soundtracks

♣

Чимин находится в состоянии полной готовности, пока разыскивает свою обувь и всё, что можно быстро захватить с собой по пути. Ему нужно уезжать прямо сейчас, и его не волнует, что он ещё не собрал свои вещи. Все, что ему сейчас необходимо: его телефон, кошелёк и ключи. Ему надо как можно скорее вернуться в Сеул. Но перед встречей с Юнги ему нужно остановиться ещё кое-где. Чимин знает, что по идее должен сломя голову нестись к парню, но есть ещё кое-что, что он хочет сделать до этого. Он уверен, что если сделает это, Юнги поймёт, что он точно прослушал весь его альбом. Он уже у входной двери, почти готовый покинуть дом Тэхёна и Чонгука, когда те возвращаются. Его друзья смотрят на него, откладывая пакеты с продуктами в сторону и обмениваясь удивлёнными взглядами. — Чимин, — осторожно начинает Тэхён, — что происходит? Чимин надевает первую попавшуюся обувь и, скорее всего, она даже не его. Хотя он не совсем способен соображать прямо сейчас. — Я прослушал альбом, — сообщает он. — Полностью. Я даже прочитал посвящение. Чонгук тепло ему улыбается. — Он написал кое-что действительно милое для тебя, не так ли? Чимин кивает, пытаясь успокоить грызущее изнутри волнение. Он обыскал весь дом, пытаясь найти купленную Тэхёном копию альбома, как только прослушал все песни. Он полностью изучил буклет с диском и был так рад, что сделал это, иначе он никогда бы не увидел послание, оставленное для него. Чимин оборачивается, засунув в карманы пальто всё необходимое, прежде чем заключить Чонгука и Тэхёна в объятья. На секунду те сбиты с толку, но затем обвивают парня в ответ. Тэхён прижимается к нему ближе и щекой трется о волосы Чимина, пока Чонгук неловко похлопывает его по плечу. — Спасибо, что позволили остаться, — говорит Чимин, крепко обнимая их. — За то, что были со мной, когда я нуждался в этом. — Для чего еще нужны друзья? — отвечает Тэхён, щипая Чимина за бок. — Ага, скорее всего, ты бы тоже поступил так, если бы Тэхён расстроил меня, — шутит Чонгук. Тэхён кидает на него сердитый взгляд. — Эй, я не знаю, о чем вы там говорите, но нечего меня задирать. Я слишком прекрасен. И у меня есть чувства. Чонгук качает головой, щуря глаза. Он бормочет что-то себе под нос, и хотя Чимин не расслышал толком, Тэхён, кажется, понял, что тот пытался сказать, судя по тому, как он прильнул к плечу Чонгука, прижимаясь лицом к его шее. Чимин полагает, что ему уже пора уходить, учитывая, что те, похоже, хотят остаться наедине. По-видимому, Тэхён думает так же. — Ладно, а теперь проваливай, Чимин, — заявляет он, подталкивая парня к выходу. Однако его взгляд всё же смягчается. — Иди и заполучи своего мужчину! Чимин определенно намеревается сделать это. Он стискивает друзей в объятьях в последний раз, прежде чем покинуть дом и выбежать на улицу, скрываясь в ночи. Парень бежит всю дорогу до станции, задыхаясь, и пытается отдышаться, пока разыскивает на доске объявлений расписание следующего поезда. Он хотел бы как можно быстрее добраться до Сеула, но он не может просто щёлкнуть пальцем и оказаться, где захочет. Чимин должен написать Юнги, но ему кажется, что тот уже удалил его номер. Он ничего не может поделать с этим, ему остаётся лишь надеяться, что ещё не слишком поздно. Всё же он находит нужную ему платформу: следующий поезд должен приехать через пару минут. Чимин нервничает, ладонями растирая плечи и пытаясь перестать дрожать. Он дрожит не от холода.

⚜

— Ты же помнишь про свою первую церемонию награждения через пару дней, Юнги? — Да, хён, — подтверждает он в трубку. Пока они разговаривают, Юнги разбирается с билетами для Чимина, чтобы тот тоже мог пойти с ним. — Ты пригласил Чимина, не так ли? — спрашивает Сокджин. Юнги утвердительно бормочет; ему не особо нравится, куда всё это идет. Он помнит прошлый разговор с Сокджином об этом, когда тот предупредил Юнги о трудностях, с которыми ему придётся столкнуться, если он останется с Чимином. Юнги знает, как это рискованно, но он не может бросить Чимина. Не сейчас, не после того случая с его родителями. Почему-то он чувствует себя виноватым за то, что произошло с Чимином. У него всё было в порядке, пока они не встретились. Но несмотря на то что Чимин потерял всё своё наследство и его родители практически отказались от него, тот всё ещё умудрялся улыбаться ему, словно потеря всех этих материальных вещей совершенно ничего не значила для него. Юнги надеется, что это правда так. Сокджин молчит на другом конце трубки. Кажется, он чем-то занят: слышится стук пальцев о клавиатуру. Юнги уже хочет огрызнуться на него за то, что тот потревожил его без видимой причины, учитывая, что он мог бы потратить это время на что-нибудь получше (например, вернуться обратно в кровать к Чимину, всё ещё прижимающемуся к месту, где Юнги лежал); но Сокджин наконец-то говорит, опережая его намерения. — Думаю, мы должны обсудить твои действия по отношению к Чимину. — Извини, хён? — зевает Юнги, раздумывая попросить Сокджина перезвонить позже, но что-то подсказывает ему, что этот разговор вряд ли так просто закончится. Сокджин прочищает горло. — Он живет с тобой сейчас, да? Думаю, тебе нужно понимать, что может случиться, если это просочится в СМИ. Вам обоим стоит быть осторожными, и если вдруг о вас узнают, мы вынуждены будем заявить, что Чимин просто твой друг, проживающий вместе с тобой, — перечисляет Сокджин. — Что же касается премии MAMA, если он пойдет с тобой, нам придётся притворяться, будто он обычный гость. Это означает никаких держаний за руки, никаких поцелуев, никаких– — Хён. Хён, остановись, — прерывает его Юнги. — Я не… Я не стану поступать так с Чимином. Он не заслуживает, чтобы с ним обращались как с каким-то грязным секретом, особенно сейчас, когда ему и так уже достаточно тяжело. Сокджин вздыхает, Юнги легко может вообразить, как тот качает головой, морща губы. — Я знаю, и мне жаль, но это не навсегда, Юнги. Только до тех пор, пока ты не закрепишь свое положение в этой индустрии. Если он любит тебя, он подождёт, ведь так? Юнги хочет накричать на Сокджина, хочет спросить, почему тот не может понять, насколько всё это несправедливо. Он не знает, любит ли его Чимин; но даже если парень действительно любит его, то поступая так с ним, Юнги лишь разрушит все чувства, что тот к нему испытывает, пока не останется ничего, кроме разбитых осколков воспоминаний, которые они никогда не смогут снова собрать воедино. Юнги не хочет этого, но он понимает причину волнений Сокджина. Возможно, Юнги смог бы справиться со всем, с чем ему предстоит столкнуться, но это не значит, что всё это также не затронет Чимина. Вариант, предлагаемый ему Сокджином, не из легких, но это лучше, чем бросить его отношения с Чимином на произвол судьбы. Так что он соглашается. — Ладно, я сделаю всё, что ты попросишь. (Юнги жалеет, что не сказал «нет»).

⚜

Он никогда не видел столько вспышек камер прежде. Они ослепляют, заставляют Чимина прикрывать глаза рукой в попытке защитить себя от непрекращающегося мерцания огней. Как только они вышли из машины, ему показалось, что тысячи лиц столпились вокруг него и Юнги. С помощью охраны и Сокджина, менеджера Юнги, они умудряются проскользнуть мимо обрушившейся на них тонны вопросов, поспешно устремившись к самому зданию, где будет проходить церемония награждения MAMA. Юнги проинформировал его о том, что это мероприятие собой представляет и что он не обязан приходить, если не хочет. Но как Чимин мог отказаться, особенно когда для Юнги это значит так много? Он может и не понимает музыку Юнги, но он предпочёл бы быть рядом с парнем во время его успеха, нежели наблюдать за ним через экран телевизора, словно обычный зритель, пустое лицо в толпе людей, взирающих на Юнги. Прежде чем они садятся на свои места, ожидая начала церемонии, Сокджин привлекает внимание Юнги. — Ты же знаешь, чего не должен делать, да? — спрашивает тот. — Здесь слишком много камер, вас будет легко разоблачить. Если ты выиграешь сегодня вечером, ты захочешь, чтобы люди обратили внимание именно на это, а не на другие вещи. Ладони Юнги вцепляются в колени, стиснувшись в кулаки. Его челюсть сжата, но он всё равно кивает. — Я знаю. Он остается неподвижным до конца ночи. Чимин наблюдает за происходящим краем глаза, пытаясь понять, из-за чего Юнги и Сокджин так сильно напряжены. Юнги не был таким, когда покидал отель сегодня вечером; он не казался таким взволнованным из-за всего этого, но как только они сели в машину с Сокджином, тот стал вести себя странно. Юнги отсел как можно дальше от него, глазами пристально разглядывая проскальзывающий мимо вид из окна. Чимин хотел взять его за руку, но тот казался таким далеким — как морально, так и физически. Что-то было не так, и даже сейчас это всё ещё ощущалось: колени Юнги нервно дрожали. Чимин тянется, желая успокоить и поместить ладонь на его колено, но Юнги дергается в сторону, качая головой. — Не сейчас, — говорит он, и Чимин не понимает, что тот имеет в виду, пока не замечает всех этих людей, прислонившихся к стенам с камерами в руках, лишь ждущих момента запечатлеть какой-нибудь провокационный снимок. Чимин действительно должен быть потрясен количеством знаменитостей, сидящих вокруг него. Он должен аплодировать каждому выступлению, может быть, даже подпевать некоторым песням, которые он знает. Но он лишь смотрит на скрещенные руки Юнги — его ногти впиваются в ладони — и удивляется, почему тот ни разу даже не прикоснулся к нему. Почему-то их стулья стоят слишком далеко друг от друга, и Чимин пытается придвинуться как можно ближе. Его ноги касаются Юнги, и тот немедленно напрягается, переводя глаза от сцены к черным джинсам Чимина. — Что ты делаешь? — шипит он, и Чимин хочет прижаться к парню поближе, стерев тревогу, поселившуюся меж его бровей, но голос Юнги застает его врасплох. — Что с тобой не так? — спрашивает Чимин. — Ты ведёшь себя очень странно. Ты ни разу не взглянул на меня. — Ничего, Чимин, — уверяет его Юнги, и они оба знают, что это не так, однако Юнги не произносит больше ни слова, а у Чимина нет возможности уточнить — объявляется номинация Юнги. Чимин наблюдает за большим экраном, глазами пробегаясь по имени каждого претендента — он не узнаёт ни одного из них — пока не находит Юнги. Он слышит, как Юнги задерживает дыхание, когда ведущие собираются огласить победителя; как только имя его парня было произнесено, Чимин бросается к нему, желая обнять и разделить вместе радость победы, ведь даже несмотря на то что Юнги — новое лицо в это индустрии, его музыка наконец-то оценена по достоинству, и это всё, о чём Чимин мог только мечтать. Однако он не успевает. Юнги быстрее. Он вскакивает на ноги, слегка качаясь на месте, и обменивается с Сокджином рукопожатиями, но повернувшись к Чимину, лишь кидает ему болезненный взгляд, который не удаётся так просто расшифровать. Это сбивает его с толку; Юнги проходит мимо него и направляется к сцене. Он падает обратно на свое место. Все встречают Юнги аплодисментами, лишь он сидит неподвижно. Чимин наблюдает, как Юнги кланяется ведущим и зрителям, получая этот чертов трофей; его глаза прикованы к награде, словно если он отведёт взгляд хотя бы на одну секунду, та исчезнет в мгновение ока. Юнги прижимает трофей к груди, как будто это что-то безумно ценное, и произносит речь о том, как он благодарен и как он не может поверить, что добился всего этого за такой короткий срок. Он говорит, что признателен слишком большому количеству людей, но всё равно озвучивает их имена. — И моему дорогому другу Чимину, — заканчивает он. — Спасибо за то, что верил в меня, даже несмотря на всю твою ненависть к хип-хопу. Толпа смеётся. — Другу? — громко переспрашивает Чимин, но его голос теряется в толпе тысячи людей, стоящих вокруг него, громко аплодирующих и поздравляющих Юнги. Забавно, ведь Чимин решил пойти с Юнги, вместо того чтобы остаться дома и смотреть награждение по телевизору. Однако, похоже, именно это он и делает. Несмотря на то что они в одной комнате, Юнги кажется таким далеким. Чимин с горечью задаётся вопросом, любит ли тот этот трофей больше, чем любит его. Сокджин пихает его локтем, сидя рядом и взглядом намекая, что тот выпал из реальности: печаль, проступающая на его лице, слишком очевидна. Так что Чимин заставляет себя изогнуть губы в подобии улыбки и забыть об этом чувстве непрекращающегося падения без парашюта за спиной, забыть о предательстве родителей (предательстве Юнги). Он аплодирует парню; его руки отяжелели, но ему всё равно удается поднять их, хлопая раза два, прежде чем положить ладони на колени. Они дрожат слишком сильно. Позже Юнги выступает с песней на сцене, но Чимин совсем не слушает. Голос Юнги превратился в шум, раздражающий непрекращающийся стук в его голове. Когда Юнги наконец-то возвращается к ним, придерживая трофей в руке, он улыбается так сильно, что Чимин встаёт со своего места и уходит. Он не может видеть его счастливое лицо, не тогда, когда он пытается разобраться в том, что только что произошло. Теперь он понимает, о чем Сокджин предупреждал Юнги. Во время поездки обратно в их гостиницу Чимин остается безмолвным. Какое-то время Юнги рассказывает о прошедшем вечере, но затем тоже сдаётся; обрушившаяся тишина разрывает Чимина пополам. Они не произносят ни слова, пока не достигают их номера в отеле; Юнги открывает дверь, проходя внутрь. Чимин следует за ним, захлопывая дверь позади себя. — Чимин, — начинает Юнги, но Чимин не позволит ему говорить первым, не в этот раз. — Другу? — повторяет он слова Юнги, сказанные ранее. — Это… это всё, что я значу для тебя? Юнги качает головой, сокращая расстояние между ними и сжимая запястья Чимина. Его хватка жжётся на коже. — Конечно нет, — говорит Юнги, — просто… со мной не будет легко, Чимин. Я никогда не думал, что всё станет таким. Ты должен понимать, что если бы я мог, то я бы, блять, поцеловал тебя на национальном телевидении. Но я не могу, не сейчас. Я не хочу ранить тебя. Чимин отталкивает Юнги от себя, пытаясь высвободиться из захвата и разворачиваясь к двери. — Ты ранишь меня. Ты игнорировал меня весь вечер. — Если ты не хочешь быть больше со мной, то я пойму, — бормочет Юнги, заставая Чимина врасплох. Он разворачивается, выдыхая удивлённый смешок. — Я не говорил этого, — возражает тот. — Я хочу быть с тобой. Он проводит пальцем по ладони Юнги. — Но если тебе нужно что-то сказать мне… например то, что ты не можешь держать меня за руку на публике, тогда тебе стоит сказать об этом раньше, а не позже. Иначе складывается впечатление, что ты не… — Люблю тебя? — заканчивает Юнги, и Чимин вскидывает голову, боясь, что Юнги сморщит нос лишь при мысли об этом и разрушит надежду, хранившуюся внутри Чимина. Однако Юнги смотрит так ласково, что конечности Чимина начинают дрожать, словно плавясь от одного только взгляда. Он всегда становился слабым, когда Юнги проявлял заботу. Юнги склоняется ближе и проводит рукой по волосам Чимина. — Я никогда не говорил этого прежде, да? Что я люблю тебя? — Ты… ты любишь… — Мне стоило… блять, почему я не сказал этого раньше, — ругается он, целуя Чимина в щеку. — Мне всегда было легче записывать на бумагу то, что я чувствую, но… сегодняшний день, наверное, привел тебя в замешательство. — Конечно! — возмущается Чимин в ответ, но заикается, когда его лицо вспыхивает ярко-красным. — Я думал, ты собираешься сказать мне, что бросаешь меня. — Тебе действительно стоит послушать мои песни, тогда ты будешь знать, что я бы никогда не сделал этого. Чимин фыркает, отталкивая Юнги, и направляется к кровати, падая на нее. Он снимает обувь и бросает её в сторону Юнги. Старший ловит одну из туфель, когда та чуть не ударяется о лампу, и смотрит на парня укоризненно. Он думает бросить её обратно Чимину в лицо, но затем кое-что отвлекает его от этого. — Так значит, тебя это устраивает? Хранить наши отношения в секрете, пока всё не станет более стабильным? — Меня не устраивает. Мне не нравится быть твоим грязным секретом, — упрекает его Чимин, — но ради тебя я могу пойти на это. Пока ты не позволишь этому стать важнее наших отношений. Чимин слегка приподнимает бровь. Юнги садится рядом с парнем, обнимая за талию. — Пак Чимин, ты что, приказываешь мне? — Да, хён, именно так. Не облажайся и не заставляй меня снова чувствовать себя так, иначе ты очень сильно пожалеешь, — предупреждает Чимин, но в его голосе проскакивают игривые нотки. Он показывает Юнги язык, когда тот морщится и хрипло смеётся. В отместку Юнги прижимает Чимина к кровати, положив руки ему на грудь, чтобы удержать на месте. Чимин чувствует, как по венам пробегают электрические разряды от одних лишь прикосновений, заставляя пальцы ног сжиматься; его кожа горит под ладонью Юнги. — Если я когда-нибудь поступлю так с тобой снова, надеюсь, ты поставишь меня на место. Чимин пробегается языком по нижним зубам. — Обычно я не верю во вторые шансы, — говорит он, прежде чем улыбнуться. — Но ради тебя я могу попытаться.

♣

Когда Чимин сказал ему, что уходит и останется на какое-то время у Тэхёна и Чонгука, Юнги не знал, что делать. Он не мог заставить себя сдвинуться с места после того, как Чимин захлопнул за собой дверь, даже если всё, чего он хотел, — сорвать эту дверь с петель и прижаться к Чимину, умоляя о прощении. Но Юнги знал, что этого недостаточно. В порыве ярости он разбил тарелку, лежавшую на кухонном столе; ещё несколько минут он сметал и разбивал все, до чего только мог дотянуться. Вскоре он остановился; на его руках виднелись порезы, кровоточащие из-за осколков фарфора и стекла. Когда-то давно Чимин предупредил его, чтобы тот не налажал с их отношениями снова, но Юнги не смог сдержать обещание. Он растоптал и уничтожил все, не задумываясь о чувствах Чимина и посвящая всё своё время созданию лучшей музыки; музыки, которой он хотел бы поделиться с Чимином, когда закончит. Юнги не мог находиться в их квартире и наблюдать за тем, как Чимин уходит; он не смог бы вынести скрежет чемодана, царапающего мраморный пол. Так что он уходит первым, переходя на бег, как только за ним закрывается дверь. Он не был уверен, куда идет, пока не достиг квартиры Хосока и Намджуна, барабаня кулаками по их двери. К счастью, Хосок открыл довольно быстро, и Юнги тотчас же свалился. Теперь Юнги сидит на том же самом месте, куда он упал, как только зашел в их квартиру. Он глядит на улицу из окна, прижав ноги к груди и пытаясь удержать глаза открытыми. Прошло уже несколько дней с тех пор, как он ушёл, и Юнги полагал, что Чимин уже в Пусане. С того самого дня он не мог ничего делать кроме как бесцельно слоняться по квартире его друзей. Он ест, когда голод становится слишком сильным, и близок к тому, чтобы потерять сознание. Он не пишет ни единого слова, боясь, что даже если попытается, у него всё равно ничего не получится. В конце концов, его вдохновение покинуло его. Вскоре Хосок и Намджун начинают терять терпение. Вначале они ведут себя осторожно рядом с парнем, обходя его на цыпочках, одаривая вежливыми улыбками и полезными советами. Но спустя какое-то время их терпение кончается, и Хосок, наконец, выходит из себя, подлетая к Юнги, хватая его за подмышки и заставляя встать. — Тебе нельзя быть таким, — говорит Хосок. — Ты даже не пытаешься. Намджун был чем-то занят в своей комнате до этого времени, но даже он высунул голову за дверь, наблюдая за двумя парнями. Хосок всё ещё держит Юнги, словно тряпичную куклу, слегка тряся и подбрасывая. Внутри последнего начинает зарождаться гнев, взрываясь, как только он набрасывается на Хосока, кулаком проходясь по его лицу. Хосок едва уклоняется, прижимая Юнги к полу и садясь на него сверху. — Хосок. Отвали от меня, — угрожает ему Юнги, но Хосок лишь улыбается, не обращая внимания на слова. — У вас всё в порядке? — спрашивает Намджун, и Юнги кидает в его сторону рассерженный взгляд за то, что тот не попытался спасти его быстрее. — Юнги-хён ведет себя как идиот, так что мы должны заставить его выйти и заняться чем-то полезным. Мне кажется, он загорится, если останется здесь ещё на какое-то время, — отвечает Хосок, глядя на раздраженное лицо Юнги. — Я в порядке! — огрызается тот. — Я, блять, в абсолютном порядке, так что оставьте меня в покое! — По крайне мере, сегодня он немного оживлённее, — добавляет Намджун, направляясь на кухню, чтобы налить себе стакан воды. Юнги ворчит что-то в ответ, извиваясь под Хосоком, но младший не двигается с места. Вместо этого он хмыкает, восседая сверху. — Итак, — начинает Хосок, — какой у тебя план? — У меня нет плана, — отвечает Юнги; он знает, что Хосок говорит о Чимине. — На этот раз он не вернётся обратно, — уныло добавляет он. Намджун подходит к ним и опускается на уровень Юнги; вода плещется в его стакане. Он слегка склоняет голову, прежде чем взглянуть на Хосока. — Ты же знаешь, что он убьёт тебя за это, да? — Нет, если это поможет ему подумать над тем, что делать дальше, — отвечает Хосок, пока Юнги угрожающе ворчит. — Я ничего не могу сделать, — вмешивается Юнги. — Я мог бы вместо этого просто закрыться в студии и написать миллион песен про расставания! Намджун и Хосок замолкают, и Юнги интересно, считают ли они возвращение Чимина таким же невозможным, как это звучит. Чимин уже в Пусане, и Юнги сомневается, что увидит его в ближайшее время. Может, Чимин навестит своих родителей и скажет им, что он наконец-то все понял и бросил этого бестолкового парня. Тогда он снова получит свое наследство. У Чимина всё наладится. Однако, Юнги тошнит лишь при мысли об этом. — Знаешь, — начинает Хосок, прерывая круговорот мыслей Юнги, — это не такая уж и плохая идея. — Что? — Юнги и Намджун произносят одновременно. Юнги глядит на них, прежде чем продолжить: — Как это может быть хорошей идеей? — Я не говорю, что ты должен начать писать песни про расставания. Я говорю о том, чтобы ты выпустил все эти песни, созданные тобой для Чимина. Возможно, даже те, что ты не собирался помещать в свой новый альбом, — предлагает Хосок. — Он не станет слушать, — утверждает Юнги. — Он ненавидит мою музыку. Он ни за что не станет слушать её. За всё это время Юнги написал так много песен, и каждая из них — с тех пор как он встретил Чимина и до момента, как тот ушел — была о Чимине. Конечно, младший никогда не интересовался и не пытался послушать то, что Юнги хотел донести. Вряд ли сейчас что-либо изменилось. Хосок наконец-то спрыгивает с него, позволяя встать, но Юнги не тянется к нему, чтобы задушить, как он планировал раньше. Вместо этого, он смотрит на свою обувь, обдумывая слова Хосока. — Действительно, что ты теряешь? — вставляет Намджун, и хотя Юнги думает, что эта идея абсурдна и совершенно бессмысленна, у него нет других вариантов. Он мог бы сидеть здесь в квартире своих друзей, утопая в жалости к самому себе, пока он каким-то образом не выберется из этого состояния, но дело в том, что он не хочет забывать о Пак Чимине. Он не хочет, чтобы тот стал лишь воспоминанием, которое он прокручивает в своей голове в те дни, когда чувствует себя менее уверенным в себе. Он не хочет, чтобы тот стал мыслью, крутящейся в его голове в ненастное, дождливое утро. Он не может позволить, чтобы мысль о Чимине стала лишь сожалением об опущенных возможностях. У него нет выбора. Юнги принимает советы друзей. Он выбрасывает из головы образ Чимина, который мог бы быть совершенно в порядке без него, где бы тот не был, и погружается с головой в совершенствование своего нового альбома. В любом случае, этот альбом должен был быть выпущен скоро, так что когда он обсудил с Сокджином возможность его выпуска раньше, тот был полностью за. Теперь, когда ему дали добро, Юнги проводит всё своё время в студии, редактируя и убирая изъяны. У него есть Намджун, Хосок и иногда даже Сокджин, готовые послушать его песни. Он просит их совета, когда показывает им законченный альбом. — Думаю, чего-то не хватает, — говорит ему Намджун одним вечером, держа кофе в руке и перематывая последнюю песню в списке. Он прослушивает её снова от начала до конца и качает головой. — Думаю, тебе нужна другая песня для завершения. Возможно, что-то вроде финала. — Ох, — произносит Юнги и просматривает все распределённые им ранее треки. — Должен ли я использовать одну из других песен? — Нет, я думаю… — вмешивается Намджун, — тебе нужно что-то совершенно другое. Абсолютно новая песня. Юнги глядит на него, стоящего рядом с Хосоком, и приподнимает бровь. Намджун пожимает плечами, пока Сокджин утвердительно кивает головой. Юнги разворачивается и смотрит на программу, открытую на его компьютере. Он закрывает глаза и вздыхает, доставая ручку и листы бумаги из сумки. — Хорошо, хорошо, я постараюсь написать что-нибудь новое. — Он машет им рукой, прогоняя. — Но вы все должны уйти. Никто не спорит с ним; Сокджин хлопает его по плечу, сообщая, чтобы тот позвонил, если ему что-нибудь понадобится. Юнги нужна лишь тишина, чтобы он смог написать что-нибудь новое. Он боится, что не сможет, и какое-то время просто рисует каракули на бумаге, вместо того чтобы написать хоть что-то. Юнги раздражённо стонет, когда понимает, что провел уже три часа, занимаясь этим, но он пытается снова, разрушая свой мозг от всех слов, что хочет сказать. Он хочет, чтобы Чимин вернулся к нему обратно и никогда не покидал его снова. Так что он начинает, цепляясь за эту мысль в голове. Спустя день Юнги все ещё сидит ссутулившись у компьютера в студии, надев наушники и переслушивая свой новый трек. Он записал его достаточно быстро, и, конечно же, в нем присутствуют недочёты. Но он хотя бы смог начать. Юнги затаскивает Сокджина в студию, прося совета, но старший лишь удовлетворённо кивает, показывая ему поднятый вверх большой палец. Они обсуждают другие незначительные детали, прежде чем альбом будет полностью готов к выпуску в конце этой недели. Когда всё завершено, Юнги рад, что наконец-то может выдохнуть. Он с тревогой ждет выпуска альбома и спустя какое-то время находит своё имя в трендах Твиттера и других социальных сетей. Он посещает их с Чимином квартиру, надеясь, что тот окажется там, готовый наброситься на него с объятиями. Но, конечно же, он не вернулся. Юнги не получает от него никаких звонков. Ему начинает казаться, что всё это было напрасно. Он не может праздновать успех своего нового альбома и благодарить всех этих людей, восхваляющих его. Ничего из этого не имеет значения, когда человеку, которому этот альбом был посвящён, совершенно наплевать. Он хочет полностью забыться. Возможно, ему стоит съездить домой в Тэгу и увидеться с родителями, вместо того чтобы продолжать терпеть жестокие реалии жизни. Но однажды, возвращаясь из студии, он случайно проходит мимо кафе, которые они часто посещали с Чимином раньше. В его голове появляется идея, от которой он не может избавиться. Это глупо, потому что он никогда особо не верил во все эти вещи вроде судьбы и случайных встреч. Ему не кажется, что в этом кафе есть что-то особенное, но именно там Юнги впервые смог завести надлежащий (и цивилизованный) разговор с Чимином. Они посещали это место так часто, переплетая ладони промозглыми вечерами, что это стало привычкой. Он не совсем понимает, что делает, когда открывает дверь, двигаясь к столику, где он любил сидеть в прошлом. Он заказывает кофе, когда к нему подходит официантка, и отпивает глоток, как только ему приносят заказ, не сводя глаз с двери, словно надеясь увидеть, как Чимин заходит внутрь и стряхивает с волос капли дождя. Конечно же, ничего подобного не происходит. Он покидает кафе с горьким привкусом на языке и еще более тоскливым настроением. Но даже несмотря на это, когда приходит следующий день, он снова оказывается здесь. Это продолжается ещё на протяжении пяти дней, прежде чем люди начинают узнавать его. — Вы ведь Шуга, да? — спрашивает однажды официантка, обычно обслуживающая его, наливая ему пятую кружку кофе за этот вечер. — Я не узнала вас раньше, потому что вы выглядите немного по-другому в жизни. Юнги хмуро смотрит на неё, понимая, что девушка на самом деле не имела в виду ничего плохого. Напротив, она приносит ему маффин, положив его перед ним на стол. — Зачем это? — спрашивает он. Девушка пожимает плечами, жестом приглашая взять угощение. — Вы ждёте того человека, да? — говорит она. — Того, кому вы посвятили ваш альбом. Юнги едва не обжигает язык, глотая кофе. — Надеюсь, он вернётся к вам. — Она улыбается ему. — Пока что съешьте этот маффин, чтобы подкрепиться. Юнги неохотно подчиняется ей; шоколад начинает сочиться из середины кекса, как только он надкусывает его. Он проглатывает угощение, пока девушка машет ему рукой, направляясь за барную стойку. Юнги остаётся слегка подольше в тот вечер, надеясь, что эта девушка наделила его удачей вместе с маффином. Но Чимин не объявляется и в тот день. Прошло уже несколько недель с тех пор, как Юнги в который раз садится за этот столик в кафе; он решает, что это будет последний раз, когда он будет ждать Чимина. Если тот не появится сегодня, то уже не появится никогда, и нет никакого смысла ждать кого-то, кто больше не вернётся. Юнги покупает несколько кружек кофе в тот день, но кофеин лишь заставляет его нервничать, барабаня пальцами по столу, пока окружающие с раздражением оглядываются на него. Он поднимает голову каждый раз, когда слышит звук открывающейся двери. Он расстроено выдыхает каждый раз, когда видит очередного незнакомца. Официантка кидает ему сочувствующие взгляды, когда думает, что он не видит, и всё это начинает сводить его с ума. Время уже подходит к закрытию, и Юнги в последний раз оглядывается на дверь, надеясь, что Чимин послушал хотя бы одну песню из его альбома, но тот снова не появляется. Юнги ворчит про себя, потому что, конечно же, это была глупая идея и Чимин ни за что бы ни пришел. Он накидывает пальто на плечи, наклоняясь под стол за перчаткой, выпавшей из кармана. Подобрав её, Юнги замечает пару обуви, стоящую около его столика. Он медленно поднимает голову, но подошедший человек начинает говорить прежде, чем он успевает разглядеть его. — Тебе не нужно уходить, Юнги, — говорит тот. — Я пришел сюда не для того, чтобы заставить тебя освободить столик. Юнги чуть не ударяется головой (довольно сильно) о стол в попытке встать, потому что если его слух не подводит его, то это точно был голос Чимина. Когда ему наконец-то удается встать прямо, он встречается глазами с парнем и едва не падает обратно — перед ним стоит не кто иной, как сам Чимин. Чимин широко улыбается ему, и Юнги смотрит на него в изумлении, потому что как это вообще может быть реальностью. Чимин протягивает ему руку, и Юнги замечает тату, спрятанное под рукавом его рубашки; слова, так сильно знакомые ему, — потому что именно он написал их. Это были именно те слова, что он так долго хотел сказать ему; слова, посвящённые Чимину в его новом альбоме. Юнги смутно задается вопросом, когда у Чимина было время сделать это, ведь тот должен был вернуться к нему, как только он прослушал весь альбом. Он заставил его ждать так долго, но Юнги полагает, что в своё время поступил намного хуже. Он вынуждал Чимина ждать так много раз, и Юнги сожалеет, что когда-либо ставил что-то превыше своего парня. Тот всегда был важнее всего в его жизни. Юнги хочет сказать так много всего, но ничего не может произнести. Так что он отбрасывает все заботы, терзавшие его до этого. Он игнорирует тот факт, что вокруг них уже собралась толпа людей. Он кладёт ладонь на затылок Чимина и целует его. Когда он всё же отпускает его, глаза Чимина наполнены слезами. — Я послушал твой альбом, — бормочет Чимин. — Хотел бы я послушать его раньше и обратить внимание на то, что ты пытался мне сказать. Юнги качает головой, прислоняясь ближе, рукой сжимая волосы Чимина. — Нет, это не твоя вина. Я пренебрегал тобой слишком долго. Я обещал, что не позволю моей карьере стать важнее наших отношений, и не сдержал это обещание. Я сделал тебя таким несчастным. — Возможно, лучше сказать, что мы оба были идиотами, — смеётся Чимин, и этот звук словно музыка для ушей Юнги. — Мы оба слишком быстро сдались, когда нам всего лишь нужно было услышать друг друга. — Так значит, тебе понравился мой альбом? Чимин кусает губы, улыбаясь и целуя Юнги в уголок рта. — Мне понравилось, — отвечает он, — но я всё ещё ненавижу хип-хоп. Юнги отстраняется, убирая ладони, и Чимин хныкает в ответ. — Ты серьезно всё ещё говоришь это? — У меня есть мнение! — протягивает Чимин, хватая Юнги за запястье и пытаясь уговорить его выйти из кафе. — Глупое мнение, — подкалывает Юнги, но Чимин не ворчит, как обычно. Парень лишь пожимает плечами, насвистывая что-то себе под нос. И хотя Юнги говорили быть осторожным с самого начала его растущей славы, он полагает, что уже поздно волноваться. Он поцеловал Чимина в кафе, полном прохожих и свидетелей, так что Юнги уверен, что об этом скоро узнают все. В любом случае он не хочет больше скрывать свои отношения с Чимином. Он хочет, чтобы мир узнал о них. Даже если это будет написано повсюду на рекламных щитах и таблоидах, он не против. Юнги всё ещё кажется безумным, что Чимин решил прийти в то кафе; позже он узнает, что тот сделал это совершенно спонтанно. Возможно, он снова будет ругаться с Чимином из-за музыки и многих других вещей. Возможно, они снова дойдут до того момента, когда всего этого станет слишком много, и, может, Юнги снова чуть не потеряет его. Но если он никогда не сдастся, если они будут верить в то, что смогут пережить это — тогда, в конце концов, у них все будет хорошо. Так что он не будет больше скрывать то, что является важной частью его самого. Он берёт Чимина за руку, переплетая их пальцы и крепко сжимая. Официантка одобрительно кивает им головой, показывая поднятый вверх большой палец.

♣

И, наконец, тебе. Моей второй половинке, человеку, заставляющему меня кидаться вещами и кричать до тех пор, пока моё горло не охрипнет. Человеку, который ненавидит хип-хоп, но не ненавидит меня. Я люблю тебя, и мне жаль. Если я никогда не увижу тебя снова, я просто хочу, чтобы ты знал одну вещь. В конце концов, я так долго хотел сказать тебе это: Ты — промежуток между каждой нотой во всех треках, которые я когда-либо создам. Ты — все мои слова и даже больше. Каждая написанная мной песня принадлежит тебе. Я надеюсь, что вновь увижу тебя, но даже если нет, я рад, что имел возможность встретить тебя. Даже если это было лишь мгновенной вспышкой в непрекращающемся лабиринте твоей жизни, я рад, что был моментом, достойным тебя. Неважно, как быстро и разрушительно это может закончиться, я счастлив, что мог попасть на твою орбиту, мой дорогой. И просто чтобы ты знал, Пак Чимин: ты нечто гораздо большее, чем то, что стоит держать в секрете. Ты — моё всё.