Сладкий кошмар

— Мира! Девушка подняла голову, увидев в дверном проеме улыбающееся женское лицо. Минерва отложила перо и, широко улыбнувшись, поднялась навстречу женщине. — Нами! Однако первым в комнату влетел ураган под именем Анри. Мальчик с криком радости бросился на шею девушке. — Тетя! Почему ты к нам не заходила, не играла со мной?! Ребенок обиженно лупил девушку по плечам и лбу, но старался делать это не сильно, потому что знал: сдачу он получит и с лихвой. — Ну прости-прости, — уворачиваясь от ударов ладошек, хихикала девушка. После она сама «атаковала», и уже Анри был вынужден отворачиваться от града поцелуев своей тети, визжать и смеяться от щекотки. — Тебя действительно долго не было, — проходя в помещение, сказала Нами, держа за ручку все еще неуверенно топающую Эмили. — Мила! — протянув ручку к девушке, воскликнула девочка, явно тоже желая оказаться на ручках у леди. — Ты мой сладкий пирожочек, — подхватив малышку на руки, Мира уткнулась ей в складки на шейке, вздыхая прекрасный детский аромат, — я тоже по вам соскучилась. Минерва поочередно чмокала то Анри, то Эмили, при этом держа на руках обоих детей, которые были далеко не пушинками. Намелия — именно так звали вошедшую в комнату женщину, прошла к ближайшему дивану и, плавно опустившись на него, стала наблюдать, как соскучившиеся дети играли с Минервой. Намелия была старшей сестрой Миры, у них была разница в возрасте пять лет. Женщина являлась главой их семьи, поскольку была старшей дочерью и кровной наследницей дома. В их семье были интересные обычаи, не важно, кто родиться первым — мальчик или девочка, возглавляет семью всегда первый ребенок. Родители девушек отдали ей бразды правления семьей, когда Нами выбрала себе супруга. Это был тихий и спокойный парень из знатного рода, но не такой уж богатой семьи. Брак был не по расчету, а по любви. Как главе семьи, Нами было это дозволено. Супруг женщины в дела их семьи не лез, но парень был не глуп и Нами частенько с ним советовалась. Кей, супруг Намелии, души не чаял в своей жене и обожал своих детей. Он балует супругу подарками и украшениями, не стесняется показывать свои чувства на людях, в отличие от девушки, которая немного скована в проявлении чувств, но старается его не обижать своим показным безразличием. Кей уже привык к этому, но все равно для виду иногда надувает щечки. — Ты совсем погрязла в своих бумагах, — с легкой полуулыбкой сказала Нами. — А что поделать, — усмехнулась Мира, опускаясь с детьми на кресло напротив сестры и пододвигая корзину с фруктами, — работа такая, тебе ли не знать. Как съездили отдохнуть? Кей должно быть в восторге. — Ой, не напоминай, — женщина слегка поморщилась, — он до сих пор жужжит мне в ухо, что мы слишком мало провели там время и нужно продолжить, — она закатила глаза, — а ему лишь бы в воде плескаться. — Я бы на его месте тоже поплескалась, — рассмеялась Минерва. — И я! — поддержал ее Анри. — Я-я! — вторила брату малышка. — А вы как будто и не бегали за отцом хвостиком и не плескались в море? — Намелия укоризненно посмотрела на детей. — Анри, не напомнишь мне, кто на четвертый день слег с температурой из-за солнечного удара? Мальчик сжался в клубочек на коленях у тети и спрятал лицо у нее на груди. — Я-я! — подхватила девчушка — Нет, Эмили, благо не у тебя была температура, — тяжело выдохнула дама. — Не я? — удивленно покачала головой малютка, хлопая своими огромными глазками с длиннющими ресницами. — Мдаа, дисциплина хромает, — усмехнулась Мира, откидываясь на спинку кресла, притягивая с собой детей и прижимая к своей груди, чтобы те легли. — Будет тебя теперь тетя воспитывать, Анри, так что считай, что твоя спокойная жизнь закончилась, — закинув ногу на ногу в своем прекрасном платье, уведомила сына Нами. — Нет! Тетя меня не обидит, — возмущенно подпрыгнул на месте мальчонка, но, встретившись со строгим взглядом карих глаз матери, поубавил свой пыл и снова спрятался у леди на груди. Мира погладила малыша по волнистым волосикам и протянула нектарин Эмили, в который девчушка вцепилась насмерть. С тигриным урчанием она стала поглощать сладкий фрукт, пачкая свое сине-белое платьишко соком. — Так, а что привело тебя ко мне? — подняв глаза на сестру, спросила миледи. — Если бы ты действительно по мне соскучилась, то прислала бы за мной слуг. В чем подвох? Намелия мягко улыбнулась. — От тебя ничего не скрыть. Я проходила мимо и решила навестить тебя, ты права, моя цель не ты. — Как холодно, — усмехнулась Мира, ничуть не обижаясь, — и чьим же перевалочным пунктом я оказалась. — Я направлялась к Доминику, не хочешь составить мне компанию? Лицо Минервы перекосило, как будто она только что съела лимон целиком. — Спасибо за предложение, но я откажусь. — она протерла влажный подбородок Эмили салфеткой. — И каким же ветром тебя туда задувает? — Попутным, — хихикнула Нами, наблюдая за тем, как Мира пытается отнять у ее рычащей дочери недоеденный фрукт. — Ты сама-то с ним виделась? — Да, он приходил, искал Давея. — так и не отняв нектарин из цепких ручонок, девушка махнула на него рукой. — И только? Как давно он вернулся в столицу? — Почти неделю назад. — А где Давей? — Уехал. — Без тебя? — Без меня. — И ты его отпустила? — Нами удивленно приподняла брови. — Ну не идти же мне свечку ему держать, — Мира закатила глаза. — Оу, — дама захлопала глазками, — вот как, оказывается, обстоят дела. А Доминик знает? — Нет, и не должен узнать. Давею это не понравится. — Хорошо, я тебя услышала. Женщина грациозно поднялась с места, забирая свою дочь из рук сестры и жестом веля сыну выйти из кабинета. Уходить никто не хотел, но как будто Намелия будет спрашивать у своих детей их желания. — А зачем ты малышей с собой берешь? — неожиданно задала вопрос Минерва, провожая сестру до ворот территории замка. — Чтобы они с Дами поиграли, он же любит малышей, вот пусть и отдохнет с ними, — мило улыбнувшись, ответила Нами. Мира бросила взгляд на носящихся по траве Алану и Эмили, вспомнила, какими потрепанными были мужчины из гарема, после того, как три дня провели в их компании, и гаденько улыбнулась. — А ты еще более жестокая, чем я, назвать эту пытку отдыхом. Намелия рассмеялась, но лишь помахала сестре на прощанье и ушла в сопровождении слуг и охраны. «Правильно, Нами, пусть твои дети спустят шкуру с этого напыщенного индюка»

***

Томно прикрыв глаза, Мицо вновь двинул бедрами, углубляясь во влажные губы, горячие стеночки горла, и шумно выдохнул от коварных действий юркого языка. Он осознавал, что позволяет себе непростительно много, что никто себе из гарема такое не позволит, что и мужчина, который лежал под ним, не должен был позволять, но позволяет. Он разрешил Микелю уложить себя на огромную постель, разрешил оседлать себя, он не сказал ни слова, когда парень начал нагло пропихивать пальцы в чужой горячий рот, играясь со скользким языком, и так же промолчал, когда юноша сел ему на грудь, и недвусмысленно показывая, чего он хочет. Давей лишь приоткрыл губы, впуская подрагивающий твердый орган, и целиком заглотил его, прожигая снизу своими зелеными глазами. Микель, вцепившись в кованую спинку кровати, ускорился, снимая свои ограничения и, откинув назад голову, отпустил себя, позволяя своему телу, а не разуму, делать то, что ему хочется. Его тело рисовало волны, красиво и грациозно извиваясь на чужой груди, даже практически лице, вбиваясь до самого основания и шумно дыша. Еще немного и тело юноши затряслось, Мицо приоткрыл губы в немом стоне и излился господину глубоко в горло, делая последние резкие толчки. Давей опять же не сопротивлялся, не останавливал парня, он принял все, с жадностью вылизывая чужой ослабевший орган, и не торопился его отпускать. Мицо, тяжело дыша, откатился ниже по груди к животу, дабы дать господину полной грудью, наконец, вздохнуть. Давей придерживал парня за бедра, медленно поглаживая и не позволяя далеко уползти. — Доволен? — облизнув губы, спросил мужчина. — Это только начало, — хищно усмехнувшись, ответил Микель, опуская руку и поглаживая чужое бедро, — ты же не думаешь, что я ограничусь этим?  — парень ехидно вздернул брови. — Я был к этому готов, — невесело усмехнулся Давей, смотря в золотые глаза юноши. — В таком случае, — парень наклонился к мужчине, останавливаясь в паре сантиметров от его лица, едва соприкасаясь носами, — подставляй задницу, господин. Давей недовольно засопел, однако, не проронив и слова, скинул с себя наглого юнца, лег на живот, поджимая под грудь и голову подушку и крепко обнимая ее. — Как мило, — съехидничал Мицо, смотря, как мужчина прячет лицо в мягкой перине, — надеюсь, она действительно тебе поможет. — Чтобы не горланить от твоей неопытности? — задел парня Давей, криво усмехаясь. Микеланджело на секунду вскипел от такого едкого замечания. Но постарался взять себя в руки. Он снова навис над чужим телом, практически ложась на него, опалил дыханием небольшое ухо и выдохнул: — Чтобы твои подчиненные не слышали, как ты стонешь подо мной. Мицо прикусил мужчину за плечо, дождался болезненного шипения, затем провел языком по месту укуса и снова отстранился. Микель привстал на колени, слегка возвышаясь над своей «жертвой», и стал оглядывать сильное тело. Парень невольно залюбовался широкой спиной, на которой, к своему удивлению, обнаружил немалое количество шрамов. Они были маленькими и практически незаметными, но все же своей бледностью выделялись на слегка смугловатой коже. Юноша оперся руками по обе стороны от талии мужчины, вновь склонился к сильному телу и прикоснулся губами к шраму, что располагался чуть ниже шеи. Тело под парнем вздрогнуло, явно не ожидая подобного рода прикосновений, и слегка напряглось. Но это не остановило Мицо, он продолжил медленно целовать красивую спину, стараясь не пропустить ни один бледный след. Он опускался все ниже и ниже, утыкаясь носом в небольшой пушок волос на пояснице, и, к своему удивлению, обнаруживая там две очаровательные ямочки. У самого Микеля таких не было, он без задней мысли всосал кожу на одной из ямочек, оставляя краснеть след на коже. Микель вновь выпрямился. Бросил взгляд вниз, смотря на крепкую, подтянутую и округлую попу, которая так и манила к себе. Парень провел по ним руками, сминая половинки и раздвигая их, потерся своим давно окрепшим органом о расщелину. Давей вновь дернулся, но быстро успокоился, полностью пряча лицо в подушку и тяжело дыша. Парень облизнул пересохшие губы, продолжая медленно тереться о плотно сжатую дырочку, которая своим видом буквально кричала, что ею не пользовались в данном назначении. — Эй, — Мицо наклонился к чужому уху, опаляя дыханием, — скажи-ка, я у тебя первый? Давей оторвал лицо от перины и слегка повернулся, встречаясь взглядом с юношей. — Нет, не первый, — все-таки ответил мужчина, вновь отворачиваясь. Почему-то такой ответ не понравился Микелю. Что-то перехватило его горло, было тяжело глотать слюну, пальцы с силой сжали покрывало на постели. «Чертова шлюха!» Мицо не сразу понял, что делает, но он уже не мог остановить себя, и его голова отрезвела только тогда, когда по комнате раздалось эхо от звука шлепка по обнаженному телу. Он с удивлением смотрел на след от своей ладони на нежной округлости и слегка покалывающие пальцы. — Какого черта! — Давей буквально взревел, готовый сорваться с места, и попросту перегрызть обнаглевшему мальчишке горло. Однако парень среагировал быстрее. Стоило телу мужчины приподняться, как Микель схватил его за шею, вцепившись пальцами в незащищенную кожу, и повалил обратно, прижимая к подушке. — А ну тихо! — зашипел мужчине в ухо Мицо, навалившись всем телом. — Нечего было светить своей задницей перед другими мужчинами — целей был бы. — Кто бы говорил, — прохрипел Давей, сверкая глазами, — у самого сколько в заднице побывало, напомнить? — Их бы в помине не было, если бы ты не отправил меня в этот чертов гарем. — Микель сдерживал сопротивляющееся тело. — Ты сам на все это согласился, тебя никто не тянул за яйца, — Давей не собирался просто так сдаваться, не хватало еще позволить мальчишке повторить произошедшее. — Очень даже тянули, твой подчиненный не оставил мне выбора. — Не вешай мне лапшу, как будто ты не мог просто взять и свернуть Леонелю шею и отправиться своей дорогой. Не вини других людей в своих ошибках. — А знаешь, в чем твоя ошибка? — Микель полностью лег мужчине на спину, не давая тому возможности двигаться, — в том, что ты отдал меня на растерзание своим игрушкам. Если бы ты изначально был моим единственным мужчиной, возможно, всего этого не произошло. Давей пораженно замер, пытаясь понять сказанное парнем. А пока мужчина размышлял, Мицо одной рукой нашарил банку с маслом, второй невесомо проводил по талии мужчины, лаская разгоряченной тело. — Слезь с меня, — прохрипел господин, чувствуя, что его гнев отступает, но он пока не желал прощать юноше такой поступок. — Нет, — прижавшись губами к бешено стучащей вене на шее, ответил парень, — ты сам сказал, что отдашься мне, и я свое возьму. Пальцы смазанные маслом прошлись по расщелине, увлажняя маленькую дырочку и подготавливая ее. Мужчина перестал сопротивляться, но он не расслаблялся, оставаясь напряженным, что затрудняло работу Микеля. Однако парень не сдавался. Он упрямо проталкивал пальцы в сжатое колечко, вырывая из глубин горла господина болезненное рычание. Длилась эта подготовка очень долго, солнце уже высоко поднялось над горизонтом, со спины парня стекал ручьями пот, а тело Давейя покрылась капельками испарины. — Проклятье, — выдохнул парень, начиная проталкиваться в узкую дырочку. От тесноты и того, как сильно сжимали плоть Микеля, у юноши потемнело в глазах, он сжал растерзанные ягодицы, сильнее развел их в стороны и продолжил проталкиваться. — Упрямый придурок, — прохрипел Мицо мужчине на ухо, — расслабься, ты себе только хуже делаешь. — Не твое дело, — просипел в ответ господин, за что получил очередной толчок и болезненно застонал сквозь сжатые зубы. — «Не твое дело», — передразнил его Микель, мерзким голосом, — очень даже мое! — толчок. — Думаешь: моя цель порвать твою задницу? — толчок. — Ничего подобного, — толчок, — ты будешь визжать, как куртизанка, подо мной. — Что-то ты… мх… больно болтлив стал… — хрипел мужчина, повернув голову набок и пронзая взглядом парня, — меньше слов, мальчишка. — Сука! — сорвался парень, ведясь на провокацию. Микеланджело долго и мучительно вбивался в господина, терзая его спину, шею, ягодицы, иногда снова говорил, уговаривая не напрягаться так и не отторгать Мицо, на что мужчина кидался ехидными замечаниями, выводил парня, и тот срывался, мучая нежную дырочку резкими толчками, не получая от этого ни капли удовольствия. Наконец Микель остановился. Парень устал до чертиков, пот тек с него ручьями, однако все оставалось без изменений. Господин так и лежал бревном, отказываясь идти на компромисс. — Я тебя опять ударю, — тихо предупредил его парень. — Только посмей, — ледяной голос вызвал табун мурашек, но поддаться ему было равносильно проигрышу. — Тогда повернись, чтобы я до нее не добрался, — парень решил сменить тактику. Мужчина задумался, взвешивая все за и против. — Выйди, чтобы я повернулся. — Ну уж нет, давай так, — усмехнулся Микель. Давей недовольно засопел, но все же поддался и быстро повернулся всем телом, устремляя измученный взгляд на парня, но спустя секунду, он стал равнодушным. Микель склонился к мужчине, прижимаясь губами к влажному лбу. Давей пораженно округлил глаза. Затем парень опустился ниже, невесомо прикасаясь губами к виску, глазам, носу, щекам, и накрывая чужие уста осторожным поцелуем, легким и быстрым. Затем подбородок, скулы, шея, ключица. Мицо опускался все ниже, осторожно поглаживая напряженную грудь, живот, он провел языком по небольшим бугоркам сосков, нежно лаская их, целуя и посасывая. Юноша стал осторожно поглаживать давно ослабевшую плоть мужчины, возвращая его «к жизни». — Прекрати, — неожиданно прохрипел Давей. «Вот оно! Любишь понежнее, ну-ну, получай» Микель отстранился от покрасневшего соска, продолжая ласкать руками набухающую плоть, и накрыл губы господина. Давей не сразу, но ответил, углубляя поцелуй, и тогда Мицо вновь решился начать двигаться. Первые толчки пошли тяжело, но чем больше он ласкал сильное тело, тем больше оно расслаблялось, и наконец Микеланджело услышал из горла господина тихий стон удовлетворения. «Дааааа!» Внутри Микеля все ликовало. Он выиграл это сражение. Ему поддались и он, наконец, по-настоящему трахнул своего мучителя. Однако парень не расслаблялся, ему нужно было довести дело до конца. И он довел. Давей был очень скуп на эмоции и телодвижения. Мужчина редко показывал, что ему что-то нравится в процессе, но все же, иногда он со всей силы мог сжать бедра Мицо, прижимая парня к себе сильнее, прикусывал руки, дабы сдержать свой голос, но мог позволить себе тихонечко постанывать в губы юноше. — Ну же, — тихо шептал Мицо, из последних сил сдерживаясь, — не держи в себе. Микеланджело бешено вбивался в уже полностью расслабившееся тело, по глазам было видно, что мужчина уже не здесь, но и кончать он пока не торопился, хотя Микель долго над этим мучился. — Давей, — парень прижался всем телом, обнимая мужчину и прижимаясь к его уху, — Давей! Господин вцепился парню в ягодицы и с рычанием кончил, содрогаясь всем телом и громко дыша. Микель не отставал от него, поэтому тоже излился, вдыхая запах чужого тела и обессилено обмяк, так и не слезая с мужчины. Они лежали на постели, шумно дыша, чувствуя, как сердца друг друга бьются о ребра. Оба влажные, уставшие, измученные, но… умиротворенные. — Ты доволен, испорченный мальчишка? — спросил Давей, когда сознание стало к нему возвращаться. — Да, — довольно усмехнувшись, ответил Микель, прикрывая глаза. Мужчина проводил уставшим взглядом солнце, что опускалось за горизонт, прикрыл глаза, тоже засыпая, но с содроганием думал о том, что этот упрямец нашел-таки нити, за которые сможет его дергать.