Сказки Анволы

— По фотке могу определить, — Лилька сложила руки на груди и усмехнулась. Бабка, по ее словам, учила ее колдовать. Мы с девками больше посмеивались ходили — как же! Лилина бабуля была божьим одуванчиком. Помню, в детстве забежишь к ним — подружку гулять зазвать, пока ждешь, бабуля тебя наобнимается, наохается, «шшо, девка, худа така!», за стол усадит, оладьев даст. Сидишь, водишь масляной оладушкой по сладкому клубничному варенью, помогаешь липкими пальчиками клубничинки на оладью толкать, потом в рот скорей — и все равно покатится тугая варенистая капля мимо, на подбородке подвиснет. Сладко до чего! А Лиля только проснулась, идет с кровати в длинной рубахе-ночнушке, глаза кулачками трет. Сама еще не евши, не пивши. Лилька мало ела, часто бабуле приходилось ее уговаривать, мамке только возражать не смела, да та, как и отец, работала много, не всякий день дочку и видела. Вот бабуля и старалась: то оладушки, то блинчики, то пирожки. У нас такое только по праздникам водилось. Уж представить ее колдовкой какой — смешно! Да и сейчас, пока Лиля жила в деревне, мы учились в городе, сюда приезжая только на лето, так что строили из себя знамо каких девиц, в такое уж точно не верящих. — Что определить-то? — Лиза глянула на толстые альбомы с фотографиями за лилиной спиной. — Да что угодно! — она повернулась, схватила первую попавшуюся фотку. — Гляди! Вон бабуля, вишь? Немая перед смертью была — смотри, рта-то не разглядеть! Рот у запечатленной сухонькой бабушки и правда на фотке был незаметен. — Да сфоткано криво просто, размазали! — Лизка фыркнула. Я пригляделась к фотографии. Остальные элементы были четкими, все, кроме рта. — Лиль, так ты ж ее знаешь! Конечно, скажешь, что немая была, — заметила я, найдя еще один аргумент. Лиля нахмурилась и прикусила губу, убрала фотку. Руки на груди крепче сложила, одну ногу другой заставила. — Несите свои какие, коли не верите. Лиза хмыкнула еще раз, а я вспомнила, что как раз привезла фотки — показать родителям городских друзей. На нескольких был Вовка — красивый парень, брат моей подруги, без вести пропавший в начале ноября. Принять это было нелегко, и я никому здесь о нем не рассказывала. — Разве бабушка твоя умеет это? — я спрашивала без ехидства, и Лиля, с секунду вглядываясь мне в лицо, ответила: — Не совсем. Но она рассказала. Мне кажется, это интереснее всего. Лиля отвела глаза, поправляя светлые непослушные волосы. Те никак не желали прятаться за ухо и ложиться на плечи. Она вздохнула, сняла резинку с тоненького запястья и забрала их в высокий пучок на макушке. Я вздохнула тоже и достала фотографии. На первой была наша универская группа, и с этими придурками все было в порядке. Лиля внимательно посмотрела на каждого и пожала плечами: — Что о них сказать? Лизка за плечом захихикала. Я достала вторую фотку. Вовка на ней был вторым скраю, улыбался во все тридцать два, лохматые пряди лезли в небесные глаза. Лилька прошлась взглядом по каждому, почти пропустила Вову, но запнулась на Кате, обнимающей его. Вернулась к парню. — Что с ним? — глухо спросила она. Мне бы тоже хотелось знать, что с ним… — А что? — я разыграла безмятежность. — Жив, здоров, счастлив. Я хохотнула, Лиля, прикусив щеку, глянула на меня исподлобья. — Ну… — она засомневалась на мгновение. — Не знаю. Не похоже, что жив. Лиза закашлялась за спиной и через лилькино плечо уставилась на парня. Вовку она не знала. — С чего ты взяла? — я посмотрела на фотографию. — Руки размазаны в одно пятно… Пальцев не различишь. Он сидел в любимой позе: сцепив руки в замок и придерживая им колено левой ноги, лежащей четверкой на правой. Замок из рук казался огромной бежевой варежкой. — Да и вообще… Глянь! — она ткнула пальцем в него. — Какой-то весь размытый… Вовка как Вовка. Я присмотрелась внимательней. Руки с расплывшимися в одно пятно пальцами мне виделись теперь лучше. Но остальное… Шея над низким воротом свитера слилась с раньше выделявшимся подбородком, улыбка казалась кривой, а волосы словно текли-плыли… Яркие глаза выделялись на размытом фоне, но и они заволоклись омутной пеленой… Я вздрогнула и отвернулась. — Он утонул, что ли? — Лиля внимательно уставилась на меня. Я пожала плечами и забрала фотографию. Больше я на нее не смотрела. Было страшно возвращаться в город и видеться с его сестрой. Уже больше полугода она была сама не своя, даже после переезда не могла спокойно спать: кричала ночами или вовсе призраком слонялась по дому. Срывающимся голосом шептала, что не может во сне дышать и ужасно, ужасно мерзнет. Теперь для меня все складывалось в одну жуткую картину, и я боялась ляпнуть свое открытие ей. Но ничего не пришлось. На следующий же день она со вздрагивающим подбородком и трясущимися руками рассказала, как его нашли в середине апреля, когда вскрылась река, далеко по течению, а опознали только летом. Вовка и правда утонул.