Мозаика.

Лексе Вудс снятся сырые осенние леса, смеющиеся часовые циферблаты и прорастающие из стены оленьи рога. Лекса Вудс – невероятно одаренный профайлер и просто находка для ФБР, и из-за своей работы, должно быть, потихоньку сходит с ума, и никому, кроме доктора Гриффин, нет до этого дела. Доктор Гриффин с тревогой в голосе надиктовывает ей номера телефонов – рабочий, домашний, личный, – вручает «на всякий случай» ключи от дверей огромного особняка и просит взамен лишь о двух вещах: никогда не заглядывать в холодильник на второй кухне и называть ее по имени. – Хорошо, Кларк, – смеется Лекса, вспоминая страшную сказку о Синей Бороде… и осекается, обрезаясь об острые грани хищной тонкой улыбки. Страшная догадка ворочается на уровне сжатого в комок желудка: у доктора Гриффин осанка королевы, взгляд убийцы, кровавый налет на зубах и странные полунамеки в разговорах, но это, конечно же, не может быть тем, над чем бьется долгие годы весь отдел, а сама блондинка не может быть той, кому пророчат электрический стул или пять пожизненных. Ее единственный друг, черт возьми, не может быть преступником, и Вудс из непонятного инстинктивного страха отклоняет очередное приглашение на ужин и уезжает домой, где всю ночь шныряет меж деревьев, заглядывая в забитые досками окна, иссиня-черный вендиго с человеческим лицом. * – Ты плохо выглядишь, – констатирует очевидное Кларк, протягивая полный безупречно приготовленного черного кофе термос, и Лексе жутко хочется огрызнуться ядовито в ответ – но нечем. Фотографию доктора Гриффин можно смело вклеивать в словарь под словом «идеальность»: идеально подобранная одежда, идеально сделанная прическа, идеально наложенный макияж, идеальные манеры… идеальная противоположность профайлеру Вудс, в конце концов, чьи волосы два дня как не видели расческу, мятая клетчатая рубашка – утюг, а бледное от постоянного недосыпа лицо – хотя бы тональный крем. – В отличии от тебя, – поразительно невежливо зевает брюнетка, не прикрывая ладонью рта, и это вызывает ожидаемое неодобрение у явно выспавшихся окружающих – но не Кларк, что смотрит на нее с такой же мягкостью и заботой, как мать – на раскапризничавшееся дитя. – Эй, Лекса! – окликает ее старательно упаковывающая драгоценные улики по пакетикам Блейк, – бурная ночка была? – Просто кошмарная, – хмыкает девушка. И ни капли не врет. «А после осмотра сегодняшнего тела мои кошмары определенно станут еще разнообразнее». – Если ты нам понадобишься, что вряд ли, я сообщу, – хмуро бросает Джек, и не требуется быть суперэмпатом, чтобы уловить его недовольство и «кое-кто на редкость бесполезен в этот раз» между строк. Вудс пожимает плечами: она, в отличии от рассерженно вдохнувшей Гриффин, давно привыкла к такому потребительскому отношению, и это не задевает чувство ее достоинства. Нельзя задеть то, чего не осталось. – Угощу тебя завтраком, – информирует, впервые не используя вопросительную форму, доктор, и направляется к приветливо мигнувшему фарами внедорожнику. Предлога для отказа у Лексы не находится. * – Весенний омлет с грибами, зеленью и почками, – аккуратно передает из рук в руки снабженный одноразовыми салфетками контейнер Кларк. Они устраиваются на заднем сиденье ее автомобиля, что более чем комфортно при нынешней дождливой погоде. Но непривычно – Вудс немало наслышана об устраиваемых доктором Гриффин дружеских трапезах и званых вечерах, оформлению которых позавидует и награжденный мишленовскими звездами ресторан. Лекса, признаться, думала, что блондинка скорее умрет, чем предпочтет перекусить в подобной обстановке, но та, кажется, чувствует себя вполне в своей тарелке и сосредоточенно разливает по стаканчикам горячий крупнолистовой чай. – За верные решения, – декламирует своеобразный тост Кларк, и в этом тоже чудится полунамек. Профайлер накалывает вилкой первый тщательно обжаренный кусочек – те самые обещанные почки, – и спрашивает в шутку: – Чьи они? – А ты подумай, – без улыбки отвечает Гриффин, ожидающе склоняя голову к плечу. Лекса вспоминает увиденный менее часа назад изящно выпотрошенный труп мужчины средних лет и с некоей долей обреченности понимает, что ответ был известен ей уже давно. – А я знаю, – глядя прямо в льдисто-голубые глаза, говорит она. Отправляет мясо в рот, – приятного аппетита. И жует.