Fall Out Boy — Centuries
Сносить порывы ветра, режущие бритвой кожу, становилось все тяжелее. Ноги утопали в снеге, который в тусклом свете полной луны скорее напоминал алмазный порошок. Щеки горели огнем от мороза, на ресницах чувствовалась замершая влага. Меня всю невыносимо трясло, холод мурашками забрался под кожу, зуб на зуб не попадал. Казалось, еще шаг — и упаду. И пара слоев грязных рваных тряпок не могли спасти меня от подобной участи. В голове была абсолютная пустота, какая-то животная жажда тепла вытеснила из головы все мысли. Лишь эта непроглядная тьма, этот холод. Ноги не были способны идти дальше, но останавливаться было нельзя — верная погибель от холода. Едва ли среди этой бесконечной пустоши, уходящей в горизонт, я сумею развести себе костер. Глухой топот копыт раздался вдали. Неужели это мчится смерть? Наверно, не будь я столь обессилевшей, я бы кинулась бежать прочь, пыталась скрыться, но осознание неизбежности верной смерти заставило меня замедлить шаг. Секунда — и колеса повозки едва ли не передавили мне ноги. — Стой! — протяжный мужской голос раздался сверху ровно в тот момент, когда я рефлекторно отскочила прочь, упав в снег, хотя еще секунду назад ожидала появление старухи с косой. Одежда мгновенно покрылась снегом, который оказался даже под парочкой тонких слоев тряпок. Кожу неожиданно зажгло в сто крат сильнее, чем прежде, и я ощутила, как через пару мгновений от холода стали неметь пальцы цвета крови. — Отец! — укоризненный тон принадлежал уже совсем другому человеку, но я никак не решалась повернуть голову в их сторону — Позвольте Вам помочь. Вы целы? Нечто оторвало меня от земли, безуспешно пытаясь поставить на ватные ноги. — Я… цела, -видимо, мои слова прозвучали недостаточно убедительно, потому что через секунду меня оторвали от земли. — Я Джимини, Вы в безопасности. Как Ваше имя? — Я… — темнота накрыла меня с головой, поглотив абсолютно все вокруг.***
Ритмичное тиканье часов больше не успокаивало, а лишь раздражало, как и свет, режущий глаза после накрывшей темноты. Тем не менее, именно окно, скрывающее за собой первые летние деньки, приковало мой взгляд. Уж лучше ослепнуть, чем столкнуться с вопросительным взглядом доктора Хоппера, пытающегося заглянуть прямо в душу. Время текло удивительно быстро, хотя каждый глухой удар секундной стрелки упрямо твердил об обратном. Пара секунд тишины — и от моего очередного кошмара остались лишь фрагменты пазла, который мне вновь предстояло собрать. Доктор молчал, к моему счастью. Он никогда не торопил, не спешил, если видел, что я не готова говорить. Как правило, я молчала именно в такие моменты, после гипноза. Просыпалась с ощущением, что мне необходимо пережить это внутри себя, но стоило мне смириться со вскрытой раной, как кошмар ускользал прочь, оставляя лишь горькое послевкусие неприятных эмоций и влагу на глазах. Наконец, я сажусь, надевая очки, но все так же не решаюсь смотреть на своего лечащего врача, будто бы испытывая какой-то стыд. Он же упрямо сверлит меня взглядом, похожим на осколки льда, изучая каждое мое движение. Мне хотелось скрыться от этого, спрятать мерзкое ощущение тяжелого груза вины, осадком оседавшее на мне после очередного погружение в подсознание. — Это не самый худший мой кошмар, -тихо выдавливаю я из себя, а затем нервно сглатываю. — Было темно, я очень сильно мерзла. Это все, что я смогла запомнить, простите, -сорвавшийся на последнем слове голос режет слух мне самой, и я рискую мельком взглянуть на Хоппера поверх оправы своих очков. Он смотрит внимательно, сдерживая полуулыбку на своих губах. Должно быть, моя нудная неуверенность доводит его практически до истерики, трепля остатки нервов. — Дафна, а почему ты извиняешься? Ты не сделала ничего такого. Вопрос ставит меня в тупик. Я понимаю, что этого чувства быть не должно, ведь, кроме небольшой нервотрепки на сеансах, я не сделала Арчибальду ничего плохого. Но это ощущение упрямо меня преследует, не дает мне скрыться, и подобное случается уже не в первый раз. — Я не знаю, -тихий шепот прекрасно слышен в тишине — я просто испытываю угрызения совести в вашем присутствии. Нельзя было не заметить борьбу легких ноток веселья с какой-то непонятной тоской, выплеснувшейся из голубых глаз доктора. Мы поменялись местами, и теперь он упрямо не желает смотреть на меня, то и дело разглядывая предметы интерьера в своем кабинете. Он всегда вел себя максимально сдержанно, отстраненно, и за два года регулярных сеансов я ничего толком не узнала о своем психиатре. Тесный офис так же ничего не говорил о своем создатели — пара фотографий с собакой, несколько ваз, стандартная мебель и куча мягких подушек, обивка которых точь-в-точь повторяла рисунок на шторах. — Возможно, что твое чувство вины никак со мной не связано, — мужчина поднялся со своего места, подошел к одному из шкафов и на пару сантиметров сдвинул вазу, а затем Хоппер чуть отошел, оценивая проделанную работу — должно быть, во время гипноза твое подсознание выталкивает на поверхность сны, в которых ты делаешь ошибки, а они, в свою очередь, основаны на каких-то твоих реальных ошибках. Что ты думаешь по этому поводу? Несмотря на присутствие в словах Арчибальда логики, у меня возникло ощущение будто меня ударили куда-то под ребра, на пару мгновений лишив кислорода. Поджав губы и глядя на пол, я вяло кивнула головой. Да, есть у меня одна вещь. Абсолютно обыденная, нормальная для каждого второго жителя города, но это вызывало у меня ощущение, словно я попала в капкан неприятностей. — Недавно я взяла деньги в долг, -на выдохе произношу я, разглядывая длину и форму ногтей — у мистера Голда. Я почувствовала, как доктор Хоппер задает миллион вопросов, глядя на меня, но не решится произносить их вслух. Например: «Чем ты думала?». А чем, действительно? Тем более, что сумма не малая, а ростовщик ждать не любит. — Мне просто хотелось иметь что-то свое, и я присмотрела себе крошечный дом с участком, вдали от прочих домов, почти у самой границы Сторибрука. И взяла у него в долг, обязуясь возвращать ему почти половину зарплаты каждый месяц. Но самой жить на что-то нужно, -к глазам подкатили слезы, вот-вот грозясь покатиться по щекам, и тишина, приобретшая нотки неловкости, никак не успокаивала. — Не хотите выпить кофе?***
Я ухожу под одеяло с самой головой, складываясь под ним калачиком. Неприятное ощущение нехватки сна вызывает легкую томную боль в каждой мышце, вынуждая просить еще сладких сновидений, но аромат еды будит яростный голод, а вместе с тем и мозг. Я резко подскакиваю в постели, складывая в голове фрагменты вчерашнего дня. Где я? Выскакиваю из узкого помещения на улице, спотыкаюсь с мыслью, что на мне совсем не моя одежда, и влетаю в сугроб. Снег, вперемешку с мерзким смехом, отрезвляет меня окончательно. — Вы целы? — голос кажется мне знакомым, но обладателя я не могу вспомнить, как и не могу вспомнить лица, которое вижу перед собой, обернувшись. Мужчина, лет на пятнадцать старше меня, высокий, рыжеволосый, с голубыми глазами, а позади него у костра ютится пожилая пара, не прекращая разглядывающая меня. — Да… Да, я цела, спасибо. — Мы чуть не сбили Вас вчера, Вы выглядели такой замершей и уставшей, да еще и в обморок упали. Мать переодела Вас и накрыла одеялом. Мой взгляд невольно скользнул в сторону старухи. Та сидела и кривлялась, уплетая кашу, морщилась, глядя на меня, словно была королевой в обществе простой прачки. То, как он ржала будто конь, с набитым серой массой ртом, отвращало, но непонятным образом гипнотизировало. Настолько, что я не сразу ощутила неловкость и стыд, исходившие от нового знакомого. Когда же мой взгляд зацепил его уставший, несколько жалкий вид, я не смогла остаться равнодушной, не заразиться его эмоциями. — Я очень вам за это благодарна, вы спасли мне жизнь, — я лишь чуть-чуть кривила душой: для меня было очевидным, от кого происходила инициатива подобного благородного поступка. — Да-да, правильно, — старуха активно закивала головой. — И теперь было бы неплохо поговорить о благодарности… — хитрый прищур и толстый намек женщины лишь подтвердили мои опасения. Джимини через плечо оглянулся, словно бы имея легкую надежду пристыдить взглядом мать, но та и не дрогнула — лишь продолжила свои бестактные намеки, пока «глава» семейства, её муж, видимо, кивал головой и активно поддакивал. Стыд накрыл меня с новой силой. Несмотря на отвратное поведение родителей моего нового знакомого, в их словах была правота — я им должна. Я прекрасно понимала это, и не смогла бы не отблагодарить их, но это сделать было бы значительно приятнее, если бы на меня не давили. — К несчастью, мне нечем вам всем отплатить за подобную услугу, — голос предательски задрожал, выдавая смесь волнения и гнева. — Я нищая. — О, дорогая, это совсем не проблема, — старик-отец довольно заулыбался, словно был котом, перед которым возникли сливки. — Я уверен, что нашему сыну тяжело помогать нам в одиночку, верно, Джимини?***
— Круассаны с шоколадом и чашка кофе — лучшее, что могло случиться в этот день, — произнесла я, прежде чем откусить кончик слоеного теста, крошки которого мгновенно рассыпались по моему пальто. Доктор Хоппер довольно улыбается, а затем делает небольшой глоток горячего эспрессо, прежде чем его пес Понго сделал очередной мощный рывок, пытаясь оттащить хозяина от намеченного маршрута. — Это так здорово, иметь собаку: всегда есть компаньон. Особенно хорошо, когда он такой умный, как Понго, — услышав свое имя, собака замирает на месте и переводит на меня блестящий бархатистый взгляд темных глаз, но через несколько мгновений продолжает идти. — Абсолютно с Вами согласен. Собака может стать преданным другом, настоящим спутником. Мне уже сложно представить, как я жил раньше без него, — легкие морщины на лбу мужчины на пару мгновений становятся более отчетливыми, словно ему действительно сложно представить свое существование без далматина, но я не придала этому особо значения, продолжая поглощение круассана. — Наверное, мне тоже следует завести себе собаку, чтобы скрасить одиночество, — подавить тяжелый вздох над собственными мыслями оказалось не в моей власти — далматины, действительно, очень красивые, такие… волшебные, сказочные собаки. Мне еще нравятся пудели, но с их шерстью столько возни… Стрижки, чесания, купания. Не думаю, что справлюсь со всем этим. — Всегда так думал о далматинцах, — на этот раз Арчибальд не скрывает широкой улыбки, нежно глядя на питомца — Вы уверенны, что готовы к такой ответственности? Завести собаку почти тоже самое, что завести ребенка. Это не так просто, как кажется на первый взгляд. Я киваю головой, словно пытаясь сказать, что действительно готова к подобной ответственности. В конце концов, в моей жизни действительно не хватало чего-то, была какая-то пустота… Собака займет свободное пространство в моей жизни. У меня мало движения, учить подростков литературе — непростое занятие, а утренние и вечерние прогулки с домашним любимцем наверняка исправят положение. — Думаю, я готова, — несчастный круассан наконец-то оказался съеден, а я покрыта крошками, которые теперь отчаянно смахивала освободившейся рукой, чуть улыбаясь от теплых мыслей — тем более, Понго было бы неплохо найти компанию, верно? Я как-то читала, что собакам тоже необходимо общение со своими… сородичами, — взгляд зацепил часы на запястье — ой, а Вам не пора на следующий сеанс, с этим мальчиком? Генри? — О, нет, — доктор Хоппер останавливается на пару секунд, глядя на землю с неловкой улыбкой — вчера приехала его биологическая мать. Привезла его в город. Я решил, что мальчику стоит пережить это знакомство внутри себя. Впрочем, давайте не будем об этом — я не люблю обсуждать жизнь других людей. Сплетни —это ужасно. — Да, конечно, я понимаю. Будем считать, что я услышала про это в кафе «У бабушки». Я мельком взглянула на своего собеседника. Он был лет на пятнадцать старше меня, а его мудрость, правильность лишь усиливали пропасть между нами. Рядом с ним я постоянно чувствовала себя маленькой глупенькой девочкой. Впрочем, кто сказал, что ей нельзя быть в двадцать пять? Несмотря на свой возраст я абсолютно не чувствовала себя взрослым, сформировавшимся человеком — у меня то и дело вылезали глупые, практически детские страхи и комплексы. Зачастую я не могла смотреть в глаза собственным ученикам, и все чаще мне казалось, что я все еще работаю лишь из-за нехватки кадров в городе и частично из-за заинтересованности подростков в моем предмете. Литература, конечно, уже не столь любима детьми, как в былые времена, но это определенно лучше математики. — К несчастью, мое время закончилось. Урок в школе, у подростков, — отчего я точно никогда не избавлюсь, так это от длинных пауз между словами в те моменты, когда чувствую себя неловко. — Я понимаю. Тогда до следующего сеанса? — Да. До скорого.