Боги Эквестрии

Глава 33 Ошибки прошлого

       Медленно, словно нехотя, две луны клонились к горизонту, в то время как ещё три медленно плыли в небесах и одна краешком вышла из-за гор. А между ними всеми, в небесах сверкали мириады осколков, формирующих кольцо вокруг планеты. Подсвечиваемые солнцем из-за горизонта, они создавали ранние сумерки, которые скоро переродятся в новый день. День, обещающий стать решающим для целого мира.        С холма, на котором стоит Иешуа, мне отлично видно огромное поле, ровное словно стол и тянущееся на многие километры вокруг. А на нём, две огромные армии, застывшие друг перед другом в ожидании окончательной развязки этой войны.        Более двенадцати километров сплошного фронта и более миллиона солдат по обе стороны, бесчисленные маги и чудовища, плотные ряды войск и тысячи знамён. Все ожидают начала конца одной из сторон. Ожидают, пока одна из сторон решится на свой первый шаг.        Мрачная армия, местного тёмного властелина, серо грязной кляксой размазывается по ландшафту и словно поглощает собою скудный свет небес. Она непроницаема, но только не для взгляда бога, который видит их всех, словно на ладони.        Дикие орды орков, одетых в кожаную броню с металлическими вставками. Они едва держатся на месте, желая броситься вперёд и вцепиться огромными клыками в глотки врагов, но страх ослушаться своего хозяина удерживает их на месте. Ящеры рядом с ними шипят и скалятся, алча вкусить живую плоть поверженных врагов. Огромные тролли тупо переминаются с ноги на ногу, косо посматривая на своих хозяев. Поблескивают ровные ряды тёмных эльфов, закованных в волшебную броню и прикрытых мощнейшими магическими щитами. А среди них живыми горами возвышаются гидры. Они непрестанно шипят и имитируют атаки друг на друга, едва сдерживаемые надсмотрщиками от падения в неконтролируемое буйство. Крысоподобные Скавены копошатся на флангах этого ужасного воинства и, само собой, огромное количество самой разнообразной нежити и местных воплощённых демонов дополняют собой всё это воинство мрака. Местные демоны, в отличии от своих хаотических собратьев, ближе к тёмным сущностям и куда как менее опасны, но от этого, смерть от их оружия не легче, и куда как опасней гибели от честной стали или когтей чудовищ. Ведь как и их хаотичные собратья, эти твари умеют порабощать души павших врагов, тем самым, обрекая несчастных на долгие муки в своих утробах.        С другой стороны, собралась не столь разношерстная компания Светлых. Низкорослые бородатые дварфы, закованные в великолепные доспехи, образовывают центр воинства, гарантируя, что армия света не расколется как орех, после первого же удара тёмных полчищ. Ближе к краю расположилась золотая армия высших эльфов, как и их тёмные собратья, облачённых в великолепную броню и сжимающих в руках устрашающие по своей мощи луки — способные буквально выкашивать армии на полукилометровой дистанции. Даже если враг несёт тяжёлую броню или прикрыт магическим щитами, это вряд-ли поможет против метких эльфийских стрел, наполненных разрушительной магией стихий. И если говорить объективно, то именно эльфы и составляют около половины всей боевой мощи обеих армий, хоть их и не более ста тысяч.        Рядом с ними гарцуют превратившиеся в лошадей земные пони Эквестрии, образующие правый фланг светлого воинства и чей таранный удар может сокрушить кого угодно. На левом фланге расположились... волки? Точно! Это же наши волки… Или те, кто стал нашими волками в будущем! Вон, впереди вообще легендарная личность стоит, первый волк или просто «Первый», как его называют в Эквестрии. Именно он давным-давно привел волчье племя в наши земли вольной охоты.        Самый край армии прикрывали разнообразные существа, в которых, казалось, было каждой твари по паре. Отчего многотысячные отряды разных видов просто сливались на фоне сотен тысяч других существ. Кого тут только не было: от фей и хоббитов, до великанов и совсем уж непохожих ни на что существ. Хотя, некоторые их «малые группы» достигали численности в десятки тысяч, но на фоне миллиона собравшихся здесь людей, дварфов и эльфов — это были капли в море.        За самой армией располагались многочисленные резервы, состоявшие так же из самых разнообразных существ. И особенно, много там было грифонов и пегасов, что в нетерпении махали крыльями и аж подпрыгивали на месте, и лишь частые окрики командиров держали это горячее племя в узде. Совсем уж мало было драконов, которые стояли особняком и о чём-то шептались между собой.        Но самые главные силы армии Света были совсем рядом с ними и состояли из пары тысяч героев и по настоящему могущественных магов, а так же трёх десятков слабых богов, среди которых я мог лицезреть и молодую сестру, почти не отличимую от той, какой она была во время моего изгнания. Только, вместо пони у неё было тело высокой стройной кобылицы, с куда более тонкими ногами и вытянутой головой. Видимо, магия иных миров исказила черты Селестии, сделав её, к тому же, куда более крупной, чем обычно. Облачённая в золотистую броню, она выглядела довольно органично на фоне сборной солянки других магов - самых разных видов и форм.        Но куда интересней была группа из пары тысяч единорогов во главе со Стар Свирлом, который даже в таком лошадином облике сохранил свою огромную бороду, отчего, выглядел довольно нелепо и очень странно. При том, что борода у нас в принципе не растёт, без вмешательства магии, конечно, и модные бородки жеребцов всегда наколдованы. Счастье великое, что кобылки такой ерундой не страдают и не носят подобного. А то вид Твайлайт, с накладной бородой на Ночи Кошмаров, до сих пор вызывает у меня когнитивный диссонанс.        А ещё, я узнал тут пару сотен единорогов, которых знал ещё до изгнания. Пусть тогда они были всего лишь одарёнными жеребятами, но расцветку и метки было трудно спутать даже спустя столько лет. Остальные были мне не знакомы и далеко не все вообще носили метки, будучи местными единорогами, поголовно белой масти и с роскошными золотыми или платиновыми гривами до земли.        — Стабилизируйте контур. — Донёсся до меня такой родной и одновременно противный голос бородача. Его команда прорезала мир, а с его рога сорвался целый каскад заклинаний, опускаясь на хитроумный артефакт.        Его поддержали остальные единороги, тогда как другие маги колдовали над похожими пирамидальными конструкциями, сложенными из камней, не столько формируя заклятья, сколько накачивая их силой. Вот только, выглядело это криво и как-то по-дилетантски… что-ли? Даже СтарСвирл колдовал дёргано и неуверенно! Это было неожиданно и поразительно одновременно.        Нет, понятно, что до имперских студентов ему всегда было как до луны пешком, но эта магия выглядела просто ужасно, даже на фоне самых обычных современных заклинаний единорогов начальных рангов. Магическое напряжение колебалось, глифы были кривыми и несбалансированными, а синхронность работы вызывала у меня зубной скрежет и желание выбить из него дурь самыми радикальными методами.        Как, всё-таки, плохо СтарСвирл владел основами магического искусства! А ведь когда-то мы равнялись на него! Думали, что это предел мастерства для любого мага, и вот сейчас, глядя на подобное «мастерство», мне плеваться хочется от вида такого неумехи. Просто позорно, что мы так им восхищались! Ух..! Глаза бы мои сейчас этого не видели!        Наконец, пирамиды засияли от переполняющей их силы, готовые к использованию, и тут, рядом сгустился воздух и материализовался сам Красс собственной персоной. Он был облачён в лёгкие золотистые латы, с плюмажем из волос сестры на навершие шлема, и от подобного зрелища у меня непроизвольно сжались челюсти и заскрежетали зубы. А в следующий момент он вскочил в седло... на спине Селестии! Убью скотину!        — Выступаем! Отродье тьмы заплатит за всё сотворённое им зло… — начал Красс свою речь, заставляя сестру гарцевать под ним от нетерпения и крутиться на месте, словно обычное животное.        Хотя, нет. Обычное животное просто не вынесло бы тяжести бога. Причём, такого сильного, как этот. Если, конечно, бог не будет лететь над животным, лишь изображая наездника. Но это не важно! Важно только моё желание убить этого поганца!        Но стоило ему завершить свою речь и победно вскинуть пламенный клинок, как заговорил Иешуа.        — Смерть только усилит тёмного владыку. Сражение ничего не изменит. Они все скованы его волей в смерти и придут к нему.        — Не сразу. — отмахнулся Красс, всматриваясь в своего врага в глубине тёмного воинства и давя его своей божественной силой. — У нас будет небольшое окно между их смертью и поглощением. В него мы и ударим со всей силы!        — Погибнут невинные. — заметил Иешуа, с грустью рассматривая обе армии и накрывая всех своей аурой отрицания зла. — Мы могли бы договориться с этим несчастным и…        — Больше никаких переговоров с тьмой! — рявкнул Красс, а Селестия под ним вздрогнула, словно от удара. — Лжецу нет веры! А потому мы покончим с этой заразой раз и навсегда! Тьме не место в моём мире!        — Но ведь, это мы пришли сюда… — неуверенно заикнулась под ним Селестия, опасливо косясь на восседающего на своей спине мужа.        Но распалённый бог не дал ей договорить.        — Теперь это мой мир! Мир, который я очистил от тьмы! Настоящий мир, а не издыхающая в Хаосе Эквестрия! — Красс распалялся с каждым словом, словно описывал прошлое, а не будущее. — Перенесём солнце и луну сюда, переселим живых и мёртвых и дадим, наконец, Хаосу завершить своё дело!        Как же так? У меня в голове просто не укладывалось подобное. Как Селестия ВООБЩЕ могла стерпеть такое?! Как же сильно она его любила, раз промолчала даже теперь?! И только в глазах её отразилась невыносимая боль и отчаянье. Да как он вообще посмел такое брякнуть?!        Хотя, стоп! Останавливаю просмотр и ещё раз наблюдаю её боль и его слова.        Как же я раньше не понял! Я думал, что сестра стала жертвой обстоятельств, когда они надругались над её телом и душой. Считал, что она была ещё слишком наивна и глупа, дабы провернуть такую интригу.        Но... Но что если предположить, что она уже тогда была не так глупа? Или ей подсказали…? Тогда выходит, вот она, причина их ссоры. Сейчас! Ведь Красс хотел уничтожить наш мир, а это как раз то, что даже влюблённая по уши Селестия НИКОГДА бы не стерпела ни от кого.        И если на кону стояло будущее Эквестрии, то вряд-ли она хоть секунду колебалась в тот момент, когда шла на тот пир, зная, что там с ней случится. Ей нужен был законный повод для разрыва с Крассом и независимость!        По сути, она пожертвовала собой, позволив ему и его друзьям надругаться над собой, что нисколько не извиняет их, но меняет её отношение к Крассу кардинально и развязывает ей руки.        Вот только, почему она всё ещё так двойственно относится к нему? Хм… А это может иметь смысл… Если предположить, что он насильно был изменён под действием третьей силы. Тогда всё встаёт на места и сестра всё ещё любит того, кем он был раньше, и ненавидит того, в кого его превратили.        Это надо будет обдумать. Хорошенько обдумать, когда выйдет выкроить время для размышлений. А теперь, посмотрим дальше. Интересно ведь, что ещё произошло тогда и почему Иешуа показывает именно эти воспоминания. Ну не может это быть просто так. Хотя, возможно, он и умышленно подтолкнул меня пожелать увидеть это. Тогда, смотреть надо крайне внимательно и думать, зачем он это сделал.        Итак, продолжим.        — Выступаем! Да сгинет тьма! — клич бога разнёсся над полем будущей бойни.        — ДА СГИНЕТ ТЬМА! — проревело воинство света в едином порыве.        Иешуа видел, как ментальные приказы Красса разносятся над полем боя и как армия единым слитным порывом выдвигается вперёд, на ходу перестраиваясь в боевые порядки и готовясь принять удар берущей разгон армии тёмного властелина.        И только сложенные в медитативном жесте руки Иешуа выдавали волнение этого странного бога, и его скорбь о всех жизнях, которые будут погублены в этом сражении.        Вот десятки тысяч пегасов, грифонов и драконов сорвались в небеса, устремляясь к летающему воинству тьмы.        Столкновение, и с небес посыпались первые мёртвые тела, что падали между рядами сходящихся армий, орошая воздух и землю своей кровью. Первой кровью этой бойни. От ощущения агонии умирающих и отчаянья мёртвых, Иешуа едва заметно задрожал, в то время как Красс верхом на Селестии скакал впереди воинства света, а навстречу им летел богоподобный демон, занося огромную секиру над головой.        Удар пламенного меча отбросил оружие могущественной твари, а золотое лезвие алебарды, парившее в телекинетическом захвате сестры, вспороло бок чудовища, дабы в следующий момент луч света, сорвавшийся с рога богини, навылет пробил тушу гигантского монстра. Раненый демон отпрыгнул назад, скрываясь в потоке ревущих чудовищ, пытающихся захлестнуть армию света.        По всей многокилометровой линии удара пролилась кровь десятков тысяч смертных и бессмертных, среди которых мелькали десятки слабых богов и полубогов, и все они сдерживали свой разрушительный потенциал и, вместо ударов от всей души молотом, аккуратно орудовали своей силой словно рапирой, разя только себе подобных и неудачников, которые попадали им под копыта. Боги старались не навредить миру, чья судьба решалась сейчас на этом поле, в почти классическом бою. Вот только, вместо привычного физического и магического уровня сражения: был ещё третий — божественный, где воля ломала волю в беззвучной борьбе высших существ и заставляла мир реальный содрогаться и еле держаться, дабы не разорваться от отголосков сошедшихся в бою сил.        Обе стороны использовали армии больше как верующих, питаясь энергией смертных и направляя волю их душ против врагов. Отчего, смертные и бессмертные, не осознавая того, сражались и на уровне богов, обеспечивая их своей поддержкой. Причём, поддержкой солидной.        И поддержка эта не ослабевала даже со смертью тела. Она только наоборот усиливалась, когда мёртвые сходились с мёртвыми на новом уровне сражения, которое кипело на множественных уровнях реальности.        Всё смешалось передо мной в одну незабываемую картину. Бой смертных, рвущих друг друга когтями и оружием. Заклинания магов, находящихся среди боевых порядков поближе к врагам. Сражение мёртвых в безумной бойне, сходящихся даже после смерти. И схватки богов. Всё это намертво впечатывалась мириадами деталей в память Иешуа и сейчас было доступно мне.        — Пора, — Кивнул СтарСвирл и поднял накаченную силой пирамиду из камней над землёй, направляя её остриё за линию бойни, ближе к тылу тёмного воинства. Мгновение и магический свет озарил поле десятками лучей, вонзившихся в щиты мрака, созданные тёмными магами, но не везде удар удалось отразить. Три луча пробили защиту тёмных, буквально разорвав тысячи воинов на части, а один, направляемый самим бородачём, почти прорвался к ставке ВРАГА, взорвавшись вспышкой ослепительного света об его штабной щит. Он начисто слизал сотни офицеров, находившихся возле главнокомандующего, и только трое молодых богов тьмы сумели устоять и не рассыпаться пеплом. Хотя, даже их не слабо потрепало и обожгло им магические оболочки. Уж слишком заковыристая была начинка у этих с виду безобидных пирамидок, над которыми поработали боги.        Она создавала крайне разрушительный резонанс магии, даже по меркам бессмертных, хотя... всё равно примитив. Фаер Скай, почти на одной силе воли, за пару секунд создал бы куда как более продвинутую версию этого заклинания. И это, с поправкой на иные магические законы этой реальности, в которой магии было более чем на порядок меньше, чем дома, и работать с ней было проще.        — Приготовиться. — скомандовал незнакомый мне эльф со спины оленя. — Сейчас…        Но договорить он не успел, ибо тёмные маги тоже сделали свой ход. Над армией света начало стремительно формироваться «око ужаса» или, если говорить проще, дыра в иные слои реальности, способная буквально высасывать жизнь из светлых и невероятно губительная для мёртвых.        — Стреляйте снова! — в голосе СтарСвирла прозвучала паника, а он сам поднял одну из немногих не разряженных пирамид.        Я видел, что они не успевают и заклинание «око ужаса» формируется слишком быстро. Да ещё и под защитным полем, так что пара лучей его просто не пробьют. Тёмные всё верно рассчитали, приняв удар, а потом ответив, да так, что на армии света можно было ставить жирный крест. Ведь почти все, кто мог помешать этой магии, сейчас были связаны боем… Все, кроме одного светлого бога. Иешуа Га-ноцри. И он не подкачал.        — Зла нет. — спокойные слова бога заставили дрогнуть саму ткань реальности и буквально стёрли жуткое творение тёмных. — Будьте спокойны, добрые души.        Секунда и жуткая магия тёмных просто исчезла, словно её никогда и не было. Ободрённые таким поворотом, светлые воины с новыми силами ринулись в битву и она начала только разгораться с каждой минутой, а тёмные, наоборот, словно приуныли и подались назад в замешательстве.        Но это всё было не так важно. Я наблюдал за сестрой, которая медленно, но верно прорывалась к ставке тёмного владыки. Идя сквозь его бесчисленные воинства, она разила на ходу бессмертных и полубогов, повергала архимагов и всё так же сияла своим ослепительным огненным светом — словно только что вступила в бой.        На её фоне Красс словно терялся, и выглядел как-то нелепо и глупо в своём золотом одеянии, терявшемся на фоне Селестии. Но муж её тоже орудовал мечом, добивая немногих могучих противников, сумевших прорваться сквозь мёртвую зону, создаваемую оружием и магией своей жены. Сестра сияла, словно солнце, и была совершенно неумолима и безжалостна к врагам. Как могла быть безжалостна звезда к любому, кто приблизится к ней слишком близко, дабы сгореть в её пламени.        А следом за Селестией и Крассом, мерной стальной поступью, продвигались несокрушимые хирды дварфов, сдерживая фланговые удары тёмных и прикрываемые залпами эльфов, засыпавших врагов тучами волшебных стрел из своих бездонных серебристых колчанов. В небесах тоже всё складывалось вполне успешно. Пегасы с грифонами, всё-таки, сумели вырвать преимущество и стремительно уничтожали тёмный рой летающих чудовищ.        Казалось, победа близка, но тут, со своего монументального трона поднялся сам глава тёмного воинства и воздел свою закованную в чёрную броню длань вперёд. Взмах кулака и фланг, на котором собралось разношёрстное воинство света, накрывает тень непроглядного губительного облака. Пара ударов сердца, и на месте десятка тысяч воинов остаются лишь иссушенные мумии, а само сражение, словно на секунду замирает в ужасе, перед подобной кошмарной силой.        Еще один взмах, и облако тьмы опускается на другой фланг…        — Да будет свет. — мягко произносит в ответ Иешуа, взмахивая рукой и чертя ею обережный символ. — Да исчезнет тьма.        Порыв волшебного ветра, пополам с его божественной волей, в одно мгновение сдувает чёрную длань, словно песчинки мрака, и за пару ударов сердца развеивает весь тот ужас, что сковал светлое воинство после такого ужасного удара тёмного владыки.        Поймав на себе испепеляющий от ненависти взгляд предводителя тьмы, Иешуа лишь смиренно читает мантры защиты и сковывания, усиливая свой свет и фокусируя его на тёмном властелине. В ответ, воля Тёмного тараном ударяет смиренного Иешуа и расплескивается тёмными осколками, не способная пробить броню его духа, но сама видимая оболочка Иешуа, при этом едва сохраняет равновесие от мощи удара.        Их невидимый поединок разгорается с новой силой, и всё больше магических и душевных сил обрушивается на бедного Иешуа. Тот уже с трудом стоит на ногах, вбитый по пояс в скалу ударами тёмного владыки, но этот странный философ и странник всё так же несгибаемо противостоит его тупой звериной мощи, давая остальным смертным и юным богам победить это исчадие зла.        Неожиданно, давление спадает и Иешуа снова может разглядеть хоть что-то, кроме заблудшей души, которая упорствует в своем невежестве и нуждается в его чуткой помощи.        Тем временем я вижу, как тяжелораненая сестра пытается подняться на ноги, дымя курящимся облачком тьмы из огромной раны на своём боку. Она изо всех сил пытается удержать чудовищный меч тёмного властелина над своей шеей и в это время Красс, в прыжке прямо с седла, вгоняет свой клинок в прорезь забрала своего врага. А в следующий миг и воля всех остальных богов света, в едином порыве, ударяет по раненому повелителю мрака.        — Ооооооооххххх… — крик, то ли боли, то ли ярости, кажется накрывает собою весь этот мир и последний рывок Тёмного вязнет в путах испепеляющего света.        После, наступают секунды оглушительной тишины и, в одно мгновение, в чудовищном взрыве ставка тёмных разлетается на куски.        Мир содрогается на всех уровнях реальности, а тело великого Тёмного просто разрывается на тысячи клочков, с чудовищной силой ударяя по всем его слугам и рабам, что не сдержали клятву служения и допустили гибель своего владыки. И вот, только золотое кольцо, покрытое причудливыми письменами, упало на расплавленную землю.        Бой завершился, и началось преследование и добивание не способных оказать организованное сопротивление тёмных. Правда, некоторые твари, обезумев от боли и ярости, ещё представляли опасность и рвались продать свою жизнь подороже, захватив с собой как можно больше светлых, и не считаясь ни с чем. Вот только, воля светлых богов, потерявших достойного соперника, давила на них неподъёмным грузом, не позволяя нормально сражаться. Она превращала их из смертоносных и кошмарных чудовищ в простые ходячие чучела, которые кромсались войнами света, чьё оружие направляли сами боги.        Дальше мне смотреть было нечего — кроме одной детали.        Красс наклонился, опуская обожженную мраком руку и поднял с потрескавшейся исходящей жаром земли простое на вид золотое кольцо тёмного владыки. Хотя, какое кольцо? Это и была сама скованная душа бога тьмы! Пару секунд он смотрел на него, а потом сунул под ворот окровавленной брони, где и так тусклое свечение тёмной силы полностью исчезло.        А у меня от такого, аж волосы на голове зашевелились! Именно копии этого кольца и были у него на пальцах! А я, старый дурак, ещё подумал, зачем ему простые золотые безделушки, в которых нет ни капли силы? Но если одно из десяти колец именно это…        Быстро промотав остаток воспоминания, где воинство света уже добило тёмных и долго гнало их до полного истребления, я вернулся в реальный мир. По ощущениям, прошла пара часов с момента начала просмотра. Уж слишком много всего увидел этот скромный бог света.        Но когда я принялся искать своего подопечного, то усмехнулся от его дел, сочувствуя бедолагам, попавшимся ему в руки. Пока я смотрел «кино», с ним в главной роли, наш милый Иешуа уже успел завязать местному психиатру мозги узлом и с наилучшими пожеланиями покинул лечебницу. Он, как ни в чём ни бывало, продолжил свою прогулку по Кантерлоту, общаясь с разными пони на самые разные темы. Хотя, в целом, его действия можно было охарактеризовать двумя словами: изучал и помогал. Что довольно импонировало мне, но всё ещё вымораживало изнутри от его чистейшего света, который всё ещё пытался согнуть мой разум и заставить отринуть тьму — словно я вообще мог это просто так сделать. Причём, свет Иешуа ни шёл ни в какое сравнение с манящим светом сестры, за которым просто хотелось идти и наслаждаться его красотой. Этот же свет был слишком отстранёно совершенен и совсем чужд мирскому, дабы я мог позволить ему то, что позволял Селестии.        — Иешуа. — я отвлек бога от беседы с продавцом горячего шоколада. — Что стало с тем кольцом?        — Его разбил Красс на малом совете после боя. — пожал плечами бог философ и передал мне новое своё воспоминание.        Новый поток образов и вот, я уже в просторном зале-амфитеатре. Тут, судя по всему, собрались все пережившие то сражение боги и полубоги. Они наблюдали, как Красс, под взглядами сестры и Иешуа, берёт в руки молот и одним мощным ударом раскалывает душу тёмного владыки. Только десять осколков кольца остаются на постаменте, после чего, стройный светловолосый эльф, муж моей сестры, грррр… Отходит в сторону, баюкая свою обожжённую тьмой руку, по которой ударила высвободившаяся энергия. Я слышу одобрительные голоса, предлагающие окончательно покончить с осколками души тёмного, когда слово снова берёт Красс.        — Нет. Мы слишком дорого заплатили за эту победу, дабы выкинуть в хаос такую силу. — от этих ужасных слов, собрание замирает и не верящее смотрит на своего лидера, а тот, как ни в чём ни бывало, продолжил. — Мы перекуем осколки в артефакты и используем эту тьму ради триумфа света.        — Но это опасно. — пытается образумить своего мужа Селестия, подходя к нему сбоку и мягко касаясь плеча губами. — Ты ведь знаешь, насколько коварна тьма…        — Молчи, жена. — Красс отмахивается от Селестии, словно от насекомого, заворожено смотря на осколки кольца. — Эта сила послужит нашему делу! Она спасёт миллионы душ от пагубных сил! Она поможет построить Мой мир Света!        — Но… Но… Любимый… А как же… — Селестия пытается обнять Красса, но её магия просто соскальзывает с сияющей силой ауры бога, словно вода с расплавленного металла.        — Не мешай, женщина… — отмахивается Красс, а его сила приходит в движение, окутывая осколки кольца своею волей. — Помогите мне!        Силы всех богов совета приходят в движение. Ведомые волей бога-эльфа, они сминают осколки в меньшие по размерам безделушки, ломая душу погибшего владыки Тьмы и придавая его осколкам форму десяти меньших золотых колец. И те, раскаленными кусочками бурлящей в них силы, опускаются на пальцы Красса, заставляя его кожу обгорать и дымиться. Наконец, всё завершается и вот, уже десять золотых ободков буквально срастаются с магической телом бога. Десять колец мрака, на фоне света плоти, выглядят завораживающе и одновременно, пугают. В то время как на лице Красса в этот момент мелькает мимолётная улыбка. Нехорошая такая улыбка... чего-то совсем не светлого. А ещё я вижу, как одинокая слеза скатывается по щеке сестры, от вида такой одержимости силой. Селестия чувствует, что на фоне этой одержимости, она и её любовь просто пустое место.        Наконец, воспоминание резко обрывается и снова возвращает меня в наш мир, где близится полночь и почти все пони уже разошлись по домам, отмечать День Согревающего Очага в кругу родных и друзей. Только безмолвные снежинки по-прежнему падают с небес, напоминая мне улыбку Сноу Бриз — благодаря которой в эту зиму снег особенно удался.        Я же, наконец, осознаю, что именно с Крассом не так. Хотя, возможно, я ошибаюсь... но это отлично объясняет то, откуда в нём тьма, которую я заметил.        Но раз я это понимаю, то и Иешуа с сестрой должны не хуже меня это понимать. Тогда, это всё значит…        — Красивый праздник, добрый пони. — Иешуа кивает на поднимающиеся вверх искристые облачка магии любви и дружбы, накрывающее мир розоватой дымкой и вновь сбивая меня с мыслей. — Такое, мало где увидишь.        Пытаюсь собрать мысли от увиденного в кучу и просчитать варианты, и то, что я вижу, мне совсем не нравится. Вся эта тьма пробуждает не лучшие мысли, а понимание того, с кем я оставил сестру наедине, заставляет мои волосы буквально становиться дыбом.        — Мне не с чем сравнивать, — аккуратно сажусь на одну из лавочек, припорошенных снегом.        Слова вырываются легко и непринуждённо, словно мы старые друзья, и я не хочу портить эту иллюзию, даже не смотря на его колючий свет, который вносит капельку дисгармонии в наш мир. Конечно, свет Иешуа прекрасен и чист, но он вибрирует на иной частоте, чем наша реальность, выдавая чужака с головой.        — Все мы совершаем ошибки, добрый пони. — Иешуа уселся рядом, рассеянно перебирая пальцами круглые шарики чёток на своей груди. — И я тогда тоже ошибся, не разглядев опасность губящую друга. И от того, сделал Красса несчастным эльфом.        — Поэтому ты показал мне то сражение? — он механически кивает, а в его глазах мелькает нечто живое и похожее на боль.        — Поэтому тоже, добрый пони. Надеюсь, тебе было интересно узнать великие деяния твоего народа?        — Да. — откинувшись на спинку скамьи, я смотрю в небеса, на сияющий образ сестры, сложенный из моих звёзд. — Я уже начал всё это забывать. Молодая Селестия, СтарСвирл, сражения насмерть и гибель друзей. Порой я даже жалею, что вернулся домой и окунулся во всю эту кровь. На луне было так тихо и спокойно... Никаких добрых или несчастных пони, только покой да холодный камень под ногами.        — Дааа… Добрый Игемон Пилат Понтийский, Всадник золотое копьё, тоже мечтал о покое, — также рассеянно ответил Иешуа, смотря на луну, — И я подарил ему покой. Ему и его любимому псу, который даже в смерти остался верен своему хозяину. Порой, я завидую этому доброму человеку.        Вот только я видел, что в его чувствах и голосе было что-то странное. Словно, на самом краю их скользила скорбь и стыд за содеянное.        — Игемон? Это больше похоже на кличку или титул, но не на имя.        — Да. Он так приказал себя называть, — Ответил Иешуа, а я только приподнял бровь от подобных слов. Надо же. Приказал богу!        А философ продолжил.        — Он был прокуратором города Ершалаима, что в одной из провинций Римской Империи. Это государство на одной из планет, в пространствах техно миров. Магии там почти нет. В общем, он приказал казнить меня, хотя, должен признать, это был добрый человек, просто запутавшийся и поддавшийся закостенелому страху. В итоге, он очень хотел спасти мою жизнь, однако, судьба и мои действия не оставили ему выбора. — замолчав на пару секунд, Иешуа странно закончил мысль. — У него так болела голова…        А уж у меня как она болит — от всего происходящего! Не дав мне понять причину, Иешуа протягивает мне невзрачную книгу в тёмно-синей обложке с золочёными буквами.        — Булгаков. Мастер и Маргарита, — прочитал я название, мгновенно считывая информацию из рукописи.        А это была именно авторская рукопись, со всеми ценнейшими деталями руки самого писателя, в которых была заметна чужая воля и мысли. Мысли и воля существа, сидящего сейчас рядом со мной. Не потому ли Воланд пришёл в то время и в то место? Может, всё дело было в мастере и его рукописи, а не в праздном любопытстве?        — Ты мог бы сам написать эту книгу… Да и убиться можно было не столь изощрённым образом, — ещё немного повертев рукопись, я вернул её владельцу, теперь куда глубже понимая этого странного бога по имени Иешуа Га-Ноцри.        — Не смог бы. — ответил со вздохом бог. — Много раз не смог. Я не умею убивать.        — Бывает. — киваю, ощущая холодок предстоящего ужаса. — Я вот, недавно дважды себя убил по глупости. И знаешь, это было невероятно больно: возрождаться потом.        Иешуа понимающе кивнул, всё так же молча вглядываясь в небеса нашего мира, словно пытаясь пронзить их взглядом и заглянуть в глубины нашего дикого и вечно бурлящего Хаоса.        — Погибнуть окончательно ещё хуже. Это делает разумных ни добрыми, ни несчастными. Они просто навсегда исчезают из бытия, — наконец, в его чувствах, кроме света, прорезается скорбь.        — Как тот Тёмный. — ещё один вымученный кивок был мне ответом. — А что стало с его силой? Кольца Красса обычные побрякушки, без капли божественных энергий.        — Несчастный эльф использовал эти силы, дабы отстоять свой мир от иных богов и демонов. Как и обещал, он выжигал заключённую в них силу на великие деяния, когда его любимая жена изгнала несчастного из своего дома.        Я едва сдержался, дабы не рассказать, что он натворил перед этим, но вовремя одумался. Не хватало ещё вываливать посторонним такие подробности их ссоры. Тем более, это была последняя капля, которая, наконец, сломала спину даже любви сестры. По крайней мере, как она хотела мне показать. Хотя... я уже сомневаюсь.        Скорее, тот инцидент стала поводом для изгнания обезумевшего от жажды власти мужа. Красс так глупо подставил свою шею под удар тьмы и мог погубить наш любимый мир ради своих амбиций.        — У Селестии были причины так поступить, — продолжил я, — И за это я его убью, — у меня с трудом вышло проговорить это нейтральным тоном.        А тьма буквально душила меня яростью, от одного воспоминания о той боли и унижения, что до сих пор испытывала сестра из-за него. Боли, что оказалась куда глубже и сложнее, чем я даже мог вообразить. Боли, что она так долго скрывала, и свет на которую пролил мой новый друг Иешуа.        — Убьёшь несчастного? — не то спросил, не то констатировал Иешуа, отводя взгляд.        Я кивнул.        — Мерзко ощущать себя убийцей, зная заранее, чем всё завершится, — из ладони выходит кинжал истинного мрака, посеребрённый светом луны.        — Мы все совершаем ошибки, добрый пони. — Иешуа тяжело вздохнул и протер лицо руками, словно умываясь. — Теперь пришла моя очередь исправить свою.        Тихо падал снег, даже не думая таять на наших телах и застывая причудливыми узорами снежинок на пальцах, а мне, почему-то становилось очень холодно от надвигающегося будущего. Тем более, сестра и Красс до сих пор неспешно беседовали невдалеке, словно между ними не было всего того зла и боли, что они породили. Затишье перед бурей, которая ничем хорошим не закончится.        Снег продолжал бесшумно падать, а я просто сидел и думал обо всём, и ни о чём одновременно. В голове была странная болезненная пустота и не хотелось ничего, кроме покоя. Покоя, который всё чаще снится мне во снах. Снах, которые я не хочу менять. Ведь это значит, обмануть себя и её. И всё-таки, как же я был счастлив на луне без всего этого…        Неожиданно, Вечнозелёный лес наполнился сиянием странной магии, вспыхнувшей буквально на мгновение. Вспышка погасла также быстро, как и появилась, но я уже успел сместиться к источнику возмущения, захватив Иешуа с собой.        Но я опоздал.        Красс с трудом поднимался на ноги, а сестра, согнувшись пополам, выхаркивала изо рта золотистую кровь, пока нечто разрывало её сущность изнутри. Нечто, что этот странный артефакт буквально выдирал из её души. Нечто, оставившее на душе Селестии чудовищную рану, пока богиня солнца корчилась от боли, и вместе с ней корчилось всё наше мироздание, ощущая её боль, как свою собственную.        Доигрались…!