Веселый голубой вагон...

Несколько дней подряд я, как Штирлиц в подполье, пытался «засветить» любовника моей жены. По утрам, уезжая на работу, я показывался в офисе и отлучался на часок, прикрываемый друзякой Сенечкой. Засев в засаде на углу дома, я выпасал тот самый внедорожник на котором, скорее всего, и приезжал тот самый сукин сын. Почему я так решил? Не знаю. Но что-то мне, как Вини-Пуху, подсказывало, что это «ж-ж-ж» - не спроста. Возвращаясь в офис, как рыбак с пустой сеткой, я натыкался на вопросительный взгляд Сеньки. Он, физиономист хренов, ничего не спрашивал, понимая, что и сегодня "зеро". Далее жизнь шла обычным скачкообразным темпом: работа, звонки жены, треп с коллегами, приколы Сенечки, редкие «выстрелы» поучений от тещи. Иногда «пиво, раки, козинаки», иногда «чай, кофе, капучино», иногда «гараж, водка, мужики». Единственно новым были обеденные переписки с Дэном. Это стало отдушиной в гнилой бочке проблем, по шею накативших на мое бренное тело. В один из дней, когда уже хотелось отказаться от затеи ежедневного воплощения в жизнь операции «следопыт», я не поверил своим глазам, когда, подъехав к дому, увидел под своим подъездом тот самый джип, стоящий поперек парковки. Ну что же, время «Ч». Посидев еще какое-то время и собравшись духом, я захлопнул машину и направился к подъезду. Поднявшись на этаж, прислушался к звукам за дверью собственной квартиры. В эту секунду открылась соседская дверь, и на площадку выплыла дородная дама бальзаковского возраста. Едва поприветствовав соседку, я сообщил, что на улице тепло, и опять повернулся к двери. - А дождь не собирается? – продолжала докапываться дама. - Нет. Можете идти. - Что, и туч нет? - Нет, - начал раздражаться я. - А вы не знаете, до которого часа ЖЭК открыт? - Нет! - А у вас горячая вода есть? - Наверное, - закатив глаза и стиснув губы, я начал молится про себя. - Сегодня, наверное, магнитные бури. - Угу… - На прошлой неделе давление так подскочило, что я… - Я не врач, - резче, чем следовало, рявкнул я. - Я не… - До свидания, - отчеканил я и, отвернувшись к двери, достал ключ. Что за люди? Вечно устраивают акцию «Свободные уши». Им что, не с кем поговорить? Пусть в хор при ЖЭКе запишутся или в общество ветеранов. Какого хрена я должен пожилое общество развлекать? Тоже мне, цирк-шапито нашли… В эту секунду у меня завибрировал телефон в кармане брюк, и сразу же Луи Армстронг запел свою «Хэлло, Долли!». Отбежав от двери и выхватив трубку, я прошипел: «Ну!» - Максик, как дела? Зверь в логове? – Сенька в своем репертуаре, охотник чертов. – Докладывай! - Докладывать себе макароны будешь, - прошипел я в трубку, спускаясь на площадку между этажами. – Чуть всю команду не спалил, Джеймс Бонд, блин. - Не ссы! Прорвемся! Главное, стой на воротах и не пропусти удар. - Слышь, голкипер. Хорош трындеть. Уходохал ты меня своими советами, - прикрыв трубку рукой и пытаясь говорить потише, я продолжил: - короче, тачило здесь. Думаю, это он. Сейчас на позиции. Готовлюсь к штурму. Прием. - Вас понял. Прикрываю, - включившись в игру, Сенька стал серьезным. - При видимой опасности отступайте. При явном превосходстве – в атаку. При патовой ситуации вешайтесь. - Бля, хватит! – я, тихо засмеявшись, постарался свернуть этот переговорный пункт. – Все, приступаю к выполнению задания. Отбой. - Сынок, Родина тебя не забудет. Помни, за тобой Сталинград, - подстебнул Сенька и заржал прямо в ухо. - Да пошел ты… - И тебя в жопу, - трубка, в последний раз разразившись смехом, отключилась. Звонок придал уверенности и заменил боевых сто грамм. Хрустнув пальцами и шеей, я, как Арнольд Шварценеггер на конкурсе «Мистер Олимпия», важно прошествовал к двери, поигрывая своей небогатой мышечной массой. Достав опять ключи и безбоязненно ими позвенев, я вставил ключ в замок. В этот момент раздался топот и прыжки на верхних этажах, которые очень быстро приближались. Через несколько секунд весь этот грохот обрел реальные очертания: близнецы, кореша моего малого, старше его на два года. - Дядь Максим, драсте! - Драсте, дядя Максим! Они вечно повторяли один за другим предложения. Странные, но веселые пацаны. - Привет, ребята, - ответил я и опять повернулся к двери. - А где малой, он дома? - Он выйдет или дома будет? - Его нет, он у бабки, - мне приятно было тещу называть обидным словом «бабка». В ее присутствии это каралось плахой, но отказать себе в удовольствии хоть при детях называть Жозефину Викторовну простым русским словом я был не в силах. - А когда его привезут? - Вы привезете его? - На выходные, - я попытался отправить близнецов. – Все, пока пацаны. - А вы не на работе? - Или только идете на работу? - Иду, иду, - начинал опять раздражаться я. Да что такое? Никак не могу попасть в свою собственную квартиру. - Хорошо, мы тогда погнали! - Да, мы гоним на улицу! - Ага, лучше гнать, чем быть гонимым, - за это время, будь там действительно этот ёбарь, уже давно по простыне слинял бы… - Тогда пока! - Пока тогда! - Шуруйте уже, - улыбнувшись, я немного скривился, потому что «пошуровали» они с диким топотом, смехом и неотъемлемыми прыжками. Через несколько секунд в подъезде воцарилась тишина. Неужели? Я прислушался. Казалось, что я вдруг оглох, настолько полной была идиллия. Но тут же в какой-то из квартир раздался громкий звук телевизора, и Лещенко затянул песню про осточертевшую соловьиную рощу. Да, Союз, бляха, нерушимый… Понимая, что подъезд, как проспект Мира, никогда не бывает пуст, я быстренько крутанул ключом. Дверь поддалась. Зайдя в квартиру, я тут же наткнулся на бледную жену. - Чего такая бледная, как спирохета? Несварение? – попытался съязвить я. Неспешно сняв обувь и постояв перед зеркалом, рассматривая свою щетину, я наслаждался произведенным эффектом. - Решил сегодня дома побыть. С тобой, - последнее слово я произнес с таким выражением, как будто хотел испугать ребенка звуком «Бу!» Получилось. Благоверная вздрогнула и сцепила руки в замок. - Что-то случилось? - немного заикаясь, пропищала она. - С чего ты решила? – я вальяжно потянулся и начал снимать футболку, - вот, соскучился по тебе. Решил приехать. Ты же не против обеденного перепихона? Это нужно было видеть! Кунсткамера нервно курит сторонке! Вся кровь, какая была в этом тельце, по-видимому, внезапно стекла в ступни. - Детка, что такое? Ты же всегда это любила? – я начал расстегивать ремень. – А давай начнем с минета, прямо здесь, в прихожей, - я взялся за молнию брюк. - Ты сдурел, Микки! – ее глаза готовы были вывалиться на пол. - Малышка, ты сопротивляешься? Отлично! А давай поиграем в пастора и прихожанку? – я начал получать удовольствие от этого "быдлама". - Микки! Прекрати! – моя драгоценная женушка начала отступать к дверям спальни. Ага! Значит, он там. Конечно, там же балкон. - А хочешь в садо-мазо? Я могу быть твоим господином, - я дико радовался, как ребенок в сладкоежке. Подойдя почти вплотную, я резко дернул пояс халата. – Нет. Я придумал. Давай, на зависть соседям из дома напротив, я выебу тебя прямо на балконе! – это был пик представления. - Бля, ты конченый извращенец! Забери от меня свои руки, сука! Я орать буду! – она билась в истерике. – Придурок, убирайся вон! Я толкнул ее спиной на двери спальни, держа за предплечья. Дверь с грохотом ударилась о шкаф, и моему взору предстала чудесная картина маслом: с балкона, широко открыв все отверстия, то бишь глаза и рот, на меня смотрел любитель быстрых перепихуев – ёбарь собственной персоной.