вовсе не было — только она одна. Так для него, наверное, и было.  — Что угодно, — ее глаза искрились смешинками, и сир Эйгор смутился. Джоанна не сомневалась, что петь он будет о любви, когда он тронул серебряные струны рукой. И оказалась права. Он запел о непорочной и чистой любви королевы Нейерис и сира Эйемона. Королева слушала, прикрыв ладонью глаза. Не будь Дондаррион так занят музыкой, он бы обязательно впился жадным взглядом в ее высоко вздымающуюся грудь, провел бы им по линии ключиц. Но он пел и боялся опозориться, а потому не рассматривал королеву столь пристально. Лорд Рикорд же оказался достаточно любезен и глядел лишь на ее тонкую сливочно-белую шею — не ниже впитывающих свет рубинов старомодного колье. Вся эта красота досталась лишь взору Джоанны, которой на кой не была нужна. Голос у сира Эйгора оказался чистым и бархатистым, хотя Джоанна предпочла бы пение барда. Его она наняла на свою свадьбу, несмотря на возражения Эйерис, почему-то ринувшейся эту свадьбу организовывать. Никогда еще королева не занималась подготовкой мероприятий с таким рвением. Джоанна только диву давалась и не верила ее лживым речам, что Тайвин — ее десница, и это ее ему подарок. Эйерис часто лгала. Когда мужчина замолк, Джоанна не поспешила первой захлопать в ладоши и подождала, пока королева это сделает. Та, словно долго отходящая от сморившего сна, неспешно оторвала руку от лица, скользнула пальцами по шее, собирая выступившие капли пота и захлопала. И только тогда ей начали вторить фрейлины. Сир Эйгор поклонился и улыбнулся ярко, но только ей — своей волшебной королеве. Джоанна слегка усмехнулась, отводя в сторону голову, будто любуясь сказочно прекрасной природой. Вдали она увидела желтое платье Мирии и ее черные, треплемые ветром кудри. Мирия часто оставалась на вечернюю молитву в покоях королевы и слыла ее любимицей, но, несмотря на это, Джоанна оставалась ее лучшей подругой. Она никогда не лезла в чужие дела, хотя дорнийка напротив часто пыталась вытянуть у нее хоть что-то про их отношения с Тайвином и порою задавала беспардонные вопросы.  — Миледи Джоанна, — услышала Ланнистер тягучий голос королевы и обернулась. Эйерис смотрела на нее, прищурившись, словно кошка. Улыбка тронула ее алые — умело подкрашенные — уста. — Уже полдень, — проговорила она. И правда солнце пекло нещадно, и даже в тени беседки невозможно было спрятаться от его зноя. В глазах Эйерис на миг промелькнула раздражение, но она тряхнула волосами, и вмиг оно ушло из ее взгляда. — Ваш жених уже, должно быть, заждался вас. Джоанна едва не выругалась сквозь зубы. Тайвин назначил ей встречу у фонтана в полдень, а она забыла бы о ней, если бы не королева. Какая же она идиотка!  — Ступайте, миледи, и будьте так любезны — передайте моему деснице, что я хочу видеть его сегодня вечером с докладом о собранных налогах. Когда это Эйерис интересовали налоги, тем более вечером, спросила саму себя Джоанна, поднимаясь. Она расправила складки на красном бархате платья и направилась к выходу из беседки. Солнце обожгло своими лучами беглянку, спрятавшуюся от него в тени, и заключило ее в свои объятия. Джоанна гордо расправила плечи, хотя вряд ли кто-то смотрел ей вслед — о ней забыли тут же. Но когда она сворачивала на аллею, то краем глаза уловила тяжелый взгляд королевы, следящей за ней. Вслед ей несся мелодичный, томный смех. *** Тайвин ждал ее у фонтана под тенью деревьев, переплетавшихся над головой. Сквозь прогалы меж их ветвями лился солнечный свет, путающийся в его золотых волосах. Стоило ей приблизиться, он поцеловал ее, прижав к себе за талию. Но насладиться полным страсти поцелуем Джоанне не удалось — Тайвин отпустил ее и легонько коснулся твердыми губами ее щеки.  — Королева не возражала против твоей встречи со мной? — спросил он как-то серьезно. И она увидела морщину на его озабоченном, строгом лице.  — Нет, — покачала головой Джоанна и солнечно улыбнулась, стараясь прогнать тучи из мыслей возлюбленного. Тайвин всегда был слишком занят — на его плечи ложились все государственные дела, пока королева распивала чаи в саду с приближенными, уезжала на охоту или же предавалась иным развлечениям. — Она даже напомнила мне о ней, — сказала Джоанна, подмечая, что морщина на лбу Тайвина не разгладилась, а наоборот, стала четче и будто бы даже глубже. — Откуда она знала, что ты назначил мне встречу? — спросила девушка самым мягким тоном, на который была способна. Зерно подозрений закралось в душу, хотя Джоанна прекрасно знала, что Эйерис могла увидеть записку, когда Тайвин писал ее перед заседанием совета, или же он сам обмолвился королеве о встрече. Но вот только заседания совета сегодня не было. Тайвин передернул плечами и притянул ее за руку к себе, сев на бортик. Брызги ударили Джоанну по коже, и она улыбнулась, подставляя им лицо.  — Я заходил к ней сегодня поутру с докладом и обронил записку, кажется, — отозвался он небрежно. Она глянула на него сверху вниз и слегка наклонила голову вбок, как это часто делала Эйерис.  — Она хочет видеть тебя в своих покоях и вечером, — с притворной обидой произнесла она, недовольно сверкнув глазами. — Просила принести ей доклад о собранных налогах. Тайвин кивнул, потирая переносицу.  — Надеюсь, в нашу первую брачную ночь ей ничего от тебя не понадобится, — Джоанна хихикнула и, нагнувшись, ненадолго коснулась его морщины на лбу губами, затем села рядом на бортик. Мужчина улыбнулся и притянул ее к себе.  — Не сомневайся в этом, — пообещал он. По спине били брызги. Джоанна ощущала капли воды на своей коже сквозь толстую парчу платья. — Я никому не дам нас разлучить. Особенно в первую брачную ночь. Джоанна рассмеялась.  — Да завтра ты будешь занят только мной, — он осторожно поцеловал ее в висок и спрятал за ее волосами свою короткую улыбку. — И никакой королевы, — она подалась вперед и прижалась губами к его шее — Тайвин едва заметно вздрогнул. — Никаких докладов. Никаких вторых Великих Стен и сборов налогов. Никаких государственных дел. Только я. И ты. А потом она обожгла его уста жарким поцелуем. Тайвин отвечал страстно, прикрыв глаза и положив руку ей на щеку, и снова слишком быстро отстранился.  — Постой-ка, вторых Великих Стен? О чем это ты? — выгнул бровь он. — Эйерис хочет построить вторую стену? Джоанна обиженно застонала и отвернулась. *** Королева пришла к ней поздно вечером, когда Джоанна уже готовилась ко сну. Завтра ей предстоял трудный день, поэтому она решила лечь спать пораньше.  — Позволишь мне войти? — спросила Эйерис, правда, уже входя. Джоанна кивнула.  — Конечно, Ваше Величество, — произнесла она. Королева мягко улыбнулась и жестом велела Джоанне вновь опуститься назад на пуфик возле зеркала. Она встала у нее за спиной и взглянула в их отражения в зеркале. В отличие от Джоанны Эйерис все еще была в тяжелом парчовом платье, на шее ее сверкали массивные темные рубины. Ее глаза казались холодными.  — Я расчешу тебя, не будешь против? — спросила она, взяв в руки расческу. Джоанна хотела было возразить, по непонятным ей самой причинам очень хотела, но не сделала этого. — Если будет больно, скажи, — улыбнулась королева самыми уголками губ и коснулась золотой щеткой распущенных по плечам волос Джоанны. Девушка напряглась, словно струна, но ничего не произошло, и вскоре она почувствовала щекочущее наслаждение от прикосновений к волосам, словно собирающим в себе свет.  — Ну вот, завтра ты уже выйдешь замуж, представляешь? — с тихим смешком спросила Эйерис, Джоанна промолчала, позволяя ей продолжить. — Станешь женой моего лорда-десницы, самого доверенного моего человека. Тебе придется соответствовать ему — он ведь второе лицо в королевстве. Справишься? Она подумала о королеве, которая не слишком-то соответствовала своему статусу. Очень многие женщины при дворе за глаза называли ее драконьей шлюхой — иногда их находили полумертвыми или же действительно мертвыми в своих покоях, но слухи не прекращались.  — Я постараюсь.  — Постарайся, — кивнула королева и слегка отклонила голову, любуясь волосами Джоанны. Те были и вправду красивы — переливались золотом и сверкали ярко на белой ткани ночной сорочки. Джоанна подумала, уж не завидует ли Эйерис. — Ты его любишь, — печально вздохнула королева. — Когда я выходила замуж, Рея я не любила. До сих пор вспоминаю свою свадьбу. Я едва не плакала тогда и, уж поверь мне, совершенно не от счастья, — усмешка изогнула ее тонкие губы. И Джоанна, не сдержавшись, накрыла руку королевы своей ладонью.  — Мне очень жаль, Ваше Величество, — проронила она. Королева тускло улыбнулась. В браке с мужем она не пробыла долго — через девять месяцев и он, и их новорожденный сын, и отец с матерью, и тогдашний король Эйгон пятый со своими детьми — все сгорели во время пожара в Летнем Замке. Выжила только Эйерис.  — Я знаю, милая, я знаю. А потом Джоанна почувствовала резкую боль — Эйерис дернула на себя ее волосы и намотала их себе на руку. Второй рукой она уже нашла на столе свечу. Джоанна закричала, когда пламя лизнуло ее щеку, и кричала еще долго, пока королева не отбросила свечу в сторону. Никто не пришел ей на помощь. Эйерис смеялась громче. Ее дикий хохот отражался от стен и перекрывал мольбы Джоанны о милосердии.  — Что вы делаете? — спрашивала она у королевы, всхлипывая, дергаясь и рыдая. Слезы катились по ее щекам, несмотря на то, что львы не должны были плакать. Джоанна не могла их остановить. Кожу жгло от жара свечи. — Зачем? Пожалуйста, отпустите меня… Я никогда не причиняла вам вреда, Ваше Величество… Пожалуйста… Эйерис не отвечала — она не говорила ничего. Не отпуская прекрасных волос леди Ланнистер, она потащила ее к кровати. Джоанна упала с пуфика и больно ударилась спиной. Она попыталась выдернуть из-под ног королевы ковер, но не вышло. Эйерис, заметив это, наступила ей на пальцы каблуком. Свободной рукой Джоанна сжала ее лодыжку, и королевы, шипя, отскочила в сторону, пнув ее в живот. Боль оглушила настолько, что девушка подтянула колени к груди и застонала. Ответом ей стал жесткий смех, похожий на лай собаки. Эйерис села ей прямо на бедра, и сквозь боль — тварь вновь потянула ее за литые золотом волосы — Джоанна почувствовала, как ее руки грубо шарили по ее телу, и закричала. Ей задрали рубашку выше колен, и тогда она поняла, чего хотела королева. Страх накрыл животной волной, ее бросило в дрожь. И она стиснула бедра, сжимая их покрепче. Эйерис рассмеялась, ее рука прошлась по ее ноге, ногти оцарапали кожу. Джоанна всхлипнула. Она не видела ее, только расплывающиеся перед глазами круги света, но чувствовала, что королева смотрит ей в лицо.  — Пожалуйста, не надо, — попросила она. — Пожалуйста, Ваше Величество.  — Кто-нибудь уже распечатывал тебя, дорогуша? — это была единственная фраза, что она сказала за все это время. Больше Эйерис не говорила ничего — молчала. Это было так непохоже на нее, но Джоанна думала не об этом. Несмотря на ее сопротивление, королеве удалось развести ее ноги в стороны, и ноготь беспощадно впился в бедро. Девушка почувствовала чужое дыхание у себя на плечах, прежде чем ощутить, как пальцы вошли в нее. Она хранила себя для своего жениха все эти долгие годы, последние месяцы — для Тайвина. Она хотела достаться ему непорочной и грезила о том, как нежно он будет касаться ее в первый раз, как ласково будет ее целовать. Королева разрушила ее мечты. Она не целовала Джоанну вовсе, хотя это вряд ли бы что-то исправило. Она не старалась принести наслаждения ей, только себе. Она не была Тайвином. Она закрыла глаза и постаралась забыться. Слезы градом катились по щекам, обожженная кожа горела и причиняла невыносимую боль. Эйерис ударила именно по месту ожога, когда захотела, чтобы Джоанна посмотрела на нее. Глаза ее лучились насмешкой, а улыбка на губах была премилой - из арсенала для мужчин. Королева склонилась к ней, ее волосы упали Джоанне на лицо. От них пахло розами. Дыхание у нее было тяжелым, словно у больного.  — Какая же ты тварь, — произнесла Джоанна. С уст Эйерис сорвалось лишь змеиное шипение, и она поцеловала ее в лоб, несмотря на гримасу отвращения на лице фрейлины. Она достала окровавленную руку из ее лона и несколько мгновений смотрела на нее удивленно. Потом она встала, плавно передернув плечами. Злость обожгла, всколыхнувшись в груди, словно пламя вспыхнула. Джоанна не знала, откуда в ней взялись силы. Задумайся она хоть на немного, удивилась бы тому, как быстро вскочила и вцепилась в плечи королевы. Та обернулась, и с ее губ сорвался вскрик. Джоанна потянула руки к ее лицу, желая выцарапать дряни глаза. Эйерис ударила ее раньше по больной щеке, голова дернулась в сторону. Пальцы королевы вновь спутались в волосах.  — Что здесь происходит? Тайвин стоял в дверях, держа в руках какие-то документы. Сердце замерло и заколотилось в груди, как бешеное. Его имя сорвалось с губ Джоанны, и она застыла в руках Эйерис, зная, теперь — все будет хорошо. Ее рыцарь пришел, чтобы спасти ее от твари в драконьем обличье. Тайвин спасет ее. Никакой королеве не разрушить их счастье и их любовь.  — Ничего не происходит, — Эйерис ласково улыбнулась. И Джоанна увидела, как сверкнуло лезвие в ее руке, но не успела ничего сказать. — Просто твоя невеста случайно упала на нож. Какая поразительная неуклюжесть, однако!