***
Бюро Департамента Полиции Бёрка
Стук в дверь прозвучал довольно неожиданно. И стучать мог лишь один человек. — Заходи, Плевака. Немолодой зам прошёл в кабинет и занял своё обычное место в этом помещении — просто-напросто развалился на диване, поставленном здесь для того, чтобы его шеф не спал в кресле. Но всё же этот диван имел более широкое предназначение, прежде всего, служил сигналом хозяину кабинета, что предстоит серьёзный и, возможно, неприятный разговор. — Я слушаю тебя, Питер, — сказал Стоик, отвлекаясь от отчётов. — Это я тебя слушаю, начальник, — несколько неодобрительно ответил его старый друг с Академии. — Я не понимаю тебя, Плевака. Поясни, пожалуйста, — искренне признался обескураженный Хэддок. — Хорошо, — снизил темп нападок Гоббер. — Скажи мне, пожалуйста, ты знаешь причину изменения состава группы Гримборна? Начиная понимать, к какой теме клонит его зам, Стоик начал рассказывать всё, что знает. — Честно говоря, нет, не знаю. Мне лишь прямо перед их прибытием прибыла бумага о добавлении в группу ещё одного человека — специального агента FBI — Дэвида Дрейка, по специальности профайлер. — Вот как, — задумчиво ответил собеседник. — Что ж, боюсь, у нас с тобой проблемы, старина Стоик. Большие такие. — Ты думаешь, что… — только успел произнести ошарашенный начальник, как был перебит. — Да, картина у меня сложилась. Ещё один профайлер в полностью укомплектованную группу, тем более в группу Гримборна, нужен лишь для того, чтобы бюро покопалось в наших делах. И если мы с тобой и ещё некоторые чисты, то за того же Элвина или, например, Освальда я не могу поручиться. И ты это прекрасно знаешь. — Конечно, знаю, — согласился Хэддок со словами своего друга. — Более того, я могу примерно представить, как могут действовать федералы. Они будут держать этого паренька или на виду, что вероятнее, или же он исчезнет из виду в наших делах, попутно собирая информацию о всех работниках департамента. — Склоняюсь к твоему первому варианту, друг. Этот парнишка почти весь сегодняшний день был вместе с Вигго, в отличие от его братца Райкера. А, ещё один интересный факт об Дрейке: он является эмпатом… — Откуда тебе известна последняя информация? — резко спросил Стоик. — Ты знал? — удивленно спросил Плевака. — Нет, для меня эта новость такая же новая, как и для тебя. Кто тебе сообщил, что этот агент обладает эмпатией? — Вигго, — ответил заместитель. И начал пересказывать события, произошедшие в школе. Рассказал о реакции единственного родственника, которая была ожидаемой. Раскрыл свои мысли насчёт друзей погибшего. Выложил суждения остальных участников опроса, подведя Стоика к тому моменту, когда была брошена фраза про эмпатию Дэвида Дрейка. Сам же Хэддок лишь молча выслушивал своего коллегу, делал выводы и ставил акценты на тех или иных местах. Он был согласен с версией, представленной сотрудниками FBI, потому что в какой-то мере знал всю эту честную компанию. Заодно он увидел продвижение в сфере его с сыном отношений со стороны профайлера. И теперь уже не думал, что его эмоциональный порыв наконец-то всё наладить при помощи специалиста был так уж и верен. Прочитывая краткое досье на молодого афроамериканца, он заметил одну небольшую строчку, сподвигнувшую его на этот рискованный шаг, который ему самому не слишком нравился. Но строка в досье о работе психиатром в течение нескольких лет была привлекательна. Да, это безумно мало, но отправить сына на сеанс к местному специалисту было попросту невозможно. А вот сыграть на факторе неожиданности вполне. Но чистая эмпатия вносила свой расклад. И это могла быть только она, так как многие обладают зачатками эмпатии или относительно развитыми вариантами, но всё это меркло перед абсолютно чистой эмпатией. Это редкий дар и проклятие, способность почти достоверно представлять себя в виде другого человека, делать то, что делал он или мог сделать. Очень тяжело не сойти с ума, представляя себя каким-нибудь чокнутым маньяком. И здесь уже строчка про работу психиатром была вполне логична, ведь чтобы совладать с этой способностью, нужно уметь понимать свой разум. И здесь уже в начальника полиции закрадываются сомнения насчёт того, что профайлера отправили по души их департамента. Нет, его могли включить в группу только для того, чтобы расправиться с основной целью быстрее. А сделали это в последний момент потому, что, скорее всего, такой сотрудник мог заниматься каким-то ещё делом. Но мысль о сборе информации с целью дискредитировать работу департамента окончательно может стоять у кого-то ещё из группы охотников. Поэтому стоит быть более осторожными. Своими размышлениями насчёт Дрейка, опуская личную просьбу, Стоик поспешил поделиться со старым другом. И тот согласился с доводами начальника. — Что-то ещё у тебя есть, Плевака? — поинтересовался Хэддок. — Ох, что-то со всеми этими тревогами я забыл тебе сказать, что эксперты провели анализы. Готова предварительная экспертиза. А также группа Гримборна готова предоставить свои мысли насчёт произошедшего, — искренне признался Питер. — Тогда не будем заставлять наших господ из FBI ждать.***
Десять минут спустя
— Ну, что можешь сказать, Свэн? — поинтересовался Хэддок у судмедэксперта. — Ну, что ж. Обследование показало, что пациент умер от разрыва внутренних органов в течение следующих 5 минут после подрыва взрывпакета. Также в организме умершего наблюдается сильно повышенный уровень серотонина. Присутствуют многочисленные переломы конечностей, — спокойно ответил Свэн. — Жертва сопротивлялась? — спросил Вигго. — Нет. Возможно, имел место паралич, но сопротивления не было, так как переломы были сделаны с целью принести максимум боли при минимуме повреждений. — Ясно, — ответил Дэвид, подтверждая какие-то свои мысли. — Поясните присутствующим, что вам ясно, специальный агент Дрейк, — с нажимом произнёс Стоик. — Хорошо. Дело обстояло следующим образом: Зак Торстон был схвачен ночью, после чего перемещён в укромное место, где начал подвергаться пыткам. Каким-то образом убийце удалось ввести свою жертву в состояние обморока, которое резко закончилось с началом первой фазы. Для начала, молодому человеку начали переламывать кости на руках, принося боль и ударяя сильнее всего по нервным окончаниям. Фактически, парень был связан своей же болью и не мог двигаться. Дальше мучитель принялся за ноги, а после того, как завершил с ними, начал приготавливаться ко второму этапу. Присоединив миниатюрные взрывчатые устройства к кистям рук, он активировал их, скорее всего, с помощью таймера, тем самым оказывая на жертву огромное психическое давление. По истечению срока, произошли направленные взрывы, приведшие к отрыванию конечностей. Дальше парню надрезали живот, вставили взрывпакет с запальным шнуром, рассчитанным где-то на час. После чего живот был зашит, а сама жертва перевезена в дом его сестры и оставлена там. В сознательном состоянии. Шнур был подпален, а на стене нарисована метка, что заняло у убийцы где-то 15 минут. После чего дом был покинут. — Вы говорите, что живот был зашит, но… — хотел было поправить профайлера Плевака, как тут же был перебит смущенным Свэном. — Мистер Дрейк прав. На животе были наложены аккуратные швы, почти незаметные. — Спасибо, Дэвид, — поблагодарил подчинённого Гримборн, давая ему очередное задание. — Составь приблизительный портрет преступника к завтрашнему обеду. Жду от тебя отчёта, а пока можешь быть свободен. После этих слов афроамериканец развернулся и молча покинул лабораторию. А тем временем, «охотник» вернул своё внимание к коллегам из местного департамента полиции. — Итак, господа. Что мы имеем на данный момент? — Практически ничего. Преступник не оставил никаких следов, — признался Гоббер. — Практически ничего или совсем ничего, мистер Гоббер? — с намёком спросил Вигго. — Всё, что мы имеем, это заключение, которое нам предоставил Свэн, и версию событий, рассказанную вашим подчиненным, специальный агент Гримборн, — нехотя ответил Хэддок. — В таком случае, жду от вас дальнейшей информации коллеги… — со странными нотками произнёс сотрудник FBI и покинул помещение. Вслед ему едва слышались ругательства потомков викингов, на которых скинули всю волокиту.***
Вечер того же дня
Иккинг шёл по улице. Дождь лил, не переставая, покрывая лужи мелкой рябью и ероша перья огромных воронов, которые, кажется, сегодня слетелись сюда со всего света. Птицы топтались на перекладинах фонарей, недовольно вертели большими головами и громко ругали на своем вороньем языке и дождь, и сородичей, и свою нелегкую птичью судьбу. До места назначения осталось совсем чуть-чуть. Всего несколько домов до того, как ему придётся постучаться в дверь. А дальше всё будет зависеть от того, откроют её или нет. Если случится первый вариант, ему следует сделать то, что он решил сделать. Если же дверь не отворится перед ним, значит так нужно и так предназначено. Подойдя к двери, он постучал несколько раз и стал ожидать дальнейшего развития событий. Его ожидание не было долгим, так как дверь отворилась и в проёме показалась фигура хозяина помещения. — Доброго вечера. Проходи, — проговорив эти несколько фраз, Дрейк жестом руки намекнул посетителю, что не стоит задерживаться под дождём. Эти слова окончательно поставили точку в выборе Хэддока, поэтому он вошёл в дом, где гостеприимный хозяин вежливо указал ему снять верхнюю одежду и куда позже её положить, а затем пригласил его пройти в кабинет. Кабинет показался Иккингу более обжитым, чем весь остальной дом. Было очень заметно, что здесь агент FBI проводит всё своё время. Порядок здесь был, но скажем так — своеобразный, и чем-то напоминающий подростку его «ограниченный хаос» в комнате. Но привели его сюда отнюдь не за тем, чтобы сравнить предпочтения в построении порядка в помещении. Его пригласили на сеанс психоанализа. И, судя по всему, те два кресла около небольшого шахматного стола, стоявшего не между креслами, как, по идее, должен был, а немного сбоку, как раз предназначались для беседы. В принципе, он мог спокойно сесть на одно из них, но всё-таки дождался намёка-разрешения сесть. — Я слушаю тебя, Иккинг, — сказал «психиатр» с небольшой иронией, как показалось парню. Но его слова были подобно триггеру. — Вы меня слушаете?! — на повышенных тонах ответил подросток. И он продолжил бы высказывать возмущение, если бы не был перебит. — Я, видимо, не слишком корректно выразился. Суть сеанса у любого психоаналитика состоит в том, чтобы разобрать проблемы пациента, о которых он должен рассказать сам, — показывая невозмутимость возможной тирады собеседника, объяснял правила проведения сеансов Дрейк. — Я понимаю тебя. Не против, что перешёл на «ты»? — Что? — недоумённо спросил Хэддок. — Перехода на «ты», разумеется, — с небольшими искорками в глазах, ответил агент FBI. — Не против, — сконфуженно проговорил парень, готовясь задать логично следующий из этого вопрос. — А …? — Конечно, ты можешь не выкать мне, Иккинг, раз я посмел позволить себе такую вольность с тобой, — чуть-чуть улыбаясь, сказал Дрейк. — Так вот, я вполне осознаю ситуацию, в которой оказался ты. Навязанное твоим отцом общение со мной в столь специфичном ключе могло тебя серьёзно оскорбить, что, скорее всего, и произошло. Я ведь прав? — Да. — Но ты согласился на сеанс со мной. Значит, ты принял это решение своего отца. Однако опустим лирику, и перейдём к сеансу. Ты не против? — Нет, мистер Дрейк… — ответил Иккинг, чувствуя себя некомфортно. Немного, правда, но это не имело значения. — Лучше либо доктор Дрейк либо просто Дэвид. Так, и никак иначе, — в полу-строгой манере проговорил хозяин дома, — …я надеюсь, — очень тихо пробурчав последние слова, так, чтобы их не услышал собеседник. И у него это действительно получилось. Затем, что-то вспомнив, агент FBI решил сделать одно важное уточнение, дабы избежать дальнейшего неудобства. — Иккинг, боюсь, я забыл тебе пояснить разницу между сеансом у психиатра и психолога. Видимо, твой отец тоже забыл, что между этими двумя понятиями существует тонкая грань. И поэтому я вынужден сразу обговорить с тобой рамки, за которые я не могу преступать, если только ты того не желаешь, — уже более серьёзно говорил Дрейк. — Видишь ли, Стоик просил меня как раз таки о психиатрических услугах. И я могу вполне их оказать, так как являюсь дипломированным специалистом в данной области. Но разница между психиатрией и психологией состоит в том, что в первом случае я должен буду дать заключение о твоей адекватности, задавая тебе различные вопросы и используя различные психиатрические техники для предоставления доказательств твоей адекватности. Во втором случае же, я буду просто выслушивать всё, что ты захочешь мне рассказать, при этом лишь помогая тебе, но не делая никаких письменных заключений, — продолжил пояснять ситуацию пациенту Дэвид, при этом отмечая реакции Хэддока-младшего на свои слова, а особенно на упоминания просьбы его отца. В целом, реакция была довольно предсказуемой, то есть наблюдался подъём агрессии. Этим наблюдением Дрейк и решил поделиться с подростком. — Вижу, тебя мои слова отнюдь не радуют, особенно про психиатрию. И твоя обида на отца, а также гнев на его поступок в отношении тебя вполне мне понятны. Но всё же я попрошу тебя вернуться к теме нашего разговора. Я готов предоставить тебе свои услуги и в той, и в другой сфере. Либо же в одной из них. Либо ты имеешь право отказаться от моих услуг, и это будет вполне твоё законное право, — сказал профайлер, давая подростку выбор. При этом вновь сделав одно маленькое, но значительное уточнение. — Однако советую не торопиться с принятием решения. У тебя будет достаточно времени его сделать. Например, — сделав небольшую паузу, Дрейк пытался вспомнить, насколько он будет занят в ближайшие вечера, — …до вечера, скажем, послезавтра. От тебя не будет требоваться чего-то сверхъестественного, лишь стоит прийти в то же время, что и сегодня. Или не прийти. Это будет зависеть лишь от тебя. — То есть, сейчас я могу уйти? — спросил Хэддок. — Скажем так, я всё же советую тебе немного со мной побеседовать. Но насильно держать тебя здесь я не буду. Решение вновь за тобой. — Можно я немного подумаю? — Конечно. Иккингу действительно стоило подумать о том, что делать дальше. Остаться на беседу вместе с этим человеком, который не так прост, как пытается казаться, начать потихоньку выливать на него свои переживания и проблемы, из которых не все соответствуют букве закона. Да и не стоило забывать о работе «доктора Дрейка». Специальный агент Федерального Бюро Расследований. Это действительно очень серьёзно. Благо, он не занимается его профилем, судя по тому, что он видел на беседе в школе. Он, скорее всего, больше по раскрытию убийств специалист. Но это не мешает ему сдать его своим коллегам или его же отцу, который и заварил эту кашу. А с другой стороны, насколько Хэддоку было известно, психологи — а особенно психиатры — не имеют права рассказывать информацию о своих пациентах. Конечно, есть недобросовестные люди, которые это правило не соблюдают, но входит ли в их число Дрейк — пока непонятно. Хотя об этом у него можно уточнить. Аккуратно. Также ему действительно некому рассказать обо всех своих проблемах. Именно обо всех. Потому что некоторые из них известны Питеру. Но лишь верхушка айсберга. А вот всё основание лишь ему самому. Однако, стоит ли эта беседа его времени? Это можно выяснить лишь одним способом. — Я готов к беседе…***
Спустя час
Погода ни капли не изменилась. Дождь лишь продолжал досаждать прохожим. И Иккинг был в их числе. Да, зонт спасал от дождя частично, но раздражал он немного больше, чем должен был. Благо, идти от дома Дрейка до собственного дома нужно было всего двадцать минут. По пустынному тротуару брело мокрое существо, у которого не было особых причин радоваться жизни. Довольно крупный для своего возраста, но худой и жалкий, с потухшими глазами и обвислыми усами чёрный кот уныло шлепал по лужам, почти по-человечески вздыхая и особо ни на что не надеясь. От роду зверю, наверное, было меньше полугода, и за это время, видимо, слишком мало видел он на свете хорошего. Скорее всего, прельстившись редкой породой, хозяин купил котёнка, но потом что-то у него не заладилось в семье, возможно, у кого-то была аллергия на котов или же он просто попал под горячую руку во время скандала супругов. Чем закончилась ситуация в семье не особенно важно на фоне того факта, что животное было выброшено на улицу, пополняя ряды бесчисленных бездомных котов. Зверёк начал было побираться по помойкам, но там царила жестокая конкуренция: местные коты не пускали чужаков на свою территорию. Проиграв, судя по всему, по малолетству и недостатку боевого опыта пару схваток, котёнок стал скитаться по городу, заглядывая в глаза людям и жалобным мявом прося милостыню. Но люди редко снисходят до кошачьих проблем, и зверёк худел, слабел, усы опускались всё ниже, и всё становилось у него на душе хуже и хуже. Вот и сейчас он медленно чапал по платформе, в животе было пусто уже второй день, и кот был рад, что есть ещё силы шевелить лапами. Он остановился полакать воды из лужи, благо этого добра было всегда навалом, и услышал над головой чей-то голос: — Ну что, плохо тебе? «Мяу» — грустно ответил котёнок и наступил лапой на отражение своей унылой морды в луже. Другой голодный кот при обращении к нему человека уже давно заглядывал бы в глаза говорившего, извивался и орал дурным голосом, требуя подачки. Но этому было уже на всё наплевать. Жизнь оказалась слишком поганой штукой, и он давно перестал ждать от нее чудес. Но чудо всё же произошло в виде шоколадного батончика, шлепнувшегося перед его носом. Кот и человек внимательно посмотрели друг на друга. Желто-зелёные немигающие глаза животного притягивали к себе, и что-то очень знакомое увидел в них Иккинг. Похожий взгляд он видел раньше. У себя в зеркале в течение многих лет, до того как начал заниматься гонками. Да и сейчас он его иногда наблюдал: замученный, отрешенный, полный безысходности, когда уже наплевать, сдохнешь ты сейчас или минутой позже. Кот не ел, не просил ещё, он просто смотрел на Иккинга, и тот потихоньку начинал понимать, что шоколадным батончиком дело не кончится. — Ладно, братишка, — неожиданно для самого себя принял решение шатен. — Пойдешь со мной. Кот не возражал, когда его подняли поперек брюха и засунули под полы пальто. Лишь голова торчала из прорези, на которую стекала дождевая вода. Мохнатое существо не вопило и не царапалось, как ожидал парень. И дело даже не в том, что оно жутко устало от жизни и не имело ни сил, ни желания сопротивляться. Просто кот сразу узнал друга по несчастью, возможно, даже брата. Он понимал, что сейчас не время для гордости, которой то и не осталось вовсе. А ещё он чувствовал силу в этом невзрачном, на первый взгляд, подростке. Даже если её обладатель не знает об этом… Котёнок, более-менее привыкнув к своему новому положению, прикрыл глаза, нутром ощущая тепло и неведомую ему ранее заботу. А когда небо скрылось за чёрной как ночь тканью зонта, жёлто-зелёные глаза встретились со странно сверкавшими изумрудами. Именно тогда родилась надежда, что и этот мир не так плох, как кажется, если есть рядом близкий по духу брат. Слабая, отдалённо похожая на оскал, улыбка озарила мордочку кота. Шатен ответил взаимностью, и его сердце норовило вырваться наружу, от этой блаженной радости. Осознанность проникла в их умы и выявила на свет одно единственное предложение. Теперь они не одиноки… Иккинг, лишь несколько мгновений спустя заметил, что у котёнка не хватает одного клыка. Мысль, вышедшая из подсознания, охватила его разум моментально. — Так, ты беззубик… — произнес Хеддок, и мохнатое существо несильно махнуло ему головой, не убирая улыбку с лица. — Пошли домой? — не скрывая лучезарной улыбки, спросил парень у своего брата. Зверёк вновь махнул головой и повернул её в нужном направлении, как бы говоря «чего стоишь, пошли давай», на что шатен лишь усмехнулся. Он вновь начал двигаться в своём излюбленном ритме, бурча себе под нос очередную песню, и ему отвечали таким же музыкальным мурлыканием. Они так и шли всю дорогу, но из-за плохой видимости можно было заметить лишь чёрный купол зонта, под которым скрывался кот и его человек.