Гонит ветер на восток Через воды и песок, Через горький, горький сок полыни. Не догнать, не поймать, не узнать твоё имя.
Юра проснулся мгновенно и резко, сел на суфе. Он тяжело выдохнул и потер глаза тыльной стороной ладони. В окна светил алым рассвет. Как долго он умудрился проспать? Голова гудела так, будто он бодрствовал уже который день. Юра зажмурился и прижался лбом к коленям, с трудом пытаясь вспомнить, что произошло вчера. Всё казалось сном. Дурным и бессмысленным, таким, которые улетучиваются, стоит только проснуться. Вчерашняя ночь теперь звенела в голове на одной ноте, будто ввинчиваясь в памяти. И никак не забыть, никак не вытряхнуть. Сколько часов они провели с Отабеком здесь в молчании? Сколько Юра пытался заговорить с ним о том, что случилось. О том, что будет дальше. А заканчивалось всё тем, что утыкался в его плечо и молчал. Отабек говорил – спи, всё равно больше ничего нельзя сделать. Но только как уснуть, когда в душе водоворот, в который затягивает всё глубже. А ведь как-то уснул. Юра не помнил этого. Не помнил, в какой момент усталость пересилила волнение, а сиюминутное присутствие Отабека – беспокойство о будущем. Он ждал, когда сомнения и тревога вернутся к нему, когда всё станет так же, как и вчера. Но они не возвращались. Юра чувствовал странное спокойствие, будто всё уже решилось и всё, что должно было произойти – произошло. Волновало его только то, почему в комнате он был один. Он слез с суфы, расправил рубашку, накинул сверху камзол. И отправился на поиски Отабека. Юра не знал, где искать, кроме одного-единственного места и рассчитывал на то, что ему повезет. Дворец молчал. Впервые за всё время, что он был здесь. Будто все обитатели этих залов и покоев в один миг исчезли или уснули. Юра бесшумно ступал по каменному полу, словно боясь разбудить дворец снова. Алый рассвет пробивался между колоннами потоками света, отражался от расшитого золотыми нитями камзола, и бликами солнечных зайчиков плясал на стенах. Юра миновал коридоры один за другим, две лестницы, прошел мимо двора – алым сверкала в фонтане водная рябь, в дальнем конце всё так же висел разбитый стрелами щит. Его вид задел что-то в душе, заставил Юру на миг остановиться. Будто увидел всё впервые. Так четко, как никогда прежде. Почему-то показалось, что от его прошлой жизни осталось так же мало, как от этого щита. Юра поискал в душе остатки старых сомнений, но так и не смог их найти. Внутри было пусто и тихо. Как и во дворце. Он прибавил шаг, думая о том, что этот покой ненадолго, не навсегда. Но в его жизни, кажется, вообще нет ничего навсегда. И нужен ли ему тот покой? Лестницы и коридоры закончились быстрее, чем он ожидал. Юра на несколько секунд даже растерялся, оказавшись на балконе над залом. Ноги сами принесли его сюда. И правильно сделали. Отабек далеко внизу сидел на своём обычном месте, только рядом с ним не было никого – ни Самата, ни эмиров, ни военачальников. Помост и кресло на нём заливал тот же алый рассвет, что и весь мир вокруг. В его свете было четко видно, как летают в воздухе пылинки и как проносятся редкие черные тени птиц мимо окон. Вздохнув, Юра спустился вниз и уже направлялся к Отабеку, когда на полпути его заметили. - Стой. Отабек остановил его жестом, и Юра от неожиданности даже замер. Это ещё что такое. - Не подходи ко мне. Голос Отабека дрожал. И было совсем не понятно почему. Слишком много всего случилось. Слишком много причин. - Я не смог… - с трудом проговорил Отабек, вцепившись пальцами в деревянные подлокотники своего кресла. – Я не смог бы её казнить. И не мог перекладывать это на Самата. Юра переступил с ноги на ногу, пытаясь осознать услышанное. В голове пронеслась сразу куча мыслей, от которых внутри всё сжалось. Вот только выдумывать сейчас ещё не хватало. - И… что ты сделал? - Мы отправили её ночью в другой город. В наш старый дом. И оттуда она уже никуда не выйдет, - пояснил Отабек. – Но это ничего не меняет. Я не отомстил за отца. Не отомстил за тебя. И не могу просить за это прощения. На миг Юра ощутил облегчение. Ему показалось, что даже уголки губ непроизвольно дернулись, будто захотелось улыбнуться. Но тут же прошло. Временный покой возвращался. Не смог он. - Я, может, здесь потому и остался, что ты бы не смог, - пробормотал Юра, и двинулся вперед. Под удивленным взглядом Отабека он дошел до кресла и положил руку на его плечо. - Я понимаю. Он действительно понимал. Хотя не помнил своих родителей, но понимал. Наверное, невероятно трудно отправить на смерть того, кого ты знал всю жизнь, с самого детства. Того, кого всегда любил. Юра пытался поставить себя на это место и понимал. Несколько секунд Отабек смотрел на него так, словно не верил в происходящее. А потом снял руку со своего плеча, забрал себе, переплетая пальцы. Он подвинулся немного, потянул к себе. И Юра устроился рядом, прислонившись к теплому боку. - Зачем она это сделала? – спросил он то, что донимало его ещё со вчерашнего вечера. Отабек ответил не сразу, будто подбирая подходящий ответ или взвешивая каждое слово. Что больше правда, а что – меньше. - Хотела больше свободы. И власти. Думаю, она не любила отца никогда, - Отабек сделал паузу, будто не хотел продолжать. Но всё же продолжил. – Он хоть и позволял ей влиять на некоторые решения, но порой… Мог быть жесток. Наверное, в какой-то момент ей это надоело. И она решила, что такое решение – лучшее, что можно выбрать. Юра промолчал. И не стал больше ни о чем спрашивать. Отабеку этот разговор давался тяжело, это было видно по всему. А собственных догадок уже накопилось столько, что вопросов вполне можно было избежать. Они тут все друг друга стоят. Никто никого не хочет слушать. Никто никому не верит. И все считают, что правы. Но все не могут быть правы. Хоть правда у каждого и своя. Подумав немного, Юре всё же удалось подобрать слова для того, чтобы сказать то, что сказать следовало уже давно. - Я останусь с тобой. И не спорь. Только… мне нужно увидеть деда. И чтобы он меня увидел. Сказать, что всё хорошо. Он иначе не поверит. Рядом раздался грустный вздох, и Юра почувствовал, как широкая ладонь ерошит волосы. - Этого я и боялся, - сказал Отабек, и в его голосе звучала такая неприкрытая нежность, что Юре стало неловко. – Ты не видел здесь добра ни от кого, и всё равно собираешься остаться? Это – жизнь, которой ты хочешь? Я бы тебе такой не желал. Юра знал, что не желал. И никогда бы не сказал – останься. Ни после прибытия. Ни потом. Ни даже прощаясь, в последний миг у порога. Ни за что бы не сказал. Даже если знает, что будет потом вспоминать. И возвращаться, и уходить. Но это не то же самое, что быть рядом. Не то же, что просыпаться вместе. Или ехать весь день. Или ждать вечера, чтобы услышать новый рассказ и уснуть рядом. Но ведь не скажет. Потому что дал обещание. И потому что такой жизни во дворце никто бы не хотел. Разве что сумасшедший. Но Юра в своём рассудке не был уверен с того самого мига, как понял, что на земле в степи ему спится лучше, чем где-либо. Лишь бы юрта была одна. - Моя жизнь – какую хочу, ту и выбираю, - пожал плечами Юра. – Хочу ту, что рядом с тобой. Он смотрел только на пыль, кружащуюся в солнечном свете. И всё равно казалось, что лицо заливает краской. К виску прижались теплые сухие губы, и Юра всё же покосился из-под отросшей челки. - Попытаюсь сделать всё, чтобы ты не пожалел об этих словах, - очень серьезно сказал Отабек. О возвращении ставки и о том, что это за собой влечет, Юра вспомнил в одночасье. Ему стало не по себе от решения Отабека. От того, что все эти земли вокруг по праву могли бы принадлежать ему, а теперь перейдут его брату. И в этом зале, на этом месте, Отабек, может, в последний раз. На изголовье кресла вверху вырезан круг солнца, которое каждый день поднималось над этими землями, над Улусом. А теперь это солнце будет принадлежать Самату. - Зря ты так, - сказал Юра. – Ты был бы хорошим беклярбеком. Самым лучшим. Тогда бы в наших краях точно было мирно. Рука Отабека сжала его ладонь крепче. - Я знаю, что делаю. И хочу, чтобы ты мне верил. И Юра верил. Верил, когда Отабек и Самат отправились во дворец хана в полдень. Он смотрел, как они пересекают двор, как исчезают за аркой, ведущей к конюшням. И верил, что Отабек вернется. Забравшись на балкон повыше, Юра видел, как входит в город ставка – множество людей и лошадей, сплошной поток, которому, казалось, нет конца. А ведь это только её часть. Стража прибыла раньше, поддержка плетется в двух днях пути. Когда-то и Отабек, наверное, так возвращался с ними в город. Когда-то давно, когда всё было проще. После обеда зарядил мелкий дождь. Он прибивал к земле пыль, поднимаемую копытами коней, затягивал небо серой пеленой облаков, стучал по желтым листьям винограда, вьющегося вверх по колоннам дворца. Подперев щеку рукой, Юра смотрел, как в город въезжают последние всадники – вооруженные воины, прикрывающие возвращение ставки. Холодный ветер трепал волосы, забирался за шиворот и в рукава камзола. Но уходить с балкона совсем не хотелось. И Юра ещё долго простоял так, будто боясь пропустить момент, когда Отабек снова появится перед воротами дворца. Мысли лезли в голову сами, без спроса. И все, как одна – предательские. Веры им было меньше, чем словам Отабека. Юра пытался убедить себя в этом, раздраженно постукивая пальцами по витым железным перилам. Никто никогда не отказывался от того, чтобы заполучить Улус. Да и кто бы хотел отказаться? Разве что, Отабек. Всё вокруг – эти улицы, дворец, и степи, и люди, и кони – всё это могло бы уже принадлежать ему. А он решил отказаться. Юре очень хотелось, чтобы эта затея не обернулась против самого Отабека. Как и то, что тот хотел скрыть. А если ничего не получится, то пусть хоть останется так, как было раньше. Юра уже решил для себя, что жить во дворце – тоже неплохо. Конечно, если Отабек будет с ним. Не так неплохо, как снова отправиться в путешествие по степи. Но точно лучше, чем остаться без Отабека совсем. И уж наверняка не хуже, если думать о том, он был бы лучшим правителем, чем Самат. Мысли перескакивали с одной на другую, и снова по кругу. А Юра всё так же бродил по балкону – пока не устал, пока не замерз. Пока во дворе не появилась знакомая тень. Сердце в груди подпрыгнуло и замерло на миг. А потом застучало быстрее обычного. Он вернулся. Вернулся. Юра не выдержал – промчался по нескольким коридорам, скатился по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, выпрыгнул на площадку у входа во дворец. И остановился, тяжело дыша, и глядя на то, как Самат передает узду своей лошади слуге, а Отабек уже поднимается вверх по ступенькам. Его заметили раньше, чем он успел открыть рот. - Всё получилось, - сказал Отабек. И улыбнулся. – Теперь всё будет хорошо.***
Разбитая множеством колес и копыт дорога после вечернего дождя быстро превращалась в сплошную лужу. Впереди, из ранних осенних сумерек, вырастали очертания домов и изгородей. Юра смотрел на них и отлично узнавал каждую крышу, каждое дерево, каждую тропу. Это место, где он вырос. Казалось, ничего не изменилось. Кроме него самого. Он натянул поводья лошади, останавливая её. Отабек тоже остановил Аяна, всё так же молча. На холме маячил одиноким огоньком крайний дом деревни. Этот дом Юра помнил ещё лучше других. Он спрыгнул на землю, оглянулся назад – туда, где над оставленным лагерем вился сизый дымок. Вроде ничего не забыл. А забывать-то не так уж и много. Но всё такое важное. Юра принялся отстегивать от ремней седла свою сумку с пожитками под тяжелым взглядом Отабека. - Хочешь, я пойду с тобой? Он спрашивал это уже не первый раз, другими словами, но всё же. Юра только устало вздохнул. Этого ему ещё не хватало. Такого гостя дед точно испугается. Нет уж, если и делать глупости, то самому. И с полным пониманием того, что это глупость. Но без неё – никак. - Нет, - очередной раз ответил Юра. – Я сам. Отабек согласно кивнул, хоть и нахмурился. Ответ ему не нравился, но он, то ли решил уважать это решение, то ли просто знал, что переспорить всё равно не получится. Юру одинаково устраивали оба варианта. В кожаном свертке в его руках сухо шелестя, перекатывались монеты. Он последний раз проверил, на месте ли краски. Такое сокровище забыть нельзя ни в коем случае. Здесь оно точно пригодится. Аян нетерпеливо рыл копытом землю. Ему не нравилось увязать в грязи, но Отабек никуда не спешил. Юра видел беспокойство на его лице слишком четко, даже в наступающей темноте. Но это было не столько беспокойство Отабека, сколько ответ на то, что чувствовал он сам. И от этого становилось нервно и грустно. - Если ты передумаешь…- начал Отабек. - Не передумаю, - не дал закончить Юра. – Я решил. А ты сейчас – уходи. И крепче прижал к груди сверток с пожитками. Несмотря на всю твердость в голосе и отсутствие сомнений, на душе всё равно неспокойно. А как может быть спокойно, когда возвращаешься домой после стольких недель отсутствия. И возвращаешься уже совсем другим. И не навсегда. Они не прощались. - Я вернусь утром. Сам, - сказал Юра и усмехнулся. – Конечно, если ты меня дождешься. - Будто у меня есть выбор. От ответной улыбки на лице Отабека стало легче. Юра потянул за узду свою лошадь и направился в сторону дома вдали. - Юра. Он замер и оглянулся, успев отойти всего на несколько шагов. Темный силуэт Отабека на коне был будто вырублен в сплошном мареве бледного заката. С такого расстояния выражения лица уже не разобрать. Зато слова вполне слышны. - Мы вернемся, - напомнил он. – Зимой. И позже, весной. Юра кивнул, больше своим мыслям, чем в ответ. И продолжил свой путь к дому. К месту, которое навсегда останется его домом, даже если жить он здесь постоянно больше не будет. Домой всегда возвращаются. Даже если ненадолго. И они вернутся. Весной. Когда оттают все тропы в Китай. Юра не знал, что ждет его впереди. Ни дома, ни весной. Ни дальше. Но он точно знал, что должен делать, чтобы потом ни о чем не жалеть. И точно знал, что дед поймет. Дед, конечно, будет сердиться сначала. И потом. Особенно если Юра попросит Милку присматривать за ним, как хотел. Не любит дед, чтобы за ним присматривали. Но Юры ведь теперь всё время рядом не будет. Так надежнее. Огонек в окне впереди призывно горел, напоминая о тепле и уюте дома. А ещё о непогашенном костре в юрте. Эту ночь они с Отабеком проведут порознь. У них позади много дней и ночей пути. И столько же дней и ночей впереди. И одна из них – не так уж и много. Особенно, если это ночь, проведенная дома. Юра остановился ещё раз у самой изгороди. Оглянулся – Отабек всё так же хорошо был виден вдали. Вот сказали же ему – уходи. Нет, ждет и наблюдает, пока ещё может. - Куда я от тебя теперь денусь, - пробормотал себе под нос Юра. И направился туда, где его всё это время наверняка ждали. Ему многое придется объяснить и ещё больше – недоговорить. Но Юра точно знал, что его здесь поймут. Поймут и отпустят в новую жизнь. Туда, где его ждут бескрайние степи, огромные корабли, множество нехоженых дорог. И так же уютно и по-домашнему под кругом неба горит пламя костра.