Песни Безликих

«Подойди, дитя, я расскажу историю. Какую, мама? Явилось знамение, день приближается — день, когда всё это закончится. Пот и каторжный труд, кровь и мучения. Мы оставим фригольд? Когда? Куда мы пойдём? Я не знаю. Но есть одно особенное место — за северными землями востока. Мы доживем до этого, мама? Верь, дитя. Доживём. Доживём.» Хроники Рабства, Пятая Глава

***

Девочка, бывшая однажды Арьей Старк, уже привыкла работать на торговца рыбой Бруско. — Меня зовут Кэт, — сказала она ему на ломаном браавосийском. — Я живу одна — ни хозяина, ни родителей. Мне необходимы кров, еда, немного денег. Я буду продавать то, что вы мне поручите, и помогать по дому. Поначалу он отнёсся к ней с опаской, но его дочери сжалились над этой девочкой. — Нам нужно больше девушек, отец. Чтобы работать в прачечной, чтобы штопать. В этом деле нельзя полагаться на мальчиков, ты же знаешь, — сказала одна из дочерей. Каждый день она ходила на рынок с Бруско, чтобы купить свежую рыбу, которую она будет продавать у причала Затонувшего Города. Пекарь всегда был её первым покупателем в четвёртый день недели, всегда покупал шесть крабов и четыре мидии. Она продавала устриц и моллюсков и, если везло с уловом, креветок одному из владельцев борделей, а также его сестре, которая содержала пивную; Арья была не до конца уверена, что это его сестра. Близкое знакомство с местными породило её прозвище Кошка Каналов, а когда в городе кто-то спрашивал о ней, ему отвечали: «Девочка с устрицами, помощница Бруско». Затем долгий путь от улицы Старьевщика до причала, где стояли иноземные корабли и лодки. В Счастливом Порту Мэри всегда покупала у неё одиннадцать или двенадцать устриц. Тележка была тяжелой, и её спина всегда начинила болеть к концу дня. Кэт утирала пот со лба и вспоминала наставления Доброго Человека: — Наблюдай за людьми — их лицами, поведением, манерой речи. Даже их реакцией на солнечный свет, или на красивую шлюху, проходящую мимо, или на задержку лодки, что должна доставить их к кораблю. Берегись ложных реальностей, дитя. — Они шли мимо прислужников и верующих, зажигавших свечи в зале, к храмовому саду. — Как девочке понять, что реальность ложная? — Подумай об этом: как определённый моряк отреагирует на проходящую мимо шлюху, сладкую улыбку на её губах, её соблазнительно опущенные ресницы? — Он улыбнётся в ответ и будет доволен, он будет мечтать о ней, возможно, пойдёт за ней, надеясь, что она приведёт его в приятное место и согреет его постель, — уверенно ответила Кэт. У Арьи Старк были братья, и эти братья часто говорили о продажных женщинах. Робб и Джон сидели с Теоном Грейджоем на псарне и говорили о её нежных губах, и о её полных, мягких формах, и о её сладкой… — Нет, дитя, это не так. Она удивлённо взглянула на Доброго Человека и попыталась управиться со своими эмоциями. Девочка не должна думать о братьях Арьи Старк, о её восторге, когда они играли с ней, дразнили её, учили её. Она почувствовала давление в груди и не смогла сдержать тяжелый вздох. — Не так? — Не так. Он посмотрит на неё с горечью, ведь она уже была его любовницей однажды. Он будет мучиться, ведь он может лишь смотреть на неё, но не дотронуться, тем более не поцеловать её. Ложные реальности, дитя, можно увидеть. Настоящие же скрыты от взгляда, понимаешь, дитя? Ночью она спала с дочерьми Бруско: старшая, Брэя, и младшая, Талия. Каждую ночь, когда Бруско отходил ко сну, Брэя вылезла на крышу, чтобы встретиться с мальчиком. Она проводила с ним час или два, а после спускалась к ним и рассказывала о проведённом с возлюбленным времени. — О, Талия, о, Кэт! Я никогда ещё не видела таких прекрасных голубых глаз! И его губы такие тёплые, но такие нежные; они на вкус как ягоды и яб… — А его волосы? — спросила Кэт на браавосийском. Её глаза неожиданно засветились интересом. — Расскажи о его волосах. Сестры не были уверены, притворяется ли Кэт, что ей интересно; она лежала на животе, подперев голову руками, а в её глазах появился какой-то огонёк. — Полуночно-чёрные, — мечтательно пробормотала Брэя, на что Талия сдавленно и кокетливо взвизгнула. — О, — безразлично отозвалась Кэт. — Да, расскажи-ка нам о его волосах, Кэт. Кто он? — вопросила Брэя, подняв брови. Кэт была застигнута врасплох. — Он? О ком вы говорите? — она перевернулась на спину, но девушки, взяв её под руки, заставили сесть. Сестры уставились на неё с осуждением, шаловливо улыбаясь. Одна из них даже запустила в неё подушкой. — Прекрати отрицать его существование, Кэт. Ты произносишь его имя каждую ночь во сне, — хихикнула Талия, зажимая нежную кожу между большим и указательным пальцами. — Скажи нам, или будет очень больно. В этот момент Кэт больше всего на свете хотела иметь при себе Иглу Арьи Старк. Ко всему прочему, Брэя начала щекотать её. Она задыхалась от смеха и кричала от боли одновременно. — П-прекрати, прекрати! — взмолилась она между взрывами смеха. — Тогда скажи нам, кто этот мальчик и почему из-за него ты трогаешь себя по ночам! — потребовала Брэя. Она нервно хихикнула, не потому, что дочери Бруско играли с ней, но потому, что она хотела скрыть внезапную пустоту внутри. Седьмое пекло, как человек вообще может так сильно скучать по другому? — Р-рыжий, рыжий с белыми прядями… — выдала она сквозь смех. Девочки перестали щекотать её и уставились на неё с издёвкой. — Боги! Рыжие с белым волосы? Это уже интересно! Он вестеросец? — протянула Талия. — Лоратиец. — Ооо, Кэт влюблена в лоратийца! — вскрикнула Брэя так громко, что Бруско лишь чудом не проснулся. Он крепко спал, именно поэтому девочки могли сбегать по ночам. Талия нежно поцеловала её в щеку и прошептала на ухо: — Как его зовут? Одно единственное имя. Оно было настоящим, она шептала его каждую ночь — специально, случайно, даже вопреки своей воле. Видит Бог, она действительно трогала себя, шепча это имя. Это было единственная достоверная вещь, которую она знала об этом мужчине, но это не удерживало её разум и душу от мыслей, снов, желания; во всем, что она встречала, она видела его, слышала его голос. Она строго-настрого запрещала себе думать о нем, но не могла сдержаться и дня. Каждое утро и каждую ночь она молилась — чтобы не поддаться эмоциям, какими бы сильными они ни были, — и каждое утро и каждую ночь она чувствовала, что её разрывает на тысячи и тысячи кусочков. О, она знала его имя, как своё собственное. Якен Хʼгар. — Кэээт, — пропела Талия, — как его зовут? Кэт взглянула на двух девушек, вздохнула и прошептала: — У него нет имени.