***
Снял самый простой недорогой номер в отеле на краю города, сделал все дела и поехал по адресу из конверта. То и дело оглядывался, не следит ли кто за мной, но ничего подозрительного не заметил, кроме очень странного белого фургона с эмблемой некоего департамента биологических угроз. В империи не счесть непонятных служб, но о такой я отчего-то ни разу не слышал. Благо, фургон остался на стоянке у отеля и, как бы я ни высматривал его или другие подозрительные машины, преследующие меня, — никакого хвоста не обнаружил. Приехав на место, увидел невысокий многоквартирный дом, ничем не выделяющийся на фоне других. Таких в городе тысячи. Поднялся на нужный этаж, постучал в дверь, но мне не спешили открывать. Даже полез в конверт, проверить на наличие ключа, но его там не оказалось. Когда прислушался, различил тихие голоса внутри и постучал еще раз, посильнее. — Меня сказали прибыть по этому адресу, — произнес я, показывая в глазок карточку. Дверь немного приоткрылась. — Тихо! — прошипел голос изнутри. — Заходи давай. Я зашел в квартиру. Мужчина, открывший дверь, отодвинул меня рукой в сторону и высунул голову в проем, посмотреть, нет ли еще гостей. Затем похлопал меня по животу и потрогал за пояс. — Оружия нет, прослушки тоже, — сказал я. — Идем, — мужчина кивнул в сторону комнаты. Я шагнул за ним. В помещении, помимо нас двоих, был еще один. Стройный парень с растрепанными волосами и совершенно безумными вытаращенными глазами. Оба на вид крепкие, тоже военные, действующие или бывшие, но очевидно не случайные люди. — Тоже заключили сделку? Вы откуда сами? Они взглянули на меня с недоумением, словно я сказал что-то оскорбительно глупое. Лучше мне и правда заткнуться. Еще подумают, что засланный агент, и придушат прямо здесь. Чиновник же сказал, что своих людей не пошлет. Значит, тоже, как я — жертвы обстоятельств. Оно и к лучшему. Ни к чему мне знать лишнего. На доске, уложенной поверх двух стульев, лежала карта особняка с разными пометками. Я подошел, чтобы рассмотреть ближе. Безумный переглянулся с напарником и кивнул в мою сторону. И тот, что открывал дверь, начал говорить. — План простой, главное, не медлить. Охраны там не много, если сделаем все грамотно, за пару минут управимся. Вот здесь будка охраны на выезде. Там управление камерами и арсенал, — он показал пальцем на обведенную в красный круг схематично нарисованную будку. — Несколько человек охраны в главном доме, еще двое у ворот. Расстреляем из гранатомета комнату охраны, еще один заряд в большое окно на втором этаже. Даже если не перебьем всех, большинство выйдут из строя. Дальше с первого этажа зачищаем, скидываем оружие и разделяемся. Есть возражения? Все промолчали. План стандартный для такого рода операций. Внезапная атака, ошеломляющая противника, и быстрый штурм, пока защитники не успели прийти в себя и организовать оборону. И это только укрепило мою убежденность в том, что эти двое точно с военным опытом. Возможно, даже из спецназа, если так уверенно говорят о таком дерзком штурме. Ведь с той стороны тоже далеко не бандиты какие, а подготовленные солдаты. Мы принялись запоминать план местности, расположение внутренних комнат, смотреть фотографии местности вокруг и обсуждать идеи, откуда будет удобнее заходить, с какой позиции легче пустить ракету и прочие детали. Я так же спросил про снаряжение, которого не обнаружил в квартире. Эти двое заранее погрузили его в машину, с их слов там было всего достаточно. Пара одноразовых гранатометов, по автомату на человека с боекомплектом к ним, бронежилеты и, конечно, гранаты. Куда без них при зачистке. Опять же — ничего необычного, но вполне достаточно для нашего дела. Я разглядывал карту, разучивал входы, выходы, и в какую сторону открывались двери, но сам не мог поверить в происходящее. Два дня разделяло прежнего Мартина — честного солдата, который рыдал над мертвыми товарищами, и Мартина нынешнего — безжалостного убийцу, которому уже на все плевать. Даже если я выживу после всех этих мерзостей, то захочу ли продолжать? Жить с невыносимым грузом вины за содеянное и еще больше за то, чего не смог сделать. Я убеждал сам себя, что выбора нет, но это неправда. Ведь смерть — тоже выбор. Порой не хуже других. И я бы сделал его, будь речь только о моей жизни…XXIV
25 апреля 2024 г. в 12:00
Сегодня родной Майнхорн встречал отнюдь не показным богатством и монументальным видом, а всего лишь вонью краски в мрачных помещениях гвардейского управления, куда меня под конвоем доставили прямо с посадочной полосы. Самодовольные бледные офицеры, слонявшиеся по коридорам, с удивлением смотрели на перемазанного небритого мужчину, которого привели под охраной. Могу предположить, что я вообще первый подобный здесь гость. Обычно такие дела решаются далеко от стерильных кабинетов местных господ и без их прямого участия. Я, наверное, должен испытывать своеобразное чувство гордости от этой ситуации, но на душе по-прежнему было пусто. Ни о чем не хотелось думать, ни строить теорий, ни бояться за свою судьбу. Что бы ни случилось дальше, я уже внутренне смирился с концом. И будет ли он быстрым или долгим, не столь важно. Я рассказал все, что знаю, терзать меня дальше им особого смысла нет.
И все же меня не кинули в изолятор или тайную тюрьму, которая у каждого ведомства имелась, а то и не одна. Значит, меня ждет очередной разговор, полный глубинного смысла и высокомерного поучительства. Очень странный досуг для человека такого ранга. Такие и рта не откроют без острой необходимости, а он еще там, на базе, разоткровенничался.
Гвардеец стоял напротив, прижимаясь спиной к стенке, одной рукой придерживая ремень автомата, а другую то и дело поднимал, глядя на часы, неустанно постукивая каблуками сапогов.
Мои вопросы он игнорировал, потом грубо велел замолчать. Сквозь темное забрало шлема голос его звучал искаженным и зловещим.
Я вдруг задумался, почему гвардейцы скрывают лица. Они главные защитники города, почетная должность, на первый взгляд, но страна не знает своих героев. Или так проще вершить кровавые расправы над неугодными? На боевых заданиях это оправдано, но ведь они не снимали шлемов даже в патрулях и здесь — в сердце их организации, где уж точно бояться некого. Если подумать, то выглядит это очень странно. Такой престиж быть солдатом, гвардейцем или кем-то из силовых служб, но в то же время этот образ максимально обезличен. Ты одновременно часть чего-то большого и могущественного, но как отдельная его часть ничтожен и слаб. Ты есть или тебя нет — всем плевать. Никто никогда не вспомнит. Может, тебя вообще никогда не существовало. Была ли родня у Хамади или Лавуан? Помнит ли Ренна его семья? Что вообще осталось от этих прекрасных людей после смерти? Только воспоминания, которые со временем тоже сотрутся, и затем останется одна лишь пустота.
Гвардеец глянул на время последний раз и приказал встать, потягивая меня за воротник и призывая поторапливаться. Я больше из вредности специально медлил, провоцируя его толкать меня в спину. Пусть не расслабляется. А то очень уж хорошо устроился.
Меня подвели к самой дальней на этаже двери, которая отделялась от остального здания просторным атриумом, выполненным в строгом имперском стиле без изысков, но все равно ощущался дорого. На двери позолоченными буквами на черной табличке красовалась надпись «генерал Олендорф — начальник гвардии Майнхорна». Большой вопрос, был ли мой новый знакомый этим человеком, или настоящий генерал разрешил по большой дружбе переговорить. На военного этот щекастый аристократ не походил. Даже на самого оторванного от службы штабиста.
Внутри в небольшой комнатке за столом рядом с еще одной дверью сидела молодая, смазливая на вид женщина в форме идеального размера. На плечах поблескивали серебристые капитанские погоны. Я невольно усмехнулся. Чего ж не майорские или сразу генеральские. Хотя нет, генерал тут один — в соседнем кабинете. Девушка возмущенно скривила брови, затем подсмотрела что-то в бумагах на столе и равнодушно сказала проходить. Будто ее разрешения кто-то вообще спрашивал.
Гвардеец открыл дверь, пропуская меня, но сам остался снаружи.
Генеральский кабинет ничуть не уступал президентскому на острове. В чем-то даже превосходил его. Резные потолки с замысловатыми узорами, дорогая массивная мебель, стены с отделкой из полированного камня и массивные оконные рамы высотой метра в четыре, почти до потолка. Помимо рабочего стола с парой кресел имелся низкий столик, окруженный креслами, для формальных и не очень совещаний высших лиц. Позади рабочего стола в рамке висела большая карта города. Я даже не сразу заметил чиновника на фоне больших старинных часов в самом углу.
И любят же эти важные люди окружать себя всяким изысканным древним хламом, при этом не щадя ни единого культурного памятника, нарушающего единообразие новой имперской архитектуры, хотя в них истории побольше, чем в штуковине, показывающей, который час.
Я прошелся до кресла и плюхнулся на него всем весом, отчего послышался заметный треск.
— Не боитесь меня без охраны оставлять? — спросил я. — Мне ведь ничего не строит сейчас встать и придушить вас.
— Нет, — коротко и без эмоций ответил тот. — Ибо знаю, что ты этого не сделаешь.
— А стоило бы. Перед тем, как ваши люди арестовали меня, я убил подручного Гадермана и его свиту. А из него боец получше многих был. И уж точно получше тебя. Так что стоит держать своих людей поближе, чтобы они успели спасти вам жизнь, господин, как вас там.
— Мне не страшно, а вот ты боишься, — усмехнулся мой собеседник. — Не сила дает власть и не оружие в руках. Я стою перед тобой. Ты и правда мог бы без труда убить меня, с оружием или без, но ты не сделаешь этого. Ты знаешь, что будет с тобой и с другими. Давай покончим с этими играми. У меня много дел и помимо этого разговора.
— Отлично, я только рад. Чем удостоин такой чести?
— Для начала хочу извиниться. Мы не с того начали и не к тому пришли, но и ты меня пойми. Мне было не до любезностей, когда дело касается судьбы государства.
— На записи видно, чьи там дела, — меня скривило от этой высокопарной лжи.
— Понимаешь ты или нет — я все делал правильно. Это большая игра. Если мы не будем сотрудничать с мятежниками — это сделает кто-то другой, — он явно намекал на федерацию. — Ты ведь много лет сражался с мятежниками. Сам знаешь, что эти паразиты неистребимы. Всегда будут недовольные, всегда найдутся жалкие черви, что воспротивятся нам. И самое лучшее, что мы можем сделать, — управлять этим хаосом. Ты думаешь, здесь в империи порядок? Может, хоть в столице? Нет! — чиновник стукнул кулаком по столу. — Аристократия, армия, разведка, гвардия и СБ. Каждый хочет отхватить себе кусок побольше и единолично править, но мы ведь это уже проходили. Я привношу баланс сил. Пока они грызутся между собой за нашу милость — стране ничто не угрожает. Так почему бы не держать под контролем и наших врагов за пределами империи?
— Да-да, и правильная власть именно в ваших руках, что свысока поглядывают на безвольный народ и направляют на верный путь, как заблудшую скотину. Много раз слышал.
— Ты немало пробыл на острове. Далекий от гнета великих держав. Понравился дух свободы? Легко ли дышать без имперского сапога у горла? Прекрасный мир, где нет ни казней на площадях, ни мрачных гвардейцев на городских улицах, ни тайного совета у власти. Такого будущего ты хочешь для нашей страны? — он наклонился, глядя мне в глаза. — Ну, скажи «да». Чего ты молчишь?
— Неужели между анархией и железным порядком нет никаких промежуточных этапов? Так ли нужен ваш контроль, за которым прячется обычная жажда власти обезумевших от чувства собственной исключительности уродов, вроде вас?
— Ты глупец, Мартин. Кто бы не хотел жить в идеальном мире, где каждый человек сознателен, добр к ближнему и не захочет выпотрошить тебя лишь потому, что его давно умершие предки воевали с вашими две-три сотни лет назад, или за то, что верят в другие идеалы. Но мы не живем в таком мире. А значит, нужны те методы, которые работают, а не которые кажутся правильными или честными. Ты не представляешь, насколько трудно поддерживать этот баланс и как он ценен. Большое счастье, что у нас никогда не было народных революций, а то недоразумение, ставшее концом старой империи, быстро обернулось крахом для беснующейся черни. Они не смогли разрушить наше общество. Оно не идеально, не всегда справедливо, но это не важно. Главное, что оно живет. Такие вещи формировались сотни и тысячи лет. Если что-то существует — оно существует не просто так. И никакой мятежный идиот, ведомый безумными идеалами не сделает мир лучше. Только подтолкнет в пропасть. Равно как и любой другой. Именно поэтому правит не канцлер, а мы — совет.
— Так вот каким вы себя видите, господин чиновник, — рассмеялся я. — Таинственным миротворцем, которого до глубины души терзает судьба родины. И зачем я понадобился такому важному человеку? Уж не ради этого нелепого диалога?
— Я хочу, чтобы ты помог восстановить баланс. Хоть ты и наивен, но я вижу в тебе достойного человека. И хорошего солдата, которыми дальновидный командир не разбрасывается. Я мог бы забросить тебя в тюрьму и забыть, как и твою подругу. Но даю тебе выбор. Нет, не жалкое существование, а достойное место в гвардии. Если, конечно, заслужишь мое доверие.
— И что надо делать? — в душе появилась отчаянная надежда, хоть я и понимал, что это очередная ловушка.
— Я же сказал: восстановить баланс. Покончить с «Тенью».
— Ничем не могу помочь. Даже разведка не смогла узнать его личность.
— И это не удивительно, — чиновник зловеще улыбнулся, затем взял со стола тонкую книжечку и протянул мне.
Я с замиранием сердца медленно перевернул обложку. На первой странице меня встретил пожелтевший от старости, но почти не изменившийся за годы шаблон личного дела, заполненный на лейтенанта Вальца Моргана. Строкой ниже, в графе «оперативный псевдоним», значилось «Тень».
Меня бросило в холод. Какой же я дурак. Это ведь так очевидно. «Тень» не потому, что его нельзя поймать, а потому, что всегда наблюдает за тобой. И вся наша охота за «Тенью» была буквально ею. Аккер наверняка знал, не мог не знать, и умело отводил подозрения на себя. А те документы, которые я передал Гадерману, так внезапно и к сроку нашлись именно в нужный момент. Ровно столько, чтобы удовлетворить интерес беглого полковника, но не раскрыть главного секрета.
— Вот же хитрая сволочь…
— Теперь ты понимаешь, не так ли? Этот человек из собственных амбиций устроил резню на Лайне и пойдет на любой обман, чтобы получить побольше власти в совете. И эти данные, что так неудачно попались майору Штербенлосс, только укрепили бы его притязания.
— Для начала отпустите Хелену.
— Отпустим, когда выполнишь свою часть дела. Она останется, как страховка. Извини, но пока я тебе не очень-то доверяю, — чиновник скрестил руки на груди, оперевшись задницей на стол.
— Почему именно я должен это сделать и какие у меня гарантии?
— Ты подходящий кандидат. Хорошо подготовлен, имеешь четкий мотив и никак не связан с гвардией. Этого достаточно. А гарантия лишь мое слово. Я давно мог казнить тебя за измену, но ты еще дышишь и имеешь право отказаться и умереть, либо сделать дело и жить дальше. Тут нечего выбирать, — чиновник достал из кармана конверт и протянул мне. — Бери и можешь быть свободен.
Я молча забрал его и, не прощаясь, вышел в коридор, проверяя содержимое. Внутри оказалась стопка купюр и картонка с адресом и сегодняшней датой. Никаких номеров и имен. Точно не дом генерала, он наверняка жил в собственном доме в пригороде, а тут значился какое-то совсем неприметное место. Придется съездить и посмотреть. Но сначала хотелось помыться и переодеться, так что для начала загляну в какой-нибудь отель.
Уже на улице, когда я спускался по лестнице к проезжей части, мимо меня навстречу прошел незнакомый лейтенант, видимо, из гвардейцев.
— Не дай себя обмануть, — быстро проговорил он, когда мы поравнялись.
— Ты это о чем? — я окликнул его.
— Извините, вы обознались, я вас не знаю, — взволнованно ответил он и ускорил шаг, чтобы побыстрее скрыться от меня внутри здания.
Понять бы еще, к чему это. Слишком много тайн для простого пехотного офицера, которым я когда-то был. И ведь предупреждал же, что не по мне такие дела, но меня не слушали. Не уверен, что в гвардии будет лучше. Методы и взгляды у них идентичны. Такой же шантаж, манипуляции и заказные убийства. Чего только воюют, непонятно. Две головы одного жуткого монстра, поработившего одну половину мира и разрушившего другую.