***
Руины города… До них было неимоверно сложно дойти, мне казалось, что пару раз за путь я даже терял сознание, но тело по какой-то причине продолжало идти вперед. Когда моя нога коснулась занесенного песком камня сознание как по щелчку тумблера вернулось в норму. Оба потока слились, скорость мышления чуть понизилась, появилась вялость, но вместе с этим нахлынули чувства, они будто прорвали собой плотину. Ноги подогнулись, падая лицом вниз я еле успел выставить ладони. Парочка острых осколков каменной кладки впилась в подушечки пальцев. Боль резанула по сознанию, за ней неожиданно последовали вспышки боли по всему телу… Более всего болели ноги. Кое-как я заполз внутрь полуразрушенного дома. Когда-то он был частью башни, что сейчас кусками была разбросана по округе. Но мне хватило и этого. Внутри была тень… Столь желаемая мною тень. Умостившись подле одной из целых стен, я стянул со спины свою торбу и трясущимися руками развязал тесемки. Внутри было довольно мало вещей. Фляга литра эдак на три, полупустая или же на половину полная. Горстка темных шариков, предположительно таблеток. Полкило вяленного мяса в отдельном маленьком мешочке. Небольшая повязка, с побитой временем бляхой посередине, сделанной из металла. С краю был большой скол, треугольный кусочек был утерян, но на пластинке все еще был виден один единственны символ — спираль. Так же большую часть котомки занимал свернутый в несколько раз спальный мешок, сделанный, судя по всему, из шкуры какого-то животного, мехом вовнутрь… «Ночью пригодится» — подметил я, разворачивая его подле себя. Благо в моей башке было знание того, что по ночам в пустынях очень и очень холодно. И следуя из этой информации, я поднял с холодного камня свою жопу и оглядел помещение. Комната была небольшой, и, кажется, не единственной в останках первого этажа башни. Одна из стен почти обрушилась, открывая проход в коридор. Там виднелся проход в соседнюю комнату, а так же имелась заваленная обломками лестница, что некогда вела на следующий этаж. В моей же комнатушке было на диво пусто. Пара покосившихся от времени и условий климата шкафов, стол да парочка разломанных в ноль стульев. Вот и нашелся материал для костра. Тело слушалось плохо, и каждый шаг отдавался болью в ногах, видимо натерло обувью, которую у меня почему-то заменяли странного вида сандалии, натянутые поверх портянок. Собрав останки мебели и скинув их у спальника, я вновь плюхнулся на теплый камень. Скинув с головы ткань, я тщетно пытался зацепить пальцами веревку от очков, пальцы слушались плохо, и лишь соскальзывали с шнурка. Плюнув на это, я банально сдвинул очки себе на лоб и мир предстал передо мной во все своей красе, линзы были темными, и до сего момента я видел окружение в очень темных тонах. — Твою жишь медь, — удивленно выдал я, узрев свой цвет кожи. Она была темной, очень, мать ее, темной. В голове тут же вспыхнула мысль: «Ну приехали, это тебе не гуталином лицо мазать, играя в папуасов». Следом за ней в голове выстроилась логическая цепочка, приводившая меня к тому, что такой цвет кожи не был мне привычен. В голове все еще был дикий сумбур, и факты обо мне любимом всплывали по велению одного из принцев Хаоса, его величества Рандома. — Таааак, — протянул я, медленно стягивая с себя халат, служивший верхней одежкой, оставаясь в рубахе из того же материала, и штанах, подвязанных веревкой. — Думай голова, я тебе шапку куплю… Как меня зовут? В голове начали всплывать сотни имен, на десятках языков, но ни одно из них не ассоциировалось со мной. Это вызывало еще большую панику, чем мое пребывание черт знаете где. Непроизвольно я закусил губу, пока в голове метались мысли, зубы все сильнее терзали плоть, грозясь и вовсе прокусить ее. Чуть кольнувшая боль оповестила меня о том, что губу я все же прокусил. — Блять! — рявкнул я, а затем со всей силы ударил по стене за своей спиной. Осевший на ней песок тут же посыпался вниз, прямиком на мою голову. Резко подскочив я запустил пятерню в свою шевелюры и начал активно вытряхивать из нее песок. Мои глаза заметили странные символы, что ранее были сокрыты за слоем песка. Непонятные черточки никак не хотели складываться в слова. Но они были смутно мне знакомы, а уж нижняя надпись читалась очень легко и воспринималась мною как родной язык. И гласила она: «Тут был Влад». — Влад… — проведя пальцем по каменной кладке проговорил я, на это имя в моей голове тоже были ассоциативные цепочки, и они… Приводили к неожиданному «Я». Боль вспыхнула в черепе.***
Мое «утро» началось где-то около семи вечера, для человека ведущего в основном ночной образ жизни, это было самое, что ни на есть утро. Разбудил меня звук сообщения, пришедшего на электронную почту. Точнее этот противный писк с завидной частотой повторялся, ибо кто-то уже минут десять строчил мне сообщения. Я, словно герой эпоса, пошел побеждать зло, а если точнее, то собирался отключить звук на компьютере. Так как сегодняшнее «утро» настало рановато, мозг еще требовал отдыха. Но интерес взял вверх, и я прочел пару десятков сообщений от старых знакомых. Ох, все мои знакомые, это довольно интересные люди, кто-то нормален, кто-то нет. Но я, в силу собственной злобливости, всех занес в такую группу, как «отбитые». Ибо все они на чем-то да повернуты. С этими людьми я познакомился во времена буйной юности, которые прошли давным-давно, а может, и в прошлый четверг. В данный момент мне строчили приятели из такого подраздела как отаку, если проще — анимешники. Сегодня у них намечалась сходка в каком-то, то ли кафе, то ли баре. И каждый из них посчитал своим долгом позвать меня, хотя в их сообщениях, отправленных буквально одно за одним, я видел некий сговор. Идти было, откровенно говоря, лень, но, увы, нужно. Ведь там, где мои друзья, там халявная хавка, да чего греха таить, выпивка. Ведомый любимой всеми славянами халявой, я полез в недра своей кладовки, отыскивать артефакты былых времен. Между репликой исполинского меча, напоминающего кухонный нож, и большой остроконечной шляпой нашелся лоскут ткани с небольшой металлической бляхой, на которой был неплохо выгравирован символ одной из скрытых деревень мира Рыбного Рулета. В самом дальнем углу кладовки, за поломанным сноубордом и завалами разной макулатуры, обнаружился потрепанного вида зеленый жилет-разгрузка, именно такие носили, в выше указанном мире некие чунины — ниндзя средней руки. Я напялил все это поверх своих стандартных вещей, сиречь городского камуфляжа подвида «серая масса», который включал в себя мешковатые штаны кремового цвета, серые грязные кроссовки и толстовку черного цвета, с небольшим логотипом на правой стороне груди, который обозначал мою принадлежность к группе солдат специального назначения из мира под опекой гигантских стальных креветок. Именно в таком занятном одеянии я и пошел к указанному в сообщениях месту. Шагая по улице, я осматривался по сторонам, наблюдая за реакцией людей вокруг. Мой косплей знатно выделял меня на фоне остального народа. Кто-то косился с интересом, кто-то посчитал психом, а некоторые детишки забавно вскрывали: «Да это же шиноби!» А затем, подбегая ко мне, просили показать техники ниндзя, на что я просто вскидывал левую руку. Именно там, под рукавом, на очень слабом креплении был нож, мой бессменный атрибут, без которого я из дома не выхожу, и который, вдобавок, был тонкой леской привязан к небольшому браслету-фенечке, на той же руке. Ремешок крепления отцеплялся, тупой клинок выскальзывал из рукава, но короткая леска не давала ему далеко улететь. Я резко дергал кисть к себе, а за ней стремился и нож, который я привычным движением перехватывал в воздухе обратным хватом. В таком темпе я подошел к, довольно известному в узких кругах, кафе или бару, которое по размерам могло бы называться клубом. Оттуда звучала приглушенная музыка, в которой мой слух признал вступительную песню из Мадоки Магики. Оглядев себя, я пришел к выводу, что на сходке любителей махо-сёдзе брутальный шиноби будет смотреться неуместно. Я почти решил валить, как дверь кафешки резко открылась и оттуда вывалилось тело. Это была девчушка лет шестнадцати, милая на вид, волосы выкрашены в нежно-розовый цвет, одета в миленькое платье с рюшечками. — Блять, как я забыл деньги дома? — выдало это милое создание, а в моей голове голосом адмирала Акабара прозвучало: «It`s a trap!» Проходя мимо, сие существо выронило небольшую палочку, заканчивающуюся розовым сердечком в обрамлении крыльев. Наклонившись, я подобрал ее и, решив, что с ней я уже не брутальный шиноби, а фея под прикрытием, вошел в кафе. Среди людей, находившихся внутри, я никак не мог выцепить взглядом своих знакомых. Хотя был уверен, что в этой разношерстной толпе магичек, принцев и прочей махо-сёздевской братии они где-то были. Подумав, я решил пойти по пути меньшего геморроя и, устроившись у барной стойки, это все же оказался бар, стал просто ждать. Друзья нашли меня довольно скоро. Началось веселье: кто-то предложил выпить, кто-то начал рассказывать ну просто «интереснейшие» истории. А я наслаждался халявой. Тем временем в баре, среди любителей косплея появились нормальные, скажем так, люди, — гопота местного разлива, любители нажраться и желающие набить кому-то морду. А вот костюмированных товарищей становилось все меньше, ибо с появлением «нормальных» они уходили. Я кивнул бармену, решив заказать что-нибудь уже на свои деньги, а то начинало казаться, что я пришел пить за чужой счет. Парень уже подошел ко мне с бутылкой виски, как за моей спиной раздалось: — Ба, а вы чего это, еще не вышли? — голос звучал пьяно и прокурено. — Да, действительно, — чуть гнусавя протянул второй. — Может вам выход показать? — сказал третий. Я был слишком пьян, чтобы принимать продуманные и логичные решения, поэтому просто решил подраться. Бутылка, принесенная барменом, оказалась в моих руках, а затем разлетелась об голову ближайшего ко мне нарушителя спокойствия. — Влад, ты что делаешь? — вскричал тут же протрезвевший Саша, мой старый товарищ, который собственно и открыл для меня мир японской анимации и бюджетного косплея. Остальные как-то резко рассосались, лишь парень в костюме дружка Лунной Воительницы остался со мной. Наверное, именно поэтому я считал Сашу своим другом, выделяя его из остальной массы знакомых и приятелей. Задумавшись об этом, я поймал удар в лицо и сильно приложился об барную стойку, бармен наблюдал за всем происходящим с таким безразличием, будто тут такое каждый день. На Сашу налетели сразу двое, я, сориентировавшись, вскочил с места, одновременно неуклюже захватывая с собой табурет, на котором сидел, и со всей доступной силой ударил по первому попавшемуся противнику. Пьяный угар и ударные дозы адреналина делали свое дело, как-то незаметно прошло минут десять нашего побоища. Уши отмечали тихие слова: бармен принимал ставки на победителей. Злость захлестнула разум, но тут же пропала, резко и бесповоротно. Кто-то из нарушителей вытащил нож, в голову ударило, что у меня он тоже есть, но, увы. Холодное железо оказалось в моей грудной клетке: я не успел уклониться или отбить удар. Все вокруг подернулось серой пеленой, рот наполнил солоноватый привкус крови…***
С сиплым вдохом я резко сел, в голове набатом билась одна мысль: «Я мертв!» Рукой я сжал ткань рубашки напротив сердца, я ощущал его биение всем телом… Живым телом. Осознание этого успокоило меня, вернув толику здравомыслия, кое потихоньку начало давать панику. Подняв взор на стенку, я уставился на черточки иероглифов. Мозг вновь начал кипеть, ибо до меня начал доходить смысл. «Тут был Наруто» «Тут был Сару» — Нет-нет-нет, — паника накрыла меня очередной волной, ибо с одним из прочитанных имен, в моей голове вновь будто бы что-то лопнуло, заполняя ее знаниями напополам с болью.***
— Сару! — раздался крик за спиной, голос был очень звучный, а слова казалось были пропитаны любовью. Медленно я развернулся, окидывая взором бескрайнюю пустыню. На ее фоне стояла девушка, моя сестра. Ее темная кожа ярко контрастировала с рыжей копной волос, что выбивались из-под платка, и глазами цвета безоблачного неба. — Сару, чего ты опять застыл? — девушка уперла руки в боки и чуть наклони голову, удостоив меня лукавым взором. — Сестра, я видел что-то! — мой голос был пропитан неподдельным удивлением, ибо в нашей пустыне редки какие-либо изменение или же гости, за исключение шиноби, что нет, нет, да мелькали. — Глупыш, это мираж, — подходя, сказала сестрица, в ее голосе мелькнула нотка строгости, а затем она отвесила мне подзатыльник. — И надень капюшон, а то опять плохо будет. Очередной порыв ветра поднял облако песка, застилая взор. Раскаленный песок обжег ладони, норовя просочиться сквозь пальцы и коснуться лица.***
Пальцы коснулись лица и перед моими глазами вновь была каменная кладка. Под носом чувствовалась влага, аккуратно проведя ладонью, я стер две дорожки крови, а затем тихо застонал. Мир только что отвесил мне смачный пинок, дав понять, что мир вокруг меня наполнен отнюдь не пони и радугой, а кровью и грязью.