Рубины Властителей

Графиня Марианна Санча Катерина Альмидес возвращалась домой после праздника. Её лучшая подруга Джейн Лоренс на второй день Рождества устроила, по её собственному выражению, маленький бал для ближайших знакомых. Балом это было на самом деле назвать сложно: просто три девушки и двое юношей собрались вместе, поговорили, посмеялись, поиграли на фортепьяно и устроили небольшое застолье. Марианна в душе не любила больших компаний, так что такого праздника ей было вполне достаточно. Иногда она даже радовалась, что вынуждена жить в тихой английской провинции, зато не обязана устраивать пышных балов для множества народу. Впрочем, непосредственно в данный момент ей было не до радости. После славного «маленького бала» надо было возвращаться домой через лес, а потом через пустырь. Зима, как назло, выдалась на редкость морозная, и Марианна ужасно мёрзла в своей элегантной меховой курточке. К тому же было темно, и девушка не видела дороги, которую она и днём-то находила в лесу с трудом. Теперь она уже почти жалела, что отказалась, когда старший брат Джейн Гарольд вызвался её проводить. Но она не могла и представить себе даже полминуты наедине с таким напыщенным хвастуном, поэтому гордо пошла одна. Очередной порыв ледяного ветра на мгновение ослепил девушку, она неловко повернулась, и подол её платья зацепился за сучок, и от него оторвался лоскуток. Марианна этого почти не заметила: ей хотелось только поскорее добраться до милой, уютной Виллы Альмидес, где её мать и гувернантка, наверное, уже её заждались. Она шла, как ей казалось, совершенно прямо. Но примерно через пятнадцать минут лунный луч на мгновение блеснул из-за облаков – и высветил у самых ног Марианны сучок, на котором зеленел шёлковый лоскуток от её платья. Девушка в ужасе замерла и огляделась вокруг. Деревья показались ей какими-то чёрно-синими чудовищами, тускло проглядывающая порой сквозь тучи луна – чьим-то злобным глазом, а заснеженные тропинки и просеки – колдовским лабиринтом. Марианна читала много историй о привидениях, блуждающих огоньках, леших, чёрных альвах и тому подобных созданиях, и, разумеется, они ей тут же пришли на ум. Кроме того, ей вспомнились и рассказы о менее сверхъестественных событиях вроде ограблений, убийств в спину на большой дороге или чего похуже... Графиня была невысокой, хрупкой, а по одежде в ней можно было распознать девушку из состоятельной семьи – в общем, она была идеальной возможной жертвой для преступников. Отгоняя от себя все эти весёленькие мысли, Марианна попыталась определить хотя бы приблизительно, где она находится, но из-за по-прежнему не утихомирившейся метели она не могла толком разглядеть тропинку, по которой шла, и окружающий её пейзаж. – Лес, наверное, заколдован, – прошептала она и тут услышала громкий скрип ветвей и снега. Марианна задрожала. Скрип, скрип, скрип, скрип... Оно, что бы это ни было, неумолимо приближалось. Волки идут по бурелому? Собрав последние остатки воли, девушка вспомнила советы своего духовника, отца Джеральда Брауна, которого она очень уважала. И начала почти оцепенелыми от мороза губами читать рождественскую молитву. – И дикого зверя вера укрощает, – не раз говорил отец Браун. Ветви скрипели всё громче, и Марианна с изумлением поняла, что звук доносится сверху, с деревьев. Она подняла голову и вскоре увидела странного человека, который ловко перелезал с дерева на дерево. Это был мужчина лет тридцати пяти, с тёмно-каштановыми волосами, зелёными глазами и румяным лицом, необыкновенно высокого, просто великанского роста. То есть, тут же сообразила Марианна, он казался выше, чем он был на самом деле, из-за того, что он лез по деревьям, а ещё из-за того, что сама Марианна была едва выше пяти футов [1,5 м] и большинство людей казались ей высокими. Настоящий рост незнакомца, судя по всему, составлял «всего-то» около шести футов пяти дюймов [1,925 м]. Но самым удивительным в нём было даже не то, что он карабкался по деревьям, а его наряд. Мужчина был одет в серебряный костюм, сверкающий тысячами крохотных огоньков даже в призрачном свечении луны. Марианна робко окликнула его: – Извините, сэр... Я просто заблудилась... Вы не знаете, как дойти отсюда до Виллы Альмидес? Незнакомец обернулся к ней и, весело улыбнувшись, легко спрыгнул с дерева: – Знаю, мадемуазель. Могу вас даже туда довести, если хотите... хотя вряд ли вы захотите. – Почему? – удивилась Марианна. – Девушки вроде вас боятся незнакомцев. – Вы не на простого незнакомца похожи, а на приходящего на выручку эльфа из святочного рассказа, – пробормотала девушка. Мужчина рассмеялся, посмотрел на свой странный костюм и взял её под руку: – Это случайно вышло, мадемуазель, что я в таком наряде, а вообще я обыкновенный человек. Что ж, в таком случае идёмте к вилле. Но вы забрели далеко, дотуда минут сорок идти. Они пошли по заметённой снегом просеке. Страх Марианны постепенно улетучился совсем, и зимний лес показался ей даже красивым. Вскоре она спросила своего провожатого: – А как вас зовут, сэр? Я должна же знать, кого мне благодарить. Незнакомец немного смешался, кашлянул, но непринуждённо ответил: – Эркюль Франсуа Дюрок к вашим услугам, мадемуазель. – Марианна Санча Альмидес, – представилась и графиня. – А вы родом из Франции? Я очень люблю эту страну, была в Марселе и Париже, и это путешествие было... одно слово, незабываемым, – она мечтательно прикрыла глаза. – Лувр и Версаль меня просто поразили. Особенно версальские сады. – Вы сейчас услышите нечто ужасное и недостойное француза, но я ни разу в них не бывал и видел их только на картинах, – сказал Дюрок. – Может, потом как-нибудь это исправлю. Но всё равно приятно слышать, когда так искренне хвалят ваши родные места. – А ещё, месье Дюрок, мне очень нравятся французские художники, особенно Ренуар и Милле! – призналась Марианна. Об искусстве она могла говорить бесконечно, даже в таких необычных обстоятельствах. Месье Дюрока, очевидно, тоже не волновала настолько странная обстановка для разговоров на изящные темы, и он с жаром поддержал собеседницу, заявив, что Милле, по его мнению – один из лучших художников мира и Европы в частности. Они успели поговорить ещё о многом. Марианна никогда не встречала человека с таким блестящим умом и искромётным юмором. Но, с готовностью беседуя об искусстве, истории и философии, он не желал говорить о самом себе. Кроме его имени и того, что он родом из Гаскони, Марианна не узнала о нём ровным счётом ничего. Примерно через час Марианна увидела впереди небольшой пустырь и знакомые очертания своего дома. Месье Дюрок тоже их заметил и вздохнул: – Ну вот и всё, вы теперь сами дойдёте. Мне пора уходить. – А мы ещё... когда-нибудь встретимся? – позабыв весь этикет, спросила девушка. Дюрок покачал головой: – Вряд ли, мадемуазель Альмидес. Держите вот эту безделушку, сохраните на память обо всей истории... И с Рождеством вас! Он, грациозно наклонившись, поцеловал её руку, положил что-то в её раскрытую ладонь и исчез – словно растаял – среди деревьев. Марианне сразу стало как-то невыносимо одиноко. Она тоже горько вздохнула и пошла к дому, сжимая в кулаке прекрасное бриллиантовое кольцо. ...Известный своей неуловимостью вор Фламбо, которого на самом деле звали Эркюль Дюрок, опрометью бросился к ближайшей станции железной дороги, мысленно прикидывая, хватит ли ему денег на хоть какой-нибудь захудалый отель. Конечно, он мог бы сохранить то кольцо, которое он недавно выиграл в карты, и продать его, но почему-то ему нестерпимо захотелось отдать его этой прелестной белокурой девушке. – Ну и денёк выдался, – бормотал он потом, сидя в пустом вагоне поезда, мчавшегося на Юстонский вокзал. – Нет, всё, как правильно сказал отец Браун, пора мне кончать с такой жизнью. Наверно, сам стану сыщиком – кто лучше меня изучил воровство драгоценностей... А та девушка, Марианна, бедняжка, такая беспомощная, кто-то её защитит в случае чего? Я ведь помню, в газетах писали: её отец, граф Альмидес, в Англию эмигрировал лет десять назад после каких-то политических интриг и почти сразу же умер, она живёт с матерью. Да что там, на такой красавице непременно кто-нибудь женится, одна она не останется... И почему мне этого так не хочется? Фламбо посмотрел на проплывавший мимо заснеженный лес, и перед ним ещё живее предстала Марианна, какой он её увидел в первое мгновение – нежная красавица с золотистыми локонами и доверчивыми, детскими карими глазами. Его сердце, давно уже пережившее юношеские страсти и охладевшее к привлекательным женщинам, бешено забилось. – Кажется, я в неё влюбился, – уныло озвучил он то, что понял почти сразу. – Видимо, это моё наказание. Она же графиня... да если бы она и была простой женщиной, лучше бы не было. Разве кто согласится любить такого типа, как я, когда о моих преступлениях много лет уже говорит весь свет?