Скажи, о чём ты думаешь?

      Нью-Йорк. Весна. Первые туристы уже заполонили этот шумный город. Конечно же, Центральный парк стал самым главным пристанищем для всех зевак, решивших насладиться красотой высоток многомиллионного города. Но давайте обратим внимание на тех работяг, которые пытаются преобразовать свои таланты в то, на что можно прожить, оплатить счета, отдать долги. И это я про уличных танцоров, художников, акробатов. А вообще кого только не встретишь именно в Центральном парке.       Но моё внимание всегда привлекает молодой паренёк, который каждый день приходит в 12 часов по полудню с холстом в руках и красками в рюкзаке со стороны Бруклина. Откуда я это знаю? Интересный вопрос, на который я не могу дать вам ответа. Да и этот ответ вам абсолютно не нужен, ведь моя персона далеко не главная в этой истории. Этот молодой паренёк намного занимательнее меня, ведь он всеми силами пытается угодить туристам, изображая их на бумаге. Наверное, вам интересно узнать, какой он был, как выглядел, как говорил. Но в моём описании его внешности будет слишком много «то ли». Он был то ли высоким, то ли низким, то ли худым, то ли толстым. Но я могу с уверенностью сказать, что он был самым прекрасным человеком, которого я видела.       Много месяцев я смотрела на него и его работу. Когда очередная молодая девушка садится перед ним, я сразу смотрю на его руки. Его пальцы, тонкие и длинные, начинают выводить обрывистые линии на бумаге, которые через полчаса превращаются в прекрасный рисунок, которому так радуется заказчица. И чем чаще я смотрела на него за работой, тем больше деталей я подмечала. В первую неделю я увидела то, как его волосы спадали на бок, когда он немного наклонял голову влево, чтобы быть как можно ближе к бумаге и смотреть на неё под нужным, удобным лишь ему, углом. Нет, его волосы не были слишком длинными, но даже эти короткие прядки прикрывали его лоб и уши. Во вторую неделю я увидела первый раз его нервозность из-за того, что его работа не была именно такой, какой он её задумывал. Каждый раз, как ему приходилось затирать лишние мазки, он закусывал губу и с ещё большей сосредоточенностью продолжал рисовать. И наблюдала я за ним очень долгое время. Более двух месяцев я приходила вместе в ним в эту сторону парка. Более двух месяцев я перестраивала свой график, отменяла все дела, чтобы в 12 часов по полудню снова увидеть его. Вы можете назвать это одержимостью, но я называю это нездоровым интересом.       Моя лучшая подруга (единственная, кто знал о моём загадочном художнике) постоянно говорила, что я влюбилась в образ человека, который я себе сама придумала. Но это слишком далеко от правды. Я не влюбилась ни в него самого, ни в образ, списанный с него. С каждым днём я понимала, что всё чаще задумываюсь о том, что он чувствует, о чём думает, когда пишет свои портреты. Мне так сильно хотелось залезть к нему в голову и поселиться в его маленьком и тесном мирке, но таком ярком и прекрасном. Всё чаще я стала задумываться о том, что же он думает, когда переносит образ какой-нибудь девушки на бумагу.       Возможно, сначала в его голове закрадывается мысль: «А как же мне отобразить её нос или губы?». Это было бы самым логичным: думать во время работы о работе, о том, как выполнить эту работу превосходно. Но ведь это же слишком скучно. Это портит тот загадочно романтичный образ уличного художника, что возник в моей голове. Мне приятнее всего думать, что его мысли куда образнее, чем мысли всех людей в округе. Но наблюдать за ним издалека с каждым днём становилось всё труднее, ведь интерес — штука сильная.       Одним днём я ушла с работы на обед ещё раньше обычного и ждала в парке своего художника, чтобы стать его первой клиенткой за день. Через полчаса моего ожидания с привычной стороны шёл лохматый, полусонный молодой человек с холстом подмышкой и красками в рюкзаке. Он начал раскладывать всё на привычном месте возле фонтана, а я в этот момент стала мелкими шажками подходить к нему. Я боялась, что как только я подойду к нему и услышу его голос, то моя сказка о загадочном молодом человеке, который намного выше всего земного, растворится в весеннем воздухе. — Привет. Ты рисуешь? — в моём всегда тонком голосе появилась хрипотца из-за долгого молчания. — Да, конечно. Хочешь свой портрет? — он ответил так по-доброму и с таким воодушевлением, что именно в этот момент он стал для меня ещё более неземным, чем казался раньше. — Да, буду признательна.       И я села на край фонтана, а он взял походный стул и пристроился напротив меня, держа в руках бумагу и карандаш. Он лишь изредка поглядывал на меня, видимо, запоминая черты моего лица, усердно выводил линии, делал разные штрихи. Я мало понимаю в искусстве, но он, сидящий и пишущий портреты, был настоящим произведением искусства. Я была слишком заворожена происходящим, всё было как в замедленной съемке. Знаете, в фильмах есть сцены, где время для героев будто останавливается, их показывают крупным планом, а город вокруг них продолжает с удвоенной скоростью пробегать, так вот... это была похожая сцена. Только я смотрела на него и будто бы сквозь него. Его мысли - вот объект моего интереса. Мне кажется, он мог бы думать о том, как сегодня придёт домой, закажет пиццу и будет смотреть Нетфликс, или о том, как его будут ждать друзья после работы, и они пойдут огромной толпой в какой-нибудь бар, или же о том, что в его холодильнике пусто и нужно скорее отправиться за покупками, потому что на днях приедет его девушка из командировки, и ему нужно обязательно устроить ей хороший ужин. Даже если он и думает о таких обыденных вещах, то это в его голове обязательном становится чем-то прекрасным. Мне кажется, что его мысли были хоть и прикованы ко мне и к рисунку, но при этом они были так далеки от происходящего именно сейчас. Пусть его внимание и было сконцентрировано на бумаге...       Прошло всего лишь 40 минут, но он уже заканчивал работу. В его исполнении я была прекрасна, хоть это и был всего лишь карандашный рисунок. Я поблагодарила его за работу, заплатила даже больше, чем он просил, объяснив это тем, что я осталась под большим впечатлением от работы и просто не могу не заплатить больше (это было чистой правдой). И я ушла... Ушла, забрав все свои догадки с собой. Он так и остался для меня загадочно интересным молодым пареньком, который рисует портреты туристов, чтобы заработать себе на жизнь и который приходит каждый день в 12 часов по полудню со стороны Бруклина.