***
Отказ прозвучал словно гром среди ясного неба. Он был не то, что не ожидаем, но и вовсе противоречил восприятию действительности. Он казался чем-то ирреальным и невозможным, настолько, что если бы это было наоборот, то Земля бы содрогнулась. И это случилось… Розовым очкам был нанесен тяжёлый удар. Мир в глазах ребят поменял свои краски, пусть и не полностью. Кардинальное переосмысление вещей всегда чревато болью. И эта боль не уходит быстро, она лишь притупляется на время. Чтобы родиться через секунду вновь и воззвать к не самым светлым эмоциям: Негодование сменяется ненавистью. Ненависть порождает ярость. А ярость превращается в оружие гнева… — Вы не имеете права на это! Мы единственные близкие люди нашей подруги, которой сейчас хуже всего на свете! — брызжа слюной, верещала обезумевшая девушка. — Вы ошибаетесь, мисс Хофферсон. У нас есть на это право, — спокойные слова, произнесенные менторским тоном, имели эффект взорвавшейся бомбы. Люди, бывшие до этого относительно спокойными, перестали быть людьми. — Мистер Гримборн, я, как единственный близкий родственник, всё-таки имею больше прав, чем эти молодые люди. Я должен… — директор пытался не выдавать свои эмоции, но слова, выплюнутые сквозь зубы, были пропитаны аурой ярости. И только глухой мог не услышать эту интонацию. — Мистер Декард, вам также запрещено видеться с Зоей Торстон. До того момента, как мы не разрешим, никто из вас с ней не увидится, — произнес Вигго, тем самым окончательно сорвав крышу подросткам. — Да как вы… — Всего доброго, господа. Желаю вам хорошего дня, — не обращая внимания на тяжелую ругань со стороны подростков, сказал сотрудник FBI. Он уже привык ко многому на своей работе, поэтому нецензурные слова вызывали лишь небольшую усталость на его лице. Энергия, которую выплескивали «дети», разбивалась об его каменное лицо вдребезги. И лишь когда это действие прекратилось, а ученики школы и их директор начали хрипло дышать, только тогда он вновь заговорил. — Плевака, проводи наших гостей. Думаю, они заслужили денёк отдыха. Я ведь прав, господин директор? — Конечно, конечно, — заикаясь, проговорил последний, которому отчаянно не хватало воздуха. И грузный мужчина молча встал с насиженного места и по очереди проводил уставших детей за дверь, напоследок желая им удачи. И уже хотел было закрыть дверь, как в проходе оказался Дэвид… — Господин директор, выйдите из кабинета, пожалуйста, и погуляйте где-то минут пятнадцать, — сказал Вигго Гримборн, как только в кабинет вернулся Дрейк. — Да-да, конечно, сейчас… — проговорил Магнус, и спешно покинул своё пристанище, словно пытаясь убежать от проблем. Воцарилась небольшая тишина, так как Дэвид проследил, чтобы не было ненужных ушей. Гоббер тем временем что-то черкал в блокноте, а сам начальник отдела бихеоверистики спокойно сидел в кресле, положив руки на стол, ожидая момента, чтобы начать разговор. И этот момент настал в скоро. — Начнём? — спросил Вигго и два кивка головой были ему ответом. — Итак, я бы хотел услышать ваше мнение по поводу того, что произошло сегодня. Кто начнёт? — Наверное, я, — обратил на себя внимание остальных немолодой следователь. — Во-первых, господа, прошу вас обратить внимание на то, как среагировали некоторые из подростков, — последние слова вызвали лишь удивление у сотрудников бюро. Эти, с одной стороны, безобидные слова вызвали неподдельный интерес на их лицах, который им с большим трудом удалось скрыть. — Сверстники погибшего и… — Плевака на миг запнулся, пытаясь подобрать слова к девушке, но мозг озарила догадка, которую он тут же озвучил. — …его сестры-близнеца отказались даже разговаривать с нами в присутствии их одноклассника. Заметьте, как только он ушёл, контакт был быстро найден. Как мне кажется, эта неформальная группа что-то знает и пытается скрыть. Но я пока не могу понять что, — заключил блондин, готовясь выслушать предположения своих коллег. — А во-вторых, мистер Гоббер? Вы забыли об этом упомянуть, — прямо намекнул ему Вигго. — А? Что? — всполошился Плевака, не ожидавший, что его слова настолько хорошо запомнили. — Извините, запамятовал. Ну, а во-вторых, меня немного настораживают сами дети. Как бы эти недотёпы не полезли в самое пекло. — Согласен с вами, Питер, — вступил в дискуссию Дрейк, до этого бывший сторонним наблюдателем. — Меня беспокоят эти подростки. Они одержимы идеей наказать того мерзавца, что сотворил с их друзьями такое. Они начнут действовать самостоятельно, и это чревато последствиями, которые я не стремлюсь предугадать. — Ты прав, Дэвид, меня тоже терзают похожие сомнения, — перебил Гримборн полицейского, который хотел что-то сказать. — Дети богатеев и влиятельных людей захотят отомстить, и это неизбежно. — Это ещё почему? — вскинул брови вверх Плевака, хотя где-то в глубине души догадывался об ответе. — Когда тебе позволено многое, ты считаешь, что тебе нет равных. Эгоизм и тщеславие правят твоим телом, подпитывают твоё презрение к «низшим». Но если посягнуть на могущество, можно получить яростный натиск в ответ. И отнюдь он будет лёгким, потому что в ход пойдёт всё: связи родителей, деньги, шантаж, похищение и даже избиения до полусмерти. Только вот… — «охотник» зловеще улыбнулся, — … это не всегда срабатывает. Месть — это путь опасный, долгий и тернистый, но часто ведущий в никуда. Будучи бронепоездами, они не замечают, что рельсы кончились и впереди обрыв… — Вы же не считаете, что они решатся?! — в ужасе содрогнулся потомок «викингов», начиная понимать, о чем говорят коллеги. — Как раз таки я в этом уверен. Более того, они уже решились, — твёрдо заявил профайлер. — И они уже знают, куда им податься. — И куда же? — с небольшой иронией спросил Питер. — К человеку, который знает больше, чем они, и больше, чем мы сейчас, — не обращая на шокированного зама из департамента, Дрейк продолжил, — они знают этого человека, хоть и никогда не видели … — Какого чёрта, Вигго? Кто это такой? Шерлок Холмс? — с мольбой взирал на Гримборна, окончательно выбитый из колеи Гоббер. — Дэвид, выйди, пожалуйста, пока наш товарищ в обморок не упал. Отчёт мне к вечеру. Свободен, — спокойный как удав начальник странно взглянул на подчинённого, и тотчас же всё понял и поспешно удалился из помещения. У него и своих дел по горло. — Я слушаю тебя, Гримборн. Расскажи мне об этом парне. Ведь, насколько я знаю, должны были приехать только ты и твой брат. Об этом парне я и Стоик узнали лишь сегодня. Так что не тяни и говори. — Ты меня слушаешь? Ха! — сотрудник бюро лишь положил ноги на стол, скрестил руки за головой и немного прикрыл глаза, тем самым высказывая пренебрежение. — Вигго! Что это такое?! — Ты не мой начальник и я перед тобой не отчитываюсь, парень. — Да вы там в своём бюро совсем чокнулись! — взорвался Плевака. Никогда прежде он не видел такого отношения к нему, а ведь он один из лучших следователей на восточном побережье. — Прошу не упоминать про моё ведомство в таком тоне, — вежливо намекнул Гримборн. — А то это может быть чревато для вас серьёзными последствиями, мистер Гоббер. — Вы мне угрожаете?! — Всего лишь предупреждаю, коллега. Если у вас всё, то я, пожалуй, покину вас. Мне нужно работать, — Вигго резко встал и со свойственной ему грацией зашагал к двери, пока усатый джентльмен стоял, как статуя, открыв рот. И когда уже дверь начала закрываться за спиной сотрудника бюро, Питер вышел из оцепенения и в отчаянии озвучил свои мысли вслух. — Кто же ты, Дэвид Дрейк? Неожиданно судьба дала ему ответ в виде слов, слетевших с губ сотрудника бюро. — Он эмпат, Плевака…***
Прострация… Этим словом можно было точно описать состояние людей, осознавших правду. Правду о том, что их ряды редеют. Истину об их положении скудных надежд. Им напомнили их права. Ничтожные, жалкие на этот вопрос, но права. Они должны подчиниться слову закона. Подчинение — это единственный выход из ситуации. Но разве это так? Ведь есть же и другие выходы! Но только онине одобрены… Бунтарские души так и просят воспротивиться! Им хочется воли! Они же живут в стране демократии, в стране свобод и надежд всего мира! Так какого чёрта их заставляютунижаться?! Просить, умолять диктаторов позволить им лишь одну вещь — увидится с тем человеком, который им дорог. Ведь это же просто! Но жизнь не всегда даёт нам то, что нужно. Она любит сюрпризы… И от этой, казалось бы, безысходности хочется выть, как можно громче. Лишь бы заглушить ту боль, ту досаду, что терзает юные сердца. Гулкий звук удара отдаётся эхом по коридору. И человек, ударивший кирпичную стену от бессилия, не чувствует боли физической. Ему нужно лишь сбросить те оковы, что опутали его. Он привык быть сильным, привык, что остальные могут на него положиться. Он был тем стержнем, на котором держался дух команды. Они все были стержнями, но лишь он и его подруга были самыми стойкими из всех. Были…. А теперь их словно вырвали из их жалких измученных тел. И нет больше того командного духа, что питал их когда-то. Его больше нет… Прошлое всегда притягательнее настоящего. Ведь ты знаешь, что там было и как там было хорошо. Но дни былые не вернуть. Они так и останутся былыми… Но сейчас лишь одна нить связывает эти два отрезка воедино. Месть! За павших друзей и за их разрушенное навсегда будущее! И они сделают всё, что в их силах, чтобы отомстить тому, кто сделал это. Огонь азарта застилает взор молодых людей. Золотистые искры ненависти сверкают из их глаз. Теперь они осознали свою цель. И они не отступят от неё ни на шаг. Осталось лишь понять куда идти. И Дагур уже понял, кто может знать ответ на этот вопрос. — Астрид… — А? Ты что-то хотел, Дагур? — не сразу поняла своего друга поникшая и крепко задумавшаяся блондинка. — Ты так и не до конца рассказала, что ты нашла. — Может, не сейчас? — Хофа, колись! — Астрид, братишка прав. Рассказывай давай, что ты узнала! — отошла от апатии Хедер. — Может, не стоит? — стушевалась девушка. Ей определенно было не до утреннего разговора. Ей вообще ни до чего не было дела. Бойкая натура Хофферсон словно сломалась от стены безмятежности и хладнокровия следователей. Она была отчасти разбита, но на ней это сказалось не меньше. Она отвыкла чувствовать себя беспомощной, и именно это тяготило её душу больше всего. Но лишь мельком взглянув на дуэт Дагура и Хедер, она поняла, что её не оставят в покое, как бы она не просила. — Хофферсон, мы от тебя не отстанем, так что говори! — огрызнулась Вереск, которая находилась почти что на грани срыва. Ещё чуть-чуть и горячая кровь вынудит её вернуться в кабинет и разбить парочку стульев об головы бездушных тварей. Лишь рука брата, в кои-то веки ставшего благоразумным удерживала её от сего безрассудства. Тяжело вздохнув и увидев, что на неё обращены все четыре пары глаз, «информатор» начала говорить: — Я знаю, где была Забияка и кто может знать больше, чем мы все… — заметив вопросительные взгляды и осознав, что друзья не поняли, девушка продолжила. — Она была на гонках, также как и Задирака…, и лишь один человек может нам дать всю информацию. — Ночная фурия? — первым догадался прозорливый толстяк. — Да. Но вопрос: захочет ли он с нами говорить? Да и где его искать я не имею малейшего понятия, — призналась Астрид, но говорить ей уже было определенно легче. По глазам Дагура она поняла, что у того есть план и это придало ей сил. — Я знаю того человека, который поможет нам его найти, — сказал Дагур и обратил свой взор на бывшего не при делах Сморкалу. — Ты чего на меня так уставился, Даг? — Сморкала, признавайся живо! — сквозь зубы проговорила Вереск. Казалось, ещё чуть-чуть, она его схватит за шею и начнёт душить, чтобы вытрясти нужную информацию. И Стивен уже представил, как её хрупкие и в тоже время жёсткие стальные ладони сжимаются на его немного бычьей шее и начинают впиваться когтями, оставляя кровавые следы. И его передёрнуло от данной карикатуры. — Ладно-ладно, я знаю, где сидит Фурия! — под напором сдался Йоргенсон. — Но он может не захотеть с нами говорить, а его охрана нас и вовсе выгонит оттуда пинком под зад! — Это я оставлю на себя, так как говорить буду я, — хищно облизнулась отошедшая от апатии Хофферсон. — Ты уверена? — осторожно спросил Остервенелый, ибо он ещё никогда не видел такую Астрид. — Абсолютно. — Я пойду с тобой, — сказала Хедер. — Нет! — одновременно рявкнули Хофферсон и Дагур. — А я сказала «Да!», и это не обсуждается! — настойчиво произнесла брюнетка. — Хед, может не стоит? — робко спросил Рыбьеног. — Прости, Рыбик, но я должна пойти, — ласково ответила Вереск и заметила, что её брата это не устраивает. — И ты меня, братишка, не остановишь! — сообщила она с вызовом. Дагур уже хотел было возразить, но ему помешала Хофферсон, которая помотала головой, как бы намекая, что не стоит затевать этот спор. — Хорошо. Когда у Фурии проводится следующая гонка? — и вновь все обратили свой взор на Сморкалу, который, ничего не подозревая, шёл и не утруждал себя этими дебрями, разведенными тремя личностями. Он был рад помочь, готов был сделать то, что от него потребуется, но лезть на чужую территорию весьма колоритной личности не спешил. И ещё он осознавал, что Фурия вряд ли что-то дельное расскажет. Он не всемогущ, и это было понятно Йоргенсону. Но говорить об этом друзьям, поглощенным идеей допросить знаменитого гонщика, не хотел. И если бы даже сказал, то, учитывая характер взрывной троицы и Рика, стоявшего горой за брюнеткой, это ничего бы не изменило. Поэтому он озвучил им то, что знал от… уже мёртвого друга. — Гонка завтра. И ещё, у кого-нибудь есть мотоцикл? — Причём тут мотоцикл? — ошарашенно спросил Ингерман. — А при том, что Фурия даже не захочет с вами говорить, если вы не подали заявку на участие. Он проводит с каждым новым гонщиком беседу. Лично. Иначе с ним никак не поговорить. Только так. Слова их друга звучали, как приговор. Ведь байка ни у кого нет… Или есть? — Не беспокойтесь, у меня есть нужный агрегат, но как вы, девчонки, благодаря ему, попадёте вдвоём в палатку Ночной Фурии, я не имею ни малейшего понятия, — вид огорченных друзей заставил Сморкалу сообщить им одну из тайн, крепко связавших его и Зака. — Это уже наши с Хедер проблемы. Но завтра мы сможем многое прояснить. В том числе и то, ктоскрывается под шлемом. Команда? — Астрид первая смогла верно отреагировать на новость иногда бесящего её брюнета. — Команда! — вторил ей гул множества голосов. И уже более весёлые и радостные подростки покинули здание школы.***
Только вот, они совершенно забыли о таком человеке, как Иккинг. И на его лице была злорадная ухмылка. Он знал их планы и мог хорошо подготовиться. Фактор внезапности, на который они так рассчитывали, был утерян. Он бы и так рассказал им всю правду, ему и самому было интересно узнать, кто же неуловимый убийца. Но он мог раскрыться, и это ему совершенно не нравилось. Его инкогнито священно и лишь избранные имеют право знать, кто он. — Ну что ж, с нетерпением ожидаю нашей встречи, господа «сыщики»! — язвительно буркнул Хэддок, и его горящие азартом глаза сверкнули в сторону уходящей в даль компании.