~
Четыре года назад Микки курил снаружи «Kash&Grab», когда его телефон в кармане завибрировал. Когда он увидел имя Липа на экране, то ничего не смог поделать с улыбкой, которая так и лезла наружу. — Да? — ответил он. — Эй, привет, ты всё ещё на работе? — спросил Лип. — Ага, и буду здесь ещё, как минимум, часа два. — Придешь ко мне после? У меня нет занятий до шести, — вновь спрашивает он. — Да, конечно. Увидимся, — говорит Мик, прежде чем повесить трубку. И, да, он всё так же игнорируют улыбку, которая никак не пропадает с лица до конца его рабочей смены.~
Он приходит к Липу ровно в четыре и как всегда позволяет себе зайти в его квартиру без стука. Галлагер всё время оставляет дверь незапертой, потому что он идиот, и сколько бы Микки не нудил ему, настолько это глупо, парень никогда его не слушает, ведь он ещё и упрямый баран. — Лип? — зовет его Микки, оглядывая пустую квартиру. — Я в душе! — кричит тот в ответ. Милкович ухмыляется и тут же сбрасывает с себя верхнюю одежду, оставляя её кучкой валяться на полу, посреди гостиной. Он поднимается по лестнице и заходит в ванную комнату, где его… где его друг принимает душ. Не раздумывая, Микки открывает запотевшие дверцы душа и внимательно разглядывает Липа, который стоит к нему спиной. Тот поворачивается и, заметив это, вопросительно приподнимает бровь. И Мик пытается игнорировать мысль о том, насколько это сексуально смотрится, так что он просто закатывает глаза перед тем, как, облизнув губы, схватить Липа за затылок и притянуть к себе для поцелуя. И парень старается не думать о том, почему он целовал Липа с самого начала. «Никаких поцелуев» — раньше это было одним из его самых главных правил и он всегда серьезно относился к этому. Но после того, как Галлагер заявился к нему посреди ночи, он не может остановится. Они с Липом целуются каждый чертов раз, как только остаются вдвоем, а это даже слишком много.~
Вытираясь полотенцами, они наконец выходят из душа, после поспешной дрочки друг другу. — Ой, постой-ка, — вдруг начинает Лип, одевая на себя футболку. — Я хотел отдать тебе вот это, — он подходит к Микки и, хватая его за руку, кладет в его ладонь ключ. — И что это за херня? — тихо, но с тревогой в голосе, спрашивает Мик. Лип лишь усмехается: — Ключ. От моей квартиры. Брови Микки ползут вверх, почти сливаясь с его волосами, а его глаза, тем временем, чуть не вылетают из орбит, отчего Лип сразу же начинает смеяться. — Только не смотри на меня так. Это ерунда, ты просто можешь оставаться здесь, когда захочешь, — уверяет его Галлагер, и эти слова, вроде как, действуют, раз брови Микки тут же опускаются на их прежнее место. — И ты можешь оставить здесь свои шмотки и прочее, ну если хочешь. Так ведь будет проще, особенно когда ты будешь оставаться у меня на ночь, так? — Микки медленно кивает ему. А дальше готовит себя к той части разговора под названием «и вообще ты мог бы даже переехать ко мне», но она так и не наступает, как и всегда. Лип не давит на него, он дает ему выбор, позволяет самому решать. — Ну ладно, мне пора на занятия. Это всего на час, так что можешь позависать здесь. Можем потрахаться, когда я приду, — Лип ухмыльнулся ему прежде, чем выйти из комнаты. А Микки всё стоял там, посреди комнаты, не шевелясь, даже когда Лип опять вернулся в спальню, со словами: — Забыл кое-что, — и целует Микки так глубоко и приятно, что тот практически тает, превращаясь в лужицу. — Чуть позже, чувак, — снова усмехается он прежде, чем схватить рюкзак и уйти. Микки же в это время медленно садится на кровать позади себя, в панике бегая взглядом от стены к стене, от потолка к полу. Но в конце концов он просто встает и хватает свою сумку, вытаскивая оттуда пару вещей, которые после отправляются в один из ящиков. Ведь это то, чего он хочет, правда? Да. Это то, чего он хочет.~
Три года назад — Здравствуйте. Могу я поговорить с мистером Милковичем? — Э, да, это я, — ответил Микки незнакомой девушке на том конце провода. — Это Хейли, из «Mercy Hospital» (больница/мед. центр в Чикаго). Вы указаны в списке экстренных контактов Липа Галлагера. И сердце Микки тут же останавливается. — Вот черт. Что случилось? Он в порядке? — с паникой в голосе, спрашивает он. — Его привезли в больницу с алкогольным отравлением. Ему сделали очистку желудка, сейчас он отдыхает. — Ладно. Ладно, хорошо. Я сейчас буду, — быстро проговаривает он, прежде чем повесить трубку и выбежать из квартиры, прямиком к своей машине.~
Милкович приезжает в больницу за самое, что ни на есть, короткое время и сразу же бежит к палате с нужным ему номером, который он узнал у медсестры, но тут же застывает на месте, когда через маленькое окошко в двери видит, что Лип преспокойно сидит себе на кровати и ест долбаное желе. Парень делает глубокий вдох, пытаясь замедлить собственный пульс, и как только он успокаивается, то врывается в палату и выхватывает из рук Липа его десерт. — Ну какого хрена, мужик, — тут же ноет Лип. — Ты, блядь, напугал меня. А люди, которые вытворяют такое дерьмо со мной, теряют некоторые привилегии, так что никакого тебе желе, — говорит Микки, запихивая ложку с этим самым желе себе в рот. Лип тут же начинает дуться, скрещивая руки у себя на груди, и Микки пытается не думать о том, как очаровательно это выглядит. И они сидят так достаточно долгое время, пока Микки наконец не решает заговорить: — Так что, мы должны поговорить об этом? — чуть подталкивает его парень. Но Лип тут же хмурится, услышав это: — Поговорить о чём? — Это ведь уже не впервые: в прошлом месяце ты чуть не допился до алкогольной комы. На самом деле, это случается слишком часто. Что происходит? Галлагер усмехается на его слова: — Будто ты никогда не напивался. — О, ещё как, — даже не споря, соглашается с ним Мик. — И часто. Так что я прекрасно знаю, что так напиваются лишь тогда, когда у тебя одни чертовы проблемы в жизни. Так в чем же твоя проблема, Лип? Лип не отвечает ему сразу, он упрямо смотрит вперед, пока над чем-то раздумывает. И наконец он отвечает: — Нет у меня никакой проблемы. На что Микки страдальчески вздыхает: — Твою ж мать. И Лип тут же резко поворачивается к нему, выплевывая: — Ну что? Что это ещё значит? — Ты знаешь ещё кого-то, кто пьет без всяких на то причин и проблем, а просто так, чтобы напиться? Лип фыркает. — Ага, Фрэнк, — отвечает он ему прежде, чем его глаза вдруг расширяются от понимания. — Нет. Микки, со мной всё нормально. Я тебе не алкоголик, — начинает тараторить он. — Лип, мне просто кажется… — он не успевает даже договорить, его перебивают. — Нет. Я в порядке. Я просто увлекся, вот и всё. — Лип, ну же, я просто… — Просто заткнись! Свали! Со мной всё нормально, ясно? Ты нихуя не знаешь, — всё продолжает спорить Лип, не желая соглашаться. Тогда Микки встает и подходит к его койке. — Лип. — Нет! Но Милкович и слушать не хочет, поэтому подходит к нему еще ближе и, осторожно касаясь рукой его ладони, говорит: — Чувак, эй, давай, посмотри на меня. Лип поворачивается, уставляясь на него своими огромными, как у какого-нибудь лемура, глазами, что раньше Микки считал таким идиотским, но не сейчас; сейчас он находит это довольно красивым. — Это только я, так ведь? Я не пытаюсь тебя заставить делать что-то, чего ты не хочешь, ладно? Давай просто будем немного полегче с выпивкой, хорошо? Лип медленно киваем ему. — Хорошо, — шепчет он. Микки так же кратко кивает ему, прежде чем поцеловать в кудрявую макушку и сесть на место.~
Микки нетерпеливо качает ногой, сидя в кафе и ожидая встречи с тем, кто, видимо, охеренно сильно любит опаздывать. Но дверь, наконец, отрывается, а она заходит внутрь, подходя к столику, за которым сидит сам парень. — Ну наконец-то. Боже, Фиона. Я здесь уже час жду, — жалуются Микки, пока она садится напротив него. — Я знаю, знаю. Прости, — извиняется Фи, прежде чем спросить: — О чём же таком тебе нужно поговорить, раз это не может подождать до завтрашнего семейного ужина? Микки делает глубокий вдох, прежде чем ответить: — Дело в Липе. На лице девушки сразу же появляется смесь непонимания и беспокойства. — А что с Липом? — У него… у него кое-какие проблемы с алкоголем. Она лишь усмехается, услышав это: — У нас у всех проблемы с алкоголем, — она всё еще улыбается после сказанного, но перестает, когда замечает всё такое же серьезное выражение лица у парня напротив. — Что ты имеешь ввиду? — За последние два месяца ему трижды промывали желудок, он всё время пьян. Его финансовый директор звонил мне вчера, спрашивал, какого хера Лип творит. Сказал, что компания может обанкротится. Ему нужна помощь. Фиона кивает, бегая глазами по заведению. — Да, ладно, — соглашается она, наконец. — Мы поможем.~
Два года и шесть месяцев назад Микки с Липом накурились этим вечером. Типа, на самом деле обдолбались. Обдолбались в том самом «непонятно, что реально, а что нет» смысле. В последние дни они частенько этим балуются. Но это более безопасная замена алкоголю, так что теперь у Липа нет такого сильного желания напиться, как раньше. А у Микки всё, как обычно, он ведь даже не пил так много, как Галлагер. Но в любом случае, дунуть или выкурить пару косячков на ночь уже стало что-то вроде ритуала. Например, прямо сейчас, они лежат напротив друг друга, глядя в потолок, на выцветшие наклейки в форме звезд, которые Мэнди наклеила еще тогда, когда ей было пятнадцать. Но Микки сбивается с мыслей о звездах и вселенной, когда Лип рядом с ним начинает тихо смеяться. — Что? Что смешного? — лениво спрашивает его Мик, даже не потрудившись повернуть голову. — Ты когда-нибудь думал о нас? О том, как это странно? — вдруг спрашивает он. — В каком смысле? — хмурится Микки. — Ну знаешь. Мы, вроде, вместе, но это немного другое. Мы живем вместе, но не совсем. И у нас нет такой херни, как «детка» или «дорогой», мы просто, типа: «чува-а-ак». Микки смеется, услышав последнюю часть. — Точно, это будто наши прозвища или ещё какое дерьмо. Усмехнувшись, Галлагер говорит: — Мы как братаны, которые трахаются друг с другом. На губах Микки сразу же появляется мягкая улыбка, и он, наконец, поворачивается к Липу, прежде чем тихо сказать: — Мне это даже как-то нравится. — Ага, — довольно посмеиваясь, соглашается Лип. — Мне тоже.~
Два года назад Лип нетерпеливо качает ногой в ожидании того, когда же Микки вернется домой. Галлагер сильно хочет кое-что ему рассказать, пусть он слегка и волнуется по поводу того, как Милкович может на это отреагировать. Ведь, в конце концов, это Микки и он ненавидит перемены, а это была бы большая перемена для них обоих. Когда дверь, наконец, распахивается, то вот он, Микки, во всём своем великолепии, перепачканный маслом после смены в гараже. И Липу тут же хочется взять его прямо здесь, такого горячего и чуть вспотевшего… И сразу же качает головой, вспоминая, что он хотел серьезно поговорить с ним. — Эй, Мик. Присядь на секунду, — нервно начинает Лип. Милкович только приподнимает бровь в немом вопросе, но только берет пиво и садится рядом. — Что такое? — Мне, э-э, мне нужно кое о чём поговорить с тобой, но я не хочу, чтобы ты психовал, ладно? — мягко спрашивает его Галлагер. — О чём ты? Когда я вообще психовал? — с уверенностью произносит тот. — Ты шутишь, что ли? Это как твой коронный номер. Ты всё время пси… — Лип останавливает самого себя. — Да похер. Не в этом дело, — продолжает он. — А в чём тогда? — поторапливая, спрашивает его Микки. — Я сейчас очень неплохо зарабатываю. С компанией всё стабильно. Так что я хочу купить дом. Типа, реально хороший дом, где можно жить. Жить нам с тобой, вдвоем. Микки закатывает глаза и делает еще один глоток пива, прежде чем сказать: — Блядь, конечно, это же круто. Эта квартира — чёртова дыра, у нас здесь слишком много барахла. Так с какого я должен психовать из-за того, что ты, блядь, хочешь купить для нас дом? Галлагер отвечает ему с наглой усмешкой на губах: — А почему я не мог так подумать? У нас ведь даже не было разговора о том, чтобы ты переехал сюда. Ты просто по-тихому начал перевозить сюда свои вещи, пока они все не оказались здесь, после чего ты просто перестал уходить отсюда. Да ладно, мы ведь даже никогда не говорили о наших отношениях или что это вообще. Всё, что я знаю — это то, что ты трахаешь еще миллиард других парней, а я даже не могу нихуя сказать тебе об этом. Микки пораженно хмыкает под конец его драматичного монолога. — Что ж, последнее — полный пиздеж, так что успокойся уже, Мерил Стрип (одна из самых величайших актрис современности с многочисленными наградами и премиями). Лип поднимается и подходит к Милковичу, чтобы сесть на его колени. — Я тебя так ненавижу иногда, — поддразнивает он. — Ну конечно, — фыркает Микки. — Поэтому ты и покупаешь мне дом, — Галлагер даже ничего не отвечает, а лишь улыбается ему и наклоняется ниже, чтобы мягко поцеловать парня под ним. — Так что, мы теперь пара? — вдруг спрашивает Лип. — Только найти слово, которое будет чуть менее гейским, но да, конечно мы пара, — пожимает он плечами, оставаясь всё с той же улыбкой на губах, от которой ему становилось уже практически больно. Правда, сейчас это было последним, что его волновало.~
Один год и шесть месяцев назад — Лип положи это или я уйду отсюда, богом клянусь, — пригрозил ему Милкович. Но Галлагер на это лишь рассмеялся. — Микки, мне нужно, чтобы ты уже с этим смирился. Я покупаю и буду покупать фрукты и, да, я знаю, что у тебя на них аллергия, но ты ведь просто можешь не есть их, а я все равно их куплю, — медленно говорит Лип, рассматривая стеллажи с различными фруктами. — И хватит опять устраивать сцены в продуктовом магазине, нас снова выпрут отсюда. Микки, надувшись, скрещивает руки на груди, выглядя при этом, как маленький ребенок, чья мама отказалась покупать ему печенье, и Лип просто не может удержаться от смеха при виде этого. Но когда парень так и молчит даже пять минут спустя, то Лип, закатив глаза, берет с полки коробку печенья «Pop-Tarts» и машет ею перед лицом Микки, чтобы тот обратил на него внимание. Тот улыбается, хватая коробку и прижимая её к груди, будто она была сделана из золота. Галлагер усмехается, глядя на это, и продолжает свой путь по магазину. — Эй! Микки, — вдруг кричит кто-то позади, после чего парни оборачиваются и видят Игги, который идет прямо к ним. Милкович тут же поворачивается к Липу, и на его лице явно можно увидеть панику, но Галлагер только кивает ему, тем самым говоря, что всё в порядке. — Ты где был, мужик? — спрашивает Игги, притягивая Мика к себе для быстрых братских объятий, после которых он тут же отстраняется, похлопав парня по спине. — Я тебя вечность дома не видел. Микки, не зная, что ответить, просто неловко пожимает плечами, и тогда в разговор решает вступить Лип: — Эй, Игги, чо как? Старший Милкович тут же переводит на него взгляд, будто только его заметил. — Галлагер? Вы, ребята, что, друзья или ещё какое дерьмо? — ухмыляется он. А Микки тут же округляет глаза и уже хочет что-то ему ответить, но Лип опережает его: — Типа того, — просто говорит он. — Лады, — кивает Игги, прежде чем снова обратить всё свое внимание на брата. — Ты бы пришёл как-нибудь. Мэнди пиздец соскучилась, — Микки так же молча кивает и смотрит на то, как Игги разворачивается перед тем, как уйти. Микки, который до этого даже не заметил, что задержал дыхание, наконец выдыхает. И когда он переводит взгляд на Липа, то тот, этим временем, всё продолжает выбирать макароны, делая вид, что ничего не произошло. Спустя немного времени, Галлагер замечает его взгляд на себе, поэтому поворачивается к нему и обеспокоенно спрашивает: — Чувак, ты как, нормально? Микки вздыхает перед тем, как ответить: — Ты не должен был этого делать, ты же знаешь. Притворятся, что мы друзья или вроде того. Лип пожимает плечами. — Не такое уж и большое дело. Склоняя голову, Микки спрашивает: — И ты не сердишься на меня? — Почему я должен? Что тогда, ты бы сейчас признался своему брату в продуктовом магазине? Мик задумывается всего на секунду. — Нет? — тихо отвечает он. — То есть, мне ведь придется когда-нибудь, так? Я имею ввиду, сказать ему. — Конечно. Если ты хочешь, — кивает Лип. — А ты разве не хочешь, чтобы я всем признался? — спрашивает Милкович, хмуря брови. Галлагер мягко смеется, услышав это. — Я просто хочу, чтобы ты делал то, чего сам хочешь. Расскажи своей семье, что ты гей или скажи им, что у тебя есть парень или вообще ничего им не говори — это твое решение. Я не могу говорить тебе, как лучше поступить. — И почему нет? — Слушай, в этом районе никогда не знаешь, как могут отнестись к такому, мы не знаем заранее, кто нормально это воспримет, а кто не очень. Поэтому я никогда не попрошу тебя сделать что-то, что может причинить тебе боль. Микки, ты живешь со мной, мы вместе и мне этого достаточно. Всё остальное ты в праве решить для себя сам. Микки медленно кивает ему, расслабляясь от его слов о том, что это всё — лишь его выбор, его решение. Никаких сроков. Никаких требований. Никакого давления. Только его выбор и его условия.~
Пока Микки ждет свою сестру, то беспрерывно и нетерпеливо дергает ногой всё это время (привычка, которую от подхватил от Липа). Он не знает, почему так нервничает, она ведь уже знает о нем и Липе, но Мик всё равно до сих опасается разговоров об этом. Дверь распахивается и внутрь дома влетает Мэнди, тараторя что-то вроде: — Я опоздала, да. Я знаю, что опоздала, только отцепись от меня. — Я ведь еще даже ничего не сказал, — качая головой, удивленно произносит он. — Но ты ведь собирался, — поддразнивает его сестра, и Микки тут же смеется. Рядом с Мэнди ему всегда оказывается спокойнее. — Ну и о чём ты, придурок, хотел поговорить? — Эм. Ты же знаешь, что я… Что мне нравится… Что я не… — так, ладно, он делает глубокий вдох и пытается снова: — Я гей. Мэнди удивленно смотрит на него. — Э-э, ага, я знаю. Парень кивает. — Верно. Но знаешь, я хотел сделать это, вроде как, официально. Типа, всем признаться. Но Милкович всё еще сбита с толку, когда говорит: — Ладно, круто, но кто ещё не знает? — О чём ты? — Микки хмурится. — В смысле, ты виделся или говорил с кем-то, кто еще не знает или что? — разъясняет ему Мэнди. Микки тихо хмыкает перед тем, как сказать: — Эм, никто не знает, кроме тебя и Галлагеров. Я о Игги и Колине, и… — Игги и Колин знают, Мик, — вдруг прерывает его Мэнди. — Что? — шокировано произносит тот. — Ну да. Они знают. Ты живешь с Липом уже сколько, два с половиной года? И? Ты что, думал, что они считают вас просто соседями? — Я видел Игги буквально неделю назад, и он спросил, друзья ли мы с ним, — возражает парень, явно не веря ей. И Мэнди смотрит на него в течении секунды, прежде чем начинает безудержно и громко смеяться. — Что? Что смешного? — тем временем спрашивает Мик, с непониманием глядя на сестру. — Он просто, блядь, прикалывался, Мик, — наконец выдает она. — Что? — Видать, он сделал это, просто чтобы достать тебя. Знает же, что ты до сих пор не очень относишься ко всей этой гей херне, даже когда все уже всё знают и нормально относятся к этому. — Но Лип сказал… — А Лип знает, что Игги знает, — в какой раз прерывает его Мэнди. — Господи, Микки, Игги помог ему перевезти часть твоих вещей в его квартиру с одной спальней ещё как два года назад. Мэндс тихо смеется, когда видит, что её брат покраснел, говоря: — Но я думал… — Всё нормально, Мик. Лип знал, что тебе нужно больше времени, чтобы принять это, и сказал нам не давить на тебя. После её слов Милковичу приходится прикусить губу, чтобы не начать улыбаться. Конечно же, Лип и без всяких разговоров знал, что ему это нужно. Вот же чёрт. — Мне нужно… — начинает Мик, кивая на входную дверь. — Давай, Мик. Вали к своему парню, — поддразнивает его Мэнди напоследок.~
Микки бежит к своему дому так, будто он на какой-то особенно важной миссии. И когда он открывает дверь и заходит внутрь, то находит своего парня на кухне, готовящего им ужин у плиты. — Привет, — улыбается ему Лип, как только замечает его позади себя. Микки не отвечает, а лишь внимательно смотрит на него, прежде чем резко податься вперед и притянуть Липа к себе, чтобы прижаться своими губами к его. Лип замирает на мгновение, когда тот чуть отстраняется. — И за что это? — улыбаясь, спрашивает он. И Микки сразу же отвечает ему, пусть и краснея: — Ты знал. Ты знал, что Игги о нас знает и ничего мне не сказал. Лип пожимает печами, возвращаясь к готовке. — Ты не был готов. Я, конечно, сразу понял, что Игги просто прикалывается над тобой, но ты ведь не мог этого знать. Микки ничего не отвечает, а лишь притягивает Липа к себе для нового поцелуя, пытаясь передать им всё то, о чем он не может сказать. — Спасибо, — выдыхает он в губы напротив, прежде чем уткнуться носом в его шею. — Обращайся.~
Один год назад Когда Микки заходит через заднюю дверь их дома (который на северной стороне, между прочим), то сразу же натыкается на Липа, который сидит за кухонным столом и нервно постукивает о него пальцами. При виде этого Милкович тут же закатывает глаза. Он уже давно выучил, что каждый раз, когда у Липа есть к нему серьёзный разговор, то он садится за этот стол и ждет, а по приходу Микки всегда говорит одно и то же: «присядь, нам нужно поговорить». И, казалось бы, такое его поведение и серьёзный тон должны были заставить Мика волноваться, ведь это то, что обычно происходит перед расставанием, но он хорошо знает Липа. И он знает, что ему нужно будет беспокоится лишь тогда, когда Галлагер начнет попросту игнорировать его, а это именно то, как парень ведет себя перед тем, как расстаться с кем-то. — Присядь, нам нужно поговорить, — начинает Лип как обычно и таким серьёзным тоном, что Микки приходится сдерживать себя, чтобы не рассмеяться. Вместо этого он решает подыграть Липу, поэтому садится напротив и пытается выглядеть при этом как можно более искренним. — Я хочу предложить тебе кое-что, но не хочу, чтобы ты психовал из-за этого, — медленно проговаривает Лип. — Хорошо. — Так вот, в моей компании всё идет хорошо, правда ведь? Мы делаем большие деньги, даже намного больше, чем нам нужно, — начинает объяснять ему Галлагер. — Мы, можно сказать, живем в достатке, да? Мне даже не приходится идти на работу большую часть дней, всё можно сделать здесь, с компьютера. Когда тот замолкает, то Мик кивает ему, давая понять, что Лип может продолжить. Парень, кажется, и в правду сильно нервничает на счет того, о чём хочет спросить, а Микки, в свою очередь, просто хочет дать ему понять, что всё в порядке. — Так что я хотел спросить, не хочешь ли ты бросить работу, — на одном дыхании выдаёт Лип. — Что? — разинув рот, спрашивает Милкович. — Но ты не обязан, — быстро поправляет себя Лип. — Но ты бы мог, знаешь. И мы могли бы проводить здесь дни напролет, смотреть телевизор, трахаться и всё такое. На лице Микки, тем временем, медленно расцветает улыбка, и он тихо отвечает: — Хорошо. — Хорошо? — а глаза Липа тут же лезут наружу. — Да. Конечно. Почему я должен хотеть просиживать свою задницу в гараже, когда я просто могу остаться здесь? Лип смеется почти что в неверии. — Чёрт. Ладно. Я думал, ты взбесишься. — Блядь, с чего бы, — тут же усмехается Милкович. — В десять лет мне уже приходилось разбирался с о всяким финансовым дерьмом своей семьи. Постоянно приходилось делать всё за моих безмозглых братьев. Так что конечно я, чёрт возьми, готов бросить работу, — уверяет его Микки прежде, чем встать со своего места и взять холодное пиво из холодильника. Лип тут же фыркает, чуть качая головой и улыбаясь, говоря при этом: — Микки Милкович, я просто никогда не смогу понять, что там творится в твоей голове. Микки просто пожимает плечами, делая глоток из бутылки с пивом. — Вот и отлично. Мне нравится, что я не даю тебе расслабиться, — ухмыляется он и с намеком шевелит бровями перед тем, как направится в сторону спальни. — Эй, ты куда? — сразу же зовет его Галлагер. Микки оборачивается, отвечая: — В душ, — и подмигивает ему. Смеясь, Лип вскакивает со своего места и идёт следом за своим парнем.