Связи.

Не то чтобы мне это нравилось. Я не получал от этого никакой услады. Хотя признать, что чувство доминантности над кем-то не приносит некого, своеобразного удовольствия я не могу. Юи бы поняла, о чем я говорю. Порой мне нравится быть над кем-то, чувствовать, что от твоих действий что-то зависит. Наверное, у меня просто низкая самооценка. Он плакал навзрыд, глотая собственные сопли и кровь, пока я пытался выбрать более выигрышный ракурс для запечатления этой картины. Порой даже приходилось держать его избитое лицо, чтобы взгляд падал в объектив камеры телефона. Такова моя работа. Самообман. На самом деле, портить этот лик было невыносимо сложно. Этот мальчик был очень красив, его черты лица были намного женственнее, чем у многих девушек нашего класса. Думаю, порой его и вовсе не принимали за парня. Нет, я не думаю, я уверен в этом. Он продолжал что-то кричать уже охрипшим голосом, но его никто не слышал, даже я. И никто бы не пришел на помощь, даже внезапно зайдя сюда. Я знал эту аксиому так же, как и он. Но кричащее, смазанное на фото лицо не могло её устроить, и я заткнул мальчика одним сильным ударом ноги. *** Лампа над потолком издавала тихие щелчки. Свет отражался от бледно-голубых стен и слепил непривыкшие глаза. Именно это и произошло с Харуто Юто, когда он впервые зашел в комнату для допросов, после темного, по сравнению с нею, коридора. Детектив Тадаши сидел напротив красноволосого подростка и внимательно слушал его рассказ. Тадаши видел, как парень напуган, но все же было в нем что-то темное. Нечто скрытое от взора. — Харуто, нам нужно знать всю историю твоего обучения, и особенно важно знать психологические портреты твоих бывших друзей и одноклассников. Не мог быть ты начать с начала, подробно описывая тех, с кем взаимодействовал? — закончив фразу, мужчина что-то записал в свой блокнот. Юноша же глубоко вздохнул, посмотрев на детектива и на пару секунд задумался. Его взгляд бегал от камеры, до слепящей лампочки, прямиком до зеркала, располагающегося сбоку от него самого. — Хорошо. — сказал он. *** Ученики неторопливо направлялись к стенам школы, наполненные настроением новой надежды на успешное начало нового учебного года и ожидая встретить своих друзей. Среди них легко было заметить первогодок, они скорее всех бежали к стендам со списками фамилий, надеясь заполучить знакомых в свой класс. Когда-то и я был таким и мне повезло. Мне всегда везло. Почти все мои друзья оказались со мной в одном классе. Я был счастлив. Ведь я действительно любил их; не то чтобы без них я стал изгоем, но мне было бы одиноко. Не было ни одной перемены, где мы бы тусовались порознь. Вместе мы многое прошли и знали друг о друге буквально все, могли определить настроение друг друга по одной лишь походке или мелькнувшем взгляде. Действительно, мы были ближе друг к другу, чем к собственным семьям. За прошлый год в старшей школе, мы сколотили неплохую репутацию популярных парней и от девушек не было отбоя. Поскольку одной из наших отличительных черт были разноцветные волосы, нас прозвали «радужными». Звучит не очень, я знаю, но нам было плевать. Кстати, мы были не единственными с подобным прозвищем. Была компания из шести девушек, которые также любили краситься, отличаясь от остальных: на этой ноте мы познакомились и подружились. Хотя сейчас, смотря на них, я вижу немного другое. За год я успел переспать почти со всеми ними. Мио обладала яркими синими волосами, на свету отдающими зеленоватым, прямо как её глаза; вела себя стеснительно, но мило, хотя в обществе она была напротив, самоуверенной и рискованной. Мне нравилось то, что только я знал эту сторону Мио. А вот Саки, чьи хвостики напоминали одну из этих виртуальных певичек, так популярных в интернете, имели цвет морской волны или изумруда. Я так и не определился. Она была полной противоположностью своей подруги. Любила делать это в общественных местах, особенно в школе. Она не раз теряла где-то свой лифчик по окончанию процесса, да и вообще была немного рассеянной, поэтому я даже не удивлялся. Это было забавным. Она была искренне влюблена в меня. И я любил это в ней. Любил её любовь ко мне. Юна же была, как там это называют?.. Хм… А да, цундере. Одна из моих любимых забав с ней заключалась в том, чтобы вогнать её в краску. Она легко смущалась, её пухлые щеки наливались румянцем, губы сжимались в тонкую полосочку, взгляд уходил куда-то в сторону, а кистями рук она перебирала свои золотистые волосы, собранные в хвостик на боку. С таким выражением лица она была самой красивой девушкой, которую я когда-либо видел. Но удивительнее всех стала Юи. Черт возьми, да эта девушка была просто монстром! И огненный цвет шел ей весьма кстати, отражая её сущность. Она всегда доминировала надо мной, это не была любовь ни с её стороны, ни с моей; мы оба это знали и скрывали нашу связь от общественности. Она была действительно ненасытной. Я думаю, что я был средством, чтобы забыть кого-то. Просто первый попавшийся, чтобы заполнить пустоту в душе. Но я не предавал этому значения. Никогда не интересовался её скрытыми эмоциями, на тот момент мне было наплевать на неё. Как и ей на меня. Все было настолько жестко, что я до сих пор вздрагиваю, когда она тянет ко мне руки. Наша связь была нереально крутой и я уверен, что таких девушек я больше никогда не встречу. Но после того, как мы решили все прекратить, на удивление, наше общение стало намного ближе и я понял, каким человеком она являлась. Мы проводили за беседами час за часом, спорили до хрипоты и это было счастьем. Таким, своеобразным. И мы до сих пор не теряем этой связи. … — Эй, Харуто. Ты что, пялишься на ножки первогодок? — прозвенел голос позади, вызвавший бурную реакцию у находившихся рядом девушек по отношению ко мне. Этот голос я мог отличить от сотни других. Это был Хаято. О, как же я обожал этого чувака. В моих глазах он всегда был нереально крут. Это именно тот человек, из-за которого я стал таким, кем сейчас являюсь. Хаято был самоуверенным и добрым. Он всегда искренне помогал и желал мне добра, защищал и наставлял. И я пытался ответить ему тем же. Для меня он был самым близким человеком на земле. И я хотел бы провести с ним всю свою жизнь. Я не гей. Самообман? Зеленоволосый не спеша подходил ко мне, махая рукой. На его лице сияла искренняя улыбка. Я был счастлив видеть его, я слишком сильно соскучился по его искренности и легкости. На тех каникулах он уехал в Токио и мы не виделись до того дня. Я не мог сдержать смех, подходя к нему, я хотел его обнять так сильно, я хотел почувствовать тепло его тела кончиками пальцев. Мне не верилось, что он стоял прямо передо мной. Но цепь моих мыслей прервал еще один парень, резко стукнувший нас обоих по спине. — Харуто, Хаято, ублюдки, как вы могли обо мне забыть? — Радостно произнес синеволосый. — Черт возьми, Рюсей, хватит лупить, у меня уже скоро синяки от тебя будут! — немного раздраженно тогда отозвался я. Но что Хаято лишь звонко расхохотался. *** Тадаши засмеялся, прервав рассказ Юто. В этом пареньке он видел самого себя в его годы — веселые времена беззаботного детства. Но, выдохнув, попросил Харуто Юто не слишком углубляться в эти подробности, иначе их разговор затянулся на несколько часов, а ведь он знал, что дома его ждет жена и маленький Такуми. Да и мать Юто уже полдня провела в отделении вместе с сыном. — Знал ли ты ту ученицу, которая повлияла на поведение Аяно Аиши? Расскажи о том, как вы познакомились и как она заставляла тебя делать то, что ты делал. В тот момент в глазах Юто что-то проскользнуло, нет, не страх, не ненависть, а что-то, что объединяло эти два чувства. *** Тогда лил дождь. Преодолевая расстояние от небес до земли, капли падали и разбивались об мое лицо. Я никогда не задумывался об этом. Но сейчас, несмотря ни на что, в голову лезли только эти мысли. Каков был шанс, что именно этот случай повлияет на всю мою дальнейшую жизнь? Возможно, возьми я зонт из дома, я бы не стоял тогда посреди школьного двора? А если бы тогда я попросил Хаято подождать меня, то мы бы вместе пошли домой под его зонтом? А что, если бы я просто пошел домой без зонта, не обращая внимания на дождь, мог бы я встретить её? Теория вероятности забавная штука. В тот вечер я решил дождаться окончания дождя в школьной столовой. К тому времени в здании остались лишь работники и учителя, неспешно делая свою работу. Я же спокойно дочитывал одну из книг Кинга, которую мне одолжила Юи. Но естественная нужда взяла верх и я направился в туалет на втором этаже. А что было бы, если бы я решил пойти на первый или третий этаж? Уже подойдя к двери, я услышал странные звуки, а зайдя, увидел то, как кучка местных хулиганов издевалась над какой-то девушкой из оккультного клуба. Эти ребята-оккультисты всегда выделялись на фоне обычных учеников мрачностью. Но эта девушка была не только мрачной, в ней кипела злость и ненависть. Она кричала уже охрипшим голосом, вырывалась, извиваясь под кем-то словно, бледная змея. Рядом валялась повязка президента клуба и старая книга. Еще секунда и они заметили меня. ... Каждое дуновение ветра по своей одежде я чувствовал остро и ярко. Вода разряжается и охлаждается. Физика, прошлое занятие. Это явление отражалось на моем замерзшем теле и я был не в силах сдержать дрожь. Она, наверное, думала так же, смотря на меня сквозь запотевшие очки. Тогда я так и не смог увидеть её глаза. Никто и никогда не видел её лица, либо просто не замечал. Её рубашка насквозь промокла, прилегая к телу. Под блузкой я отчетливо видел 2 небольших бугорка. Эта девушка не носила лифчики, ей они попросту не нужны были, а, возможно, она просто не любила их. Она поднесла свою руку к моему избитому и заплаканному лицу, стирая слезы и капли дождя. Чем-то она напомнила мне Юи, и я пожелал, чтобы она оказалась рядом. Отвратительно. В тот момент я не желал от неё жалости. Но нуждался в ней. Она пообещала, что никогда больше не даст меня никому в обиду и спасет ту девушку, потому что я не смог. Но взамен, я буду должен ей то, чего она пожелает. Я согласился. Она улыбнулась и прижала меня к себе. Страх. Успокоение. На следующий день те парни извинились передо мной. Я сразу же вспомнил прошлый вечер и ту девушку в запотевших очках с красной оправой. Следующие дни проходили монотонно и спокойно до того момента, пока я не услышал смс оповещение спустя четыре дня после событий на школьном поле. Оно гласило: «Здравствуй, Харуто Юто, класс 2-A. Тебя приветствует „Инфо-чан.“ Взамен той услуги, которую я предоставила тебе, я желаю получить снимки насильственных действий с твоей стороны по отношения к одному ученику, на твой выбор. В случае отказа, события, произошедшие четыре дня назад при участии тех парней, вновь повторятся. Первая услугу я требую. Последующие ты можешь брать по своему усмотрению…» Она писала, что обладает ответами на все контрольные на год вперед для всех классов, так же тем, что имеет компромат на любого ученика и может достать любое запрещенное для ношения в школу средство или предмет. Я понял, как она получает компромат. Как бы это не было эгоистично, но я думал только о своей шкуре и не мог ей отказать. Для «работы» я выбрал хиленького мальчика из оккультного клуба со второго года обучения. Он являлся изгоем, и я точно знал, что ему никто не поможет. Оккультистам никто никогда не желал помогать. Их боялись. Я тоже? Он пытался держать мои руки и молить о пощаде. Но я не придавал его словам ни единого значения. На нем была чья-то женская спортивная форма, которую мы нашли с Рюсеем и надели на него. Рюсей думал, что это будет весьма забавным. Да, он помогал мне. Он всегда помогал мне в том, о чем я не мог попросить Хаято. Он был сильным и независимым. Его не волновали моральные устои общества, и он делал, что хотел. Я же хотел быть таким же. Пока я раз за разом устраивал встречу своего кулака с лицом первогодки, он стоял рядом и снимал происходящее на мой телефон. Я чувствовал нарастающую ненависть. Нет, не к нему, скорее к самому себе, своей слабости и не мог остановиться. Я видел в нем отражение самого себя и это отражение мне хотелось уничтожить. Уничтожить собственную слабость. Костяшки болели от непрерывных ударов, а он, казалось, даже не собирался падать в оборок. От его пронзительного визга болела голова, слабые руки цеплялись за пиджак, тщетно пытаясь помешать побоям. Это раздражало невероятно, поэтому Рюсей со всей дури наступил на его пальцы тяжелым каблуком. Изначально мы не хотели причинять ему слишком сильных увечий; хоть и доказательств, чтобы обвинить нас перед директивой, парень не достал бы даже в Аду. Изначально мы хотели устроить почти показательное выступление на камеру и я не помню, в какой момент это переросло в серьезное жестокое избиение. Он был тщедушным, жалким, но хрипел и угрожал так яростно, будто его друзья — такие же никчемные фрики, — смогли бы отомстить за его унижение. Рюсея это выбешивало, я же просто хотел расправиться с заданием побыстрее. Но меня поглотило необъяснимое чувство, будоражащее сознание. Я чувствовал, как мою душа очищалась с каждым ударом. Устав молотить первогодку кулаками, я впечатал его носом в бетонную стену, еще, еще и еще раз. Почему-то мне казалось, что даже после этого его красное опухшее лицо останется, как и прежде, омерзительно женственным и смазливым, и я не ошибся. В ход пошли тяжелые сапоги Рюсея. Камера снимала все, от первых испуганных просьб о помощи, и заканчивая судорожным харканьем кровью. Когда он вдруг затих, выпучив залитые кровью и слезами глаза, я напугался не на шутку; впрочем, равномерный пульс в костлявом запястье заверил, что жизни этого паренька ничего не угрожает. Мы оставили его там же, в затхлой подсобке, одетым в позорную обтягивающую женскую форму. Я не знаю, кто его нашел, но картина была весьма зрелищная. С тех пор я не мог смотреть в глаза Хаято. Он сразу понял, что со мной что-то произошло и пытался выяснить, что именно. Но я отталкивал его. Мне было попросту стыдно перед ним. Я ненавидел себя. Но только первое время. Рюсей убедил меня, что услуги Инфо-чан стоили того. И избиение первогодок стало для нас серой обыденностью. Я уже не воспринимал это как нечто личное ни по отношению ни к себе, ни к жертве. Это было моей работой. Самоубеждение. Чувство вины. А взамен мы стали самыми умными учениками параллели. С любыми завистниками и недоброжелателями мы расправлялись на раз-два. И когда я понял, насколько изменился, мне уже было все равно. Я наслаждался. Когда я успел забыть про ту девушку? Стыд. Со временем я понимал, что тону в некой трясине насилия и безразличия. А тянул меня на дно именно Рюсей. Я видел, как все это доставляло ему удовольствие. Я понял, что именно он подтолкнул меня к этому. Но спасительным кругом стаял Хаято. В очередной раз он стал моим спасительным светом. Спустя долгое время допросов, я все же смог рассказать ему все, что делал. И он не оттолкнул меня. Он был счастлив, что я, наконец, смог раскрыться ему. Он обнял меня так крепко. Я чувствовал, как его подушечки пальцев впиваются в мои ребра. Вдыхая запах его волос, я был по-настоящему счастлив. Тогда я плакал. Мне всегда было интересно каким он был в сексе. Нежным? Агрессивным? Страстным и чувственным или наоборот холодным и молчаливым? Я частенько об этом думал, представлял. Я не гей. Самоубеждение? *** — Подожди, Хаято. А что это был за мальчик, который стал твоей первой жертвой? — Чоджо Текина. — Это тот самый мальчуган из оккультного клуба? Один из его друзей выжил. Харуто Юто промолчал и отвел глаза. Ему было стыдно перед детективом. — А как на счет самой Аяно Аиши? Ты знал её? Юто лишь отрицательно повертел головой. — Я никогда не замечал эту девушку. Только пару раз видел, что она приходила в школу самой первой или от кого-то пряталась. Она не из тех, кто запоминается или чем-то выделяется. — Юто смотрел на свое отражение в зеркале. Немного посидя в тишине, Юто задал вопрос детективу: — А как Инфо-чан повлияла на поведение Аиши? Детектив пролистал свой блокнот. — Мы изъяли телефон подозреваемой и обнаружили переписку с так называемой «Инфо-чан». Она как раз и начала всю эту цепочку событий, снабжая Аяно информацией. Говорят, что она была влюблена в Таро Ямаду. Неизвестно, предугадала ли она этот исход, но, несомненно, именно она дала почву для безумия Аяно Аиши. — А удалось ли найти её родителей? — Аиши? — детектив томно вздохнул — Нет. В голове Харуто возникали, словно кадры киноленты, последние секунды этого события. Вот он, справа в паре метров на коленях еще одного парня, над которым он когда-то издевался, лежит Юи. Прямо перед ними Аяно Аиши сидит на «Инфо-чан» и с безумным воплем бьёт ту битой по голове. «Инфо-чан» уже не шевелится. Страх. Безумие. Но поток его мыслей прервал господин Тадаши: — Ты знал Таро Ямаду? *** Для меня Таро всегда был человеком простым. Он был хорошим и добрым. Но в основном предпочитал сидеть в стороне, хотя и имел немаленькую популярность среди девушек. Одну учительницу на замене даже чуть не обвинили в педофилии. Он не заслужил. Мы частенько звали Таро в нашу компанию, но особо он не прижился. Всегда находилась какая-нибудь девушка, занимающая все его свободное время. И так же вскоре исчезала. Я никогда не забуду, как он бегал по школе, таская труп своей подруги детства на своих руках. Он кричал и плакал. Тело Осаны Наджими падало из его трясущихся рук и каждый раз он поднимал его и кричал о том, что спасет. Но он её не спас. Вообще никого не спас. После этого случая Таро стал более мрачным. Впрочем, достойно держал себя и всегда натягивал улыбку маской на себя. Никто не решался заговорить с ним о том, что произошло. Но понемногу он приходил в себя. А потом в школе начались массовые волнения. Почти каждую неделю в школе находили трупы учеников, порой даже несколько. Среди них был и Хаято. Все чувствовали атмосферу смерти и ужаса. Она угнетала абсолютно всех, даже учителей, давя на сознание и на плечи аморфным душным грузом. Некоторые родители боялись отпускать в школу детей, а некоторые давали перцовые баллончики и ножи. Я чувствовал все это так ярко. Мне было страшно даже смотреть за угол. Я все еще помнил кровь Хаято на своих руках и его уже холодное мокрое тело, найденное в душевой. Тогда я понял, что многое не успел ему сказать и жалел, что отталкивал столькое время. Я не мог в это поверить. Я с этим смирился. Я был зол. Я был опустошен. Катарсис. Мне не хотелось ни с кем общаться. Я не хотел никого видеть. Все мое существо будто поглотило нечто. Я не чувствовал себя, своего тела, органов, биения сердца. Максимальная легкость тела. Будто это и я не вовсе, будто кто-то занял мое тело, а я просто смотрю со стороны, что происходит. Сознание мутнело, а все вокруг было будто под серой пеленой. В один момент, слоняясь по школе, я поймал себя на мысли, что хотел бы найти убийцу. Нет, я не хотел мести. Я хотел смерти. К тому моменту я уже перестал донимать Чоджо. Да, к тому моменту, я узнал его имя. Было поразительно то, как я начал понимать его сущность, когда избивал его. Щелкнешь по носу, он будет непонимающе смотреть, ожидая более сильного удара. Ударишь сильней, он заплачет. Нет, не потому что это больно, а потому что я хотел, чтобы он плакал. Как ни странно, но мне казалось, будто бы он подстроился под мою манеру поведения и привык к тому, что я с ним делал. А я привык к нему. Но тогда я не думал о нем ни секунды. В отличие от него. Однажды он попытался мне отомстить, но ничего толком не смог сделать. Он был слишком слаб. Он привык быть жертвой. Ему это нравилось? Он кричал на меня и бил битой, хоть его удары и были слишком слабы. Да и такое тяжелое оружие ему не слишком подходило. Я чувствовал в нем ненависть ко мне. Он рыдал, желая мне смерти. Говорил о том, как ненавидел меня. Я впервые видел, чтобы человек был настолько зол на меня. Но на меня ли? Я не был единственным, кто донимал его. Были и ребята похуже, насколько я слышал. Наверное, он просто вымещал на мне злобу? Или он ненавидел именно меня? Я не мог его понять в этот момент. Он никогда не вел себя так. Под звук его криков, я медленно поднимался, игнорируя его толчки руками и ногами, в попытке повалить меня обратно в горизонтальное положение. Он отбивался и брызжал слюной, а я медленно и молчаливо подходил к нему все ближе и ближе. Не могу точно сказать, что мной движило в тот момент. Чувство потери? Он сам ко мне пришел. Зачем? Он любил меня? Он хотел стать мной? Я чувствовал, как он дрожал. Как боялся произнести любое слово. Он знал, что я мог сорваться. Я смотрел в его глаза, он отводил взгляд. Чего ты хотел? Я взял его за щеки и направил его взгляд на меня. В его глазах не было страха. Они светились спокойствием и… Добротой? Совсем как у Хаято? Тогда я поцеловал его. Точнее, я поцеловал Хаято. Он не сопротивлялся. Но все же оттолкнул меня с криком об отвращении ко мне. Я ничего не ответил. На самом деле было просто догадаться, что все убийства связаны с Таро. Стоило любой девушке заговорить с ним, спустя парочку дней кто-то всегда находил её труп. Но одно из самых страшных событий этого года произошло ближе к новогодним праздникам, когда Таро со своей младшей сестрой шли в школу. Никто не ожидал подобного. Саки подкралась сзади и вдруг внезапно вцепилась в малышку, изрезав ту кухонным ножом, а после вскрыла себе горло. Масута-сенпай хотел её остановить, но он попросту не успел добежать, а Таро получил ранение, когда пытался оттолкнуть девушку. Я помню, как он стоял, покрытый кровью Мию, не издавая ни звука. Для него это стало последней каплей. Для всех нас. И он окончательно замкнулся. Тогда школу закрыли на расследование, но спустя месяц занятия возобновились. И школу наполнили ученики и учителя. Таро так же вернулся на занятия, но совсем другим человеком. Игнорировал любые контакты с людьми, хотя таковых уже не было; потому что в этот период все школьники изменились и начали вести себя странно. Больше не было дружных компаний или веселых совместных обедов. Все ходили как тихие зомби. Учителя пытались как-то всех подбодрить, но им самим было страшно возвращаться в эти стены день за днем. Страх наполнил эту школу. Тихое безумие. Ирония судьбы в том, что в один момент я перестал посещать школу на протяжении почти пары недель. Я целыми днями лежал в кровати, вспоминая все те ужасные вещи, произошедшие на моих глазах. Я чувствовал свою беспомощность и это угнетало. Мать с отцом пытались подбодрить меня словами и покупками. И постепенно они помогли мне. Особенно помогала Юи, навещая меня каждый день. Мы лежали в одной кровати и разговаривали о том, что происходило в школе, о ребятах, о убийце. Я каждый раз провожал её до дома; не хотел, чтобы и она погибла. Она целовала меня в лоб и скрывалась за дверью своего жилища. Позже под давлением Юи и Рюсея я все же вернулся в школу. И ирония заключалась в том, что вернулся я в тот самый день трагедии. Все началось внезапно. Никто даже не успел осознать, что случилось. Мы с Рюсеем возвращались из столовой… *** Харуто больше не мог продолжать. Его глаза застелила пелена слез, а руки предательски тряслись. Господин Тадаши видел это, но заставил мальчика закончить, поскольку ему были важны все детали происшествия. *** Я тогда еще ничего не осознал, просто смотрел на Рюсея. Нет, не на него, на торчащую рукоять. Я даже не заметил, как из неоткуда некто метнул нож одним точным броском прямо в глаз синеволосого. Мы стояли в безмолвии около пары секунд, хотя тогда мне казалось, будто бы это длилось не меньше минуты. Когда же его обмякшее тело под силой гравитации начало падать на пол, я закричал изо всех сил. Он упал на грудь, я же на колени. Я яростно бил его и звал помощи. Только вместо помощи, я увидел перед собой девушку в крови. Наши взгляды тогда впервые пересеклись, и я сразу же понял, кем она являлась. Это была Аяно Аиши. Убийца. Хищник. Животный страх. Она попыталась меня ударить, но я был быстрее и сам нанес удар по коленным чашечкам. Аяно Аиши упала. Я вновь сбежал. Оказалось, что Рюсей не был первой жертвой. По школе уже валялась куча трупов. Истерзанные ученики бились в предсмертной конвульсии, залитые собственной кровью, кто-то еще мог двигаться, издавая предсмертные хрипы. У некоторых оказался проломлен череп и можно было увидеть их окровавленные мозги. Стены этого коридора были залиты кровью, а ошметки тел были разбросаны по паркету. Один из студентов судорожно искал свою ногу, но я видел, что это ему не поможет. Он не мог этого увидеть, но он потерял не одну ногу, а две. И они были в паре метров от него, вот только он двигался вперед, а ведь стоило только обернуться. Этот коридор никогда не казался мне настолько длинным и темным как тогда. К тому моменту мое сознание совсем отключилось, а конечности переполняла странная боль. Нет, не боль, скорее тяжесть. Мне было тяжело идти, ватные ноги подкашивались и при каждом шаге я чувствовал, как вес всего моего тела падает на ступни огромным грузом. Я не собирался помогать ни одному из них, я лишь в панике искал тело Юи. Хотя, назвать это состояние паникой крайне сложно. Это было больше похоже на полное отрешение от внешней среды. В голове смешивались случайные факты из жизни, типа, как правильно завязывать шнурки, потому что у того парня, с торчащими кишками один ботинок был развязан. Или о том, что клубу садоводов стоило бы запирать шкаф с инструментами, когда заметил болгарку. Скорее всего, именно ею Аяно Аиши отрезала конечности жертве. Дальнейшие события были для меня как в тумане. Я помню все редкими всплывающими кадрами. Наверное, на тот момент, я действовал чисто на инстинктивном уровне. Помню, что нашел Чоджо Текину. Мы бежали. Он был медленным и я держал его за руку, чтобы тот не отстал. Скорее всего, мы бежали от Аяно Аиши. Помню, что он упал. Помню, как Аяно Аиши накинулась на меня. Помню её нож в паре сантиметров он своего лица. Помню, как Юи накинулась на Аяно Аиши. Помню, как сбежал. Я помню лицо «Инфо-чан». Я помню этот соленый поцелуй с привкусом крови на своих губах. Вой сирен и её неподвижное тело. Каталки скорой. Кто меня спас? Больничную палату. *** — Ладно-ладно, я понимаю. У тебя шок и я не хочу навредить твоей психике еще больше. Этот разговор и так слишком затянулся. — Детектив посмотрел на свои часы, — Тебе пора идти домой к матери. Парочка подписей и вы свободны, ничего плохого ты в общем-то не сделал, так что не стоит беспокоиться на счет полиции. Юто смотрел на свое отражение, чувствуя, как по его щекам, одна за одной, скатываются слезы. А в голове у него лишь крутилась мысль о том, что лампочка издает дребезжащий звук и её следовало бы заменить. Отрешение. Детектив проводил мальчика до двери и позвал следующего ученика.