Нервные клетки не восстанавливаются

Тогда, в Шерринфорде, когда Шерлок принял решение попытаться спасти его, и навел пистолет на себя, Эвр его остановила. Тот момент был самым ужасным в его жизни. Его сердце готово было разорваться. Он еле сдерживался, чтобы не броситься и не начать отнимать пистолет. Но он превозмог себя и позволил Шерлоку играть по его правилам. Все обошлось. Их обоих — Шерлока и его друга — усыпили транквилизаторами. Потом в камеру зашли охранники. Один навел пистолет на Майкрофта и сказал выходить. Второй просто стоял рядом и держал руку на оружии, готовый в любой момент выхватить его из кобуры. Сопротивляться смысла не было. Пришлось покинуть Шерлока и Джона, лежащих без сознания. Его отвели обратно в камеру Эвр. И она устроила «игру» специально для него. Сначала говорила она. Майкрофт понимал, что она пытается сделать, но молчал, чтобы не давать ей информацию. Как там говорится: «Все, что вы скажете, может быть использовано против вас». Эвр могла. Любое слово, интонацию, мимолетные мимические реакции на услышанное — она могла использовать все. Потом он услышал Шерлока. Через несколько секунд он понял, что его дурачат. Это была Эвр. Использовала синтезатор голоса. Она в точности копировала интонации и лексику брата. Остальное делал компьютер. Наступила тишина. Затем он услышал два голоса — ее и Шерлока. Они словно спорили. Слова звучали одновременно, но это снова была Эвр. Раньше, пока она сидела за стеклом, а Майкрофт приходил к ней, она не могла его достать. Он мог контролировать время общения. Его ментальная защита не пропускала ее информационные разрушители. Ее программирующие коды на него не действовали. Голос Шерлока стал «троянским конем». Он пробивал защиту сознания, внедряясь глубже. Спрятаться было невозможно — он зажал уши руками и начал проговаривать вслух тексты, которые приходили на ум — свои докладные записки, черновые варианты законов, цитаты из донесений, свой любимый фильм, отрывки из школьного спектакля — только бы не слышать. Голоса звучали громче, заглушить их не удавалось. Он пытался сопротивляться. Но было уже бесполезно укреплять стены, когда враг оказался внутри. В глубокие воды его подсознания Эвр запустила своих акул. В первое время после освобождения, казалось, что их нет. Они легли на дно и не подавали признаков жизни. Однако, с течением времени они начали всплывать, проявляться во сне, когда сознание отключено, и рвать его на части. Майкрофт понимал, что это лишь вопрос времени, когда они одержат верх. Но сдаваться было глупо и недостойно. Он продолжал эту безнадежную борьбу с самим собой. Днем акулы замирали, со стороны не было заметно, что с ним что-то не так. Поворотной точкой стала неделя, когда ему пришлось очень мало спать. Контроль сознания сильно ослаб и акулы, которые до этого пребывали в анабиозе, пробудились и атаковали его изнутри. Конечно, если бы он знал, то, может быть, не довел бы себя до такого состояния. А может, все равно поступил бы точно так же. «Интересы большинства превыше интересов меньшинства… или одного».* Именно так дядя Руди, а позже и он сам, поступили с Эвр. Пожертвовали ее интересами ради тех, кому она могла навредить. В том числе его родителям и Шерлоку. После шерринфордских событий у них и у него крупными буквами было написано на лице: «Как ты мог?» Им было невдомек, как он в детстве любил сестру. Кроме Шерлока она была единственным человеком, с которым было интересно, кто его понимал по-настоящему. Хотя ей больше нравился Шерлок. Когда ее забрали, он переживал. Он винил себя в случившемся. Что он не смог разгадать ее ребус. И из-за этого Шерлок лишился своего друга, а они лишились ее. Некоторое время спустя дядя Руди сообщил, что она погибла. Это прошло мимо Шерлока, он тогда уже вытеснил ее из своего сознания. А Майкрофт был слишком взрослым. Он все понял и забыть не мог. Он долго плакал, спрятавшись от всех, чтобы никто не видел. Годы спустя, когда дядя Руди посвятил его в ее тайну, и он снова ее встретил… это было, как пережить ее смерть заново. Ее сознание было чудовищно. Он пытался что-то сделать и обнаружил, что если помощь и возможна, то для этого нужен Шерлок. Но брат был не готов. Поначалу Майкрофт радовался, что тот забыл Эвр, а значит, не будет страдать. Но позже стал понимать, что он не забыл. Он стер ее из сознания, а глубже она все равно была. Шерлок метался, как бешеный зверь, не понимая, что же его гложет. Удаленная часть души посылала сигналы, а он не мог их расшифровать. Майкрофт часами обдумывал эту задачу, и не мог решить. Пока брат сам не начнет ее вспоминать, пока не будет готов, встреча с Эвр ему лишь сильнее навредит. Безупречного логического решения не было. Только мучительное выжидание. После самоубийства управляющего, когда Эвр велела поднять Шерлоку пистолет и пообещала, что заставит применить его, Майкрофту все стало ясно. Их трое, патрон один. Стрелять будет Шерлок. Значит, выбор из них двоих: он или доктор Ватсон. Решение было логичным, а потому простым. Джон для Шерлока важнее. Он лучше его понимает, рядом с ним измятая душа Шерлока стала расправляться. Теперь Шерлок справится и без него. Надо будет только облегчить ему этот выбор. … Появилась головная боль. Когда Майкрофт пришел в себя после отравления в больнице, голова болела еще сильнее, он чувствовал слабость и стеснение в груди. Рядом с его постелью сидела Молли Хупер. — Как вы себя чувствуете? — ее мягкий голос и прохладная рука успокаивали боль в голове. Он не ответил, но на лице изобразилось нечто вроде: «А как вы думаете?» или «Как я могу себя чувствовать?» — Все симптомы должны пройти в течение суток. Вы отравились углекислым газом. Шерлок считает, что вас хотели убить. Майкрофт закатил глаза. Шерлок удивительно прозорлив! Конечно, его хотели убить. Теперь нет сомнений, что и катастрофа с самолетом была направлена на него. Оставалось поразмыслить, что в связи со всем этим следует предпринять. Он попытался подняться, но рука Молли уперлась ему в грудь и плавно, но настойчиво заставила снова опуститься в кровать. — Вставать вам нельзя, мистер Холмс, — сказала она мягко, но бескомпромиссно. Майкрофт был еще слишком слаб, чтобы спорить, он только недовольно поджал губы. Ничего не оставалось, как лежать и размышлять. … На лестнице послышались шаги — инспектор Лестрейд поднимался из кухни с чаем. Майкрофт уже достаточно успокоился, бешено колотящееся сердце стало биться в обычном ритме, дыхание выровнялось. Он встал с кровати, вытер лоб полотенцем, висящим на кресле, бросил его на кровать. Потом достал из шкафа халат и завернулся в него. Лестрейд нерешительно притормозил перед дверью. — Входите, инспектор, — окликнул его Майкрофт, чтобы тот не зависал в раздумьях, как постучаться, если руки заняты подносом. Тот вошел, неся на подносе чайник с заваренным чаем и две чашки. И… пончики. Майкрофт в очередной раз был на диете, поэтому пончики были ненамеренным издевательством. — Ну же, инспектор, — Майкрофту захотелось поблагодарить этого отважного и в то же время очень деликатного человека, — Вы сделали доброе дело, а у вас такой виноватый вид… Он иронично улыбнулся. На лице Лестрейда появилась ответная улыбка. Он расслабился, это было заметно невооруженным глазом. Лестрейд поставил поднос на ночной столик, который стоял между креслом и кроватью и принялся разливать чай. Кресло было в спальне только одно, что было понятно. И его уже занимал Майкрофт. Инспектору пришлось пить чай стоя. Однако годы практики, когда он пил кофе на улице, на выезде на очередное убийство, способствовали тому, что он не чувствовал себя неловко или неудобно. По запаху чая Майкрофт определил, что инспектор добавил туда чабрец и мяту. Чабреца ему сейчас хотелось, а вот мяты — нет. С другой стороны, он подумал, что лишнее успокоительное не помешает. Мята оказалась на вкус не такой уж отталкивающей, как он себе представлял. Где-то минуту он колебался, прежде чем сдаться и взять пончик. Только один. Как ни странно, и он оказался к месту. Настроение улучшилось, видимо сказался выброс эндорфинов от сладкого. — Еще чашку? — Майкрофт привык к предупредительности в общественных местах и на работе. Его положение играло свою роль. В кругу же семьи или, скажем так, друзей семьи, если считать таковыми друзей Шерлока, отношение было так себе. Они словно переняли его манеру пытаться под маской учтивости вытереть об него ноги. «Чайник — вон там». Если в другие дни он просто пропускал их попытки мимо себя, то в тот раз это было ощутимо неприятно. Он плохо спал той ночью, думая о том, на самом деле Эвр вырвалась или нет, говорить или не говорить Шерлоку про нее, насколько брат к этому готов. Утром был несколько измочален, и язвительные замечания находили свою цель, причиняя дискомфорт. Если бы это касалось только его, он бы просто встал и ушел. Но для Шерлока пришлось проглотить очередную пилюлю, сесть на стул и начать исповедоваться. — Да, спасибо, — он взял наполненную чашку и стал пить. По телу разливалось тепло. Инспектор был молодец — это было именно то, что нужно Майкрофту сейчас. Горячий чай, сладкое и молчаливая компания. Грэг между тем размышлял, это или не это имел в виду Шерлок, говоря про то, что Майкрофт нуждается в защите? Было ясно видно, что его душевное состояние далеко от равновесия. Лестрейд был впечатлен, как быстро Майкрофт взял себя в руки. Если бы Грэг не видел того, что видел. Не слышал мучительных стонов, не заглянул в широко распахнутые от ужаса глаза Майкрофта сразу после пробуждения, он бы сейчас по нему не сказал, что с ним что-то не в порядке. Но он видел и слышал. Это знание помогало ему различать за маской спокойствия неуловимые отголоски пережитого кошмара. Легкое подрагивание чашки в руках, едва заметное дрожание дыхания на вдохе, чуть-чуть заломленные брови с почти разгладившейся складкой между ними. В целом Майкрофт уже был в удовлетворительном состоянии, чтобы Грэг мог безбоязненно оставить его наедине с самим собой. Так что он, не спеша, пил свой чай, считая, что свою задачу на данный момент он выполнил. Допив вторую чашку, Грэг зевнул, прикрыв рот рукой и устало потер глаза — все-таки была еще середина ночи. — Будете ложиться? — спросил он у Холмса-старшего. — Пожалуй, нет. Пойду, поработаю, — ответил тот. На лице у Грэга было написано, что это не самая лучшая мысль, но от советов он воздержался. — Хорошо, — сказал он, хотя ничего хорошего в этом не было, — Тогда я пойду к себе. Майкрофт кивнул, взглядом еще раз поблагодарив Грэга за помощь. Тот в ответ полуулыбнулся, говоря одновременно: «Всегда к вашим услугам» и «Извините, что потревожил». Он собрался забрать поднос с чаем, но Майкрофт его остановил, сказав: — Оставьте, утром горничная уберет. Идите спать. Грэг коротко кивнул и, сказав: «Спокойной ночи», ушел к себе. Майкрофт слышал, как он шлепает по коридору, потом был звук открывающейся и закрывающейся двери, звуки перетаптывания по полу, когда тот раздевался. И, наконец, легкий скрип кровати, когда он лег досыпать. Звуки были какие-то домашние. Он давно таких не слышал. И сейчас они действовали не хуже чабреца с мятой в чае. Он еще долго сидел при включенной ночной лампе, уставившись в никуда. Когда за окном стало светать, встал, погасил лампу и, переодевшись, направился в кабинет работать.