Федерация Чтения Фаулер Купер (Книжный Клуб Шэми)

Федерация Чтения Фаулер Купер. Март 2031 Основная тема: Eleanor and Park by Rainbow Rowell. Дополнительные книги: The Technologists.*

      Что-то было … не так с Адой. Эми не могла точно определить, и пыталась списать это на подростковую неопределенность, но дочь была другая сегодня.       Утром Ада проснулась с тремя новыми прыщами на лбу и повела себя необычно истерично по этому поводу. У неё бывали прыщи и до этого, но именно сегодня она расстроилась из-за них. Конечно, ничего из того, что предлагала Эми Аде не нравилось, и она вышла из машины, чтобы отправиться в школу, дымясь от раздражения. Шелдон, со своей идеальной ровной кожей, повернулся к Эми в машине и сказал:       - Не смотри на меня. Я не понимаю. Я вел себя очень хорошо в её возрасте.       Возможно она заболела. После школы она пошла переодеться свою форму и вышла из комнаты в шароварах, старой футболке с изображением Мисс Пигги и кроссовках Convers. Эми была обеспокоена не абсурдностью наряда и не этими объемными шароварами (в этом сезоне они были очень популярны среди подростков), а то, что она явно оделась впопыхах не продумав общую тему, а ведь у Ады всегда была тема в одежде.       - Грххх, у меня ужасные джинсы, - проворчала Ада, заходя на кухню, где была Эми.       - Они не ужасные. И ты сама их выбирала, - ответила Эми.       Ада открыла холодильник и наклонилась рассмотреть содержимое:       - У нас есть йогурт?       - Да, - Эми подняла глаза от своих писем, удивленная, - но ты перебьешь аппетит перед обедом. Сегодня же пятница, помнишь? Мы через полчаса уйдем из дома.       Ада закатила глаза, выпрямляясь с йогуртом в руках. Эми проигнорировала это.       - Мне надо. У меня кишечные газы или что-то такое.       - Ты заболела? – спросила Эми, нахмурившись озабоченно, - и не надо так грубо разговаривать.       - Я в порядке, мама, - тяжелый вздох, она достала ложку и прошла к дивану, где специально села на место Шелдона.       Но когда Эми села на противоположном конце дивана, Ада опять стала приятной , спрашивала у Эми, кого лучше выбрать для доклада об известных исторических личностях 19-го века.       - Считаю, что важно написать о женщине, конечно, - сказала Ада, Эми при этих словах улыбнулась, - но в моем списке женщин только Мэри Шелли, Мари Кюри и Ада Лавлейс. Ада Лавлейс самая нераскрытая личность, но все решат, что я выбрала её из-за имени. Но мисс Эктон сказала, что я могу выбрать кого-то другого.       - А почему не Мари Кюри? – отозвался от белой доски Шелдон, подтвердив, что слышал их разговор.       - Слишком очевидно, - ответила Ада, проглотив йогурт.       - Эллен Сволоу Ричард, тебе ведь понравилась книга «Технологи»? – предложила Эми.       - Я могла бы взять и Этельред Беннет, - сказала её дочь, улыбнувшись, поедая йогурт.       Шелдон простонал:       - Геолог? Серьёзно?       - Как насчет Сары Дрейк, ты же любишь рисовать? – предложила Эми, сдержав смех.       - О, иллюстратор книг по ботанике? – подняла голову Ада.       Эми кивнула.       - Нет, оставлю её Джейкобу. Это по его части. Она либо Элис Иствуд, - потом она нахмурилась, - хотя, он, кажется, уже решил делать доклад по Фредерику Ло Олмстеду.       - Мари-Софи Гермэйн. Она была физиком, - высказал своё предположение Шелдон.       - Это она высказала идею, что на самом деле нет разницы между наукой и гуманитариями? – спросила Ада, повернувшись к отцу.       - Ну, да, но она известна скорее за математические формулы, а не за это философский бред…       - Вот этим я и займусь! Спасибо, пап, - Ада подскочила, быстро поцеловала Шелдона в щеку и пошла на кухню, чтобы помыть пустой стаканчик из-под йогурта и приготовить его для переработки.       Шелдон проворчал, но Эми увидела, что он был доволен одобрением и поцелуем от Ады.       Но по дороге домой от Пенни и Леонарда плохое настроение Ады вернулось. Не обычные её тихое выражение недовольства, язык её тела был очевидно недоброжелательным. Эми чувствовала её напряжение. Неужели что-то случилось между ней и другими детьми? Нет, точно не между детьми, подумала Эми. Со стороны всё казалось спокойным – они ужинали за отдельным столом в игровой комнате, но старшие дети потом ушли на задний двор Хофстедтеров. Может, там что-то случилось?       Когда они вошли в дом, Шелдон тут же радостно начал:       - Ада, угадай, что сегодня показывают по Netflix…       - Я ухожу в свою комнату, - резко прервала она его.       - Но…       - Я сказала, не буду смотреть, пап. Боже, ты можешь меня хоть на минуту оставить в покое? – Ада развернулась и протопала по коридору.       - Не смей так разговаривать с отцом, девушка! – выкрикнула ей в след Эми, как раз когда Ада захлопнула дверь в комнату. Даже Белль, которая вышла встретить их, испугавшись шума, убежала в дальнюю комнату.       Эми смотрела, как муж спокойно снял куртку и прошел к белой доске. Он ничего не сказал по поводу поведения Ады, но он так всегда делал, когда сталкивался с поведением Ады, которое он не понимал. У него достаточно опыта в таких делах.       Несмотря на поведение Ады этим вечером и всю драму, Эми было приятно общаться с дочерью. Она всегда любила её, но после того, как Аде исполнилось 11 лет, несколько месяцев она вела себя так, словно в неё вселился демон. Ада была в плохом настроении, недовольна, ворчлива и нахальна. В тот год Эми несколько раз хотелось наказать её. Даже у Шелдона не осталось терпения к выходкам дочери, много раз они ложились спать совершенно вымотанные спорами. Шелдон тогда тоже сказал:       - Я просто не понимаю. Я вёл себя идеально в её возрасте.       Потом, медленно, всё успокоилось. Она выросла на десяток сантиметров, казалось, что всё недовольство выдавилось из неё с ростом тела. Кончено, теперь она была подростком, были ссоры и споры, но не так часто и не такие напряженные. Теперь Эми могла сделать глубокий вдох и напомнить себе, что префронтальная кора головного мозга её дочери еще не полностью развита.       Но сегодня…       - Я беспокоюсь об Аде, - сказала Эми, подходя к Шелдону, стоящему у доски, - она кажется… - Эми не могла подобрать слова.       - Тринадцатилетней? – предложил Шелдон.       Недовольно посмотрев на него, Эми сказала:       - Не дерзи. Я серьёзно. Ты дерзишь?       Он посмотрел на неё:       - Нет.       Вздохнув, Эми кивнула. Дерзость слишком близка к сарказму, чтобы Шелдон мог дерзить.       - Прости. Я просто волнуюсь за неё, - Эми услышала, как открылась дверь ванной дочери, и она вернулась в свою комнату, - может, она больна? Ранее она сказала, что ей нужен йогурт.       - Пойди спроси её. Выясни, - сказал Шелдон, подписывая что-то к своему уравнению.       Эми прикусила губу. Это то же самое, что зайти на минное поле. Случилось что-то между ней и Джейкобом? Обычно она была рада видеть его по пятницам, подумала Эми. Но опять-таки, надо поговорить с Шелдоном, можно ли теперь разрешать им уходить одним на задний двор. Иногда Фентон и Люси идут с ними, но не всегда. Эми была уверена, что Эми не понимает того, что Джейкоб мальчик, более того, пятнадцатилетний мальчик. Если подростков оставлять наедине, между ними может произойти что-то неприличное. У неё застучало сердце при мысли о разговоре. Что хуже: разговор с Адой или разговор с Шелдоном?       Но, может, Шелдон прав и у неё должно хватать смелости спросить Аду, что происходит. Может, именно это и поможет ей открыто выразить свои беспокойства.       - Хорошо, я спрошу.       Дверь Ады была закрыта, так что Эми постучала:       - Ада?       Ответа не было. Эми снова постучала:       - Ада, дорогая, ты плохо себя чувствуешь? – внезапно под ноги Эми прыгнула Белль и присоединилась к её просьбам открыть дверь громким «Мяу».       Поскольку ответа опять не было, Эми повернула дверную ручку:       - Я вхожу, если ты не скажешь мне не входить, - она помедлила, ждала, что последует стандартное «уходи», но было тихо. Открыв дверь медленно, Эми осторожно заглянула в комнату. Ада лежала на кровати лицом в подушку, её длинные красивые волосы были разбросаны по спине, она тряслась от рыданий, как Эми догадалась.       - О, Ада! – Эми подбежала к дочери, чуть не наступив на бегущую к кровати Белль, и села на самом краю кровати, погладив Аду по волосам. Всегда больно видеть ребенка плачущим, хоть она в три года упала и поцарапала коленку, хоть ей тринадцать и весть мир не справедлив. Последнее на самом деле намного хуже, потому что нельзя было залепить пластырем, даже с изображение Джейн Эйр, чтобы вылечить раны переходного возраста.       - Дорогая, что случилось?       - Ты решишь, что это глупо, - рыдала Ада.       - Нет, нет, уверена, что это не так. Раз это важно для тебя, я хочу узнать, - Эми продолжала водить рукой по её волосам, рыдания стихли.       - Не будешь смеяться? – спросила Ада, повернув голову.       - Нет. Обещаю, - Эми покачала головой, - это связано с Джейкобом?       - С Джейкобом? – Ада приподняла голову, между её бровями появилась линия. Она была без очков, они лежали на краю стола, заметила Эми, - он-то тут при чем?       - Не важно. Продолжай, - подбодрила Эми. Может, её страхи насчет любопытства подростков пубертатного возраста необоснованны.       Ада повернулась, села, глубоко вздохнула, посмотрела вниз на свои руки. Наконец, она прошептала:       - Люси носит бюстгальтер. Настоящий.       - О! – Эми пришлось прикусить губу, чтобы не засмеяться. Но она пообещала, тем более, если она засмеется, Ада больше никогда ничего не расскажет, доверие будет подорвано.       - Хорошо. Что ж, Ада, это неудивительно. У многих девочек начинает расти грудь в её возрасте. Ей будет двенадцать этим летом, как ты знаешь.       - Но мне уже тринадцать! – Ада сказала, снова зарыдав, Эми протянула к ней руку. Это правда; груди у Ады не было. Она носила топы под рубашками, но не настоящий бюстгальтер.       - Дорогая, я знаю. Есть небольшие отличия в развитии, но для девочек совершенно нормально развитие вплоть до шестнадцати…       - Я знаю всё с научной точки зрения, мам, - проворчала Ада.       Эми кивнула:       - Конечно. Я просто говорю, что у Люси другая генетика. Посмотри на тетю Бернадетт. И посмотри на родственников со стороны отца, в которых ты явно пошла сложением. Понятно же, почему грудь у Люси начала расти раньше.       - Но что, если у меня никогда не будет груди? Я плоская, как доска! Что, если я буду как папа всю жизнь? – спросила Ада.       - Ну, твой папа довольно привлекателен…       - Мама! – выкрикнула Ада, посмотрев вверх.       - Хорошо, хорошо, - Эми сделала вдох, - но какая разница, как ты выглядишь. Ты такая умная, уникальная, интересная, ты всегда должна больше всего гордится своим…       - Но я некрасивая. Ты никогда не говорила, что я красива. Никогда не использовала это слово, - Ада отодвинулась от неё, прислонилась к изголовью, закрыв лицо руками.       - О, Ада, я … - Эми не продолжила. Это правда. Она так верила в то, что надо убедить свою дочь – да и вообще любую женщину – что самое главное это её разум, а не физический облик, она никогда не хвалила и не ругала Аду за то, как дочь выглядит. Если дочь соблюдала правила гигиены и общие нормы морали, Эми высказывала только свое мнение, что она чувствует по поводу того или иного наряда.       Но Ада! Её Ада была красивой. Благодаря постоянным выражениям одобрения от Шелдона, Эми примирилась со своей наружностью, но рядом с прекрасной, долговязой дочерью она чувствовала себя некрасивой. У Эми никогда не было таких красивых волос, таких длинных ног или такой узкой талии.       - Ада, дорогая, прости. Ты красивая, очень красивая. Я просто хотела, чтобы ты гордилась своим разумом. Я не хотела, чтобы ты думала об изменении себя хоть в чем-то, чтобы подходить под общепринятые нормы или чтобы произвести впечатление на мальчика, - Эми сделала глубокий вдох, - у тебя красивое тело. Я бы такое хотела. Ты высокая и худая, похожа на модель, ты можешь носить любую одежду, даже эти дурацкие шаровары, и даже в них ты выглядишь замечательно.       - Правда? – Ада убрала руки.       - Да, конечно, - Эми сжала легонько коленку Ады, - я хочу, чтобы ты знала, как ты красива, и не только телом. Я хочу, чтобы ты смотрела в зеркало и была уверена, но в том числе и за то, чего нельзя увидеть, за то, что скрыто под твоими прекрасными волосами, - Эми рукой отбросила прядь волос с лица Ады.       Она вспомнила, внезапно, как лежала в своей кровати, как её мать гладила её по волосам точно также. Как странно. Вспоминая подростковые ссоры с матерью, Эми подумала, что мать никогда не понимала её. Но сейчас, вспомнив, как мать делала что-то, что Эми не смогла освоить также естественно как она, Эми подумала, что она могла быть несправедлива к матери всё это время.       - Из-за этого ты расстроена? – мягко спросила Эми.       - Да. А что? – Ада нахмурилась.       - Я просто думала, что-то произошло между тобой и Джейкобом… или ты хотела, чтобы что-то произошло…       - Мам! – выкрикнула Ада, отвернувшись.       - Дорогая, ты красивая девушка, а он юноша, и вполне нормально, что в таком возрасте гормоны бушуют и приводят к тому, что…       - Ужас! – Ада столкнула руку Эми с колена, - нет, нет, нет. Это же Джейкоб! Ни за что! Никогда!       - Ада…       - Ты никогда не поймешь меня! – заплакала Ада и снова уткнулась в подушку, - просто уходи.       - Я пытаюсь…       - Уходи, ты только хуже делаешь!       Вздохнув, Эми встала, чтобы уйти. Она не хотела оставлять свою красивую плачущую дочь одну, тем более, что Ада наверняка переживает ещё из-за чего-то, но опыт подсказал Эми, что лучше уйти. Повернувшись в последний момент, она заметила Белль, свернувшуюся около ноги Ады, даже кошка недовольно смотрела вслед Эми. Видимо, она тут лишняя. Она снова вздохнула и ушла, закрыв дверь комнаты Ады за собой.       Когда она была в коридоре, она остановилась и прислонилась к стене, позволив себе немного успокоиться, прежде чем она вернулась к Шелдону. Нельзя расстраивать его ещё сильнее сегодня, тем более, когда у неё появилось нехорошее чувство. Тем более, что он и так расстроится, когда услышит, какое она приняла решение только что, стоя в этом коридоре.       Она повернула из-за угла коридора, Шелдон сидел на своем месте, телевизор был включен, но Эми знала, не спрашивая, даже не думая, что он не смотрел его. Хотя она была уверена, что звуки он не мог слышать сквозь стены, но он мог услышать крики Эми, доносящиеся из коридора. Он резко повернулся к ней, на его лице было выжидетельно-обеспокоенное выражение.       - Она в порядке, - сказала Эми, подойдя к нему, - подростковые проблемы, - она помолчала, чтобы дать Шелдону возможность заговорить.       - Подростковые проблемы? Интересно, ты так всё объясняешь. Я тоже был подростком, но я был очарователен.       Эми проигнорировала его и вздохнула:       - Я хочу тебе кое-что сказать, и скажу это только один раз, - Шелдон поднял брови, - и я тебе об этом скажу потому, что ты иногда помогаешь Аде со стиркой, когда она занята, хотя теперь, когда она в старшей школе, она должна сама следить за своей одеждой. Но ты про это не скажешь ни слова, особенно Аде, - Шелдон недоуменно опустил брови, - на выходных мы с Адой пойдем покупать одежду, и я куплю ей бюстгальтер.       - Ч…       - Нет, - Эми выставила указательный палец перед собой, - разговор окончен.       - Но…       - Закончен, Шелдон. Окончательно и бесповоротно.       - И…       - Больше. Ни. Звука.       Шелдон шумно выдохнул, отвернулся от неё:       - Мне что, нельзя спросить, что случилось с моей маленькой дочерью? – пробормотал он.       Успокоившись и улыбнувшись, Эми села рядом с ним на диван, положила свою руку на его предплечье.       - Она растет. Так бывает.       Он мягко кивнул Эми наклонилась, чтобы поцеловать его плечо через футболку.       - Я тоже по ней скучаю, - она вздохнула, - хотя я и рада, что детские годы остались в прошлом.       Повернувшись, Шелдон коснулся её рукой:       - Раз уж мы обсуждаем подростков и их истерики, то пора проводить Книжный клуб.       Эми улыбнулась:       - Да, давай. Хотя я обеспокоена твоими словами насчет того, что тебе книга не понравилась.       - Напротив, книга мне понравилась, - сказал Шелдон, - хотя она и грустная.       - Грустная в конце? – спросила Эми, устраиваясь на диване, готовясь к длинному разговору с мужем того типа, который ей нравился больше всего.       - Нет, ну, да, конечно, но, - Шелдон пожал плечами, - мне не понравилось читать про дом Элеанор.       - О, - Эми вспомнила события лета в Техасе, когда Ада сломала руку, про это событие она вспоминала сразу же, как думала о доме, в котором вырос Шелдон, - всё было совсем не так плохо, - мягко сказала она.       - Нет, не так плохо. Мой отец не был жесток. И даже Джордж… ни в какое сравнение не идет. Просто, - он сделал вдох, - так странно было осознать, что у кого-то было намного хуже. И не всё это выдумка.       Эми покачала головой и посмотрела вниз:       - Я поняла, что ты имеешь ввиду. И все эти школьные хулиганы… как будто заново пережить боль от унижений.       - О, Эми, - Шелдон повернул её подбородок к себе, - прости. Не надо было вспоминать об этом.       - Нет, надо было. Это важная часть истории, необходимая для сюжета. И, - Эми немного улыбнулась, чтобы успокоить Шелдона, - думаю, это как раз пример того, насколько талантлива как писатель Рэйнбоу Роуэлл. Она смогла заставить нас заново пережить все эти эмоции, также остро, как мы почувствовали их в первый раз. Мне показалось… как будто бы мне обнажили сердце и вылили всю боль прямо на него.       Шелдон поднял брови:       - Это очень… я бы сказал по-хипповски, но я скажу поэтично, потому что я люблю тебя.       Она улыбнулась:       - Как бы ты не сказал, это правда. Я люблю эту книгу.       - Какая твоя любимая часть? – спросил Шелдон.       Кажется, сегодняшний вечер был меланхоличным, и Эми это нравилось:       - Эта, - она взяла Kindle, лежащий на столике перед ней. Конечно. Шелдон положил его, готовясь к Книжному клубу. Но когда? Когда она разговаривала с Адой? Знал ли он, что Книжный клуб для него – как бальзам для многих видов болей для Эми? Она улыбнулась. Конечно же, он знал.       Она улыбнулась и прочитала:       - «После чего он водил шелк и свою руку в её открытую ладонь. И Элеанор распалась… Распалась. Как будто бы Энтерпрайз взорвали. Если вам интересно, как это ощущается, то это как будто плавиться – но только более жестоко. Даже будучи разбросанной на миллионы маленьких кусочков, Элеанор всё ещё чувствовала руку Парка в своей. Чувствовала его большой палец на своей ладони. Она сидела, застыв, потому что у неё не было других вариантов. Она пыталась вспомнить, какие животные парализуют свою жертву перед тем как съесть… Может, Парк парализовал её своим искусством ниндзя, этим вулканским держанием за руку, и теперь он её съест. Это было здорово».       Она подняла глаза, застеснявшись, не потому, что тут были какие-то неприличные детали, и не потому, что Шелдон смотрел на неё безотрывно, но потому, что она покраснела, потому что эти слова – правда, и она прошептала:       - Именно так я и чувствовала себя, сидя на диване рядом с тобой, в тот день, когда Говард улетал в космос.       - «После того, как он коснулся её руки, он удивился, что мог так долго обходится без этого. Он водил большим пальцем по её ладони и пальцам, чувствуя каждый её вдох и выдох. Может, подумал он, он просто не распознает других девушек. Как компьютер, который выплевывает диск, который он не смог распознать. Когда он касался руки Элеанор, он распознавал её. Он знал», - Шелдон тоже вспомнил, и краска появилась на его лице, он протянул руку к Эми, говоря эти слова, водя длинными пальцами по её ладони, потом по пальцам, посылая импульсы вдоль её руки.       - Да, - Эми кивнула, - именно так.       - Я всегда думал, каково это, взорваться, - прошептал Шелдон, не отводя взгляда от неё, - а теперь я знаю. Это как тебя коснуться.       У Эми перехватило дыхание, мир замер вокруг неё, она смогла только издать слабый звук. У неё быстро застучало сердце, как стучало только тогда, когда она сама была подростком. Она не поняла, что нашло на Шелдона, как будто бы их затянуло в какой-то временной портал, и они очутились в 1996 году, где оба были молоды и могли говорить глупости и верить в них, верить всеми фибрами души.       - А ты… - рискнула она, боясь нарушить момент, - ты не думаешь, что это слишком, слишком нереально?       Шелдон сел прямо, она обругала себя тихо.       - Возможен ли отказ системы, когда они держались за руки? Наиболее вероятно. Взрыв – это движение частиц и энергии в пространстве…       - Нет, я про … силу эмоций.       - О, - Шелдон помедлил, - думаю, отчасти нереально. Им было шестнадцать, и, насколько я понимаю, большинство шестнадцатилетних считают, что их отношения идеальны, что они будут длится всю жизнь. Я удивлен, что ты не вспомнила комментарий Элеанор про то, дело не в том, что ей нравится Парк, а в том, что она живет для него, что ей надо, чтобы он спас её.       - Ну, - Эми тоже села прямо, момент всё-таки упущен окончательно, - какая-то часть меня, конечно, не любит это утверждение. Человек не должен жить только ради другого человека. Жить нужно для себя и для тех, кто по-настоящему любит тебя, любит именно по этой причине. И эта часть меня считает, что это плохой пример для девочек-подростков, - Шелдон кивнул, - но… Парк спас её. Буквально. Он дал ей сил удалиться от того мира, который мог сломать её, хотя сломать не совсем точное слово, мог полностью раздавить её.       - Она тоже нужна была Парку, в то время его жизни. Хотя его дом намного лучше, у него не было таких интересов и желаний. Она дала ему что-то, за что можно бороться, - сказал Шелдон.       - Да, согласна, - она помолчала, - не думаю, что это могло продлиться долго. Думаю, они нужны были друг другу только в тот год. Это было понятно, думаю, к концу книги, - она снова посмотрела на свой Kindle и нашла выделенную цитату, - «не навсегда, не ради хорошего. Возможно, только временно. Но ты спас мою жизнь, и я твоя. Та я, которая есть прямо сейчас, - твоя. Навсегда».       - В этом-то и проблема. Ада за последнее время научила меня, что подростки – очень странные, и они постоянно меняются, - сказал Шелдон, - не думаю, что я понимал это до сегодняшнего момента. Это пугает меня. Меня пугает не то, что ты не сможешь успокоить её, когда она расстроена, а то, что я не понимаю, что она чувствует.       Эми сжала его руку. Такого поворота в разговоре она не ожидала, но, наверное, это логичное развитие событий:       - Я тоже не всегда понимаю. Ада испытывает – я надеюсь – не такие подростковые проблемы, какие были у меня. Ты же знаешь, если бы я могла сделать для неё всё простым и лёгким, я бы так и сделала. Но не думаю, что мы можем. Возможно, это ещё одна тема книги, - что у каждого подростка своя боль. Боль Элеаноры очевиднее читателю – её жизнь дома и то, что её обижают в школе. Но Парк тоже чувствует боль, потому что он чувствует себя непонятым и потерянным, даже если это не видно взрослому читателю.       - Шелдон покачал головой:       - Я думал, что мне нравится книга, но я не уверен.       - Потому что она заставила тебя думать? Или чувствовать? Или напугала тем, что мы не сможем уберечь Аду от всей боли? – спросила Эми.       - Я никогда не боюсь думать, - ответил он только, и Эми этого было достаточно. Она улыбнулась. Она хотела вернуться к тому моменту, когда они держались за руки и от них исходило столько сияния, что можно было осветить комнату.       - Раз уж тебе нравятся научные метафоры, как насчет этой: «Ты можешь быть Ханом Соло, - сказал он, целуя её горло, - а я буду Боббой Фетом. Я пересеку небо ради тебя».       - Звучит неплохо, - сказал Шелдон, - но между Ханом Соло и Бообой Фетом не было таких отношений. - Нет, наверное, не было, - хихикнула Эми, хотя она была немного разочарована, что она не смогла заставить его посмотреть на себя с жадностью опять, - но тут основная мысль в том, что он готов пересечь небо ради неё.       - Не сомневайся, я пересеку небо ради тебя, - сказал он мягко, и она увидела огонь в его глазах.       - Я в этом никогда не сомневалась. Я обещаю то же самое тебе, - она протянула руку, провела пальцем по вороту его футболки, - «место на его груди, ниже горла, и ради этой точки ей хотелось сдерживать обещания. Только для него».       Шелдон наклонился ближе и коснулся локона волос.       - «Когда он впервые взял её за руку, ему стало так хорошо, что это чувство выдавило всё плохое. Чувствовалось лучше, перекрыло всю предыдущую боль. Впервые взяв её за руку, он понял».       Поцелуй был также хорош, как она и надеялась, теплый и мягкий, свежий, как первый поцелуй, поцелуй будущего обещания. Её замечательный, красивый, умный Шелдон, всё ещё тот же самый, кого она любила все эти годы. Но мягче теперь, более открытый к тому, чтобы обсуждать чувства с ней. Мужчина, в которого она снова влюблялась, по-разному, но каждый день. Только он один такой, и весь её.       Она обняла его, и это чувствовалось как распад.