Боги Эквестрии

Глава 7 Посиделки с Каденс

      — Где мы?       Каденс? Так... Кажется я забыл оставить её там, когда делал ноги. Похоже прихватил всё, что было под моей защитой, включая эту опалённую девчонку. Хотя, нет, всё правильно. Ещё погибла бы под давлением сестры.       — В мире снов. Селестия была в ярости, вот и пришлось ретироваться на новый плацдарм.       — Ретироваться? Плацдарм? Никогда не слышала таких слов.       — Военные термины, означающие организованный побег в другое место. В общем, я сбежал от сестрёнки туда, где она меня не достанет. Ну, и тебя случайно прихватил.       — И что со мной теперь будет?       Да она сейчас расплачется. И что мне с этой опалённой малышкой делать? Ну не утирать же слёзы, в самом деле? Вместо этого я накидываю на юную аликорн восстановительные заклинания, быстро возвращающие ей здоровое состояние. В мире снов это элементарно. Обожжённые перья выпадают, а на их месте растут новые. Шерсть прёт буквально на глазах, а ожоги на коже заживают.       — Ничего. Как сестра подуспокоится, так и отправлю тебя домой. Заодно познакомишься с изнанкой мира. Ты ведь здесь никогда не была? Я имею ввиду, во плоти и осознанно?       — Нет. — Коротко отвечает она, заворожённо любуясь мелькающими вокруг нас живыми огоньками.       — Вот и побывала. Итак, мир снов — это нечто среднее между хаосом и материальным миром. Ближе к хаосу, если быть точным. Как его только не называют: варп, имматериум, океан душ, но главное, что в отличии от пространств всеизменчивого, он находится в том же месте, что и наш материальный мир, но... Как бы параллельно. Теорию многомерности потом поясню, когда подрастёшь. В общем, если упрощённо, то мир снов состоит из чистой магии, которая по хитрому взаимодействует с материей или магией материального мира. Хотя, по большому счёту, магия и есть одновременно и хаос, и материя, только в разных состояниях… Нет, не так. Всё произошло из Хаоса и его взаимодействия с Порядком…       Безполезно... Она не поймёт. Вон, только глазами хлопает и пялится на меня.       — А, не важно! В общем, не заморачивайся и прими как данность. Это мир снов и ты в нём во плоти. Как подрастёшь и наберёшься магических знаний, я тебе объясню всю теорию его существования, а пока ты и половину терминов не поймёшь. Да и не на часы эти объяснения. Тут, скорее, годы понадобятся, чтобы разобраться во всём как следует.       — А я думала, что он другой... Не такой пёстрый и… — Сказала она, наконец-то успокаиваясь.       — Он вообще никакой. Каждый видит его по своему. Более того, его вид может быть изменён на любой, какой ты захочешь. Точнее, структура у него одна, но то, как эта структура будет интерпретирована разумом — строго индивидуально. Именно это качество и влияет на способность взаимодействия с миром снов. Что ты видишь?       — В разноцветном тумане много цветных шариков. Некоторые пульсируют, другие словно замёрзли, третьи появляются и исчезают.       — Ого. У тебя явный талант! Воспринимать столько при первом посещении… — Изменив мир для наглядной демонстрации, я продолжил. — Шарики — это сны. Туман — это, собственно, и есть мир снов. Пульсирующие искры — скорее всего активные сны. Замерзшие — это отдыхающий разум без сновидений. Появление и исчезновение сама понимаешь, что значит. Присмотрись к любому активному сну и поищи на нем чёрные объекты. Вот, например, на этом. — Я переношу нас к одному из ближайших кошмаров, оседлавшего сон какой-то зебры.       — Вижу. Это существо... Оно словно зубами вцепилось в сферу и как будто пьёт магию.       — Браво. Это и есть кошмарчик. Сущность тьмы, способная насылать плохие сны ради пропитания и силы. Видишь, как сон хаотично пульсирует, словно бьющаяся в клетке птица?       — Есть что-то такое. Ей страшно, больно и да, она в ужасе… Словно эта зебра теряет кого очень близкого… И она…       — В общем, ты поняла. Сейчас она видит кошмар. Причём, тварюга достаточно умная, чтобы играть на её страхах. Самых главных страхах. Вот это и есть зародыш демона, который медленно развивается, питаемый её энергетикой ужаса. Теперь можно глянуть, что происходит внутри сна.       Небольшое усилие, и мы погружаемся в эту микровселенную. Нас встречает небольшой домик посреди бескрайней жёлтой саванны, в котором молодая зебра пытается заботится о двоих детях, которые прямо на её глазах умирают, несмотря на все усилия матери. Что же, не редкий сценарий для матерей. Особенно тех, у которых ещё совсем маленькие жеребята. Первая малютка почти задыхается от надрывного кашля с кровавыми пузырями на губах. Второй малыш, наоборот, тихо угасает, даже на вид больше напоминая труп, чем живое существо. Ничего так фантазия. У меня за работой встречалось, конечно, и похуже, но обычно всё куда мягче. К счастью для зебры, такие сны редко запоминаются даже в малости. Просто проснётся вымотанной, но не более. Наверное, даже не придаст сну особенного значения.       — О, Селестия! — Бросаясь к умирающим детям, Каденс пытается что-то сделать своей магией. — Им надо помочь! Тень! Скорее зови на помощь!       — Зачем? Они всего лишь иллюзия разума этой зебры. Смотри. — Я перехватываю контроль над сном, и дети мгновенно становятся здоровыми и полными сил. Ещё одно изменение, и они просто исчезают на глазах у шокированных кобыл.       — Кто вы? Как вы сюда попали… — Зебра в панике смотрит на нас, пытаясь осознать, куда пропали её дети и откуда у неё в хижине появились сразу два аликорна из далёкой Эквестрии. Я же, в ответ, как обычно замораживаю для неё сон, тем самым обрывая на полуслове.       — Ну вот. Как обычно. Стоит появиться в чужом сне, и сразу столько вопросов.       — Что ты сделал?       — Перевел её в фазу пассивного сна без сновидений. Её разум сейчас замер и отдыхает. Фактически, для неё время остановилось, но это чисто субъективное мироощущение. То, что ты видишь — очень типичная ситуация для любого сна с демоном.       — Ты мог бы объяснить ей всё.       — Мог, но зачем? С большой долей вероятности, она вообще не запомнит, что ей снилось. И это без каких-либо усилий с моей стороны. А даже если вспомнит, то не факт, что поверит в реальность произошедшего. Ну и зачем тратить на это время? Ладно, если объяснять это одной или даже сотне страдальцев, но объяснять одно и тоже десяткам, а то и сотням тысяч... Тут любой в конец задолбается.       — Но так нельзя!       — Так намного лучше, чем вообще не вмешиваться. Но хоть в чём-то ты права. Можно сделать лучше и наслать приятные сны. Вот так. — Усилием воли я снова меняю сон и теперь мы уже в саванне, где жеребята весело играют возле речки в догонялки, а мать с мужем готовят походной обед из сочных корешков и трав.       Нас они не замечают. А всего делов-то... Чуть подтолкнуть разум зебры в нужном направлении, чтобы тот придумал мечту и воплотил её во сне. Плёвая, в общем-то, задача, с которой даже Каденс легко могла бы справиться… После небольшой практики, конечно. Хм. А это идея!       — Пошли. Нам здесь больше нечего делать.       — Подожди… Пожалуйста.       — Зачем?       — Хочу ощутить полнее её эмоции. — Принцесса буквально не сводила мечтательного взгляда с весело играющих малышей. — Они такие замечательные.       — Не стоит. Мы это можем посмотреть и вне сна. — Не дожидаясь, я выдёргиваю нас из видения так, чтобы мы оказались возле самого шарика этого сна. — Видишь, каким он стал теперь? В ответ, розовая аликорн внимательно смерила взглядом сияющую ровным светом сферу.       — Да. Цвет изменился и пульсация стала мягкой и мощной и... От него теперь словно волны ощутимой силы идут.       — Это магия, просачивающаяся из того мира в этот. Чем сильнее эмоции, тем шире канал. Дальше принцип сообщающихся сосудов. Лишняя магия перетекает в мир снов.       — А дальше?       — Большая часть уходит в Хаос, замыкая круг циркуляции: Хаос, светила, материальный мир, мир снов и снова Хаос. И так до бесконечности, пока не выпадет одно из звеньев цепи. А теперь сюда погляди. — Я указываю на чернильную сморщенную сущность паразита. — Видишь, что случилось с кошмаром?       — Он словно пытается прокусить сон.       — Ага. Только я его чуть укрепил, так что он ему сейчас не по зубам. Хочешь глянуть, что будет, если я уберу преграду?       — Нет!       — Хорошо. Но тогда смотри. Сейчас будет любопытный момент. И правда. Кошмар, поняв, что добраться до этого сна не выйдет, отделился от него и перелетел на соседний, запуская в него щупальца своей тёмной магии. Это был типичный нейтральный сном, но прошло немного времени, за которое я успел съесть всего пару тортиков и заодно незаметно срезать с боков Каденс обугленную шерсть, на месте которой уже отросла новая, а на месте нейтрального сна уже начал образовываться кошмар.       — Это просто ужасно!       — Для спящих, безусловно, но для этих паразитов это естественный цикл жизни. Он просто питается магией разумных через их кошмары, как обычный пони кушает салатик или грызет яблочко. Для кошмаров это естественно и единственно правильно. Такова их природа, как в тех сказочках про хищников. Ты виноват уже тем, что мне хочется кушать.       — Но неужели ничего нельзя сделать?       — Жить в более добром мире и не видеть личных кошмаров. Именно они и порождают такие паразитарные сущности! Нет кошмарных снов — нет кошмарчиков, нет кошмарчиков — нет такого количества плохих снов. Кошмарчики не растут и не перерождаются в кошмары. Из кошмаров не рождаются демоны. Нет демонов — разумные не попадают под их влиянием и не творят зло без видимой причины. Нет их зла — нет и плохих снов, цикл замыкается. Так что, этим существам на всех стадиях их жизни выгодно заставлять разумных страдать и приумножать зло. Так они получат больше легкоусвояемой энергии и быстрее плодятся. Поэтому чем их меньше, тем лучше.       С этими словами я отделяю кошмарчика от сна, сжимаю до размера песчинки и закидываю в рот, словно его никогда и не было.       — Вот и всё! С этим покончено навсегда.       — К-как-то это неправильно... — Неуверенно пробормотала юная принцесса.       — Это твое личное мнение. Хотя, можешь попробовать мне это доказать и тогда я, возможно, поменяю своё.        Отлично! Наживка была проглочена вместе с грузилом. Вон, как у принцессы глаза засветились!       — Я докажу! — Молодая аликорн аж топнула своим наманикюренным копытцем, от переизбытка чувств. — Вот увидишь!       — С удовольствием на это посмотрю. А пока не хочешь сама почистить мир снов от кошмариков?       — Что я должна делать?       — Ничего сложного. Отделять кошмарчики от снов магией и сделать так... Ну... Чтобы они больше не причиняли вред. Как ты это сделаешь, меня мало волнует. Главное — результат.       Я переношу нас к ещё одному сну, истязаемому кошмаром.       — Вот тебе первый подопытный.       Мелкая стоит в растерянности, явно не понимая, что делать.       — Отдели его простым телекинезом. В этом нет ничего сложного.       На самом деле, всё не совсем так. Это пространство мыслей и желаний, в котором именно они и меняют реальность, и если ты веришь в успех действия, то оно получится. Не потому, что ты делаешь его правильно, а потому, что ты веришь, что это возможно, и имеешь достаточно сил для изменения мира снов. Но ей не стоит пока об этом знать.       А всё-таки, она талантлива. Повозившись десять минут, принцесса любви всё-таки сумела сдёрнуть кошмарчик со сна без особенных повреждений для спящего. Хоть, и намучилась с этим делом изрядно. Тем не менее, кошмарчик был отделён и бился сейчас в путах её магии, пытаясь вырваться и укусить невидимую удерживающую его силу.       — Молодец. Теперь избавься от него и помни, магии тьмы от него не должно остаться ни капли.       — Он жить хочет, я это чувствую. — Малышка чуть не плакала, переполненная жалостью и состраданием к кошмарчику, который так отчаянно хотел жить. Хотел, не смотря ни на что, и любой ценой. Ведь он был слишком глуп, дабы даже задумываться о добре и зле. По своей сути, он ещё настолько примитивен, что находится вне этих понятий.       — Конечно хочет. Только какой ценой? Смотри. — Я выхватываю кошмар из облачка магии принцессы и кидаю его прямо в её бок.       — А-а-а-а! — Испуганная ученица задёргалась в припадке боли и отвращения.       Тварюшка впилась в новую пищу всеми своими щупальцами и тут же начала тянуть из глупышки энергию, отчего всё это выглядело, словно открытая рана на боку Каденс, в которую и вгрызалось чудовище. Да ещё и магия из принцессы не просто вытекала, словно кровь из обычной пони, а растекалась вокруг, образуя маленькое облако искрящейся и переливающейся всеми цветами энергии. Несколько секунд безуспешных попыток, и юная аликорн всё-таки выдёргивает кошмарчик из своего тела и, плача, падает на живот.       — Больно… — Хныкает это розовое недоразумение, в ужасе смотря то на свой разорванный бок, то на кошмарчика, бьющегося в путах её воли.       — Конечно. Оно ведь немного покушало тебя. Дай ему волю, и от тебя бы даже костей не осталось, а оно бы переродилось в настоящего демона. Это, кстати, основная опасность подобных путешествий за пределами своего сна. Твой разум или, в данном случае тело, не защищается самой природой этого места и становится уязвимым для демонов. Так что не советую тут бывать без меня, а то вполне можешь никогда не вернуться в свой мир. По крайней мере, пока не сумеешь постоять за себя…       Затянув её ссадину, я помог ей подняться.       — Теперь, ты готова его развеять?       — Н-не знаю…       — Смотри, как это можно сделать… — Поток моей магии просто разрезает кошмара на части, перерубая его упорядоченную структуру, после чего я просто выпускаю из кончика рога луч света и выжигаю то, что осталось от кошмарчика. Пара секунд и от паразита остаётся только облачко нейтральной природной энергетики. — Вот видишь? Никаких заклинаний. Прямой контроль магии. Ничего сложного. Держи ещё одного.       Пару минут она пытается совладать с собой, но так и не решается раздавить эту пакость. Что же. Это её выбор. В конечном счёте, пользы с неё здесь будет очень мало и ожидать большего глупо. Всё равно, толку с неё не будет ещё столетия.       — Я не могу. — В подтверждение моих слов, молодая принцесса в конце-концов отворачивается, а огонёк её заклинания гаснет.       — Точнее, не хочешь убивать? Даже такую тварь, которая с удовольствием сожрёт тебя просто потому, что она хочет кушать? Что же, это твой выбор.       — Прости. — Повесив голову, она отводит взгляд, словно в чём-то виновата. Глупая малышка.       — За что ты просишь прощения? Ты просто такая, какая есть. Тем более, что помочь мне с кошмарами ты вряд-ли смогла бы. И чтобы больше не было глупых вопросов, просто наблюдай.       Я раскидываю ловчие сети и прочесываю окружающий нас мир на огромные расстояния, стягивая всех кошмарчиков и глупых, не успевших спрятаться, кошмаров к себе. Тысячи мерзостных сгустков тьмы и страха во всё больших количествах подлетают ко мне, и втягиваются в рот мелкими угольно-чёрными шариками. Вся работа не занимает и десяти минут субъективного времени, пока попадающие в меня сгустки тьмы перемалываются во рту в остатки лишённой личностных матриц энергии, и уже в таком виде попадают в желудок. Там проходит процесс окончательного расщепления и преобразования тёмной магии в природную — нейтрально заряженную, которой, в последствии, луна будет питать растения и воды планеты в ночное время суток. Вскоре, последний кошмарчик исчезает во рту вместе с ловчей сетью, а по телу растекается чужая тьма, вступая в конфликт с энергетикой моей собственной Сущности. Не слишком приятное чувство, которое, впрочем, я давно привык игнорировать.       — Ну вот. Небольшой участок мира подчищен. Можно перемещаться и повторить процесс снова.       — Как?! — Сказать, что юная принцесса была поражена всем этим зрелищем, значило ничего не сказать.       — А чего ты ожидала? Мир населяют более миллиарда разумных и на порядки больше полуразумных и почти неразумных существ, и все они регулярно спят. Разные там птички, рыбки ещё туда-сюда. А сколько всяких насекомых и прочей мелочи? Понятно, что и кошмары у них тьфу! Пыль сплошная. Раздавить такую можно походя, но они рождаются и начинают медленно расти по всему миру снов, либо становятся пищей для более крупных собратьев. Вот и выходит, что каждые сутки рождаются сотни тысяч кошмаров. В дни, когда был виден Хаос, их вообще появлялось несколько сотен миллионов, а я один на весь мир, кто зачищает эту поросль. То есть, мне надо каждую ночь хоть половину отлавливать. Обычно я двигаюсь по кругу и очищаю весь мир за двое суток, после чего на зачищенном месте плодятся новые кошмары и всё начинается с начала. Это происходит постоянно и этой работе никакого конца не видно, в принципе.       — Но зачем всё это? В ответ я только улыбнулся.       — Наконец-то правильный вопрос. Идём, поболтаем в более привычной тебе обстановке.       Сворачивая вокруг нас мир, я создаю свой собственный псевдо-сон, и уже в нём появляется усеянная кратерами лунная поверхность, с огромной голубой планетой над горизонтом. Каменный столик и каменные же кресла, под цвет лунного грунта, завершают общую композицию. И только тортики выделяются цветом и запахом в этом царстве всех оттенков серого.       — Где мы? — Каденс с изумлением озирается по сторонам, но повсюду видит только одинаково мёртвый космический пейзаж.       — В моем сне. Устраивайся, перекусим и поболтаем.       — Это ведь луна?       — Она самая. Вид, который я застал лет эдак восемьсот назад по времени мира. Сплошная серость и недоступный живой мир, висящий прямо перед глазами. И так сотни лет в одиночестве. Поверишь или нет, но одно время я со скуки пытался дрессировать кошмары, создавая себе подданных.       — Ты хотел стать их принцессой?!       Бедненькая. Она же ничего толком не знает, а ещё аликорн!       — Вроде того. Дурная, в общем, была затея. Окружить себя существами, паразитирующими на разумных. Это было довольно глупо с моей стороны. Я быстро начал замечать, что опускаюсь до их жизненных ценностей и в перспективе могу стать тем ещё чудовищем. В общем, эксперимент был признан неудачным, а кошмары уничтожены во избежание проблем. Хотя, парочка самых смышленых всё же сбежала во сны, но это была не самая моя сумасбродная идея за эти века. Что поделать, одиночество жутковатая штука. Особенно, когда ты осознаешь, что оно будет вечным.       — Что может быть хуже? Я только хмыкнул про себя:       — Много чего. Например, залезть во внутренние структуры луны и нечаянно сломать их.       — Разве это возможно? Это ведь светила. Они вечны.       Чего? Кто ей подобную чушь сказал?       — Нет, это не совсем так. Вообще, это секрет, но раз ты аликорн, то, наверное, должна знать настоящую историю. А не тот бред, что записан в книгах.       — Так там неправда? — Глаза принцессы вновь удивлённо округлились.       Интересно, когда она устанет удивляться?       — Почему же? Правда, но не вся и не за всё время. Где-то и когда-то были созданы Солнце и Луна. На них древние аликорны, со своими помощниками-единорогами, солдатами-пегасами и рабочими пони, пересекли Хаос междумирья в поисках нового дома. Понятия не имею, в каком виде мир был тогда. Да и не факт, что вообще был как данность, а не нечто хаотичное. В общем, они то ли нашли, то ли создали этот мир, оградив его от океана всеизменчивого с помощью магии светил, которые черпают энергию из Хаоса и преобразуют её, наполняя этот мир. Ну, и ещё они поддерживают незримый барьер, который сдерживает окружающий нас Хаос. Пока всё понятно? — я создал для наглядности модель нашей вселенной прямо над столом.       — Да…       Судя по её реакции, не очень. Скорее, Каденс сейчас прибывает в полупрострации, но не суть. Главное, у меня есть настоящий собеседник, который меня слушает и которому я могу рассказать одну из тайн этого мира. Так чего ещё желать?       — Отлично. Дальше всё было нормально. Жители разбрелись по новому миру и начали плодиться и размножаться. Мир оживал и всё было, в общем-то, хорошо, пока не появился Дискорд и не захватил власть над миром. Как это произошло, есть только смутные упоминания, но факт в том, что с его приходом началось время хаоса. И это не метафора. Дискорд впустил Хаос в мир, отчего законы пространства, времени и материи стали работать по-другому. А точнее, вразнобой. Что, собственно, и привело к краху Империи. Знания были утеряны, аликорны полностью погибли или были изменены до неузнаваемости, племена потеряли связь друг с другом и забыли свою историю, начав считать себя просто пони, которые были всегда в таком состоянии. В общем, Дискорд хорошо поработал, расчищая свою игровую площадку.       — А вы когда родились?       — Где-то в это время. Но не родились, а были созданы, как стражи этого мира, о чём свидетельствует рабское клеймо на наших крупах. У древних аликорнов их не было. Да и не всем пони их ставили.       — Ты что-то путаешь! Кьютимарка — это ведь… Талант… Призвание… Судьба…       — В первую очередь, это отсутствие выбора. Хоть она и не заставляет тебя делать что-то, но делает тебя талантливым только в одной конкретной области, не лишая, правда, возможности проявить себя в другом. Почти все пони идут по лёгкому пути, потакая этому клейму и, тем самым, теряя свободу выбора, которой наделены с рождения. Для короткоживущих это довольно удобно, так как им не успевает надоесть их талант, а каково мне или Селестии? Тысячи лет заниматься одним и тем же только потому, что клеймо вынуждает тебя делать это, вываживая из твоей личности другие жизненные приоритеты. Да, Селестия так приласкала Луну тысячу лет назад не совсем по своей воле. Её подтолкнуло это сделать её же собственное клеймо, дабы тем самым устранить угрозу безопасности мира! Понимаешь, метка пересилила её любовь к Луне! Пусть даже на короткое время, пусть это было не принуждение, а, скорее, искусственная часть личности, но более чем уверен, что не будь у неё клейма, она не приняла бы решение изгнать Луну с помощью Элементов. По крайней мере, попыталась бы решить вопрос более мягко. С другой стороны, не будь у нас этих знаков, то мир был бы совсем другим. Хотя, ты это ещё успеешь осознать. Если доживёшь, конечно. Ещё тортиков?       — Нет! Этого не может быть!       — Нет раба более безнадёжного, чем раб, мнящий себя свободным. Но хоть в чём-то ты права. Сейчас метки возникают в детстве, когда личность уже сформирована. Да и сами метки отражают суть личности, как бы фокусируясь на талантах пони, но до катастрофы всё было не совсем так. Клеймо ставили искусственно и в очень раннем возрасте, пока личность ещё толком не сформировалась. Причём, ставили любое, по своему желанию и необходимости. В итоге, ребёнок рос уже с ним и под его воздействием формировалась личность. Чувствуется разница?       — Это... Это просто ужасно! Как вы вообще жили тогда?       — Как оружие и жили. Нас не спрашивали, а готовили к важной миссии. Никто не думал щадить экспериментальные образцы магооружия, пусть даже оно было сделано из их собственных детей. Даже думать не хочу, каково им было творить такое со своими собственными жеребятами, пусть и во имя спасения всего мира. Потом были столетия бессмысленной борьбы, которая только развлекала Дискорда. Более сотни попыток хоть что-то с ним сделать, когда мы, как бараны, разбивали себе головы раз за разом, следуя вложенным в нас задачам. Потом была та самая победа. Древние, наверное, назвали бы её пирровой. Так как они не дожили до этого момента, канув в вечность, а разрозненные племена старались выжить в мире переполненном хаосом, в прямом и переносном смысле. Селестия и Луна чистили его, следуя своим задачам и устраняя самые важные угрозы. В то время они ещё действовали автоматически. По инерции чистили мир, ожидая приказов своих родителей-аликорнов, которых уже не было. Поэтому они не объединили племена сразу и не пытались помочь им более целенаправленно. Те же виндиго, были сущей мелочью по сравнению с остальными угрозами, поэтому этих жалких морозных духов сёстры просто игнорировали. Не до того было.       — Но... Почему этого нет в книгах?       — Понятия не имею. Селестия точно знает, но на моей памяти она часто ошибалась. И сейчас, кажется, она не любит активно действовать, когда можно подождать. Так как её и, тем более меня, изначально не готовили править, поэтому нам было очень сложно. Нас учили только воевать. Её — командовать армиями, а меня — безпрекословно ей подчиняться, поэтому Луна так долго терпела свою ведомую роль. Это было заложено в её личность изначально. Что касается Селестии, править ей точно не свойственно. По крайней мере, тысячу лет назад она была посредственным правителем, но при таком-то опыте, какой она обрела сейчас, и учитывая наши общие дела, я буду ей помогать и не оспорю её первенства… По крайней мере, в материальном мире точно. Всё-таки, она добилась всего этого чуда сама, так что ей и дальше править, а я посмотрю, как это у неё выходит. Касаемо её молчания — сама подумай, кому станет лучше, если все узнают правду о своём происхождении или о прошлом своих ненаглядных кьютимарок?       — Но почему ты мне это говоришь?       — Ты аликорн. Причём, ты куда ближе к настоящим аликорнам, чем мы были изначально. И тем более, чем есть сейчас. По существу, нас и живыми-то назвать нельзя. Нас создали лишь для уничтожения проявлений хаоса. Мы боги, обладающие огромным могуществом, которое вынуждены постоянно сдерживать, чтобы не уничтожить всё вокруг. Ты сама видела Селестию, которая потеряла контроль и начала раскрывать свою подлинную сущность. Хотя ты вряд-ли это ощутила, но сама реальность начала распадаться под давлением её истинной силы. Силы, что может уничтожить всю Эквестрию, оставив на её месте лишь маленькое облачко посреди бушующего Хаоса. Ты же другая. Ты живая и способная давать жизнь. И главное, твои дети могут, с некоторой вероятностью, родиться настоящими аликорнами. В теории, ты можешь возродить их племя, став его прародительницей. Понимаешь? Ты, возможно, будущее для всех нас, а мы — всего лишь реликты прошлого, которым давно пора уйти в небытие. Да вот только, замены нам нет, а без неё уйти мы не имеем права. Прикованные к этому миру оковами, которые даже мы не в силах разорвать.       — Как тот мой сон?       Умная. Сразу задала правильный вопрос. Сестра её хорошо подготовила. Пусть пока у неё не хватает знаний, но базис превосходный.       — Да. Это отголосок древних приоритетов, что давно стали частью моей личности. Пусть я их уже давно переломал и растворил, но их отголоски всё ещё часть меня и я хочу, чтобы аликорны снова появились в этом мире. Вот только, весь вопрос: какими они станут? Великим благом или колоссальным проклятьем? Это зависит, в первую очередь, от тебя. Как от их возможной матери, с которой всё начнётся. А может и не начаться. Пока не попробуешь — не узнаешь наверняка. Если у тебя есть вопросы — спрашивай. Времени у нас много.       — Время! — Принцесса аж подскочила от волнения. — Меня ведь будут искать!       — Может, да, а может, нет. Суть в том, что с момента как мы покинули материальный мир, прошло всего двадцать минут.       — Как?! — Каденс вновь шлёпнулась крупом на лунный грунт, подняв вокруг облачко серой пыли.       — Просто. Я разгоняю поток времени вокруг нас, тем самым, создавая эффект его замедления в остальном мире. Мир снов позволяет проделывать такой трюк довольно легко, в отличие от материального. Так что каждая минута там, равна двадцати минутам здесь.       — Мне надо подумать.       — Для этого мы и здесь. Ничего не отвлекает, а времени у нас, сколько захочешь. Ещё тортиков? Я подсунул ей новую тарелку сладостей.       — Откуда они у тебя? Ты ведь не брал их так много?       — Это всего лишь сон. Тут моя власть почти абсолютна. По крайней мере в том, что касается окружающей нас реальности. Мне надо только подумать, и всё будет так, как я захочу. Например, вот так. — мгновение и за мной появляется гигантский торт размером с гору. — Проблема в том, что я не могу придумать здесь того, чего не знаю. Например, зная, как тортик выглядит, я могу задать ему любой вкус, хоть камня, хоть сахара, хоть мяса, но только распробовав их как следует в реальном мире, я смогу воспроизвести их вкус тут. Потрогав, смогу повторить их плотность, а понюхав, воспроизвести запах. Должен признать, за тысячи лет мне конкретно надоело есть только то, что я помню на вкус. Могу, конечно, и нафантазировать, но особенно не выходит. Плохо у меня с кулинарией. Это совсем не моё.       — Подожди. Как ты вообще выжил на луне без еды?       — Просто. Я ведь уже давно не душа обычного смертного. Я, можно сказать, живая магическая Сущность без физического тела. Для моего существования еда вообще не нужна. Меня можно назвать чистым духом. Не суть. Главное — я лишён оков плоти, которая просто не выдержит размеры моей истинной Сущности. Упихнуть мою душу в живое существо, это тоже самое, что попытаться воплотить разумную пони в тело муравья. Для меня главное, чтобы магия вокруг не закончилась, а уж образов и тел я себе каких угодно наделаю. А на луне и в нашем мире магической энергии всегда были просто океаны, поэтому чувствовал я себя всегда просто отлично в плане силы, чего нельзя сказать о разуме. Хорошо, что тысячелетия одиночества меня не доконали.       — Тысячелетия?       — Разгон времени, помнишь? — Я со стоном уронил голову на стол, прикрыв глаза. — Эххх... Знай я... что придётся торчать тут всего тысячу лет, впал бы в стазис на всё это время... Вместо того, чтобы разрабатывать всякие глупые планы, в попытке сбежать с луны, и растягивая и так долгое ожидание во много раз. Хотя, с другой стороны, сделай я это и не факт, что проснувшись, нашёл бы Эквестрию целой. И вообще, может, тогда и возвращаться было бы некуда?       — Как тогда у тебя это вышло?       — Луна и Найтмер постарались сделать меня таким, выжигая всё, что может подточить моё «Я» за эти тысячелетия. Сейчас я это всё отчетливей понимаю. Хотя, они немало утаили от меня. Вот только, я не помню — что именно. Раньше я думал, что они отдали мне всё, ведь по сути, я родился, как личность, уже в заточении и не знал другой жизни. Со мной были только их воспоминания, которые мне всегда казались странными и неестественными. Я даже толком не понимал, какое это счастье — вот так посидеть и поговорить с кем-то. С кем-то, кто тебя просто слушает. Знаешь, сейчас я как никогда хочу по-настоящему жить и творить, а не влачить жалкое существование в бесконечном одиночестве. Мир оказался куда как более интересным местом, чем я мог ожидать даже в самых смелых своих фантазиях. Хотя это и не важно. Прости. Это просто глупая привычка говорить с самим собой или с камнями. Давай лучше поговорим о любви.       — Любви?       — Ну да. Ты ведь в этом специалист, а я ничего о ней не знаю. Мне было бы очень интересно узнать о ней побольше, в обмен на ту информацию, что я тебе уже предоставил и могу предоставить ещё. Если ты захочешь, конечно. Думаю, это будет честно. Ещё тортиков? Принцесса ненадолго задумалась, подбирая слова, и наконец, начала свою часть лекции:       — Наверное... Любовь — это дар...