***
— Я не могу больше здесь оставаться, — с порога заявила Фэйн Холмсу, протягивая листок бумаги. — Дайте угадаю, вы опять о своём уходе? — Майкрофт вздохнул и, забрав лист, не глядя его разорвал. — Хорошенький же подарок вы придумали мне на Рождество. Было двадцать третье декабря. Последний рабочий день в году, по крайней мере, Стейси рассчитывала на то, что он таковым для неё станет, если Холмс прекратит упрямиться. Но вместо этого он в очередной раз поступил именно так, как она от него и ожидала. А именно — придерживался лишь собственного мнения. — Мистер Холмс, я не хочу с вами ссориться, — тихо произнесла Фэйн. — Не вынуждайте меня… — Я и не вынуждаю. Я вас не уволю, даже если вы наговорите мне кучу гадостей. Даже если без уважительной причины неделю не будете появляться в офисе, — серьёзность его тона Стейси не удивила, а через мгновение он добавил. — Но за всё это, разумеется, последует дисциплинарная ответственность. — Почему вы так поступаете? — голос сорвался, и Стейси поспешно обхватила себя руками, стараясь оградиться. — Это дело принципа. — Ваше дело принципа — мучить меня? — А вы мучаетесь, работая со мной? — поднял бровь Майкрофт. — Почему вы считаете, что всегда всё знаете лучше всех? Почему не можете всерьёз воспринимать то, что вам говорят, если это не совпадает с вашим мнением? — Потому что весь тот умозрительный бред, который мне приходится ежедневно слышать от людей, доказывает их полную некомпетентность в формировании собственной позиции. — Что ж, моя позиция предельно ясна. Я требую у вас подписать моё заявление! — голос Стейси дрогнул, несмотря на горячую решительность, что не укрылось от внимания раздражённого Майкрофта. — Требуете? — хмыкнул он. — Вы слышали — требую. Хватит надо мной издеваться, — Холмсу казалось, что она вот-вот возмущённо топнет ногой. — Я не желаю продолжать этот разговор, — Стейси вздрогнула от рокочущего холода, проскользнувшего в его голосе. — Либо объяснитесь по-человечески, либо… — Я люблю вас. Механизм настенных часов шумно затикал в зазвеневшей тишине. Холмс замер, нахмурился и, покачав головой, сел в кресло, глядя прямо перед собой. Он не верил, поняла Стейси, в то время как её сердце билось с такой силой, будто хотело выпрыгнуть из груди. А он ей просто не верил. Майкрофт перевел взгляд на неё, и дышать стало ещё труднее. Но Фэйн не двигалась, всё так же стоя рядом с рабочим столом и сложив руки в защитном жесте. Лишь по привычке сжалась, пытаясь спрятаться от этого пристального внимания. От взгляда, в котором заметила… злость? — И что я должен сказать на это? Стейси пожала плечами и отвернулась. У неё внутри всё жгло, а скулы сводило от того, насколько сильно она сжала зубы. Сердце стучало о рёбра, хотелось сбежать, спрятаться, остановить время и стереть из памяти всё сказанное, чтобы даже стены не слышали этого глупого «люблю». Которое ему было совсем не нужно. Которое она себе нафантазировала лишь потому, что он позволял ей думать о себе, как о ком-то исключительном в его жизни. Конечно, это было не так. Просто она хваталась за любую возможность чувствовать себя живой. Чувствовать, что не одна. Холмс зачем-то давал эту возможность. От этого было физически больно — постоянно находиться рядом, замечать в каждом движении рта и бровей то, чего другие никогда не увидят, и не иметь возможности, хотя бы мимолетной, почувствовать взаимность. Стейси шумно сглотнула, когда затянувшееся молчание было разрушено грудным басом Биг-Бена, но не нашла в себе сил развернуться к Майкрофту. Лишь хрипло выдохнула и отошла к окну. — Простите, но я больше не могу так работать, — последовала пауза. — К тому же, ваше правило, помните? «Никакой личной жизни на работе». Я его нарушила. — Вы лжёте, — холодно перебил Холмс. — Лгу о том, что к вам чувствую? — Вы говорите все эти глупости, только чтобы я отказался от ваших услуг, — Майкрофт поднялся с места, громко хлопнув ладонями по столу, и поспешно подошёл к Фэйн. — Если я вам противен или если так надоел, так и скажите. Не стоит разыгрывать передо мной уязвлённую девицу, чьи чувства я по неосторожности ранил, тем более что повода не давал и… — Вы мне небезразличны. — Вы опять?! Стейси, я же сказал, не надо со мной играть, — тяжело задышал Холмс и схватил её за плечи, разворачивая к себе лицом. — Чего тогда вы от меня хотите? — затрепетала она и вдруг рванулась из его рук, заставив Майкрофта покачнуться. — Правду. — Вы отказываетесь её принять, — Стейси покачала головой и вдруг подняла на него глаза, полные отчаяния. — Я вас люблю, слышите? Тебя люблю. Майкрофт замер, не зная, как реагировать, а потом упрямо поджал губы и сильнее сжал пальцы на её плечах, стараясь привести в сознание, заставить взять эти слова назад, пока не стало поздно, пока он не поверил, что его кто-то может любить. Но Фэйн молчала, обречённо наблюдая за меняющимися на его лице эмоциями. За то и дело проскальзывающим сомнением, под маской которого не смогла разглядеть медленно растекающуюся радость. Она было открыла рот, чтобы потребовать отпустить её, как вдруг Холмс сам опустил руки. — Тогда я тем более не могу допустить этого увольнения, — выдохнул он. — Не после всего, что было сказано. И на правила эти, к слову, мне сейчас плевать. Он не дал Стейси ничего ответить, только решительно шагнул ещё ближе и, обхватив горячими ладонями лицо, поцеловал в плотно сомкнутые губы. Фэйн дёрнулась назад, от неожиданности приоткрыв рот, и по спине побежали мурашки. Из-за горечи и жаркого томления в груди перехватило дыхание, и она нерешительно схватилась за его руки, коротко выдыхая ему в губы и с силой зажмуривая глаза. Она оказалась не готова к тому, что Майкрофт её поцелует, что поцелуй будет таким обжигающим, что ей за одну секунду захочется простить его упрямство и недоверчивость. Он был не готов к тому, что Стейси сбежит из кабинета, стоит ему на мгновение оторваться, чтобы перевести дыхание.***
Заглушив мотор автомобиля, Холмс, терзаемый сомнениями, опустил подбородок на сложенные на руле руки. Двадцать четвёртое декабря, пренебрегаемое им Рождество, которое он всегда проводил либо дома со стаканом виски, либо на работе в окружении стопок документов. Изредка матери удавалось заставить его и Шерлока приехать в гости. Ещё реже он не считал этот праздник пустой тратой времени. И вот Рождество. А он где-то в пригороде Лондона, в машине, припаркованной на обочине дороги. И идёт холодный липкий снег, от которого не защищает даже тёплое пальто. А ещё у него куча брошенных дел, отключенный телефон, чтобы никто не донимал звонками, полная неразбериха в душе и огромное, пугающее своими размерами, чувство страха перед неизвестностью. Ему не пришлось долго искать повод, чтобы приехать. Прошлым днём Стейси ушла из офиса сразу же после своего сумбурного объяснения, оставив на рабочем месте записную книжку, в которой, однако, были записаны исключительно его дела. И пусть причина для приезда была надуманной и несколько глупой, это Холмса не остановило. Вернее, остановило на половине пути. Оставалось сделать один поворот и проехать метров тридцать, и он был бы на месте. Но чем ближе становился дом Стейси, тем больше сомнений появлялось. И всё же отступать было уже поздно. Полчаса спустя, продрогший из-за того, что слишком долго сидел с выключенным двигателем, Майкрофт стоял на пороге дома Фэйн, чувствуя, как снежинки, падая на лицо, тут же таяли. Шёл шестой час, на улице давно стемнело, а уровень освещённости района оставлял желать лучшего. Холмс не обратил бы на это никакого внимания, если бы не вспомнил, что Фэйн приходится добираться до дома по этой темноте. Она открыла не сразу, сначала уточнив, кто стоит за дверью. И лишь потом на Майкрофта полился тёплый свет от лампы в прихожей, и он почувствовал приятный запах чего-то готовящегося в духовке. — Добрый вечер, — как ни в чём не бывало, кивнул он, из-за чего с плеч скатились маленькие снежные холмики. — Здравствуйте, — испуганно произнесла Фэйн, поправляя на себе домашнюю пижаму и отходя от двери. — Вы проходите, не стойте на пороге. — Да? Я э-ээ… не хотел вас отвлекать от праздника, — Майкрофт потоптался на месте, стараясь стряхнуть снег с ботинок. — Не отвлекаете. Я ещё готовлю ужин. — Будете праздновать одна? Стейси утвердительно покачала головой и кивнула на вешалку для одежды, предлагая Холмсу пройти в комнату и подождать её там. Сама она поспешила на кухню, откуда доносилась праздничная музыка, обычно транслируемая на радио в эти дни. Майкрофт, замерший на мгновение в коридоре, подчинился приглашению, найдя гостиную в совершенно ином виде, чем её помнил. Здесь Фэйн успела закончить ремонт. К тому же, комната была украшена гирляндами, а в углу стояла мигающая огнями ёлка. Холмс заметил и развешанные на стенах фотографии и неловко кашлянул, когда Стейси застала его за их рассматриванием. — Простите, нужно было достать яблочный пирог из духовки, — она поправила растрепавшиеся волосы и нервно забегала взглядом по его лицу. — Что-то случилось? — Нет, с чего вы взяли? — Вы приехали… — Вы забыли записную книжку, — Майкрофт непроизвольно похлопал по карманам и потом вспомнил, что оставил её в пальто. — Я её не забывала. Специально оставила, — Стейси потупилась, и Холмс всё понял. — Вы не собирались возвращаться на работу, да? — Я надеялась, что вы и сами всё поймёте, если я перестану появляться в офисе и отвечать на звонки. — Неужели вы и правда решили уволиться? — Мистер Холмс… — Майкрофт, — перебил её он. — Можно просто Майкрофт. — Не стоит... Я вчера всё объяснила. — А я принял эти аргументы и считаю, что это всё равно не повод, чтобы бросать меня в такое сложное время полугодовых отчётов. Стейси усмехнулась, хотя ей было вовсе не до шуток. Она нервно дёргала рукава пижамной кофты и пыталась найти нужные в эту минуту слова. Однако в голову лезло только то, что могло повлечь за собой очередную перепалку, которая, не дай бог, закончится как вчерашняя. И тогда доводов Майкрофта будет более чем достаточно, чтобы у неё пропало всякое желание сопротивляться. Весь день, всю ночь она только и думала о случившемся, боялась, что в очередной раз нафантазировала себе что-то несуществующее. — Что ж, наверное, мне пора ехать. Не буду мешать, — не дождавшись от Фэйн никакой реакции, Холмс решительно кивнул, морщась от досады и вспоминая о целой бутылке виски на кухне, готовой как раз на случай подобного разочарования. В коридоре он поспешно натянул пальто, предварительно вытащив из кармана записную книжку и, не глядя, сунув её Стейси, порадовавшись, что забыл шарф дома и избежал ещё минуты тягостного молчания, в течение которой его бы завязывал. Вежливо кивнув, Холмс торопливо открыл дверь. Ему в лицо тут же ударил поток холодного ветра, перемешанный с сошедшими с ума снежинками, старающимися порезать кожу своими изящными лучиками. Под ботинками громко захрустел свежий снег, а протоптанная буквально десять минут назад дорожка следов оказалась уже целиком засыпана. — Постойте, мистер Холмс, — торопливо набрасывая на плечи куртку, Стейси выбежала на улицу следом за ним, поскальзываясь на ступеньках, и сразу же схватила его за руку, словно боясь, что он так и уйдет, не выслушав её. Невесть откуда налетевший ветер едва не приходилось перекрикивать, но Холмс слышал каждое слово, внимательно и напряжённо глядя Стейси в глаза. — Майкрофт, — его сердце пропустило удар, — ты меня любишь? Холмс какое-то время молча смотрел на неё, а потом уголки его губ приподнялись в мягкой, такой непривычной улыбке, что у Стейси закружилась голова и быстро-быстро заколотилось сердце. — Разве это не очевидно? — Стейси неуверенно покачала головой, только чтобы услышать всё от него самого. — Люблю. Но теперь мне точно нужно идти, иначе мы оба замёрзнем. Стейси больше не слушала. Сделав шаг вперед, она обхватила его руками, сжимая в пальцах ткань пальто и прижимаясь щекой к груди, слыша резкое биение сердца Майкрофта. И пусть в волосах путались снежинки, а в домашних тапках было больше снега, чем обычно выпадает в декабре, Стейси не хотела двигаться с места, чувствуя себя настолько счастливой, что всё остальное казалось сущей мелочью. Особенно когда горячие ладони Холмса прижали её ещё ближе, а губы невесомо коснулись макушки. — Не хочешь остаться? — Стейси не собиралась никуда его отпускать. — На ужин? — уточнил Майкрофт, заглянув ей в глаза. — Навсегда.