Time to burn bridges

Не расставайтесь со своими иллюзиями. Когда их не станет, может быть вы и продолжите существовать, но перестанете жить. — Марк Твен.

Жизнь. Она имеет множество положительных и отрицательных сторон, но никогда не делится на только черное и только белое. Наш мир окрашен в серые тона, нет хороших или плохих поступков, есть точка зрения, с которой мы смотрим на происходящее. Ты не узнаешь, какие последствия понесёт за собой твое слово, действие. Нельзя предугадать чью-то реакцию так же, как нельзя предугадать судьбу. Вот только есть ли она, эта судьба? Саша сидел в центре комнаты, на полу, свет в неё еле пробивался через плотно задёрнутые шторы. Разбросанные по всему помещению листы бумаги, учебники и прочий хлам создавали ощущение полного и безграничного хаоса. Но сравнимо ли это с хаосом в его голове? Сложно думать о чём-то рационально, когда все твои мысли занимает один человек. Человек, которого нет рядом. Парень достал из кармана брюк обшарпанный телефон и безразлично уставился в экран. Сколько фотографий на нём, кадров из е г о жизни, самые счастливые и не очень моменты…, но это не сравнится с тем, что человек бережёт больше всего — воспоминания. Они не на виду, их не пересмотреть, не показать. Они внутри, в самом глубоком уголке сознания. Прячешь словно клад, лишь изредка давая себе возможность расслабиться и предаться им. Транслируешь самые яркие и сочные моменты своей памяти, вспоминаешь, как это было. Бывает пробивает на дрожь так, что становится страшно. Прошлое способно трогать сильнее настоящего. Оно манит к себе своей безудержной красотой и безграничным счастьем, которое ты испытывал тогда, в то время как настоящее не вызывает никаких эмоций, а будущее и вовсе пугает. «А может, можно раздвоиться? Раздвоиться… Один пусть будет в настоящем, другой в прошлом. Как жалко, ну, а лето уж на этом закончилось.» Пять часов тридцать одна минута. Антон вот уже час был в пути, но почему-то данный факт вызывал что угодно, только не радость. Хотя зачем обманывать самого себя? Саша не был рад переезду друга, как бы ни старался. Чувство лютого эгоизма не хотело его покидать, ведь, будем честны, думал он в эти моменты только о себе. Парень кинул телефон на пол и встал, как оказалось, слишком резко. В глазах потемнело, комната закружилась, словно на бешеном аттракционе. Саша схватился за голову одной рукой и тихо зашипел от неприятного ощущения. Это никогда не кончится. Пара минут понадобилась, чтобы прийти в себя. Головокружение закончилось. Парень направился к окну и вышел на балкон. Свежий августовский ветер тут же дунул в лицо, а яркое солнце приятно согрело бледную кожу. Рука сама потянулась в карман за пачкой недешевых сигарет «Captain Black». Курение отвлекало и давало время на обдумывание того, что происходило. За последний час он выкурил уже три сигареты, хотя раньше в неделю курил пять. Зависимость к никотину росла с завидным прогрессом, что не было хорошей новостью. Щелчок зажигалкой. Вдох. Саша сделал первую затяжку и медленно выдохнул, наблюдая как во дворе играют младший брат с сестрой. Они не были похожи на него, разве что внешне. Они чувственные, живые, настоящие. В то время как из него самого вытянуть улыбку или ласковый взгляд казалось чем-то за гранью фантастики. Саша был другим. Чёрствым. Убитым. Он не жил, он существовал. Сейчас даже это потеряло всякий смысл. — Играйте так, чтобы я вас видела! — услышал парень голос своей матери, которая наблюдала за детьми из другого окна. Саша спрятал сигарету и сел на холодный бетонный пол, уставившись в стену напротив. — Нет, никаких гостей! — он бы еще долго слушал эти забавные переговоры, если бы собственные мысли не вырвались из оков и не захлестнули его воспоминаниями. «Те же стоны за стенкой, три месяца лета сгорели под пламенем лучей солнца.» — Ты уверен, что хочешь отдать это мне? — удивлённо сказал Антон, держа в руках футболку с логотипом их любимой киберспортивной команды, — Тебе же её сам Куприянов подписал! Не неси чушь, я не собираюсь её брать, когда… Саша молча смотрел на весь этот цирк, который устроил друг, чтобы не забирать любимую им футболку, и с удовольствием слушал каждый аргумент, который только смог придумать Антон. Ладно, признаемся, он даже не слушал его. Наблюдать было намного интереснее: как двигались его руки в рваных и неуверенных жестах, как менялся цвет лица с бледно-розового до почти пунцового. Он был таким искренним и настоящим, что Саша невольно засмотрелся. — Ты меня вообще слушаешь? — Антон раздражённо смотрит на парня, по-прежнему держа в руках злосчастную вещь, — Саша! — Нет, — лучше признаться честно, чем потом огрести ещё и за ложь. Саша встал с дивана и усмехнулся, — Хватит трясти бедную футболку, просто положи её к своим штанишкам и зубной щётке, иначе я пущу её на тряпки. — парень выгнул бровь и чуть наклонил голову вбок. Добиться желаемого для него проще простого, только не всегда строптивость Антона даёт сделать это максимально быстро. — Ты невыносим, — прорычал Антон, кидая вещь в свой открытый чемодан и втихую радуясь перепавшему бонусу. Сегодня ему предстояло уехать далеко и надолго, так что навестить своего друга было делом номер один. Друга. Они до сих пор называют это «дружбой». Да, сложно говорить вслух, что ты влюблён в парня, но как иначе? Ты либо скрываешься за сотней масок, либо будешь уничтожен общественным мнением. Настоящий «ты» никому не нужен, пока не прогнёшься под систему. — Зато именно я дарю её тебе. Ведь сам Купри… — Ладно! Я понял, — Антон прервал саркастическую тираду и улыбнулся уголками губ, — Спасибо, Саш. Мне, правда, очень приятно. Буду носить её в колледже 24/7! Другие просто обзавидуются. — он сделал несколько шагов вперёд, ткнувшись носом в шею Александра, и вдохнул любимый аромат. Тот в ответ лишь коротко обнял друга, позволив себе прижать его сильнее, чем обычно. И за что он его любит? За резкость, черствость, эгоизм и тщеславие? Саша являлся просто сборником людских пороков, так что казалось фантастикой то, что такой солнечный и добрейший на всем свете человек как Антон влюбился в него. Любовь зла, как говорится. — Да… Обзавидуются, — Антон обхватил его в ответ на эти слова и прижал крепче. Каждый начинал осознавать, что это конец. Саша провел рукой по шее друга, вызвав у него лёгкую дрожь. — Саш, — парень предпочёл не отвечать, что он делал практически всегда. Сбежать от проблем было легче, да? Но кто обещал им, что будет просто. — Кому нужны все эти условности стандарты… Нам? Нет. Нет! Нельзя заканчивать это так просто. Нельзя, слышишь? Поцелуй меня. Пожалуйста. Антон оторвался от груди Александра и поднял голову, чтобы посмотреть ему прямо в глаза. Пара вне всяких канонов. Эта мысль отталкивала и манила одновременно. Трудно отбиваться от общего числа людей, но быть другим — значит быть уникальным. Не поддаваться стандартам, иметь свое мнение. Но есть ли эта «уникальность» в любви? В чувстве, которое не чуждо любому. Саша наклонил голову, и нежно коснулся губ друга, вызвав мимолётную улыбку. Медленно провёл языком и поцеловал. В книгах часто описывают реакцию вроде «перехватило дыхание», «им стало жарко», «их сердца бились в унисон» и прочую ванильную муть, которую так любят подростки, и которая не имеет ничего общего с реальностью. Но черт! Когда ты целуешь своего человека, забываешь всё, что думал об этом раньше. Остаются только чувства вперемешку с желанием, которое мелькает перед глазами ярким пятном. Остаются только ты и он. Больше никого. Либо всё, либо ничего. Саша обхватил руками лицо Антона, поцеловал его в нос, губы, не пропустил обе щеки. Его движения казались такими точными и правильными, будто он знал, что делает. Но нет, он не знал. Двигался на поводу у эмоций, стал ведомым собственными желаниями, что никогда не позволял себе раньше. Антон оторвался на пару секунд, чтобы снять с себя футболку, и с удовольствием сделать тоже самое с футболкой Саши. Они так давно не были вместе, что уже забыли, каково это, стать единым целым. Пусть и ненадолго. Саша взял друга за руки и повёл к столу, предварительно сбросив с него все листы и учебники, на пол полетели даже мелкие сувениры, которые так любит его мама, что обставляет ими всю комнату сына. Антон удобно уселся на столе, пока Саша с любовью исследовал его губы. Поразительно, насколько разум унизительно жалок и беспомощен над реакциями тела. Александр как мог отстранял Антона от себя, но нет, это сердцебиение, которое становится почти болезненным; эта тяжесть внизу живота, которую из последних сил удерживают воздушные ноги, это всё казалось таким правильным и родным, что хотелось выть от бессилия. Не объяснишь же другим, что ты чувствуешь. Не поймут они, что для тебя это значит. Нет. И пусть в их глазах ты навсегда останешься отбросом. — Господи, Саша, — резко выдохнул Антон, когда губы друга спустились на его торс, оставляя еле заметные засосы. Он быстро заморгал, чтобы смахнуть наступившие слезы, — Пожалуйста… Мало. Мало. Чертовски мало. Они определённо сходят с ума. Антон отвечал на каждое касание, каждый поцелуй, выдыхал что-то нечленораздельное, лишь бы сказать, лишь бы выразить все свои чувства. Парень услышал звук расстёгивающейся молнии и с протяжным стоном зарылся рукой в волосы Саши, когда почувствовал его язык на своем теле. Сладкая пытка. Хочется кричать, но он сдерживает себя, еле улавливая происходящее. Реальность просто потеряла границы, а мысли всё никак не могли собраться в единое целое. Саша понимал это, чувствовал. Что может быть лучше, чем доставлять такое удовольствие? Когда ты слышишь каждый вздох, всхлип, стон, понимая, что это ты. Что это из-за тебя! Он нежно провел руками по внутренней стороне бедра Антона, коротко поцеловал. Сложно выражать всю свою любовь и нежность, когда ты просто-напросто не умеешь этого делать, но, кажется, Антону нравилось. Ему нравилось все, что связано с ним. — Ты уверен? — Саша опустился к уху друга и выдохнул этот короткий вопрос. Картина перед глазами Антона поплыла. Брюнет нетерпеливо притянул его к себе, целуя, проводя языком по губе, играя и требуя большего. Антон рвано дышал, откидываясь на стол, и издавая приглушенные то ли стоны, то ли всхлипы. Он обвил ногами Сашу, прижимаясь и стараясь сблизиться еще больше. Взгляд парня затуманен и пьян от происходящего, глаза лихорадочно блестят, бледные щёки застилает румянец, а с губ слетают грязные слова. Антон впивается ногтями в спину друга, когда тот в… Вибрация. Звонок. Саша проснулся от собственных мыслей и хмуро смотрел в комнату. Наверное, Антон звонил. Парень встал, отряхнув брюки от странного вида пыли, и вышел с балкона. В комнате всё было так же, как два часа назад, перед уходом друга. И будет так ещё долго. Саша пытался взглядом найти телефон, пока не вспомнил, где оставил его. Кидать что-либо на пол в таком беспорядке было огромной ошибкой, ведь ещё немного и он бы на него наступил. Саша поднял телефон с пола и бесстрастно посмотрел на экран, где заурядным шрифтом красовалось имя его лучшего друга. Да. Друга.