Федерация Чтения Фаулер Купер. Ноябрь 2033 Основная тема: What dreams may come by Richard Matheson. Дополнительные книги: Somewhere in time by Richard Matheson; The Curious Incident of the Dog in Night-Time by Mark Haddon; Five Quarters of Orange by Joanne Harris.*
Не припомнив, когда ещё она выглядела так же плохо, Шелдон нахмурился. Её кожа пожелтела, и на лице даже появились прыщи, как у подростков. Темные круги под опухшими глазами. Как-то после работы он обнаружил её, потерянную в своих мыслях, посмотрев на её волосы, он понял, что она даже не принимала душ сегодня. Он думал, что она плохо выглядит в день Хэллоуина у Стюарта, но после этого он не видел её, пока недавно она не пришла, причем настроенная решительно, как Мелодии Мэлоун. После смерти Бабуленьки? Устыдившись, он понял, что вообще ничего не видел тогда. После землетрясения? Нет, она была спокойной, насколько это возможно, учитывая шок после сотрясения мозга. После рождения Ады, в те две недели, которые чуть не сломали их? Может быть. Но, нет, она тогда чувствовала себя необходимой, даже если это необходимость отобрала у неё всю остальную жизнь. Тот год, когда она была занята разъездами по стране, по конференциям? Нет, не смотря на расстояние и разлуку, это был хороший год для неё. Год, когда Аде исполнилось одиннадцать, она и Эми ругались почти каждый день, тот год, когда Ада узнала бранные слова, ругалась и кричала, что ненавидит свою мать? Это было жестоко и больно, но она говорила себе, что это всего лишь стадия. Так и было. Но сейчас нельзя было сделать ничего полезного, никакого важного открытия, нечем было утешить себя и унять боль. Эми ждала. Они могли только ждать. Поездка на День Благодарения в Техаса была отменена. Про Рождество даже не вспоминали, хотя завтра уже первое декабря. Шелдон даже отменил несколько лекций о своей новой идее, его новая публикация привлекла внимание. Эми возражала, но он настоял. Он будет ждать с ней. Потому что нет ничего хуже, чем ждать, когда кто-то умрёт.***
Эми подозревала, что она знает об этом дольше, чем признается. Или у неё по крайней мере были подозрения. Но Синтия Фаулер точно не была нытиком. Когда Эми спросила её, как давно она чувствует боль за ребром, она ответила: «Уже давно, дорогая». Первым признаком того, что что-то неладно, был звонок от Синтии – она просила Эми сходить вместе с ней к врачу. Сказала, что боится забыть что-то важное, сказанное врачом. - Она никогда ничего не забывает, у неё память, как у слона, - пробормотала Эми Шелдону, нахмурившись. Шелдон проворчал, соглашаясь, хотя он и не понял сравнения со слонами. Забрав Аду из школы – первый день последнего для неё учебного года – и выслушав её радостный рассказа о первой после лета встрече участников клуба Японского языка, в котором она была президентом, Шелдон, войдя в квартиру, сразу же понял, увидев Эми, сидящую без книги, без напитка, без ничего. Она просто сидела. - Ада, сходи проведай Стюарта и Раджа, - сказал он дочери, прервав её рассказ. - Но, пап, мне надо … - Я сказал, иди, - пророкотал он. У Ады широко раскрылись глаза. - Прошу, Ада, возьми своё домашнее задание и иди. Возможно, именно из-за того, как редко он повышал голос, Ада кивнула и вышла, её рюкзак всё ещё висел на её тощих плечах. Но, вероятнее, ещё больше повлияло отсутствие предостережения от Эми за эту вспышку Шелдона. - Эми? – мягко сказал он, подходя к ней. Она не ответила. Он отодвинул стул для себя, повернулся к ней. - Эми? Расскажи мне. - Она отказывается лечиться, - сказала Эми, смотря в окно, а не на него, - сказала, что прожила долгую и полную жизнь. Она сказала… сказала, что не хочет быть обузой для меня. Шелдон взял её руку: - Что с ней? - Рак груди. Четвертая стадия, метастазы. От трёх до шести месяцев, - это не Эми, а какой-то робот. - Почему ты мне не позвонила? - Я пришла пятнадцать минут назад. Мне нужно время, чтобы осознать. Прежде чем я скажу Аде. Видимо, мне нужно больше времени, чем я думала. - О, Эми, - он повернул её лицо к себе, - а ты не сможешь переубедить её? - Нет. Она сказала, что останется дома, пока сможет. Она уже ищет хоспис для самого конца. Она знала, Шелдон. Она знала ещё до того, как мы сходили к врачу сегодня. Я … я не знаю, что делать, - наконец, она заплакала, Шелдон обнял её, - как мы скажем Аде? - Ш-ш-ш, ш-ш-ш, - успокаивал её Шелдон, поглаживая по волосам, - Ада сильная, как и ты. Мы справимся, - он позволил ей плакать, покачивая немного, как только она немного успокоилась, сказал, - мы можем забрать её. Мы не позволим ей умереть в месте, где её не … любят. - Но, Шелдон, - Эми отодвинулась, в её глазах блестели слёзы, - она сама этого хочет. И у нас нет места. - Только потому, что она хочет считаться независимой, она не хочет расстраивать тебя, - Шелдон облизнул губы, - она может занять комнату Ады. Ада поживет у Раджа и Стюарта. Всё равно она уедет в колледж на следующий год, - он почувствовал боль в сердце от этих слов, - только в самом конце, как она и хочет. - Но ты её не любишь, - слабо сказала Эми. - Это не правда. Это было правдой. Но я полюбил её, по-своему, хотя она всё ещё не самый любимый мной человек на планете, - он пожал плечами, опустив взгляд, - она замечательная бабушка, - снова посмотрел на Эми, - и потом, не важно, что я думаю. Мы так сделаем. Потому что это правильно. - Спасибо, - Эми прижалась к нему, - но это не обязательно. В хосписах хорошая обстановка в наше время, и там квалифицированный персонал… - Нет, - возразил он твердо, - мы может нанять сиделок, если нужно, - он сделал вдох, как раз перед тем, как у него выступили слёзы, - я не смог попрощаться со своей матерью. Он не ожидал, что будет таким эмоциональным, но воспоминания того лета значили для него больше, чем он подозревал. Хотя он не позволял слишком часто думать о том времени. Лето, в которое умерла его мать. Лето засухи в Техасе. Лето торнадо. Лето, когда Ада сломала руку.***
Память его не обманывала. В тот момент он ни о чем не волновался. Думал о ней, немного беспокоился, конечно, но не переживал. Обычная ангиопластия**, чтобы убрать небольшое уплотнение, обнаруженное во время ежегодного осмотра. Уплотнение сложно было вылечить, риски операции были минимальны. Он заранее заказал цветы с открыткой «Поправляйся скорее». Шелдон отправился на работу, как обычно, Эми тоже. Ада была в летнем лагере, она уже с нетерпением ожидала, когда опять начнется школа. Он и не сомневался, что в свой первый год она добьется отличных результатов. Перед школой выяснилось, что Аде нужны очки, и Эми боялась, что дочь будут дразнить четырехглазой, как её дразнили. Тем более, что у неё выпали молочные зубы, и она улыбалась также беззубо, как Шелдон в её возрасте, и она боялась, что Аде не избежать насмешек. Но ничего не произошло. Возможно, дело было в её росте – она не выглядела младше своих одноклассников. Она легко приспособилась учиться сразу во втором классе с более старшими детьми. Этим летом, в возрасте шести лет, она закончила первый год в школе, закончив сразу второй класс. И даже смогла найти новых друзей. Джейкоб тоже учился в её классе, и эта новость стала радостной для Шелдона и Эми. У Ады были успехи как в учебе, так и в общении, и Шелдон завидовал, что она смогла обрести всё это в таком молодом возрасте. Он улыбался, думая о дочери, когда зазвонил телефон. Зазвонил, а не завибрировал. - Компьютер? – спросил он, отворачиваясь от своей белой доски. - Звонок от Мисси, - ответила Siri. - Принять, - сказал Шелдон, подходя к своему столу. Пять минут спустя, Леонард нашел его стоящим там же, всё ещё держащим телефон. - Эй, приятель, я зашел узнать, как твоя мама, - быстро сказал Леонард, постучав и войдя в кабинет, - ох, ты выглядишь, как будто увидел привидение. - Моя мать умерла, - прошептал Шелдон. - Что? – Леонард поспешил к нему. - Что из сказанного мной непонятно? Моя мать умерла. - О, боже. Прости. Сядь. Я позвоню Эми. Летняя засуха в центральной Америке не похожа на засуху в других местах. Это одновременно засуха и влажность. Земля сухая, лопается от жары, но влажность воздуха так велика, что тяжело дышать. В воздухе, полном влаги, много потеешь, волосы намокают, но эта влажность не выпадает дождем. Деревянные поверхности становятся липкими и скользкими от влаги. Жара около 45 градусов Цельсия в начале августа. И ещё хуже оказалось в доме. Казалось странным и неприятным спать в своей старой комнате без матери в этом доме. Это был дом мертвой женщины, внезапно понял он. Всё было старым и поношенным. Бытовая техника была такой старой, что проржавела, на газовой плите работали лишь две конфорки. Лестница в подвал была в плохом состоянии, поручни сломались, нижняя ступень отсутствовала, можно было легко оступиться и упасть на цементный пол. Он нахмурился, злясь на себя, что не замечал ничего, когда приезжал в гости, что не купил матери новый холодильник, не нанял никого для ремонта дома, не перенес стиральную машинку на первый этаж из подвала. В доме всегда было идеально чисто; мама много работала над чистотой, и в это помешало ему видеть реальное положение дел. Соседние дома тоже пришли в упадок, он заметил, что произошло падение и в классе жильцов. Сломанные заборы, машины с кирпичами вместо колес перед домами. Он понял, почему его сестра с мужем переехали в другой район, в меньшее, но безопасное и чистое ранчо. На второй день он уехал с Мисси к адвокату, чтобы ознакомится с завещанием. Ему не хотелось ехать, не хотелось получать ещё одно напоминание того, что его мать мертва. Не хотелось оставлять Эми и Аду одних в этом опасном районе. Его племянники остались с ними, Эми согласилась присмотреть за детьми, но они ещё слишком малы, чтобы предоставить защиту. Шелдон злился, что Джордж не пришел, хотя Мисси много раз звонила ему. Его сестра сказала, что Джордж опять живет в трейлере, уже несколько месяцев, и она подозревает, что он запил после смерти матери. К сожалению, брат пьёт всё больше, его отсутствие стало нормой, а не исключением. Но этим летом неопределенность местонахождения Джорджа волновала Шелдона. На эгоизм Джорджа тоже можно было злиться, хотя Эми и напоминала ему, что алкоголизм – это болезнь. Он был резок с ней, он знал, и её спокойствие только заставило его разозлиться на себя. Зачем ему вообще ехать к адвокату? Ему было неприятно узнать, что после матери не осталось ничего ценного. Эми предлагала ехать с ними, но муж Мисси был на работе, кто тогда остался бы с детьми? Встреча прошла быстро, как Шелдон и подозревал, у его матери в собственности был только дом. Адвокат мог бы сказать об этом и по телефону. Но его удивило то, что мать оставила дом ему. Не Джорджу, хотя он старший. Не Мисси, хотя это было бы логично. О чем его мать только думала, зачем вообще ему этот дом? Что ему с ним делать, и как разобраться с ним, ведь он живет в Калифорнии? По дороге домой стало ещё хуже. В мультивэне Мисси кондиционер не работал, влажность усилилась, пока они были в офисе адвоката. Поднялся ветер, но он дул горячим воздухом. Для Шелдона вести о наследстве были неожиданными, но Мисси была зла. Она обвинила его в том, что ему всегда везет, а он этого даже не понимает. Он сказал, что удачи не бывает, что он много работал, чтобы всего добиться, но это разозлило её сильнее. Он пытался объяснить, что дом ему не нужен, но она сказала, что он опять хвастается тем, насколько богат, что для него такая маленькая сумма не имеет значения. Он совсем не это имел в виду, но он был слишком озадачен её гневом, чтобы ругаться. Шелдон высунул локоть в открытое окно и вытирал пот с лица. Он хотел вернуться в помещение с кондиционером к Эми, чтобы поговорить с ней обо всем. Только Эми сможет ему всё объяснить. От жары и молчания его тошнило, он протянул руку и включил радио, поморщился, услышав кантри музыку и тут же выключил его. Но Мисси это не понравилось, она опять включила радио. Видимо, чтобы позлить его. Он глубоко вздохнул, отвернулся к окну, стараясь, чтоб его не стошнило. - Дождь! – выкрикнул он, выпрямившись и убрав локоть с края окна. - Что? – спросила Мисси. - Я почувствовал каплю на руке. Смотри! Вон фронт! – он наклонился вперед и показал на темное облако, - идет сюда. - И быстро, - сказала Мисси, в этот момент на лобовое стекло посыпались градом капли. На короткое мгновенье стало чуть лучше. Начался ливень, Мисси рассмеялась и подняла стекла окон, включила дворники. Но тут же произошли другие изменения, послышались высокочастотные звуки из радио. - Торнадо! – ужаснулся Шелдон. - Боже, Шелдон, не пугай меня так, - приструнила его Мисси, - я чуть не съехала с дороги, - Шелдон бросил взгляд на неё, она вцепилась в руль, ехала медленно, потому что из-за дождя ничего не было видно, - успокойся. Торнадо может пройти где угодно. И всё ещё идёт дождь. У него застучало сердце. Шелдон поднял руку и схватился за ремень безопасности, сделал несколько вдохов по технике Колинар. Мисси права: дождь – это хороший знак. По опыту они знали, что торнадо редко бывает в ливень. Беспокоиться нужно, если будет ужасающая тишина в середине шторма. И всё таки… - Быстрее! Нам надо домой, в подвал! - Я не могу ехать быстрее! - Эми и Ада там одни! - А мои сыновья что, пусть погибают? – прорычала Мисси, но он заметил, что она поехала побыстрее. Шелдон уперся руками в переднюю панель, словно хотел толкать машину, чтобы она ехала быстрее, ближе к дому матери. Мисси свернула на их улицу с главной дороги, здесь было меньше машин и стал слышен лай собак. Все собаки гавкали, когда они проезжали мимо. - Да что с этими дворнягами? – удивилась Мисси. Внезапно эти слова были прерваны звуком щеток дворников, скрипящих по стеклу. Не было воды, чтобы они могли скользить бесшумно. - Мисси, небо! Ему не надо было кричать, Мисси надавила на газ, ускоряя минивэн, проезжая перекресток без замедления и повернув на улицу матери не снижая скорости. Кто хоть раз видел небо при торнадо, тот больше его ни с чем не спутает, - зеленоватый оттенок, отсутствие облаков, ощущение в воздухе, от которого топорщатся короткие волоски на шее. Он выскочил из машины, прежде чем она полностью остановилась, бежал к дому, молился про себя про жену и дочь. Дверь вырвало из его рук ветром, но он этого не заметил. - Эми! Ада! Бегая быстро, испуганно, открыл дверь в подвал, его сестра кричит «Леви! Эзра!» позади него. В последний момент он вспомнил и крикнул Мисси: - Осторожнее на лестнице! Там нет перил! – потом поспешил вниз и оказался в объятиях жены и дочери, тут же выпустив вдох, который так долго задерживал. - Всё в порядке, Шелдон, - успокоила его Эми, - мы здесь уже давно. - Пап! Это торнадо? – потянула его Ада за рукав, - подними меня, я хочу посмотреть в окно! - Ни в коем случае! – сказал Шелдон, смотря на крошечное окно подвала, высоко на бетонной стене. От вида неба его опять замутило, - мы должны сидеть здесь с тетей Мисси … - его сестра и племянники уже расставили садовые стулья, Мисси нашла фонари, хотя электричество ещё работало, - … и в дальнем углу от окна. Эми сжала его руку, он сжал её руку в ответ. Всё будет хорошо теперь. Он уже пережил много торнадо в этом подвале, сидел на пластиковом стуле, пытался уговорить брата и сестру поиграть с ним в морской бой. По его воспоминаниям, скука была хуже любой непогоды. Не понятно, кто первый услышал: наверное, все одновременно. Хлопнула дверь, тяжелые шаги над ними. Все замолчали и посмотрели вверх. Тишина в подвале, шагов не слышно, только завывания ветра и сирены, предупреждающей о торнадо снаружи. - Ты закрыла дверь? – прошептал Шелдон сестре. - Да, я остановилась в середине страшной непогоды и заперла дверь на замок, чтобы мой истеричный брат-близнец не волновался! – огрызнулась она. Шелдон повернулся и пошел к лестнице, но Эми потянула его назад: - Не надо, Шелдон. - Но нас могут ограбить? – сказал он. - Это не стоит жизни, - ответила Эми, все подпрыгнули, услышав, как что-то врезалось в стену дома. - Хорошо, - проворчал он. Потом снова послышались шаги, кто-то приближался к подвалу. - А теперь что нам делать? – спросил Шелдон. - Может, кому-то просто нужно убежище, - предположила Эми. - Надо было взять мою винтовку, - Леви, старший племянник, откликнулся. Ада повернулась к нему: - У тебя есть винтовка? Прежде чем Леви ответил, дверь в подвал открылась, все повернулись к ней. - Привет? – позвала Мисси. - Так и знал, что вы все тут прячетесь, как куча трусов, - раздался запинающийся голос. - Джордж, - выдохнули взрослые одновременно. Это должно было успокоить, что незнакомец сверху – Джордж, а не вор. Ведь Джордж наконец-то появился, он, может быть, даже придет на похороны матери завтра. Но Шелдон только сильнее разозлился. Он побежал по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, остановился, не дойдя до верхней. Джордж стоял на верхней ступеньке. Его одежда была грязной, сам он был не брит, от него разило алкоголем. Шелдон в отвращении потянул носом. Как он смеет появляться в таком состоянии перед его женой и дочерью! - Что ты тут делаешь? – потребовал он от брата. - Сам как думаешь? – Джордж немного закачался, выставил руку к стене, чтобы удержаться на ногах, - пришел поздороваться с блудным братом. Привет, идиот. - Я тебя выше, и тебе лучше уйти, - сказал Шелдон, у него появился комок в горле. Да как он смеет… - Шелли, пусть останется пока шторм не пройдет, - сказала Мисси. Шелдон посмотрел на неё вниз сквозь ступеньки. Конечно, она примет его сторону. Она всегда так делает. Всегда были Мисси и Джордж против Шелдона. У них никогда не было особой связи близнецов. Он всегда чувствовал себя брошенным, и всегда противников было больше, и ему всегда доставалось. - От тебя воняет. Воспоминая о детстве улетучились, он повернулся, из его лёгких выскользнул весь воздух. Когда она подошла? - Ада, что ты делаешь? Иди вниз к матери! Ада стояла на ступеньку ниже, она выглядела такой маленькой и хрупкой. - Ты что, не знаешь, что нельзя называть людей идиотами? Это медицинский термин… - Ну-ка, кто тут у нас? – сказал Джордж, - маленькая Ада! Ты же у нас отрезанный ломоть! – он протянул руку и дернул Аду за косичку. - Не трогай её! – крикнул Шелдон, толкнув брат, тот закачался, еле устояв на ногах. - Да, а что ты мне сделаешь, слабак? – заорал Джордж, толкая Шелдона в плечо. В голове Шелдона раздался свист, который он всегда ассоциировал со злостью, но, в воспоминании, свист раздался откуда-то извне: - Убирайся из этого дома! - Заставь меня! – ещё толчок. Свет моргнул на секунду, - ты не сможешь! Ты отправишь свою женушку делать всю мужскую работу! Потому что из вас двоих яйца у неё! Ладонь Шелдона свернулась в кулак, хотя он и знал, что никогда не сможет использовать кулаки, как никогда не сделал в детстве: - Не. Смей. Так. Говорить. О. Моей. Жене. Убирайся и больше никогда не возвращайся. - Или что? – ещё толчок. Свет заморгал, Шелдон услышал вздохи снизу, - это не твой дом, идиот. Что-то в нем щелкнуло, все эти годы мучений, эгоизм его брата, потеря матери, беспокойство из-за торнадо, то, что его дочь дергают за косички, то, что брат сказал про Эми: - ТЕПЕРЬ мой, УБИРАЙСЯ! Свист приближающегося торнадо наполнил подвал, громкий стук где-то снаружи, но все заметили только движение руки Шелдона. Джордж попытался уклониться, но он был слишком пьян, чтобы скоординироваться, Шелдон попал брату в лоб, пальцы заныли от боли, другой рукой он попытался схватиться за стену, чтобы не упасть. - Перестань! – крикнула Эми. - Осторожно! – крикнула Мисси. - Драка! – закричали племянники. Свет опять заморгал… ещё три подряд свиста сирены… Джордж наклонился вперед, выставив руку перед собой, пытаясь схватить Шелдона за плечо, послышался крик Ады, который потом он слышал в страшных снах, её маленькое тело закачалось, потому что Джордж попал рукой в неё, чтобы схватить хоть что-то… потом она упала в сторону, туда, где должны были быть перила, вниз, вниз, на цементный пол подвала, свет мигал как стробоскоп, когда она упала, наступила тишина. Секунда тишины и темноты, и отсутствие её криков было даже хуже, чем крик. - Ада! – он услышал, как Эми поспешила к дочери, но он был словно прикован к месту, почувствовал привкус желчи во рту, продолжая смотреть на мерцающий свет. Он даже не заметил, что Джордж тоже упал. Говорят, что перед смертью проносится вся жизнь перед глазами, и Шелдон всегда считал, что это полный бред. Но в эту самую секунду, он всё увидел, все горести и радости, то, как темноволосый ребенок появляется между ног Эми… Он увидел, как Эми осторожно переворачивает стонущую дочь, приговаривая «осторожно, Ада, аккуратнее». Потом как все одновременно выдохнули, увидев, что её предплечье изогнуто под неестественным углом. На губе Ады была видна кровь. - Ада! – он наконец смог сдвинуться, побежал, быстро, как ветер за окном, вниз по лестнице, в темноте, схватил дочь, понес её к машине, Эми бежала за ними с фонариком, держал её на руках всю дорогу до больницы, когда они проезжали под дождем мимо поврежденных домов, укачивая её и плача вместе с ней, потом бежал к отделению неотложной помощи. Только когда Аду забрали, только когда Эми упала в его руки, тогда он понял, что брат куда-то делся в этой свистопляске. Он знал только, что не хочет его видеть больше никогда.***
Шелдон стоял в коридоре, изучал картины матери, слушая, как Эми напевает Аде «Пушистого котёнка». Наконец, она вышла, закрыв дверь в бывшую комнату его сестры за собой. - Она заснула, - прошептала она, хотя это и так было понятно. Бедная Ада, ей всё ещё было больно, гипс на её руке ярко сиял на солнце всего час назад. Шелдон говорил Эми, что ей не надо туда приходить, что он пойдет на похороны матери без них, но Эми настояла, сказав, что он не должен оставаться один, и что для Ады будет важно попрощаться. Он не согласился, но у него не было сил спорить. Он помнил, что случилось, когда он последний раз пытался с кем-то спорить. Когда он сказал, что не хочет идти на поминки в дом Мисси, Эми кивнула, они вернулись в дом матери, чтобы уложить Аду отдохнуть, она заснула, потому что от обезболивающих была сонной. Сейчас, всё ещё в черном платье, Эми подошла и обняла его за талию: - Как ты себя чувствуешь? Шелдон пожал плечами: - Я не знаю, - ответил он честно, - это одна из худших недель в моей жизни. Эми прислонилась к нему головой, Шелдон мысленно поблагодарил её за то, что она здесь. Он знал, что она поймет. Они ничего не говорили, события слишком свежи в памяти, чтобы обсуждать их, Шелдон по-прежнему смотрел на картину перед собой: - Я не понимаю вот эту, - сказал он наконец. - Почему? – спросила Эми. - Это все – известные виды Восточного Техаса, - сказал Шелдон, махнув рукой, - но вот это место я не узнаю, - он вздохнул, - я понял, что никогда не спрашивал у неё, где это. Картина отличалась от прочих, цвета были мягкие и успокаивающие, в отличии от желтых и оранжевых цветов прочих пейзажей. Большой белый дом с верандой, на которую падали тени деревьев, перед верандой большая зеленая лужайка, яркие красные цветы в окнах. Шелдон не разбирался в искусстве, но ему показалось, что критики посчитали ли бы картину слишком простой и банальной. Тем не менее, вид этого дома привлекал его внимание, он не понимал эту картину. - Она сзади картин не подписывала их? – спросила Эми, - или так делают только в музеях? Шелдон посмотрел на неё, потом протянул руку, острожно приподнял картину с гвоздя. Повернул её и увидел надпись, почерк его матери, выцветшую от времени: Дом моей мечты. Проглотив рыдание, он особенно больно почувствовал боль от оптимистичности это фразы. Это несбывшаяся мечта его матери. Внезапно, он почувствовал, что ему и правда повезло в том, в чем Мисси его обвиняла: что он встретил Эми, что у него есть Ада, что у неё всего лишь сломанная рука и разбитая губа, что ему не надо оставаться тут, в этом доме, на этой улице, в этой жизни. Он сказал: - Ты поменяешь наши билеты? Я хочу уехать как можно быстрее. Сегодня же, если можно. Эми резко повернулась к нему: - Уехать? Сейчас? А как же дом? Ты должен решить, что с ним делать. Я говорила тебе, ты должен решить, Шелдон, это твой дом. Он покачал головой: - Я оставлю его Мисси. Она хочет дом, а я не хочу, - он сглотнул, посмотрел вниз на рисунок красивого, спокойного дома, которого никогда не было у его матери, засунул его подмышку: - Я возьму картину. Больше мне отсюда ничего не надо.***
Той зимой Мисси позвонила неожиданно и сказала, что тело Джорджа нашли на алее, после страшного снегопада в Техасе. Видимо, комбинация алкоголя и гипотермии привели к такой смерти. Хотя Мисси и просила, Шелдон не захотел приехать домой, не посчитал нужным приехать на похороны брата. Он сказал Мисси, что оплатит похороны. Внутри он чувствовал пустоту. В нескольких миллиметрах от нижней губы Ады появился едва заметный розовый шрам. Через несколько дней она чувствовала себя намного лучше, в пятницу в доме Леонарда и Пенни гордо показывала гипс на руке, и дети зачарованно слушали её историю. Эми пыталась сказать ей, чтобы она прекратила хвастать, но слова «винтовка», «торнадо» и «пьяный» были такими непривычными для детей, что их невозможно было отогнать от довольной приключением Ады. Даже Шелдон, хотя и был зол на Джорджа, признал, что рассказывает она хорошо, четко выделяет драму и переживания. Приготовившись к спору, Шелдон коротко проинформировал Эми о смерти Джорджа и своем решении не ехать в Техас. Потом он сделал вдох, сложил руки на груди, и сказал: - Я знаю, что ты не согласишься. Ты скажешь, как биолог, что алкоголизм – это болезнь, которую он унаследовал от отца. Я знаю, ты считаешь, что я несправедлив и поступаю поспешно. И скажешь, что я пожалею об этом решении. Возможно, ты даже скажешь, что я должен вернуть Мисси дом, должен помочь ей. И ты наверное думаешь, что я не должен думать о сломанной руке Ады, ведь всё могло быть намного хуже, почти все ломают кости в детстве. Я знаю, ты скажешь, что это была случайность, и я должен был немедленно простить его. Но… - Ш-ш-ш, Шелдон, - Эми подняла руку и коснулась его сложенных рук, - прошу, остановись. Я хочу, чтобы ты знал, - я поддерживаю твоё решение, - она отвела взгляд, - когда я увидела лежащую там на полу Аду, мне тоже не показалось, что это случайность. Теперь, годы спустя, Шелдон с семьёй каждый год ездили на День Благодарения в Техас, виделись с семьёй Мисси на семейных торжествах. Они не стали близки, но были достаточно взрослыми, чтобы вести себя цивилизованно и подавать хороший пример своим детям. Шелдон видел, что сестра – хорошая мать, хотя она и верила в ту же религиозную ерунду, что их мама. Он был доволен, когда узнал, что она последовала его совету и деньги от продажи дома их матери оставила на обучение в колледже сыновей. Сейчас, когда шрам около губы Ады совсем побледнел, Шелдон по-прежнему не жалел, что не ездил тогда на похороны Джорджа. Иногда он жалел, что они не успели поговорить и примириться, что он даже не разговаривал с братом в те месяцы, когда он посещал собрания анонимных алкоголиков и работал. Он не рассказал об этом Эми, но хотел, чтобы она успела обо все поговорить со своей матерью, пока ещё есть время.***
В комнате Ады было темно, занавески были задернуты, Эми держала свой iKindle, но Шелдон знал, что она не читает. Конец близок, подумал он. Синтия лежала на больничной койке в комнате Ады, где раньше стояла кровать дочери, но от неё осталась лишь высохшая кожа, она спала всего пару часов в сутки. Когда не спала, было непонятно, в сознании ли она. Сознание появлялось всё реже. В каком-то смысле, она уже скончалась. - Эми? – мягко спросил Шелдон. - Хмммм? – отозвалась она. Он подошел и положил руку ей на плечо. Она сидела в кресле-качалке, которое они купили ещё до рождения дочери, и оно всегда было в её комнате. Укачивали новорожденного ребенка и умирающего старика. - Почему бы тебе не сделать перерыв? - Я в порядке. Кто-то должен побыть с ней, пока не придет ночная сиделка. - Ада побудет с ней пока, - он сжал её плечо, - пойдем, Эми, - ответа не было, и он использовал самое привлекательное занятие для неё, - сегодня Книжный клуб. Тебе же нравятся вечера Книжного клуба. Эми повернулась и слабо улыбнулась: - Ада посидит с ней? - Она за дверью, - Шелдон показал на дверь, и при этих словах Ада вошла. - Всё в порядке, мам. Я побуду. Они волновались, как Ада воспримет такие печальные перемены, но она расправила плечи и встретила эту новость, как и все прочие в своей жизни: с силой и честью. Как её бабушка. Конечно, она переживала. Они слышали, как она плачет не раз; но Ада любила быть одной, когда ей грустно, так что они не мешали ей. Шелдон взял Эми за руку и увел из этой комнаты. Немного рано для Книжного клуба, но он хотел, чтобы в гостиной было немного солнечного света, чтобы немного подбодрить жену. - Может, сядешь в кресло в кабинете? Я принесу нам чай, - Эми стала спорить, это один из признаков усталости, подумал Шелдон. Но она расслабилась в кресле, вытянула ноги, закрыла глаза, подставляя лицо солнечным лучам, пока Шелдон готовил чай. - Слишком ярко? Опустить шторы? – спросил он, подавая ей чашку. - Нет, - Эми открыла глаза и улыбнулась, когда Белль запрыгнула ей на колени. Не грустной, мягкой улыбкой, а настоящей улыбкой Эми, - так приятно чувствовать тепло, - она взяла кружку одной рукой, а другой гладила кошку, - спасибо, Шелдон, это мне и нужно. - Ты слишком много работаешь, - сказал Шелдон, подкатывая свой стул ближе к ней и садясь. - У меня такое чувство, словно я вообще ничего не делаю. Я оставляю её с сиделками, а они делают всю работу. Я просто сижу и читаю ей, - она нахмурилась, - и она этого даже не замечает. - Думаю, на каком-то уровне замечает, - сказал Шелдон. Даже в коме … неважно, - он отпил чая. - Всё в порядке, Шелдон, я ученый. Я не сломаюсь. Я могу говорить об этом логично. Я же обсуждаю это с медсестрами постоянно. - Знаю, - он вздохнул, - я ввёл тебя в заблуждение немного. - Да? В чем? – Эми немного выпрямилась, Белль тоже переместилась. - Я хотел, чтобы ты немного отдохнула в своем любимом кресле и поговорить с тобой. Но вот Книжного клуба я не ждал с нетерпением, - признался он. - А, - Эми откинулась на спинку кресла, - прости, неудачный выбор, не знаю, о чем я думала. - Могу предположить, что ты думала о смерти, когда выбирала, - мягко сказал Шелдон. - Хммм, может, подсознательно. Но хочешь узнать разумные причины? – Шелдон кивнул, - помнишь мы читали «Где-то во времени»? - Конечно. - Такое счастливое время. Помню, как мы сидели на пляже, под солнцем, в тех креслах, как ты говорил про… наверное, мне захотелось как-то вспомнить об этом. А эту книгу часто сравнивают с книгой «Где-то во времени». Шелдон улыбнулся. Это были отличные выходные. У них не было традиционного медового месяца, но те выходные заменили его. Даже лучше, чем обычный медовый месяц, потому что он чувствовал, что они заслужили его, сумев пробраться через сложности и став сильнее. - Сразу после того, как умерла Бабуленька, так что может, разницы и нет. - Может, и нет, - Эми отпила чая, - необязательно обсуждать досконально. Но я не хочу, чтобы ты чувствовал, будто мы что-то не доделали, - у Шелдона дрогнуло сердце, - тебе это не понравится. - Можно говорить свободно? Эми хихикнула, он понял, как сильно ему этого не хватало: - Всегда. - Худшая книга из тех, что я читал. Вообще. - Правда? – спросила Эми, - хуже, чем «Загадочное ночное убийство собаки»? Хуже, чем «Пять четвертинок апельсина»? - Да. Эти книги мне тоже не понравились, но они хоть на фактах основаны. Эта же – взбалмошная, нелогичная, полностью нелогичная ерунда, - выпалил он, вдруг подумав, не сказал ли он лишнего. Он опустил лицо в чашку. - Тебе будет легче, если ты узнаешь, что я с тобой согласна? – спросила Эми. - О, слава богу! – Шелдон протянул руку к её бедру, - я так волновался, что ты тоже ударишься в религию. Смех. Искренний смех, даже глаза засияли. - Нет. Во-первых, мать бы не одобрила. В её жизни нет места вере. - Интересно, почему, - сказал Шелдон, выпрямившись. Эми пожала плечами: - У неё была вера однажды, наверное, но она завела её не туда. Эта вера подвела её. Потому что по-другому и быть не могло. В слепой вере она не могла видеть истину. После этого она ни во что не верила, - Эми сделала вдох, - даже в химиотерапию. Попивая чай, Шелдон подумал, не надо ли запретить такие депрессивные утверждения, но потом решил, что не надо. Он позволит Эми говорить о чем она хочет, о чем ей нужно сказать. Она была права, она ученый и вполне может разговаривать с матерью о смерти и вере. И, раз уж его цель – сидеть здесь и разговаривать с ней, он не скажет ничего против её слов. Он решил вернуться к обсуждению книги: - Тебе понравилось, как книга… написана? Кажется, мне понравилось… - Эми немного улыбнулась, - тут есть фразы, которые очень… проникновенны. Но, тем не менее, я их не прочувствовал. И это странно, потому что главный герой очень много говорит о любви. - Может, это тебе и не понравилось. Что он постоянно говорит, как любит свою жену. Мне тоже больше нравится, когда любовь описывается, а не утверждается. Иногда это в мелочах – взгляды или прикосновения, моменты понимания между персонажами. - Да, наверное, дело в этом, - улыбнулся Шелдон, - я тебе когда-нибудь говорил, как хорошо ты умеешь объяснять книги на Книжном клубе? - Недостаточно часто, - улыбнулась в ответ Эми, - передай мне книгу. Я застряла под кошкой, - Шелдон протянул руку и взял iKindle, который Эми положила на край стола, когда вошла, - звучит фальшиво, но мне этот пассаж понравился, - она опустила голову вниз и начала читать, - «вы друг друга чувствуете, потому что вы родственные души». Я не знаю, как на это реагировать. Я слышала это выражение, но в самых банальных стихах или балладах. «Это означает, на самом деле, - продолжал Альберт, - что у вас одинаковая частота, ваши ауры вибрируют в унисон». Реакция непонятна мне до сих пор. В чем смысл знать это – ведь Энн он не сможет помочь? «Именно поэтому вы влюбились так быстро в тот день, когда встретились на пляже, - продолжил Альберт, - твоя душа радовалась соединению с её душой». - Ты в это веришь? – спросил Шелдон, - ты веришь, что есть настоящие родственные души? - В том смысле, в котором это выражение объясняется в этой книге – что две души постоянно находят друг друга в разных местах в разные времена? Нет, потому что я не верю в реикарнацию или перерождение, как написано в этой книге, - Эми покачала головой, - но иногда мне кажется, что мы с тобой на одной волне. - Только иногда? – Шелдон приподнял бровь. Эми наклонилась вперед, Белль упала с колен. Ей не надо было отвечать, Шелдон и так знал. - В целом, книга показалась мне переполненной ненужными деталями. Я уж не говорю про то, что там упорно верят в жизнь после смерти, - сказал Шелдон, - поскольку это фантастика, я был разочарован, как Мэтисон описал рай. Раз уж ты пишешь фантастику, почему бы не описать что-то совершенно интересное и новое? А это просто стереотипный рай, разве что без крыльев и арф. - В моём раю будут арфы, - сказала Эми просто. - В моём тоже, - мягко ответил Шелдон. Почему-то он вспомнил о картине матери, о той, которую они повесили около входной двери. Сидеть на таком крыльце, в тени деревьев, перед зеленой лужайкой и красными цветами, слушать игру Эми на арфе… он откашлялся: - Я тоже отметил несколько строк. Хочешь, я найду их? - Конечно, - Эми подняла ноги на кресло, поджав их под себя, передала пустую чашку Шелдону. Он поставил её на стол и взял свою книгу. - «Когда я слышу, как Энн говорит, что вы умерли, я тоже умираю. Если бы она ушла первой, не думаю, что я бы выжил», - он нажал большим пальцем и перевернул страницу, - и вот это: «Смерть кого-то, с кем был близок, буквально создает вакуум в жизни, - сказал Альберт, - потоки энергии направлены туда, где уже нет объекта». Он посмотрел на лицо Эми, мягко подсвеченное закатом, её голова немного наклонилась, она обдумывала эти слова: - Удивлена, что ты выбрал эту фразу, ведь там есть упоминание об энергии, - наконец, сказала она. - Эти слова напомнили мне цитату Ричарда Фейнмана. Она писал письмо жене после того, как она умерла, он писал: «Ты, мёртвая, намного лучше всех живущих». Эми мягко вздохнула: - Красиво. Грустно, но красиво. Шелдон кивнул: - Ты выйдешь опять замуж, если я умру завтра? – внезапно спросил он. - Что? – Эми дернулась, - ты не умрешь завтра. Нет, тебе нельзя умирать раньше меня. Я запрещаю. - Ты не можешь запретить. У тебя нет такой власти над смертью, - сказал Шелдон. - Нет, - Эми снова оперлась на спинку кресла, - но у меня есть власть над моей собственной смертью, я не позволю тебе провести недели или даже годы, заботясь обо мне. Я хочу умереть быстро. И если придется принять такое решение, Шелдон, пообещай, что дашь мне уйти. - Не препятствовать смерти? – спросил Шелдон. - Даже больше. Если в старости придется принять решение, не надо выжидать. - Обещаю, - сказал Шелдон, не став говорить, что она просит того же, о чем просила её мать, - хотя, чтобы всё было законно, мы должны будет оставить записи об этом, - Эми кивнула, - я думаю так же. Я раньше хотел, чтобы мой разум был сохранен навечно в теле робота, но такие технологии не будут доступны при моей жизни. И я бы не хотел быть одиноким роботом. - О, Шелдон, - мягко отозвалась Эми. - Наверное, поэтому я и выделил эти строки. Я понимаю их, я понимаю Фейнмана. Я бы хотел, чтоб мы умерли вместе. Эми опустила ногу на пол, наклонила вперед и взяла обе руки Шелдона в свои: - Хватит, - сказала она, - мы ещё не такие старые. Да, надо будет записать нашу волю, для Ады, для друг друга. Но на сегодня обсуждения достаточно, - она подалась назад, - расскажи мне слухи КалТеха. Скучаю по слухам. Сжав её ладонь, Шелдон сел ровно и рассказал Эми о своей работе, о разговорах в кафетерии. Солнце опускалось ниже на западе, тени удлинялись, уже были сумерки, они обсуждали науку, друзей, новые фильмы, улыбались и смеялись. Слишком рано они услышали шаги в коридоре. - Уже темно стало, - сказала Ада, подходя к ним. - Как мама? – спросила Эми, двинувшись вперед. - Она проснулась. И в сознании. Мы долго разговаривали. Она просит тебя прийти, - сказала Ада, Шелдон заметил, как она потирает большим пальцем внутреннюю поверхность безымянного пальца, это не обычно для неё. Он удивленно наклонил голову. - О, - Эми поднялась, он увидел, что она поспешила к спальне. Он встал, взял грязные чашки, решил отнести их на кухню. - Пап, - Ада протянула руку к чашкам, - думаю, тебе надой пойти с ней. - Зачем? – спросил он, ему пришлось совсем немного нагнуть голову, чтобы посмотреть в глаза высокой дочери. - Ты нужен маме. Просто иди к ней, - сказала Ада, и он . Шелдон кивнул, отдал чашки и пошел к жене.