***
Спустя час Зои решила, что, возможно, ее брат уже в школе и поплелась в сторону места знаний и развлечений. Ей не хотелось оставлять его одного, как бы она себя в этом не убеждала. Да и потом, ее странно тянуло к этому месту учебников, скучных уроков и ноющих на свою жизнь людей. Пожалуй, ее пребывание смогут скрасить ее подруги, у которых точно найдется что-то интересное для ее поникшего настроения. Вдалеке виднеется старое здание единственной школы этого городка. Но выглядит оно, на свои 200 с лишним лет, довольно хорошо. Нигде не видно потрескавшейся обшивки, выпадающих стекол из деревянных оконных рам. И пришкольная территория выглядит довольно ухоженно. Здесь можно увидеть множество цветов разной цветовой гаммы и различных сортов, но в основном это были розы: красные, белые, желтые, синие, салатовые, черные… «Погодите-ка, дядя Магнус никогда бы не разрешил посадить цветы смерти около здания школы. Странно все это… Да и цветок всего один… Может, он выгорел на солнце? Скорее всего, так и есть, иначе бы, откуда тут ему взяться». Именно такие мысли крутились в голове Зои Торстон, по поводу странного цветка, увиденного ею этим утром. Войдя в школу, она увидела мирно болтающих Астрид и Хедер, причем первая явно была чем-то раздражена и гневно жестикулировала, размахивая руками очень быстро. — Привет, подруги. — А, это ты, Зоя, — с досадой буркнула Астрид. — Привет, Заби — со счастливой улыбкой на лице встретила подругу Хедер. — Что у вас тут происходит? — поинтересовалась Зоя неожиданным состоянием одноклассниц. «Это очень странно, что Хедер так рада меня видеть. Хотя, чего уж там. Ее опять, наверное, замучила Хофферсон, рассказывая что-нибудь. А еще, судя по выражению лица последней, ее явно кто-то обидел, что весьма сложно сделать для всех кроме… Черт меня побери, она разговаривала с Хэддоком, и видимо очень неудачно, раз она зла на меня, заварившую всю эту ситуацию. Беда…» — Да вот, мне Астрид рассказывает, как ее дважды отшил Иккинг… — только проговорила часть своей фразы Хедер, как от Хофферсон уже начал валить пар. Да уж, видимо, сильно задел Хеддок ее гордыню. — Хедер, еще одно слово, и я за себя не отвечаю, — пригрозила Астрид, сжимая свои ручки в маленькие, но сильные кулачки. — Хофферсон, умерь свой пыл и расскажи все нормально, — потребовала Забияка. — Конечно, ты же не в курсе, на что подписала меня, споря с твоим тупым братцем! — продолжала причитать Хофферсон. — Не смей говорить так про него, дрянная девчонка! Он мой брат, в конце концов, и только у меня есть право его оскорблять, так что прекрати строить из себя мученицу и выкладывай все как есть! ТЫ ПОНЯЛА МЕНЯ?! — на высоких тонах с долькой пренебрежения проверещала Торстон, пытаясь звуком подавить непримиримый нрав буйной Астрид. Но, этого оказалось недостаточно… — Не смей на меня кричать, ТОРСТОН! — потихоньку входила в состояние берсеркера Хофферсон, но тут их пререкания прервала третья особа, которой надоел этот сумасшедший дом. Вереск руками закрыла им рты, встав между ними, дабы предотвратить дальнейшие бессмысленные распри. — Успокоились? — спросила Хедер, чтобы разрядить накалившуюся обстановку, и ей почти синхронно кивнули с двух сторон одно и то же слово, при этом закатив глаза вверх, что, естественно, подразумевало «нет». — Мне надоело это все, если честно. Мы похожи на трех упертых овец, которые не могут поделить одного барана. Поэтому мы сейчас прекращаем этот балаган, Астрид еще раз рассказывает, что произошло вчера после того, как она побежала за Хэддоком, и мы дальше обсуждаем нашу стратегию. Идет? — подытожила Вереск и услышала многообещающее: — Хорошо… — Ну вот и отлично, пойдемте, обсудим все, — выговорила Хедер, стерев пот со лба. — Ну, ну пойдемте, — с лицом «о боже, как мне надоел этот цирк», вздохнула Хофферсон. — Астрид, ну кто же знал, что наш Хэддок настолько подкованный и умный, что разгадал все на раз-два. Он вон даже оказался умнее Рыбика… — высказала все, что было у нее на уме Зои. — Эй, не трогайте Рыбьенога. Он, между прочим, мой парень, и я не посмотрю на то, что вы мои подруги, если вы будете его оскорблять, — недовольно посмотрела Вереск на девушек, пригрозив им пальчиком. — Да ладно тебе, Хед. Ты же сама иногда обсуждаешь его с нами, — хитро подмигнула Астрид Зое, на что та ей ответила идентичным жестом. — Давайте вернемся к Хэддоку, или ты, Астрид, стесняешься? Или может нам лучше обсудить твоего Эрета, Заби? — ехидно выпалила Вереск, до этого заметив переглядывания этих двух особ. — ХЕДЕР! — вспыхнули как спички блондинки. — Я уже семнадцать лет, Хедер, так что пойдемте, обсудим стратегию, а то чувствую, это все плохо закончится, — пошла на мировую брюнетка, которая поняла, что перегнула палку. — Пошли… Пока эта троица неспешно шла в свое укромное место, где они могли обсудить то, что нежелательно слышать остальным, человек-причина плелся с мрачным лицом в это злополучное место, после весьма утомительной ночи. Да, ему в радость кататься на гонках, но вставать после них в школу — это страшнейшая мука. Да и еще он догадывается, что липучка-мисс-первая-леди-школы от него так просто не отстанет, и сейчас готовит выгодную почву, чтобы переложить спор с ее «хрупких нежных рук», на «еще более хрупкие руки». Поэтому его желание не идти в этот АД было еще больше этим утром, но, увы, ему приходится это делать. А вон виднеется еще одна причина, чтобы не идти… И даже не одна, а целая группа причин. Сморкала и его прихвостни. «Дайте угадаю, сейчас он мне будет петь песню, чтобы я не приставал к его девушке. А потом, чтобы донять свой авторитет, будет бить меня. Ха! У меня, к сожалению, нет таких планов на свой счет, поэтому я поступлю, как гласят древние китайские каноны. Если победа противника неизбежна, и сражаться с ним больше нет возможности, то нужно либо сдаваться, либо договариваться о мире, либо бежать. Сдаться означало бы потерпеть полное поражение. Переговоры о мире — поражение наполовину. Бегство же еще не есть поражение. Избежать поражения крайне важно, ибо сие позволит в будущем одержать победу. Выбираем из трех зол наименьшее…» — ХЭДДОК! ОБРАТНО БЕГИ, РЫБЬЯ КОСТЬ! — взревел Стивен на всю округу, даже вон, голубей напугал. — Конечно, Сморкала! Бегу и падаю! — пытался Иккинг скрасить свое бегство с поля боя сарказмом, но это не особо помогало остановить разъяренного Йоргенсона. Потому что, несмотря на всю его физическую подготовку, его догнали, сбив с ног. Вскоре к нему подошел глава шайки и оторвал его голову от земли за волосы. — Хэддок, если ты собрался меня позлить, а также получить неприятностей себе на голову, то это у тебя здорово получается. Я тебя в последний раз предупреждаю. Первое: если я тебя увижу рядом с моей девушкой, то ты вряд ли отделаешься легким испугом. Я просто сломаю тебе твои хиленькие ножки, и будешь ты на всю жизнь инвалидом, никому не нужным. Второе: будешь мне дерзить, разотру в прах твой ехидный оскал, будешь питаться из трубочки. Ты меня понял? — злостно проговорил свою речь Стивен, при этом заговорщицки поглядывая на ребят. — Слушай, а Астрид знает, что она твоя девушка, а? — съязвил Хэддок, за что сразу же получил пинок по ребрам от одного из нападавших. — Ты, видимо, Карась, плохо понимаешь английский? Что же, придется тебе объяснить это более понятным языком, — сказал Сморкала и, повернувшись к остальным, выговорил следующую команду. — Избейте его! Тут же последовала незамедлительная реакция, и в сторону Иккинга полетели десятки, если не сотни ударов ногами. Сжавшись в позу эмбриона, Хэддок пытался защитить свои внутренности от этого шквала. Но, увы, такая защита не рассчитана на 10 человек. И неизвестно, сколько бы еще он продержался, если бы не окрик одной белокурой бестии. — ЙОРГЕНСОН! Услышав свою фамилию, да и еще из уст той самой, Стивен, естественно, обернулся. За что сразу же получил удар в нос. — Ауч… За что? — промямлил Сморкала, пытаясь рукой остановить льющуюся кровь. — Прекратить это немедленно! — завопила Хофферсон, за что сразу же получила 10 недоуменных взглядов. — Оставьте Хеддока в покое, идиоты! — Милая, что с тобой? Зачем тебе этот сопляк? — проскулил Йоргенсон и вновь получил удар. На этот раз уже по коленной чашечке, правда, очень дозированный. — Не лезь не в свое дело, Сморкала! Я сказала, что мне нужен Хеддок, а для чего тебя не касается! Пошел вон отсюда! Живо! — сдвинув брови, твердо отстаивала свою позицию Астрид, и вскоре команда по баскетболу покинула школьный двор и, наконец, зашла в само здание. Тем временем Астрид бросилась помогать изрядно побитому Хэддоку. Подняв его голову, она увидела, что кровь, текущая из носа, покрыла почти все лицо тонкой красной коркой. Сам пострадавший висел на волоске между гранью небытия и сиим бренным миром, и вскоре он вырубился, словно вилку вытащили из розетки. Поэтому Хофферсон быстро написала подругам, что ей нужна помощь, на что те почти моментально явились на место избиения. Увидев всю «красоту», которой наградили Иккинга, девчонки, кое-как подняв его нелегкое тельце, понесли его в сторону школьного медпункта. Причем понесли почти в буквальном смысле, потому что сам Хэддок почти не передвигал ногами. Идя по коридорам, они замечали удивленные взгляды на себе, чему, однако, не особо сильно удивлялись. Все же не каждый день видишь, как три хрупких и нежных создания несут на себе представителя сильного пола. Ввалившись в кабинет школьного врача, который был весьма удивлен столь неожиданным гостям, но, увидев раненого ученика, сразу же принялся искать в шкафчиках нужные медикаменты. — Так, быстро заносите его и положите на кушетку. Сделали? Отлично, — бормотал доктор, краем глаза следя за движениями троицы. — Мистер Йохан, мы вам нужны? — хором спросили девушки у немолодого мужчины в белом халате. — Да, мне нужны еще одна пара свободных рук, пока я буду перебинтовывать этого молодого человека. Пусть кто-то из вас останется. Кстати, какой у вас урок? — поинтересовался доктор, гремя различными склянками. — Математика у Мисс Девон, сэр. — Хм, тогда передайте Ренате, что я приношу свои извинения, но мне придется воспользоваться помощью одной из ее учениц, дабы помочь другому ученику. Думаю, что она не откажет мне в услуге. Так что, молодые барышни, кто из вас троих остается мне помочь и кто хотя бы раз участвовал в перевязке? — вежливо спросил этот бодренький старичок. — Останется Астрид Хофферсон, так как у нее больше всего опыта в медицинских делах. Мы же пойдем на урок, а то Мисс Девон не любит опаздывающих, — сообщили Зои и Хедер, тихо выскальзывая из кабинета, при этом хитро переглядываясь. — Так тому и быть. Ну что, Астрид, иди, помогай мне. Вот, держи этот бинт и обматывай его вокруг макушки, а я тем временем посмотрю, есть ли у этого молодого человека какие-нибудь внутренние повреждения. Все же он не часто обращается ко мне за помощью, — прокряхтел мистер Йохан Каупмадур, потирая свои неуклюжие очки на носу. — Погодите-ка, вы сказали не в первый раз? — заволновалась Астрид за своего подопечного. Все же она девушка по натуре, и сострадание ей не чуждо. — Ну, как бы вам сказать, он мой давний пациент. Вот уже где-то около трех лет он попадает во всякие различные истории, прескверного для него характера. Поначалу я думал поговорить с ним, потому что я же не слепой и вижу, что его иногда избивают его же сверстники и одноклассники. Но он упрямый, весь в своего отца, и все время просит меня об этом молчать. Не любит он, когда кто-то пытается лезть в его жизнь. Да, он угрюмый малый, но сильнее его духом я вряд ли кого-либо видел. И даже, несмотря на бесчисленное количество таких вот казусов, ну почти таких, обычно все гораздо лучше, он все еще просит меня не заносить об этом в его дело, и тем более не говорит, кто это делает. Так-с, что-то я разговорился, а дело не сдвинул с мёртвой точки. Итак, что у нас на это раз, — пробурчал доктор, постукивая по посиневшей коже. — Похоже, придется делать рентген, иначе пока не понятно, сломаны ли ребра, трещина ли там, или просто большая гематома. Далее, внешних кровотечений немного, лишь рассеченная бровь, которую придется зашивать прямо сейчас, да несколько царапин на руках. Что же, я ожидал худшего. Мисс Хофферсон, вы мне не могли бы помочь? — Да, конечно. Что от меня требуется? — поникши поинтересовалась девушка. Все же, она была несильно удивлена, что с Хэддоком так обращались, и даже знала, кто именно. Но что действительно впечатлило ее, что он даже получая такие «оплеухи», все еще держался и не считал нужным сдавать своих врагов. Вот только, она прослушала, возможно, самую важную часть фразы старенького доктора, надеясь, что она станет тем, кому Хэддок доверится беспрекословно. — Подай мне вон те бинты, я наложу Иккингу тугую повязку, а после зашью бровь. Да и еще, подай мне нитки и иголку, — прокряхтел доктор, проводя руками по грудной клетке парня руками с ватой, смазанной чем-то на редкость противным, но действенным. — Да, да. Вот, держите, — проговорила Астрид, при этом с заинтересованным взглядом рассматривая движения умудренного жизнью человека. Любопытство и какое-то странное чувство, что-то вроде сострадания и угрызений совести терзали ее душу, но она пыталась спрятать их в глубинах своей души. Она пыталась быть предприимчивой и старалась не испытывать чувства к своим целям, но в данном случае ей это было чуждо. Она видела парня, лежащего на кушетке, с перевязанной грудиной, который претерпевал побои почти каждую неделю, при этом смотревший на это все с презрением. Словно это было не его забота, ну бьют и бьют, вы этим показываете, что кроме кулаков вы никак не можете решить ситуацию другим путем. Но она все же надеялась заставить его действовать под ее дудку, потому что ей это было выгодно. Пока выгодно, а потом хотела ему отомстить за все пренебрежения ее личностью. Пусть знает, кто здесь главный. Гордыня пожирала ее душу, и она не замечала этого, а принимала как должное. — И еще, юная леди, прошу вас, проследите, чтобы этот оболтус дошел до травмпункта. Мне важно знать, что обнаружат у него. Хорошо? — спросил Йохан, щенячьими глазами смотря на смущенную девушку, которая, естественно желала побольше времени проводить с Хеддоком по официальным причинам, дабы уговорить участвовать его в ее авантюре, но в то же время она не ожидала от этого пожилого человека такой заботы к «рыбьей кости». Но свое недовольство она высказывать не решилась. — Конечно, я все сделаю. Доктор, он, кажется, приходит в себя! — завопила вне себя от радости Астрид, чем вызвала бурное негодование, как больного, так и его врача. — ХОФФЕРСОН! — возмутились присутствующие здесь мужчины. — Злые вы, уйду я от вас! — наигранно обиделась девушка, тем самым пытаясь привлечь внимание одного побитого юноши, но снова у нее ничего не вышло. Снова… — Йохан, что на этот раз? — с немного усталым от этой жизни лицом спросил Иккинг, при этом замечая, как преобразовывается лицо «торговца». И ничего хорошего это не предвещало, потому что данный человек страдает одной болезнью. Старческим недомоганием от недостатка слушателей. А проще говоря, болтливостью. — О, Мастер Иккинг, я расскажу тебе о том, как три прекрасные валькирии принесли тебя в мой чертог. Их одежды сияли подобно Солнцу, а их лица были покрыты божественным сиянием, в котором сразу угадывалось, кто они. Дабы не бросить великого воина в беде, они принесли тебя, израненного в бою клинками врагов твоих, а вскоре две из них покинули меня, чтобы предстать перед судом Стража Врат. Ибо они нарушили одну из немногих заповедей… — продолжал бы ласкать изнеженный подростковый слух своими пафосными речами Йохан, если бы одна нервная особа не выдержала и не стала бы грозно смотреть на своего «спасителя» от этой адской пытки. — Я понял, понял тебя, Йохан. Пожалуй, мне и Астрид пора идти, извини, что прерываю твой чудеснейший рассказ, но нам, правда, пора. В другой раз, дружище, я обязательно послушаю не одну твою историю. Хорошо? — пытался сгладить впечатление разочарования, растущее в глазах доктора Иккинг, и у него это получилось, потому что старый Йохан верил Иккингу, и тот никогда не подводил эту веру. — Хорошо, Иккинг. Я буду ждать тебя. Не забывай про Каупмадура Йохана, — с печальной улыбкой на лице прощался доктор со своим преданным слушателем. Выйдя за дверь, спустя где-то минуту тишины началась словесная баталия. — Ну и зачем ты меня спасала? — с издевкой спросил Хеддок. — Что значит зачем? Я просто помогла однокласснику, лежащему на земле после хорошего кхм, мордобоя. А что, нельзя что ли? — поинтересовалась Хофферсон, невинно моргая глазками и говоря всем своим видом «никаких корыстных целей не преследовала». — Да, да, конечно, я так и поверил твоим словам. Ты ни за чтобы в жизни не стала бы меня спасать из-под ботинок Сморкалы, если бы я тебе не был нужен. Так что не надо мне вот этого всего, — сказал Иккинг, показывая руками на Астрид. — Но ты указал на всего меня? — недоумевала от внезапно быстрого раскрытия девушка. — Я и имел всю тебя. Будь любезна, перестань лезть в мое личное пространство. Я, безусловно, рад, что ты меня отнесла вместе с подругами к Йохану, но мотивы, которые вы преследовали, были лишь отчасти благородны. Так что передай им, что попытка вовлечь меня в ваши женские дела полностью провалилась. Чао! — завершил свою пламенную речь Хеддок и собирался уже было покинуть это злополучное место, как его резко прижали к стене. — Хеддок, ты вконец оборзевшая сволочь! Не считай себя царем планеты Земля, мой тебе совет. И поверь, если я получаю от жизни все, если что-то интересное или важное находится в поле моего зрения, я этого добиваюсь. Так что смирись, но ты все равно поможешь мне в этом споре. Топай, давай! — прорычала Хофферсон, на несколько секунд превратившись в опытного гепарда, прижавшего зазнавшегося малыша. И ушла с важным видом на урок, оставив Иккинга одного добираться до своего дома.***
— Как успехи, подруга? — налетели на Хофферсон с вопросами Хедер и Зоя. — Никак, Хэддок все такой же упрямый баран, но, разрази меня Тор, очень и очень умный баран, — ответила она подругам. — Астрид, мне показалось, или ты восхитилась Хэддоком? Ты что, влюбилась, подруга? — задала Вереск совершенно неожиданный вопрос для своей подруги, в результате чего та поперхнулась и, вытаращив глаза, спросила: — Хедер, ты что, с Игдрассиля рухнула? Я никогда в жизни не полюблю этого выскочку! — Хорошо, хорошо. Я просто лишь предположила… — сделав невинное лицо младенца, пробубнила Хедер. — Не смей лучше так делать! Я быстрее с твоим чокнутым братцем начну встречаться, чем полюблю Хэддока, — гневно возмущалась Астрид странным поведением подруг. И если Хедер, ни капельки не обидевшись на колкое высказывание, все так же сияла своей странной улыбкой, то Зоя резко потускнела, слившись с угрюмыми серыми дверцами шкафчиков. И это насторожило не только Хофферсон, но и все подмечающую Вереск. — Зои, ты чего? — взволнованно поинтересовались подруги у поникшей всем своим видом девушке. — Зак пропал, — с грустью и горечью в голосе отозвалась Забияка. — Как пропал? Может ты что-то путаешь, подруга? — оживились Астрид и Хедер. — Я его не видела со вчерашнего вечера. Он не отвечает на мои звонки. Да и утром он не пришел. И в школе его нет… — всхлипывая временами проговорила очень тихо Зои. — Постой, а такое происходило раньше? Может он просто немного перебрал, и поэтому он сейчас, наверное, дома, а ты тут себе нервы изводишь, — сказала переволновавшаяся не на шутку Хофферсон. Но Зои ничего не ответила, словно этот мир перестал для нее существовать. Она чувствовала что-то сердцем, но что, понять не могла. — Забияка, а есть кто-то, кто мог знать, куда он направляется? — выпалила Вереск после небольших раздумий — Вроде бы должен знать Стивен, он обычно ходит с Заком по всяким вечеринкам, — не до конца понимая вопрос подруги, молвила все еще поникшая Зои. — Отлично. Вот у него и спросим. И прекрати волноваться, ничего с твоим оболдуем не случится, — пролепетала воодушевившаяся Хедер. И Астрид тут же приобняла своих подруг, дабы поддержать одну из них в трудную для нее минуту. Спустя 5-6 минут поисков, группа девушек наткнулась на искомую личность, которая совершенно мирно болтала с двумя другими. Ну, во всяком случае, пыталась. Дагур и Рик довольно яростно дискутировали на какую-то важную для них тему. Стив же пытался также влиться в перепалку, но не очень успешно. Все же он не силен ни в одной, ни в другой стороне конфликта. Дагур, позиционер опыта, что-то доказывал Рыбьеногу, но его оппонент был непреклонен, все еще придерживаясь научной позиции. Неизвестно бы сколько это продолжалось, если бы черноволосая бестия не вмешалась. — А ну-ка хватит! Ваш товарищ пропал, а вы тут опять войну развязали, — грозно довела до слуха своего парня и брата всю нужную информацию Хедер, чтобы они переключились в нужное ей русло. — В СМЫСЛЕ?! КТО ПРОПАЛ? — всполошились два старшеклассника. — Да вот, ваш друг Зак исчез, а вы не сном, не духом, — негодовала Вереск, явно ожидавшая от этих двоих такой реакции. — Погоди-погоди, Задирака? Так он же вон, Стиву отписался, что не придет ввиду плохого самочувствия, — как ни в чем не бывало сказал Рик, краем уха увидев вытягивающиеся лица девушек. — ЧТО-О-О?! — Ну да, так и написал, я сам видел, — сообщил Дагур, а потом повернул голову назад и обратился к недоумевающему Йоргенсону. — Эй, Сморкала, покажи нашим барышням то сообщение. — Как скажешь, Дагур. Вот смотрите: «Стив, передай остальным в банде, что сегодня я не приду. Ездил по кое-каким важным делам, ну ты понял, и жутко устал. Плохо мне, дружище. Я, наверное, школу прогуляю. Давай». После прочтения сообщения послышались два облегченных вздоха. Но только лишь два. Потому что далее последовало высказывание ошарашившее всех. — Это не Задирака, — вслух высказала свои мрачные мысли Зоя. — Но тогда кто отправил это сообщение? — Забияка, ты ничего не путаешь? Кто мог отправить сообщение с номера Зака, если не сам Зак? Я что-то запуталась, — выговорилась Астрид, непонимающе уставившись на подругу своими синими глазами, в которых недоумевание росло со скоростью звука. — Я не знаю, кто мог это сделать, но это слова не моего брата, поверьте мне, — высказала свою версию Зоя, а потом обратилась к владельцу телефона. — Стив, а ты не расскажешь мне, что за дело имел в виду мой брат? — Я-я не могу об этом говорить, я поклялся, — отнекивался Сморкала, которому совершенно не нравилось то, что здесь происходило. Он очень не любит, когда на него кто-то давит, и нельзя устранить этого давителя грубой физической силой. Но еще больше он не любит нарушать обещания, данные им. — Йоргенсон, если ты сейчас не скажешь, куда поехал Зак, я раскрою тебе башку! Посмотрим, как ты тогда запоешь, — заявила Астрид, которую выбила из колеи данная детективная история. — В такой день не страшно умирать, да и от рук такой милашки, — храбрился Йоргенсон, не понимая, что играет с природным огнем гнева и всепоглощающей ярости. Поэтому, когда на него начали надвигаться три валькирии, он не отступил, что стало для него очень болезненной ошибкой. Женщины в ярости — вещь похуже любого Рагнарека. — Йоргенсон, у тебя 10 секунд на то, чтобы рассказать, где был Задирака, иначе ты никогда больше не сможешь иметь детей, — слишком спокойно и пугающе прошептала Зоя ему на ухо, пока Хофферсон держала его руки, а Хедер фиксировала ноги. Двинься он хоть какой-либо конечностью, это принесло бы ему немало неприятностей. Все-таки болевые захваты — вещи, с которыми шутки плохи. — Вы этого не сделаете, силенок не хватит, — пытался воодушевить себя Стивен, но следующая фраза напрочь отбила у него какую-либо храбрость. — О, поверь, я не моргну и глазом, если это поможет мне узнать информацию о моем брате. Так что колись, пока не настало слишком поздно и твои причиндалы не превратились в раздробленные причиндалы, — все тем же зловещим принудительным тоном вещала свою позицию Забияка. — Вы не посмеете… — 10 — Я ничего не скажу… — 9 — 8 — Да вы с ума сошли… — 7 — Стив, да скажи ты им уже, в конце концов, — пытался вразумить упрямого подростка Рыбьеног. — 6 — Ни за что! — 5 — Чокнутые бабы… — 4 — Не буду я ничего рассказывать — 3 — 2 — Стивен, кончай этот цирк, — гневался на упрямство Йоргенсона Дагур. — 1… — Не-ет, не надо, я все расскажу! — не выдержал психологического давления Стивен. — Безотказный прием, — молвила Хофферсон. — Это уж точно, — ответили ей хлопком Зоя и Хедер. — Ну, так что, где был мой брат вчера вечером? — спросила воодушевленная Забияка у несчастного Сморкалы. — На гонках… «Черт, только мне этого не хватало. Надеюсь, Фурия что-нибудь да знает, иначе все пропало» — пронеслось в голове Зои, которая думала, что сказать остальным. — Значит, мне придется поехать на сегодняшние гонки, — сказала Зои, а потом обратившись к друзьям, готовым ей помочь, — одной, и это не обсуждается, — прервала она их на полуслове, что, естественно, вызвало небольшое потускнение в их горевших огнем азарта глазах, но все же, они понимали, что ей надо позволить поехать туда одной. И Зоя это заметила, за что их мысленно поблагодарила. — Так, сейчас звонок прозвенит, надо на урок бежать, — напомнил всем Рик о том, что они еще до сих пор в школе.***
Силуэт ядовито зелено-желтого байка разрезал сгущавшуюся тьму. Он несся туда, куда желал его водитель. Туда, где находилась следующая зацепка этих поисков. Девушка, превышавшая скоростной режим в два с лишним раза, была погружена в собственные мысли слишком глубоко. Настолько, что пропустила нужный поворот и опомнилась, уехав от места на 5 миль. Ее мысли занимали лишь два человека. Ее ненаглядный брат, ради которого она готова из кожи вон вылезти, и гонщик-легенда, у которого она надеется узнать что-то про первого. «Надеюсь, Фурия не откажет мне в моей просьбе. Все же, он не должен перед кем-либо раскрывать личности других гонщиков. А уж тем более перед новичками. Еще и непонятно, знает ли вообще Фурия про моего брата. Может, он просто поехал посмотреть гонки, но тогда почему не позвал меня. К чему такая конспирация? Наверное, потому что он хотел поучаствовать в нелегальных гоночных соревнованиях втайне от меня. Это, пожалуй, единственное объяснение его безрассудным действиям.» Спустя пять минут Зоя услышала уже знакомые ей ревы моторов на низких оборотах, визг шин и голос ведущего, прерываемый восторженными криками зрителей. Но что ее больше всего удивило другое. На месте привычного въезда на полигон, переделанный под гоночную площадку, стояли два внушительных пикапа модели DodgeRam 3500, причем явно не базовой комплектации, а рядом с ними стояли человек 10. И это не столько настораживало, сколько пугало. Подъехав ближе, ее остановили и попросили назвать свой гоночный псевдоним, либо предъявить приглашение зрителя. Разумеется, Зоя представилась, и пока ее проверяли по созданной Фурией базе данных, она поинтересовалась к чему, собственно, такие меры. На что ей ответили, что Фурия приказал так сделать, а почему, не отвечает. Сославшись на указание Лиги, он ушел от этой темы и поставил на тотальный контроль каждого человека, присутствующего на гонках. Минуту спустя ей разрешили проехать, попутно убрав с дороги пару полицейских шипованных барьеров. «Все это очень странно… Раньше по сведениям охраны такого не было. Но что могло так всполошить гоночную индустрию в штате Нью-Йорк. Наверное, меня, да и остальных это не касается. Не наш уровень, так сказать. Главное, чтобы Фурия знал, что-то о моем проблемном братце, а остальное не мои заботы». Припарковавшись недалеко от шатра нужного ей человека, гонщица довольно быстрым шагом потопала в необходимом ей направлении. Подходя ближе, она услышала разговор гонщика по телефону. — … Да, я тебя понял. Все сделано в лучшем виде… — но тут до его чуткого слуха донеслись шаги. — Извини, у меня появились дела, удачи тебе, брат, — резко прервал он свой разговор, увидев колыхающиеся от порывов ветра полы шатра. — Здравствуй, Фурия, у меня к тебе есть просьба, — сразу же перешла к делу молодая гонщица. — А, привет, Барс, я так понимаю, ты насчет спора пришла? Так ведь у тебя же еще полтора месяца есть с небольшим… — недоумевая начал говорить тот, кого прозвали Фурией, но его резко осадили, совершенно неожиданным высказыванием. — Нет, я не по этому вопросу пришла. К тебе не заявлялись в последнее время гонщики с похожей на мою фамилией? — Зои, ты же знаешь, я не имею права кому-либо разглашать данную информацию. Тем более такому же обычному гонщику… — завел проверенную временем речь прожжённый гонщик, но снова неудача. — Фурия, мне нужен гонщик с фамилией Торстон. Он мой брат, который недавно пропал… — проговорила девушка и, не выдержав навалившегося на нее напряжения, разрыдалась, чем вызвала у Иккинга смешанную реакцию удивления и сожаления. С одной стороны стояли неписаные законы, соблюдавшиеся им уже на протяжении почти 3 лет, с другой стороны находилась его одноклассница, переживавшая из-за своего брата настолько сильно, что он бы с радостью помог ей без промедления. Но он не мог так сделать, правила превратили его в бесчувственного сухаря, не имеющего ни жалости, ни сострадания. Хотя помочь очень хотелось. — Я не имею права, Зои Торстон, как бы мне не хотелось тебе помочь… — вновь озвучил свою позицию Хеддок, но тут же услышал всхлипы совсем отчаявшийся девушки и мысленно дал себе пощечину, призвав не быть бездушным существом. Он подошел к этому маленькому ребенку, который нуждался в поддержке, как никогда, и приобнял ее, как мать обнимает свое дитя. — Хорошо, я помогу тебе, чем только смогу, только не плачь, пожалуйста, — прошептал ей на ухо эти долгожданные слова Фурия. — Спасибо… — все еще хлюпая, очень тихо пролепетала Забияка. Глаза ее выражали неимоверную благодарность этому, пускай и незнакомому человеку, но все же не отказавшему ей в помощи. — Зои, твой брат был у меня вчера на гонках, приезжал познакомиться со мной и зарезервировать на тот день место на участие. Но в тот день меня неожиданно навестил мой давний приятель, поэтому гонки на тот день были все отменены, чтобы была проведена всего одна. После этого я покинул полигон, так что даже если что-то проводилось, то твой брат вряд ли участвовал. Он уехал минут за 5 до меня, и больше я его не видел. В каком направлении он мог уехать, я не знаю. Это все чем я владею на данный момент, — с нотой печали опустил свою голову Иккинг, искренне надеясь, что с человеком, который знает его настоящее лицо, все хорошо. Все же, Задирака неплохой парень, и он мог бы стать одним из немногих, кто стал бы общаться с Хеддоком, несмотря ни на что. И будет нестерпимо больно, если с ним что-то случится и его сестра останется одна. Он уже все понял… — Я надеялась, что хоть ты мне что-нибудь путное сообщишь, но, видимо, не судьба, — уже оправляясь от нахлынувших чувств проговорила юная гонщица, собираясь покинуть это место и отправиться домой, где она сможет предастся отчаянию. — Подожди, Зоя, — внезапно выпалил Фурия. — Что? Ты что-то еще вспомнил? — отпряла от тяготеющих на душе мыслей девушка. — Нет, к сожалению, но я тебя довезу до твоего дома. Тебе нельзя ехать в таком состоянии одной. Не дай бог, с тобой что-то по дороге случится от гнетущего тебя стресса. Твой брат мне голову оторвет, даже несмотря на то, что я его кумир. Так что давай приводи себя в более-менее жизнеспособное состояние и жди меня на… — он внезапно задумался, как будто бы вспоминая расположение объектов на полигоне, и секунд 20 спустя изрек. — У КПП. Скажи ребятам, что ты ждешь там Фурию, они тебе и слова не скажут. Все, иди. Внезапно Иккинг ощутил приятные телу женские объятия, чему был несказанно удивлен. Все же его нечасто обнимают, независимо от его безграничной популярности среди молодежи. — Спасибо тебе, и прости за то, что навязалась к тебе с этим дурацким спором, — выговорилась Зои, тем самым вновь заставив Иккинга поднять свои брови резко вверх. — Ну, почему сразу дурацким спором? — спросил Хеддок, пытаясь вежливо отстраниться от объятий, но его лишь крепче прижимали к себе. Нет, ему безусловно больше нравились женские объятия, которые напоминали ему о самом родном для него человеке. Да и потом, он больше обнимался за последние 3 года жизни с соклановцами, чем с девушками. В это весь Хеддок. — Потому что из-за него я поставила подругу в неловкое положение. Столько раз отверженной она никогда не была. Мне ее жаль, но спор это, как карточный долг, всегда выполняется, — выговорила Зоя, сожалея о судьбе подруги, на которую она сама же ее обрекла. — Хм… Ну, тогда ей это послужит уроком, что мир крутится не только вокруг нее. Нельзя смотреть на вещи однобоко, иначе ты никогда не увидишь истинной сути происходящего и ни за что в жизни не выиграешь. Так, что смотря на это с совершенно другой стороны, я рад, что ты подарила своей подруге понимание и умерила ее гордыню. Не переживай так из-за этого, может все еще самое интересное только впереди, — высказал свою точку зрения Фурия, искажая свой голос насколько возможно и проклиная свою лень, что не сделал специальное устройство для изменения тональности. Уже одного раза ему хватило. И он молил Бога, чтобы Зоя не опознала его двойную игру. — Ты прав, разрази меня Тор, как же ты прав. Спасибо тебе еще и за это, мне и вправду нужно было поговорить об этом с человеком, совсем не включенным в эту кутерьму, — и она потянулась к застежкам шлема, явно намереваясь поцеловать своего спасителя, но Фурия резко осадил ее на землю. — Хватит, не нужно благодарить меня, я не сделал ничего такого, чтобы получать ваш поцелуй. Я сам попадал в много сложных жизненных ситуаций, и я просто помогаю людям, ничего не беря взамен, — гневно высказался Хеддок, явно не намереваясь проводить ночь с этой блондинкой, тем более с сестрой его друга, даже если бы тот был бы за. Потому что он примерно понимал, к чему могут завести эти поцелуйчики и обнимашки. Да и отметать версию, что она также может быть одной из его сумасшедших фанаток, желавших затащить его в ближайшую рощу и оттрахать не по-детски, он не желал. — Ну ладно, твое право, жду тебя на «КПП», — немного обиженно произнесла Зоя и, вздернув свой носик вверх, гордой походкой пошла к своему мотоциклу, даже не вспоминая ни на секунду о своем брате, а лишь сожалея, что не получилось соблазнить этого красавца. Лишь в глубине души она все еще помнила о своём ненаглядном братце, но инстинкты вытеснили всю ту скорбь на задний план. Тем временем, Иккинг потихоньку приходил в себя и собирался домой, попутно хотел еще сопроводить Зою, боясь, что с ней может что-нибудь случится. В его голове крутился круговорот мыслей по поводу Зака, но лишь одна из них терзала его затуманенный разум. Но он отказывался в нее верить. И лишь природа могла бы в этом его разуверить. Вопрос лишь в том: Захочет ли она преподнести ему такое? Теория суха, а древо жизни пышно зеленеет. Так говорил немец Гете. И ему хотелось верить, что его теория лжива. Время покажет… Вскоре, подъехав к месту встречи, он увидел уже не ту девушку, что рыдала горючими слезами в его обители. Нет, это были совершенно две разные личности. Да и как, из того жалостливого ребенка, могла родиться такая уверенная в себе барышня, флиртующая с его же охраной. Хотя, отчасти он был рад, что ей удалось отвлечься от угнетающих душу мыслей, ему также было обидно, что где-то его обманули. Он чувствовал это всем сердцем и своей душой. Но, как девушку, он не брал ее в расчет. О вкусах человека не судят, но все же, ему больше была близка телом вечно недовольная Хофферсон, чем раскрепощенная Торстон. Да, возможно, она сумела задеть его душу, но пока еще не заняла там достойное место. Пока лишь… — Барс, нам пора ехать, — окрикнул он ее, видимо отвлекая от очень важного дела, раз она так резко обернулась, и даже сквозь шлем чувствовался этот недовольный взгляд. Однако через секунду, он сменился обожанием, словно и ничего не происходило. — Ладно, мальчики, мне пора, — пролепетала Забияка, на прощанье, помахав ручкой сильным и симпатичным мужчинам, и стала ожидать своего попутчика. — Ребята, я уезжаю, проследите за всем здесь. Хорошо? — дружеским тоном сказал Фурия. — Да ладно тебе, Фурия. Все будет в лучшем виде. Мы тебя хоть раз подводили? — расслабленно сообщил жилистый паренек, бывший здесь за главного. — Ну, если не считать гонку с участием Стрелы, то и вправду все будет хорошо, — напомнил Фурия секьюрити, ту злосчастную гонку, когда его не было, а они напились до чертиков и начали кричать «Оле, оле, Палка — чемпион!» — Ты долго нам будешь напоминать тот случай? — поинтересовался слегка поникший парень. — Всю вашу жизнь, парни, всю вашу жизнь, — надсмехающимся тоном проговорил Фурия, и даже из-под шлема хорошо виднелась его злорадная улыбка. — Ладно, проезжай, — выпалил начальник охраны, явно желавший провалиться под землю от стыда. Как и все они. — Да еду, еду я, дорогая, — страдальчески выговорил Фурия, видя, как на него рассержено смотрит Торстон, но, услышав последнее слово, она впала в ступор. — Не стой столбом, женщина, а то я еще могу передумать, — буркнул Фурия, замечая реакцию девушки и мысленно себя ругая за свой длинный язык. — Эй, я, между прочим, тебя тут ждала, а ты сейчас… — обиженно пробурчала вслед Зои, догоняя этого негодяя, заставившего ее залиться краской. Но дальше оба предались течению скорости. Они вовлекли себя в омут расслабленности души, когда ты не думаешь ни о чем, а просто хочешь пребывать в этом состоянии вечность. Ты не чувствуешь холода, порывов ветра, ты не слышишь, как шуршит листва деревьев, ты не видишь темных пятен на дороге. Ты просто едешь и не замечаешь всего вокруг, и в твоей голове не витает мысли важнее, чем просто душевный отдых. Однако, рано или поздно, все хорошее и блаженное имеет свойство заканчиваться. Не может мир существовать только в свете, всегда должны быть темные углы. Иначе мир, знакомый нам, развалится. Всегда было, есть и будет тьма, так же, как и всегда ему будет сопутствовать свет. Чаша весов не может быть нарушена… Подъехав к дому девушки, Фурия слез с байка и вызвался проводить ее до двери коттеджа. — Ну, вот мы пришли. Время прощаться, Зои Торстон, — проговорил с ноткой печали Иккинг. Все же, всегда приятнее коротать время с человеком, понимающим тебя. — Спасибо тебе, Ночная Фурия, за все спасибо, — ласково промурлыкала Зои, стараясь не дать хлынуть потоку слез. Ведь, если Фурия покинет ее сейчас, то она вновь останется одна, но заставлять его остаться она не желала. Она понимала, что эту часть пути она должна пройти сама. И она закрыла дверь, и из ее голубых глаз потекли горькие слезы отчаяния. Она не желала быть одной, но сейчас ей предстоит это испытание. Тем временем Хеддок отходил от двери к своему байку. Его интуиция вопила сирену, что здесь есть кто-то еще. И его вновь посетил Страх… Он щекотал ему спину, заставляя ее покрываться потом. Он проникал в его конечности, обездвиживая их, словно его мышцы и жилы превратились во второй скелет. Его разум выкрикивал одну лишь мысль… БЕЖАТЬ! БЕЖАТЬ! БЕЖАТЬ! И он подчинился ему, в сердцах проклиная себя за свою трусость. Но он не виноват. Человек боится того, что ему непонятно. И зловеще хохочущая фигура в балахоне с дьявольскими глазами тому подтверждение… Лишь визг шин, да нечеловеческий хохот были подтверждением того, что здесь кто-то был.***
Ночь… Тишина, разрываемая редкими тихими девичьими всхлипываниями, витает в атмосфере данного дома. Грусть и переживание за ближнего чувствуются каждым лоскутком кожи, дрожь прокатывается по спине, побуждая прекратить этот поток негативных, но искренних чувств. И он прерывается громким хлопком, словно кто-то со всей недюжинной силы открыл настежь входную дверь. Отголоски звук донеслись до слуха хрупкой девушки, которая собрав в кулак все свои переживания, с серьезными намерениями пошлепала по темному, видавшему многое, паркету. Она стремилась туда, где был рожден долгожданный звук, что надавать по первое число тому, кто заставил ее пережить одни из самых худших часов ее жизни. Спускаясь по витой лестнице, она надеялась, что все в порядке с ее ненаглядным братцем. Жаль, только ее надежды были напрасны… Это был не хлопок двери… Это был взрыв… Луна, освещавшая прихожую, довольно детально показывала бедной девушке картину смерти ее брата… Кровь, остатки кожи, куски плоти и внутренности, разбросанные повсюду и постепенно стекающие со стен, бывших когда-то стерильно белоснежными. Не веря до конца в происходящее, она продолжала спуск до того момента, как не почувствовала, что липкое у себя под ногой. Подняв ее, она увидела часть 12-перстной кишки ее брата… И только тогда до нее дошло, что это не сон, и не самый страшный кошмар в ее жизни. Это реальность… Самая жестокая и суровая из всех возможных… Кровь и смерть… То, чего она боялась больше всего на свете произошло сегодня… Ужаснувшись, она посмотрела на своего мертвого брата и увидела то, что не пожелала бы увидеть никому, даже самым мерзким существам в этом проклятом богом мире. Не существует таких людей, способных совершить такое. Это не люди… Это существа, которых отвергнула сама преисподняя из-за их безграничной жестокости. Страх, читающийся в потухших глазах Зака, передался во все еще живущие глаза его сестры. Он затягивал ее в бездну, побуждая к вещам, о которых нормальный человек и думать никогда не станет… Но последний рывок ее затухающего сознания не дал Зое окунуться в омут Тьмы. Все потому, что она кое-что увидела… То, что лучше не видеть никому… Луна обратила свой невинный и спокойный свет на забрызганную алой жидкостью стену… Точнее на то, что было на ней… Метку Хаоса…