***
Тем временем далеко оттуда, в селении Сокрытом в Траве под сенью одного из деревьев сидела темнокожая девушка, с ярко-рыжими волосами. В Траву она пришла около года назад, когда поиски ее брата окончательно зашли в тупик. Когда младший брат пропал, Джанко бросила все силы на то, чтобы найти его. Но каждый раз обнаруживая след, понимала, что тот обрывается. Словно малец сам от нее убегает, попутно пытаясь замести следы. Другого объяснения тому, что в передвижениях беглеца не было какой-либо логики и направленности. Она не могла найти. То Река, то Огонь, а потом резкий марш бросок в Коготь, оттуда в бешеном темпе к заливу Айку. Потом его след и вовсе обнаружился Стране Лапши. Как девушка умудрялась замечать эти следы? Во-первых, внешность у ее братца была выделяющейся, как собственно и у нее, а во-вторых, Джанко буквально чувствовала то, что этот идиот бывал в тех или иных местах. Пару раз она даже находила места тренировок, землю, развороченную взрывами и посеченные, мечем деревья. Именно в Лапше девушка и перестала искать своего брата, ведь видя последствия его тренировок, она поняла, что ему более не нужна защита. Но в душе Джанко лелеяла мечту встретить братишку и первым делом врезать по его черепушке, за все переживания, а потом уж и крепко обнять. Но, увы, сейчас Джанко было не до своих сокровенных желаний. Девушка медленно развернула свиток, который до этого держала в руках и погрузилась в чтение. Уже как год она проходит обучение на ирьенина. Минимальный объем чакры она имела, а натренировать контроль для нее оказалось просто, так что, именно благодаря этому, она и стала одним из шиноби Скрытой Травы. Уже сейчас она была неплохим медиком, но, как говориться, нет предела совершенству. Нравилась девушке стезя медика, только то, что местное руководство навязывало ей учеников, учитывая ее неоконченное обучение, Джанко сильно напрягало. Начальство можно было понять: квалифицированных ирьенинов в Траве мало, их можно было пересчитать буквально по пальцам рук. Порой Джанко думала уйти из селения и просто путешествовать по миру, или найти Пустынных Кочевников и вернуться обратно. Но было несколько вещей, что все еще удерживали девушку оставаться тут. Первой была пара Узумаки, мать и дочь, что эксплуатировались тут в медицинских техниках, из-за их редкого дара вылечить практически все повреждения, и восстанавливать запас чакры, через укус. Но стоило в селении появиться Джанко, как нагрузка с красноволосых несколько спала, и именно на этой почве рыжая сильно сдружилась с семейством Узумаки, да и стала наставником девочки по имени Карин, ибо у ее матери все же было не столько много времени, чтобы обучать свою дочь премудростям медика. Второй причиной был некто Кэйдзи, один из джоунинов Кусы, известный чередой неудач в миссиях, что преследовали его некоторое время назад. То на караван под его охраной выбегала орава бандитов, то у заказчика не было денег на оплату, иногда мужчина проходил по самой грани возвращаясь домой еле живой. И естественно латала его Джанко на пару со старшей Узумаки. — Сестрица Джанко! — вырвал девушку из воспоминаний чей-то голос. Это была бежавшая к ней Узумаки Карин, по ее щекам стекали слезы. Очки, бывшие бессменным атрибутом ее гардероба, куда-то пропали. — Мама… Мама… — Милая, что такое? — обеспокоенно спросила Джанко, ловя в объятия красноволосую девчушку, которая тут же прижалась к ее груди, пряча в ней свои слезы. — Мама… Она не вернулась с миссии, — сквозь всхлипы выдала Карин.***
Таехиса был обычным мужиком с отнюдь не обычной мечтой. Будучи потомственным рыбаком он с самого детства мечтал стать мечником. Причем не абы каким, а самым лучшим в мире, ну или хотя бы в своей местности. Мужик был не глуп, понимал, что для этого нужно очень много средств, сил, а также то, чего у него не было — Таланта. Но это не мешало ему лелеять детскую мечту и на вырученные с продажи рыбы деньги покупать помимо вещей первой необходимости, разные мечи. Среди них был и обычный ширпотреб, и хорошие клинки. Все звали его чудаком, который в свои сорок застыл в детстве. Но Таехиса не сдавался. Он верил, что потому, когда-нибудь все эти клинки послужат ему хорошую службу, а может и не ему вовсе, а кому-то из потомков… — Ммужик, ближайшая деревня... Где? — раздался голос над головой Таехисы, заставив его поднять взгляд с днища лодки наверх. Там, на скалистом утесе, стоял паренек лет десяти. — Дык, в двух часах к западу, — отозвался мужчина, а затем вспомнил, что он прибыл сюда, чтобы забрать свои сети, а потом просто половить немного рыбы на удочку. — Подбросишь? — вновь поинтересовался малец, когда Таехиса уже начал вытаскивать сеть. — Как видишь, я немного занят, — не поворачиваясь, ответил мужик. — Не тороплюсь, — вместе с этой фразой чуть покачнулась лодка, а Таехиса, развернувшись, увидел темнокожего пацаненка, сидящего на одной из корзин, предназначенных для складирования рыбы. — Шиноби… — с неким восхищением в голосе произнес мужик, увидев на шее паренька протектор с небольшим круглым символом. — Он самый, — чуть кивнув, произнес малец, снимая с себя рюкзак и укладывая его на дно лодки. — Может помочь чем? — Да не, я эт, быстро, чай не впервой, — опомнился Таехиса, а затем вновь принялся доставать сеть. В его голове крутились мысли о непонятном пареньке ниндзя. Хотя все они для обычного люда непонятные монстры, этот паренек казался таким обычным… Почти как деревенские детишки, разве что одет чудно… Хотя это болезнь всех шиноби. Так что Таехиса решил не зацикливаться на одежде своего нежданного гостя. — Хороший улов, — раздался голос шиноби за его спиной, в нем слышалось восхищение. — Любите рыбалку? — Таехиса на всякий случай решил обратиться к парнишке на «Вы», а то, чем черт не шутит, грохнет его еще. — Отец любил, — в голосе парня сквозила ностальгия, а потом наступила тишина. Видно, один шиноби предался хорошим воспоминаниям, а Таехиса просто привык работать в тишине.***
Запах гари сложно перепутать с чем-либо, а уж вонь горящих тел вообще… — Нет, нет, нет, — Таехиса упал на колени, его дыхание давно сбилось, ведь еще когда он увидел дым над лесом он тут же позабыл про свою рыбу, про мальчишку-ниндзя, да и про все на свете. Мужчина бежал сломя голову вперед. Пусть он и был в деревне неким изгоем чудаком, но жившие там люди были его семьей. Будь то старик Джиро, что растил его после смерти матери, или восьмилетняя Саяка, что приносила ему поесть, когда он слишком долго задерживался на рыбалке. Не верящим взглядом Таехеиса обводил горящую деревню. Слезы невольно брызнули из глаз, когда он увидел фигуру, распластавшуюся посреди дороги. Он уже не мог понять, кто это был, но по размерам еще совсем мальчишка. Ребенок лежал прибитый к земле мечом, все его тело было поглощено огнем, но он из последних сил тянул единственную целую руку вперед. — Хрум, — раздалось за спиной мужчины, он чуть вздрогнув повернулся назад. «Шиноби не люди» — уже в который раз за свою жизнь подумал Таехиса смотря на мальчишку, в чьих глазах плясало отражения языков пламени, на его чуть прищуренный взгляд, ничего не выражающие лицо, а также напряженно работающие челюсти, в своей левой руке парнишка держал небольшой зеленый плод. — Фэээ, кислятина, — буркнул темнокожий, быстрым движением закидывая надкушенный плод в ближайший горящий дом. «Точно, Шиноби!» — вспыхнула догадка в голове потомственного рыбака. — Шиноби-сан, — Таехиса упал перед пареньком на колени. — Найдите тех, кто это сделал… — Ммма… — взгляд парня прошелся по деревне, словно бы он только ее заметил, в нем на мгновенье мелькнул страх, в туже секунду сметенный гневом. — Ты мог бы и не просить…***
Шагая следом за рыбаком я не особо думал о том, что буду делать в деревеньке. Но, зная обычный люд, готовился к тоннам подозрения смешанного с презрением и страхом. Большинство обычных людей такие, за некоторым исключением, что лишь подтверждает мою теорию. Или мне просто попадаются сплошь скоты? Все может быть. Рыбак на полной скорости рванул вперед, заметив что-то, я лишь нахмурился, переводя взгляд на дерево у тропинки. Дерево казалось каким-то незнакомым, но плоды на ветках можно было назвать яблоками. Рот тут же невольно наполнился слюной, во время путешествий с наставником нормально питаться сложно, так как Узумаки нормально ел только, будучи под мухой, а во всех других случаях употреблял свои запасы сухпакйов из Узушио. Так что я, недолго думая, сорвал пару плодов, попутно рассовывая их по карманам. Оставив один из них в ладони и оглядевшись по сторонам, я понял, что рыбак уже куда-то свалил. Решив, что тропинка одна, я просто рванул по ней вперед, и, как только заметил спину своего проводника, тут же затормозил и откусил кусочек яблока. «Что за нахер?» — невольно подумал я, заметив языки пламени, охватившие деревню, с лица тут же пропали все эмоции. — Кислятина, — тихо констатировал я, подкидывая в руке яблоко, но, заметив взгляд рыбака, обращенный на меня, невольно вздрогнул и слишком сильно подкинул зеленый плод. Тот навесом полетел в сторону горящего дома. — Шиноби-сан, — в голосе рыбака сквозило гневом и скорбью. — Найдите тех, кто это сделал… Оглядев мужчину, ставшего передо мной на колени, а затем и горящую деревню, я на мгновенье не сдержал свою маску беспристрастия. — Мог бы и не просить, — тихо ответил я, поддаваясь вскипевшей внутри меня злости. Импульс чакры ушел к печати на руке, с тихим «пуф» появилась катана. Этот клинок прошел со мной через многое за эти два года… На лезвие несколько сколов, рукоять обмотана кусочком ткани с пятнами крови. На лицо невольно вылез оскал. «Это херовое начало свободного плавания» — весело думал я, осматривая местность в поисках следов.***
Ренджи всегда был тем еще скотом. Впервые он взял в руки оружие чтобы убить в возрасте шести лет. Будучи маленьким беспризорником, он воровал, чтобы жить, убивал за еду. Казалось бы, это просто способ выживания, но Ренджи уже тогда был моральным ублюдком. Если в доме, который он обворовывал, были хозяева, по утру их растерзанные трупы находили прямо перед входной дверью. Именно отнимая чужие жизни он чувствовал себя живым. Упиваясь чужим страхом, малец понимал, что он кто-то, а не просто один из сотен других беспризорников. Желание выделится повело его по косой дорожке. К двенадцати годам парень повидал много дерьма в этом мире. Стал опытнее, к таким, как он, опыт приходит гораздо быстрее. В определенный момент он понял, что одному теперь не выжить, его амбиции и желания возросли. Именно тогда Ренджи стал собирать банду, которая позднее стала известна, как Банда Алого Ренджи. Двадцать побитых жизнью пацанят стали брать от мира то, чего они, по их мнению, заслуживали. Еду, деньги, славу… С возрастом появились и другие потребности, так что эта банда не гнушалась изнасилованиями. Вот и сейчас, в небольшом лагере, разбитом неподалеку от догорающих останков только что разграбленной деревни. — Эй, Кен, — раздраженно произнес Ренджи, хмуро осматривая одного из своих головорезов. — Ты блять не нашел другого места? — Эм, ну это, Босс, — голос Кена звучал слегка туповато, левой рукой он зажимал рот совсем еще маленькой девочке, в ее глазах плескались паника и страх. — Простите, сейчас в кусты уйду. Из выше означенных кустов уже доносились чьи-то всхлипы и пыхтения. Примерно такая же ситуация происходила буквально повсюду в лагере. Лишь Ренджи сидел на траве полируя свой вакидзаши. В отражении на клинке то и дело мелькала его безумная улыбка. Мужчина был вполне удовлетворен, он уже развлекся с какой-то женщиной прямо в деревне, перед тем как ее убить. — Что за… — удивленно выдал Ренджи когда откуда-то слева донесся тихий всхлип, а потом до носа мужчины дошел запах крови. — Мы же договаривались их не убивать! Не портите товар! Подходя к одной из лёжек, раздвинув кусты руками, он невольно зарычал. Вместо зарезанной девушки босс увидел труп одного из своих парней. Его горло было перерезано, кровь успела знатно смочить траву под телом. — Тревога! — тут же крикнул Ренджи, на его лице появился гнев, а в глазах зажглись огоньки безумия. — Что?! — вскричал кто-то из головорезов, поддерживая рукой спадающие штаны, а в следующую секунду из его горла показалось лезвие катаны. Мужчина свалился на землю, будто мешок картофеля, за его спиной оказался темнокожий мальчишка, с протектором шиноби на шее. — Ах ты, черномазый ублюдок, — взрычал Рнеджи и бросился на мальца, совсем не подумав о том, что это шиноби.***
За два года в этом мире я уже убивал. Всякое дерьмо приключалось со мной во времена путешествий с Сузуму. То залетные бандиты, то еще какие идиоты, а порой и шиноби, с ними, правда, обычно разбирался Узумаки. Но хоть видел я много, убивать не любил. Разум, в отличии от чувств, подводил меня к закономерному итогу: «Этой швали не место в этом мире», а сам я невольно усмехался, сравнивая реакцию старого себя и нынешнего. Найти лагерь разбойников не составило труда: те расположились неподалеку, так, чтобы быстро смыться, если пожар перекинется с деревни на лес. Бивуак этого отребья встретил меня полным отсутствием охраны и довольно мерзкими звуками, порой смешанными с тихим всхлипами и сдавленными стонами. — Мрази, — невольно сорвалось с губ. Я быстрым движением перерезал горло первого попавшегося под руку насильника. Девушка, почувствовав свободу, ринулась прочь, совсем не заботясь о том, что в той стороне нет ничего кроме леса, а на ней лишь рваные лоскуты бывшие некогда кимоно. Раздался какой-то шум, я быстро ретировался на стоящее рядом дерево, а потом так же бесшумно перебрался на другое. Вот главарь отребья заметил труп и тут же по лагерю разнесся крик. — Тревога! — судя по голосу, этому мужику, наоборот, нравилось, что на них напали. Один из бандитов оторвался от уже испустившей дух девушки, вскочил с земли, рукой подтягивая штаны. На его обветренном лице читалось удивление, серые глаза с легким страхом смотрели на фигуру босса. «И нахера я пытаюсь запомнить каждого» — раздраженно подумал я и быстрым движением метнул катану, молясь в душе всем богам о попадании, в шею бандита, а затем, резким прыжком, оказался за его спиной. Бандит упал на землю. Я, подавляя раздражение, вытащил из его тела клинок. — Ах ты, черномазый ублюдок, — на лице главаря ничем не прикрытое безумие и жажда крови. Тем временем остальные бандиты поняли, что произошло нападение. Они отвлеклись от своих дел и бросились ко мне. Стремительным движением я блокировал удар клинка, нацеленного на мою шею. Звон металла тут же заполнил собой мою голову. Пол шага влево. Уклонился от кулака. Интуиция взвыла, ноги тут же подкинули меня вверх, удар босса пришелся на руки одного из его подчиненных. Достав из подсумка кунай я кинул его под себя, пальцы уже в печати концентрации. — Кац, — меня чуть подкинуло вверх взрывной волной, а одного из бандитов кровавым фаршем раскидало по окрестностям. Приземлившись на землю, я встретился всего с тремя бандитами, остальные поняли, что лучше линять. Но не думаю, что им повезет: перед тем, как зайти на территорию их лагеря, я заминировал возможные пути отхода. Где-то в десятке метров от лагеря раздался взрыв и крики боли. Недолго думая напитал все тело чакрой, а затем совершил рывок к бандитам. Первый уже нанизан на мою катану, он попросту не успел заблокировать удар. Резко присев, я пропустил топор над головой, он врезался в тело бандита, из которого торчал мой меч. Меня обдало кровью, что выплескивалась из его разорванного живота. — Бляяя, — еле сдерживая содержимое своего желудка, я выпрямился и в прыжке пробил коленом в лицо второму. От успевшего среагировать бандита я пропустил удар в ухо. Тем временем достал меня колющим ударом. Мир после удара по кумполу слегка плыл, бок хоть и не болел, но я чувствовал теплую кровь, что пропитывала ткань плаща и водолазки. — Нндааа, и это шиноби, — раздраженно выдал босс, ему вторил мерзкий смех второго, причем звучал он довольно своеобразно, так как мой удар сломал ему нос. Импульс чакры в печать, и в моих руках появился другой клинок: обоюдоострая заточка, а зная наставника еще и рукоять с сюрпризом. — Вы напросились, — мой голос звучал непривычно хрипло. Чакра, подобно домашнему зверю, тут же исполняет мою команду. Я подкинул меч вверх, тем самым выиграв мгновенья, а затем, с невероятной скоростью, складывал печати. Босс все понял, а вот его напарник нет. — Суйтон: Водяные Пули, — скороговоркой выдал я. Чакра тут же покинула меня, а потом изо рта вылетел шар воды. Скорость его небольшая, убойной силы нет, но у меня другой план. Попав в одного из бандитов шар распался, под ним образовалась лужа. Рывок вперед, чакра вновь отозвалась. Я сконцентрировал чакру в ладони, а потом представил нечто хаотичное, разрушающее, и невероятно сильное. Кисть прострелила боль, но это уже не важно. Противник не успел увернутся, а я коснулся ладонью края лужи. Мужчина получил сильнейший удар током, меня тоже прошибло, ожог покрыл кисть и предплечье. — А ты что-то можешь, щенок, — буквально прорычал босс, а я быстрым рывком вытащил из земли тсуруги и помчался на врага. Удар, мужчина не особо напрягаясь его блокировал. Звон кликов вновь заполнил собой сознание. Удар. Еще один. Потом еще. — Хватит, — раздраженно выдал мужик и сам нанес удар. Я успел его блокировать и раздался треск. Мой тсуруги разлетелся осколками, которые прилетели мне в лицо. Один распорол бровь, а другой поменьше застрял в щеке. На мелкие осколки я вообще не обратил внимания. К счастью вакидзаши противника тоже сломан. Рывок вперед, обломанное лезвие воткнулось в бок мужчины, а мне в лицо прилетел удар. Я улыбнулся. Рукоять тсуруги лежала у ног противника, а я отлетел от его удара на пару метров. — Кац, — сказал я, подрывая печать, запрятанную на рукояти. Босса головорезов подкинуло в воздух, на землю он упал переломанной куклой. — Дело сделано, — сквозь сомкнутые зубы проронил я. Открыв рот аккуратно достал пальцами осколок меча, который бандит своим ударом, пробил сквозь щеку. Мрачно осмотрев поле боя, я сплюнул кровь и попытался вспомнить, а каком направлении та деревня.***
Таехиса всегда хотел быть самураем… И сейчас, когда он понял, что те, ради кого он жил, мертвы, он был на грани. Сидя рядом со сгоревшим домом, он сжимал в руках обугленный танто. Последний раз бросив взгляд на лес, куда ушел шиноби, а затем на все клинки, что он нашел в деревне, он грустно улыбнулся. Тридцать мечей, большая часть из которых была личной коллекцией Таехисы. Парочку он нашел в сгоревших домах. Некоторые вынул из тел. — Думаю это будет ему достойной наградой, — хмуро проронил мужчина, его руки уже не дрожали, кончик лезвия касался живота.