***
Запад Вестероса. Его магия, красота, его темные секреты и соблазны — эти божественные видения полностью захватили её душу, всё её существо. Зло, зло. Но ведь кто-то должен поведать миру эти сказания. Те, кому дарованы знания о свечах из драконьего стекла, должны убедиться, что эти сказания, от мирских до самых глубоких, не пропали бесследно, но пережили всеразрушающий рок… И магия тоже. Магия должна существовать, не так ли? Если она исчезнет, то вера станет невозможной, ведь всё будет реальным, а если все вещи реальны, то существует лишь одна правда. И что хорошего в одной правде? В правде, единой для всех? Магия зла, потому что она — добро. А без веры не будет и надежды. Надежда — именно та магия, которая сейчас так необходима Браавосу. Арья Старк сидела на подоконнике в своей маленькой комнате. Отсюда она хорошо видела далекие огни Пурпурной Гавани и все думала о том, чем браавосийцы занимаются в этот самый момент. Наверное, новый Морской Лорд сейчас обустраивает свой дворец, учитывая, что его предшественник Ферего Антерион обставил всё в вестеросском стиле. Нарядно одетые знатные жители и жительницы Браавоса, должно быть, направляются в «Синий Фонарь», чтобы посмотреть последний спектакль. «Наверняка получше, чем у Изембаро.» Она почти видела любовников на Мосту Взоров, с которого открывался великолепный вид на город, в том числе на Титана и торговые корабли в Главном Порту. В своём воображении она даже видела браавосийцев, сражающихся на мечах у Лунной Заводи. И все они были ничтожны для силы, затаившейся в Западном Пределе за Закатным Морем. Бессчетное количество мыслей беспокоили её той ночью. Она больше не сомневалась в том, что её чувства обострились из-за обсидиановых свечей. Она никогда не верила текстам, в которых говорилось о способности видеть то, что лежит за гранью мира, но теперь, после всего пережитого, она уже не знала, во что верить. Более того, она почти хотела, чтобы сокровища и ужасы Запада Вестероса никогда не открывались для неё. Она — Избранная. Она лишь хотела отомстить за свою семью, предать земле тех, кто причинил ей зло. Хотела доказать самой себе, что достойна быть Безликой и служить Многоликому. Она едва ли надеялась быть… рядом с ним. Все эти личные желания, бывшие для неё когда-то единственной целью, внезапно стали так неуместны. Что вообще требуется от Избранной? Она уже нашла ответ в святых текстах. Самопожертвование. «Драконы, Якен. Дракон унёс меня на Запад Вестероса.» И теперь огромные крылья этих огненных чудовищ затмят небо на востоке и западе, в Известном и Неизведанном Мирах, если верить пророчествам. Немыслимые силы собираются в Западном Пределе — силы пленительные и устрашающие, ни с чем не сравнимые, даже более пугающие, чем преодоление расстояние между Востоком и Западом, чтобы одаренная девочка могла убивать и кормиться людьми, пируя их кровью, соединившись с духом своего лютоволка. Так сколько же там богов? Девочка уже сбилась со счета. Это всё — Многоликий. Он одновременно всё и ничто. Боги… Не уж-то они получают удовольствие, играя людьми, словно пешками, в эту жестокую игру? Зло, зло. Пророчества таинственны. Верующие считают, что они исходят от богов, но интерпретировать их можно по-разному. Говорят, что даже мудрейшие из мудрых не могут истолковать их однозначно, и если это правда, то зачем вообще тогда верить в пророчества? «И Титан Браавоса — он пал у меня во сне.» Возможно, пророчества существуют лишь для того, чтобы люди следовали предначертанной судьбе и сами исполняли их. «В таком случае, пророчества можно использовать, чтобы обмануть людей, заставить их верить в то, что может и не случится,» — подумала она. «Пророчества работают. Основание Браавоса, освобождение Залива Работорговцев Драконьей Королевой, даже ваша Война Пяти Королей и, прости боже, Армия Мертвых — всё это предрекали пророчества, так что не тебе сомневаться в них,» — сказал ей однажды Якен в Храме Лунных Певцов. Стук в дверь выдернул её из раздумий. — Девочка в порядке? — спросил он, когда она открыла дверь. Она прикусила губу и неуверенно кивнула. Якен аккуратно затворил дверь и прошёл в комнату. Арья вернулась на своё место на подоконнике и уставилась на дальние огни. Она слышала, как её мастер придвинул стул и сел рядом с ней. — Всё ещё не могу поверить, что Сирио Форель был Безликим, — прошептала Арья. — Он пожертвовал собой, чтобы я могла спастись. Интересно, где он сейчас или… счастлив ли он. — Мысли о Неде, Кэт, Роббе мучили её, и она спрашивала себя, остаётся ли место хоть крупице счастья там, где есть Смерть — и притом причинённая, а не подаренная. — Он принёс клятву Ордену, самому Многоликому, — ответил Якен, усаживаясь, — и должен был спасти тебя. Мы должны были. — Девочка вслушивалась в его слова. Она все ещё чувствовала никогда не покидавшую её вину. Её учитель танцев, чьими устами так легко были произнесены вечно сопровождающие Смерть слова — «не сегодня», кто учил её тому, что все люди состоят из воды, а потому их возможно победить, кто встал живым щитом против Мерина Транта и ещё четырёх рыцарей, чтобы она смогла выжить, — безликий, как и её лоратиец. «Они спасли меня. И что теперь?» — Что произойдёт с Браавосом, Якен? — спросила она, отбрасывая неприятные размышления, не отводя глаз от далёкого порта. Лоратиец вздохнул. — Если мы говорим о драконьих лордах, то человек предполагает, что ты и сама прекрасно знаешь, что можешь произойти. Она повернулась к нему. — Но почему Браавос? Несколько секунд он молча глядел на её прекрасное лицо. Темные волосы уже отросли ниже плеч, и ему так нравилось наблюдать, как она отбрасывает каштановые локоны с лица во время тренировок. Однажды она заплела свои волосы в длинную косу, спускавшуюся по спине, извивающуюся в такт её движениям. Арья Старк казалась… слишком правильной в таком виде, и — нет, его девочка никогда не была правильной. Вспыльчивая, страстная в хорошем и плохом смысле, в какой-то мере агрессивная; никогда — правильная. Лоратиец улыбнулся, вспоминая, как стянул ленту, державшую её косу, как она сперва не заметила этого — словно это сдерживало и её дух тоже, и как она бесновалась, когда он сказал ей: «Тебе больше идёт, когда твои волосы распущены». «Если бы только человек мог забрать тебя от всего этого… но куда?» Ему не оставалось ничего, кроме как пролить хоть немного света на ситуацию. В конце концов, это её жизнь, они должны посвятить её во всё происходящее. — Браавос является угрозой для любой цивилизации, стремящейся восстановиться через тиранию. Он — самый богатый, самый сильный, самый влиятельный и, можно сказать, единственные по-настоящему свободный город среди всех Свободных Городов. Хотя не стоит торопиться и утверждать, что гнев драконьих лордов обойдёт стороной другие города и королевства, если случится ещё один танец драконов, ещё один Рок, и в конце они выйдут победителями — да помилуют нас боги. Арья вспомнила первый закон Браавоса, вырезанный на своде Длинного Канала. Браавос питает ненависть к рабству, в отличии от других Свободных Городов, где соотношение рабов и мастеров варьируется от двух к пяти до одного к одному; законы Браавоса написаны не только для того, чтобы защитить его собственных жителей от рабства, но и чтобы убедиться, что ни один из них не набирает рабов из других городов или из Залива. «Ни один мужчина, женщина или ребёнок никогда не будет рабом, пленником или рабовладельцем,» — это выгравировано не только на арке Браавоса, но и во всем его духе. — Этот город никогда не был частью Фригольда, он был основан рабами, — продолжил Якен. — Само его существование и все его принципы противоречат нерушимым основам, на которых была построена Империя Валирии. — Драконьи Лорды захотят уничтожить потомков своих рабов, которые преуспели и построили город, которому теперь ни в чем нет равных, — закончила за него Арья, наконец понимая, что к чему. — Именно так, но все же не стоит быть настолько категоричными в своих предположениях. Возможно, то, к чему все мы сейчас готовимся, и есть подъём Валирии, — сказал Якен, потирая большим пальцем нижнюю губу. Арья с трудом подавила вздох. — И их месть, конечно. Месть Лунным Певцам, которые захватили корабли с рабами и убили мастеров, и Безликим, которые вручили дар Многоликого рабовладельцам и чародеям, стремившимся предотвратить возгорание Четырнадцати Огней. Арья изумленно раскрыла рот. Она спустила ноги с подоконника, чтобы повернуться к нему лицом. — Безликие устроили Рок Валирии? Якен глядел на неё широко раскрытыми в удивлении глазами. Неожиданно он громко рассмеялся, заставляя Арью чувствовать раздражение. Она сложила руки на груди, словно это могло заставить её мастера замолчать, дать ему понять, что она недовольна. Он машинально провёл пальцами по своим рыже-белым волосам, и она поразилась тому, какое огромное воздействие на неё имели все его маленькие привычные жесты. Где-то в середине своего неожиданного очаровательного смеха он ответил ей. — Не говори так Старейшине, милая девочка, он наверняка снова высечет тебя палкой. Нет, нет… Безликие не устраивали Рок Валирии. Валирийцы знали, что их ждёт, вот поэтому они и привлекли всех этих чародеев. Безликие лишь запустили цепь неизбежных событий. — О, неужели? — она подняла бровь, прикидываясь неубеждённой. — Конечно. Почему ты думаешь у драконьих лордов счёты с ними? Якен все ещё улыбался, посмеиваясь, и несколько секунд они просто молча смотрели друг на друга. Есть доля правды в утверждении, что если мужчина удержится от лишних слов, то может сказать и услышать гораздо больше. Тишину нарушила она. — Запад Вестероса так загадочен, Якен, — сказала девочка, мечтательно глядя в потолок. — Он такой… как там говорил Старейшина? Вне времени и пространства. Когда я была ещё ребёнком, меня, несмотря на все мои протесты, заставляли учить земли, лордов и гербы, старые, бледные истории, — «Бледные, кроме той, что про Рейгара и Лианну.» — Карты начинались Железными Островами и кончались Краем Теней, а эти свечи из драконьего стекла — они заставили меня понять, что мы не одни. Карты — всего лишь малая часть; есть другие королевства, и… это ещё страшнее, чем одиночество. Это неописуемо, великолепно. Хотела бы я, чтобы ты мог увидеть это. Якен смотрел на свою милую девочку и улыбался. — Не сомневаюсь, что всё так и было. Но пожалуйста, Арья Старк, не говори человеку, что ты хочешь переплыть Закатное Море, чтобы попасть в это… нереальное место. Она мягко рассмеялась и тоже поглядела на него, молча любуясь его видом. Никогда, даже в самых диких видениях она не видела ничего, что могло бы сравнится с лоратийцем в загадочности и нереальности. «О, прости меня, Запад Вестероса, но ты уступаешь Якену Х’гару.» — Это добро или зло? — Ни то, ни другое. Лоратиец прищурился. — Двойственность, милая девочка. Противоположности приводят к балансу — естественность и сверхъестественность, обыденность и магия. Даже в пророчествах только огонь может смирить лёд, только лёд — огонь. Так что же такое Запада Вестероса? Добро или зло? Арья Старк в ответ лишь улыбнулась. «Как девочка может сказать это человеку?» И она тихо рассмеялась над своей жалкой попыткой подражать его речи в те моменты, когда он изо всех сил пытается объяснить ей что-то. — Ничего из этого, Якен, правда. Эти магические существа совершенно не вписываются в концепцию баланса противоположностей, и ещё менее все это серое место. Даже я… не понимаю, как они могли существовать — не зная времени, не зная начала и конца. Без Смерти. Так как можно отнести их к добрым или злым? Это нельзя описать, используя концепцию противоположностей — возможно, это бесконечный диапазон. Лоратиец кивнул, едва ли понимая, что она имеет в виду. — Слишком уж это сложно. — Он вздохнул, но тут же повеселел: — Ну что ж, тогда человек предпочтёт остаться в Браавосе и приковать свою милую девочку к её мягкой кровати, чтобы она даже не думала о таких глупых вещах, как рискованное путешествие в загадочное место, которого нет на картах. Девочка тихонько рассмеялась. — У тебя именины через четыре дня. Как и твоё посвящение в Орден, — он зевнул и потянулся. — Интересно, что может подарить тебе человек, чего у тебя ещё нет, — и затем, игриво подмигнув, добавил: — могучее, избранное дитя. «Винтерфелл… и тебя,» — кричало все внутри Арьи Старк. Она до боли прикусила губу и уставилась в пол, чтобы спрятать резко охватившую её боль. Нужно было прийти в себя. Если она что-то и знала о Якене Х’гаре, так это то, что никому в этом мире не позволено владеть им. Наверное, даже Многоликому. — Не нужно ничего дарить мне, Якен. Ты и так многое для меня сделал. Якен Х’гар лишь улыбнулся. «Луну, возможно? — подумал он, а затем мысленно рассмеялся над собой же. — Даже если в другой вселенной и возможно было бы достать Луну, на что она ей? Играть? Освещать свою комнату?» Если бы только Арья Старк могла читать мысли человека, чего она пока не могла, если бы она слышала все это, то рассмеялась бы над такой глупостью. А затем крепко обняла бы его и поцеловала, ведь всё это так романтично. — Мы вернёмся в Храм Лунных Певцов завтра утром, милая девочка. — Он встал и поставил стул на место, рядом с маленьким прикроватным столиком. — Верховная Жрица выразила намерение помочь тебе открыть ещё один дар. — Предвидение? Он кивнул и направился к двери. — Пожалуйста, не уходи, Якен. И после этих слов лоратиец не смог сделать ни шагу. Когда в последний раз он слышал такое? Как же иначе, после подземелий того высокого, призрачно-загадочного замка, после той безжалостной резни, не вписывающейся ни в какую веру и правила — после монеты, после валирийских слов, сказанных для того, чтобы она могла снова отыскать его. Тогда ему пришлось оставить её, хоть она и была напугана, ведь даже у Избранной должен быть выбор — отказаться или следовать своей возможной судьбе. И теперь, после стольких, стольких лун, он снова слышит от неё эту просьбу. Якен Х’гар услышал, как она слезла с подоконника и подошла к нему. Лоратиец стоял лицом к двери и только собирался повернуться, когда почувствовал, как обе её руки обхватывают его тело. Она обнимала его сзади. Арья Старк прижалась своей мягкой щекой к спине Якена. — Пожалуйста, не уходи. Я… я больше ничего не попрошу, обещаю. Когда она чего-то просила или даже просто предлагала компромисс, Якену Х’гару казалось, что он готов дать своей милой девочке всё, что она попросит — будь то каждый чертов мерзавец в её списке или Железный Трон. Пекло, если бы она попросила вернуть к жизни Неда, Кейтилин и Робба, он бы отправился в темнейший Асшай и попросил дать им второй шанс. «Или драконов, чтобы она могла увидеть это нереальное место.» Он нежно накрыл её сомкнутые на его груди руки своими, и она прижалась к нему ещё сильнее, подумав, что он хочет оторвать её от себя. «Зачем, милая девочка? Зачем тебе быть со мной этой ночью? Скажи же.» — Т-ты можешь сказать нет… но пожалуйста, подумай об этом, — взмолилась она дрожащим голосом. Ей ещё никогда не было так одиноко. Так долго она горела потребностью в нём, чем-то большим, чем простое желание, так долго она наказывала себя, молчала об этом. Она убедила себя той ночью, что промолчать и в этот раз означает разорвать итак уже разрушенную себя на множество кровавых кусочков. И пусть это было неразумно, она готова была отдать своё именинное желание, все дары старых богов, возможность видеть Запад, изменившую её жизнь, свою главную роль в Песнях, всё — каждую чёртову вещь, только бы он остался с ней на эту ночь. Просто остался, ничего более. Арья Старк почувствовала, как лоратиец медленно отрывает от себя её руки, и крепко зажмурилась, стараясь успокоить разрывающееся сердце. «Даже тонуть в Закатном Море было не так больно,» — подумала она. Она медленно опустила руки. Сжала и снова разжала кулаки, только чтобы убедиться, что они все ещё слушаются её. Словно невидимые когти безумно скребли её сердце — в груди были так больно, будто в неё воткнули отравленный нож. «Ты никогда не учишься, Арья Старк, не так ли?» Она не была лютоволком в тот момент, не была в состоянии транса, но её душа выла от скорби. Она проклинала себя и своё помешательство на нём на восьми разных языках. И её безликость мучила её. «Для него ты Никто. Никто.» Вздохнув, она наконец отвернулась и отошла от него. Она уже потеряла всякую надежду, когда почувствовала прикосновение к своей руке, и сильные руки Якена Х’гара оторвали её от пола. Она ахнула от неожиданности и инстинктивно обвила руки вокруг его шеи. Он поднял её ноги так, чтобы она могла обхватить его талию, и понёс к кровати. Якен сел на край лицом к лицу с Арьей, сидящей у него на коленях. Глаза его милой девочки были затуманены, но по крайней мере она улыбалась. — Человек останется, — прошептал Якен. — Но пожалуйста, Арья Старк, не трогай его ремень. Она кивнула и усмехнулась. Якен медленно поднял её правую руку к своим губам и стал одну за одной целовать костяшки. Девочка глубоко вдохнула и позволила себе погрузиться в море этого электрического чувства, каскадом спускавшегося от кончиков пальцев до её маленьких ступней. Он неотрывно смотрел на её лицо, и хоть она знала, что её щеки краснеют, она не могла заставить себя отвернуться. Пальцы её левой руки прикоснулись к белым прядям волос Якена. И, возможно, у Якена были другие женщины — это вполне естественно, учитывая, как он красив. Он — безликий, но он также и мужчина; наверное, это выглядит так: «избавься от похоти внутри себя и возвращайся к службе Многоликому». И пусть это противоречит Кодексу, от этого никуда не деться. А может, он остался не из-за её прихоти, но чтобы освободиться от чувства вины из-за их ссоры во время тренировки. Или, возможно, чтобы поддержать её? В конце концов, зажечь свечи из драконьего стекла было не так уж просто. Может быть… может быть, дело в этом, и всё это не значит абсолютно ничего. «Какая разница, как он смотрит на всё это? Вот он здесь, сейчас, а завтра я могу и умереть.» — Интересно, что сказал бы Старейшина, — пошутил он. — Человек сейчас должен быть в своей комнате. Арья вздохнула, заставляя Якена улыбнуться; от неё пахло ягодами. — Что он сделает, если узнает про это? Убьет нас? Он лишь усмехнулся. Они легли на кровать, оба уставшие. Голова Арьи покоилась на груди лоратийца, он крепко обнимал её. Его пальцы нежно выводили неведомые узоры на её руке, пока её глаза наконец не закрылись и сон не охватил её. — Спи, милая Арья… Якен останется. Арья улыбнулась. «Он всё ещё относится ко мне как к ребёнку.» Она вдохнула его запах, который любила слишком сильно, и отключилась без всяких свечей из драконьего стекла — она оказалась в Винтерфелле, где Нед и Кейтилин, держась за руку, наблюдали за Браном и Риконом, которые нескладно пели старую северную балладу; где Робб дразнил Сансу из-за влюблённого в неё конюшонка; где Джон трепал её непослушные волосы, пока она гладила жесткую шерсть Нимерии. Все они были в главном зале — семья, наслаждались теплом огромного камина; слышался смех.***
Якен сел на край кровати и убрал несколько прядей, упавших на её лицо. Она уже задремала. По её розовой щеке скатилась слеза. Сон, наверное? Неужели ей снится что-то настолько грустное, настолько безнадежное? Стоит ли ему разбудить её? Или она должна справиться сама? Пока он обдумывал, что ему сделать, его сердце не придумало ничего лучше, чем побудить его утолить прячущуюся внутри тоску. Он нежно поднял её лицо и поцеловал её губы. Это был короткий поцелуй, но достаточный, чтобы почувствовать её вкус, насладиться ею. Какая нелепость. Конечно, этого недостаточно. Никогда не будет. «Не отрекись от меня, Многоликий.» Он склонился над ней, чувствуя её дыхание на своей коже. «Сильная… такая сильная,» — подумал Якен Х’гар. Он вдыхал и выдыхал через полуоткрытый рот, чувствуя лёгкую дрожь. В его голове творился настоящий хаос — он никогда не чувствовал ничего подобного за всю свою структурированную, неизменную жизнь Безликого. И он поцеловал её снова. В этот раз поцелуй длился дольше; она была… мягкой, сладкой, сочной… Он нежно покусывал её губы. Лоратиец уже не знал, сколько времени прошло. Все его внимание сосредоточилось на одном — наслаждении вкусом её ягодных губ. Может, это её магия овладела им? Боги, она была прекрасной и сладкой, словно хорошее вино, предназначенное для королей и принцев. Он к ним не относился, но это не останавливало его от испития сладости её рта. «Арья.» Да, она — Лёд, но её холод совсем не гасит его Огонь. Наслаждаясь её губами, он нежно прикоснулся большим пальцем к её подбородку, чтобы она приоткрыла губы. Поцелуй становился всё глубже. Звуки желания вырвались из его горла. «О, Арья…» Она издала стон. Затем зашевелилась. Он медленно отстранился. «Человек должен покинуть это место.» Он прерывисто дышал. Лоратиец слышал биение собственного сердца, словно пытавшегося выпрыгнуть из груди, чувствовал, как оно с сумасшедшей скоростью разгоняет кровь по его телу, боялся, что его грохот разбудит её. Он очень осторожно переместил её голову со своей груди на мягкую подушку, встал и покинул комнату.***
— Нет, милое дитя. Предзнание, а не предвидение, — поправила её Верховная Жрица. Они находились в Храме Лунных Певцов. На Верховной Жрице были её обычная белоснежная роба и ободряющая улыбка. Девочка видела, что терпение Верховной Жрицы не иссякает, несмотря на бесконечное количество её вопросов, и от этого уважала женщину ещё больше — даже она сама уже устала от собственных вопросов. Проснувшись тем утром и не обнаружив рядом Якена, она поняла, что часами обнимала мягкую, но безжизненную подушку. «Был ли это лишь сон?» — спрашивала она себя. Она оглядела комнату, стараясь найти хоть какие-нибудь следы его присутствия прошлой ночью, но ничего не нашла. «Невозможно.» Она торопливо оделась и направилась в общий зал, где мастера и служители собирались на завтрак, и увидела его — он разговаривал с Суровым Мастером, сидя за дальним концом длинного стола. Поскольку он даже не взглянул на неё, она решила подойти к нему после завтрака. — Якен, — позвала она, когда члены Ордена встали из-за стола и разошлись выполнять свои обязанности. Он повернулся к ней с ничего не выражающим лицом. — Эм, этим утром… — начала она, но так и не смогла продолжить. Что она собиралась сказать? Почему она проснулась без него на кровати? Она… не была его невестой или суженной — пекло, да она даже не знала, кем она была для него. На его лице она видела лишь недоумение. Возможно, на самом деле ничего и не было, и её жестокое воображение сыграло с ней злую шутку. «Значит, это был лишь сон.» Арья Старк вздохнула, игнорируя внезапную боль, сжавшую её грудь железными тисками. — Забудь. Она повернулась, чтобы уйти, но его рука сжала её запястье. Когда она снова взглянула на него, в уголках его рта таилась едва заметная улыбка. — У человека были дела, милая девочка, — вкрадчиво сказал лоратиец. — Он не хотел будить тебя. Якен слегка сжал её запястье, и она просияла. — О боги, человек и девочка, — их бессловесный диалог прервал Красавец. Он вышел из-за стола последним и, по всей видимости, наблюдал за ними. — Как романтично. Лоратиец бросил на него недовольный взгляд, и симпатичный мастер, явно довольный собой, покинул общий зал. Арья Старк постаралась перенести все своё внимание на Верховную Жрицу. Они сидели лицом друг к другу на вырезанных из мрамора креслах, Якен расположился на мягкой скамье чуть в стороне от них. — Разве это не одно и то же? Предвидение и предзнание? — Только в общем плане, но не по сути, — ответила Верховная Жрица. — Видеть не значит знать. Представь: двум жрецам в двух разных городах богами было послано видение. За пересохшей рекой они оба увидели бескрайние зеленые поля с щедрым урожаем, готовым к сбору. Один жрец сказал магистрату своего города увеличить приток торговых кораблей из других городов и начать открытую торговлю, ведь их ждёт достаток. Другой жрец говорил с правителем своего города о постройке больших амбаров, чтобы хранить там собранный урожай, ведь близится голод. Как ты думаешь, что произойдёт с городами? Арья Старк вспомнила подробности видения. — Первый город будет голодать, второй придет к процветанию. — Что заставляет тебя так думать? — Достаток будет, это правда, — сказала девочка, не обращая внимания на Якена Х’гара, который, прикусив большой палец, пристально смотрел на неё. — Но недолго. Плодородное поле лежит за пересохшей рекой, можно предположить, что высохла она от того, что дождя не было долгое время. Первый город будет продавать урожай за шёлк, уголь, металлы и другие вещи, которые несъедобны, а второй запасется на случай неожиданно наступившего голода. Верховная Жрица довольно улыбнулась. — Очень хорошо. Вначале идёт предвидение, потом — предзнание. Что есть у второго, чего нет у первого? — Да много чего, наверное, — отозвалась девочка. — Хотя я могу назвать кое-что — высшая правда, она явно глубже того, что на виду. Нельзя увидеть её, если не смотреть вглубь. — Она рассматривала прекрасный облик Жрицы и думала о том, сколько мужчин пытались и провалились в попытке убедить её оставить праведную жизнь и обет безбрачия. Даже без волос, с вытянутым черепом, она все равно выглядела невероятно изящно. — Так у меня будет дар предзнания? — Нет, Арья Старк, — рассмеялась Верховная Жрица своим мелодичным смехом. — Ты — дочь Севера, ты происходишь от Первых Людей, поклонявшихся безликим, безымянным старым богам. Ты была рождена с этим даром. И мне, простой жрице, просто случилось знать, как раскрыть этот дар. — Девочка готова. Они взялись за руки. Она неподвижно ждала. И правда, вспышка видения пронзила её внезапно чистый разум. Кровь в снегу… Уркон. Аякс. Древесная ведьма говорила с ней. Я вижу волчье дитя собственными глазами. Кровавое дитя. От тебя пахнет лишь смертью! Наказание ли это для меня, то, что ты пришла на мой холм? Мне не нужно твоё горе… Прочь, тёмное сердце. Убирайся! Умри! У Божьего ока будет рыдать рыжая леди Харренхола. Гераксос. Варафис. Дитя Баэля — он придёт на смену лорду Старку, но леди ярости получит его корону. Волчья девочка… достанет ему четырёх огненных чудовищ… ночь будет длинной. Берегись, берегись. Волчья девочка, берегись третьей головы дракона. Клянись древовидцам на Острове Ликов. Мы никогда не расстанемся, любимая. Клянись льдом и огнём! Найди нас, милое дитя. Оседлай своих драконов. Буря не так уж страшна… А в тебе есть магия. Арья Старк запрокинула голову, крик боли вырвался из её уст. Звук становился громче — словно сотни терзаемых душ наконец нашли своё избавление. Это шло через неё, и это было зло и добро. — Арья! — услышала она голос человека. Верховная Жрица действовала быстро — она отпустила руки девочки и взяла в ладони её лицо, успокаивая её. — Милое дитя. Девочка накрыла своими руками ладони Жрицы, прикасавшиеся к её лицу, в её глазах плескалось недоумение и намёк на ужас. Когда ей было всего двенадцать, ей нужны были лишь Игла и смелость Якена — этого хватало, чтобы быть уверенной в своей способности топтать людей, отбирать их жизни и свергать их в бездну, доказывать их смертность. И при всем этом оставаться в мире с милосердностью Многоликого. «Как мне сражаться с этим?» — Что ты видела, милое дитя? — спросила женщина. «Туманность и тайны. Непостижимые сложности.» Как ей вообще сказать об этом? Девочка покачала головой. — Н-ничего… — соврала она. Женщина прикоснулась губами к её лбу. — Ты можешь не знать, что ты видела. Но что-то ты видела точно. — Ничего, клянусь богами. — Милая девочка, — она услышала тихий голос лоратийца. — Пожалуйста, не приноси ложных клятв перед Жрицей. — Я не лгу! — Тише, тише, — вновь успокоила её Жрица. — Милое дитя. Можешь ничего не говорить. Но когда придёт время, ты воспользуешься этим. Обещай мне. Арья Старк осторожно убрала руки женщины со своего лица, и на нем выразилось нетерпение. — Простите, но как я могу обещать такое, если я вообще ничего не видела? Забвение. Вот что я видела. Жрица смиренно кивнула. — Белый и серебро… белый и серый… — прошептала женщина. — Арья Старк, теперь у тебя есть зрение леса. — Она протянула ей металлическую миску с прозрачным зельем. Арья взглянула на своё отражение в глади жидкости. Оба её глаза из серых стали зелёными.***
То, что девочка видела через свечи из драконьего стекла, произошло на Западе семь лун спустя. У мужчины были зеленые глаза, как и у неё. И девочке следовало быть осторожной, ведь если она не сможет контролировать свои раздумья, он сможет узнать абсолютно всё — силы, страхи, планы, дары. Если он найдёт проход через неё, это будет… «Слишком просто. Да, могущественная. Но всё же дитя.» Мужчина пробросил кусок плоти величиной в целую руку в воздух, и чудовище, взмахнув крыльями, бросилось вперёд, чтобы поймать его своей зубастой огнедышащей пастью. О, ему так нравился вкус магистров. Оно взлетело в воздух, навстречу раздувавшему красные паруса корабля ветру. Он взглянул на водные просторы Узкого Моря. Моря так утомили его. Два дня. Мужчина впервые увидит Великого Титана Секретного Города — чудовищная статуя, сжимающая сломанный валирийский меч, символ разрыва с Фригольдом. «Первая дочь Валирии всё так же верна, даже спустя четыре века. Близится их награда.» Ужасающий плач чудовища раздался в ночной тишине.