~
— Ну так, какие у нас планы на сегодня? — спросил Лип, кладя голову на колени своего парня, который лишь поудобнее устроился на постели, облокотившись о спинку кровати. — О-ой, — простонал брюнет, прикрывая на секунду глаза. — У тебя видео-конференция в десять, а мне нужно сходить за продуктами и забрать наши вещи из… О господи. Я говорю, как белая женщина из пригорода, — Милкович вдруг хватает ладонями лицо своего парня и, глядя Липу прямо в глаза, говорит, прижимаясь к нему практически вплотную: — Убей меня. Избавь от страданий, пожалуйста! — Галлагер тут же громко смеется над тем, удивляясь тому, каким же все-таки драматичным мог быть его парень. — Тогда прежде, чем ты умрешь, я хочу у тебя кое-что спросить. — Ого, и не будет никаких предсмертных речей и прочего? Лип, будто и не услышав парня, только хмурится и спрашивает: — Что? — Ничего, — мягко улыбается брюнет. — Давай, чего ты хотел? — Я… Я, э-э… — запинается Галлагер, думая про себя, стоит ли ему вообще задавать этот вопрос. Тогда ладонь Микки касается его руки, будто подталкивая его, наконец, к действию. — Мне было интересно, выйдешь ли ты за меня когда-нибудь? — выдает он на одном дыхании, да настолько быстро, что Милкович едва может понять его. — Повторишь ещё раз, шеф? — поддразнивает его парень. — Мы. Свадьба. Что думаешь об этом? — как можно более спокойно повторяет Лип на этот раз. И к его большому страху, Микки не отвечает сразу же. Он лишь глубоко вздыхает, глядя куда угодно, но не на Липа. — Почему ты спрашиваешь? — парень как будто просто тянет время. — Я не знаю, — в ту же секунду отвечает Галлагер. — Я просто… Ну, это же теперь разрешено, так? Не то чтобы это причина, по которой мы до сих пор не замужем, но знаешь, мы ведь вместе уже довольно долгое время, так? Может, было бы действительно здорово быть вместе. Знаешь, как на самом деле быть вместе. — То есть, мы не вместе, если мы не замужем друг за другом? — Нет. Конечно нет. Я не… — Что тогда? Это просто случайная интрижка, если мы до сих пор не подписали этот сраный кусок бумаги? — Галлагер видит, что его парень распаляется с каждым словом всё больше и больше, и от этого ему хочется вернуть время назад и никогда больше не начинать этот чёртов разговор. — Да ладно, чувак. Ты же знаешь, что я не думаю о нас так, — всё же пытается успокоить брюнета Лип, заранее зная, что это ни к чему не приведет. — Тогда зачем всё это? Зачем мне выходить за тебя? Зачем? — настаивает Микки с явной агрессией в голосе.~
Людям нравится думать, что Милковичи и Галлагеры — полные противоположности. Только вот это совсем не так. Они все родились и выросли на южной стороне. И семья для них всегда на первом месте. А вот на всех остальных они плевать хотели. Отчасти, поэтому они и являются изгоями на юге, хотя на это у каждой семьи есть и свои личные причины. Но самое главное, что объединяет их семьи — это характеры. Правда, этот характер у каждого проявляется по-разному. Если довести кого-то из Милковичей, то долго ждать не придется. Их вспышки гнева чем-то похожи на салюты и долбаные фейерверки: это громкий взрыв и ослепительные всполохи света; это оглушительные крики и нескончаемые удары. Если Милкович зол, то ты, блядь, уже заранее это знаешь. Но, как и любой фейерверк, он быстро выдыхается. С Галлагерами же по-другому. Конечно, они могут спорить и драться не хуже других, но их любимая тактика — это пассивная агрессия. Им будто нравится скрывать всю злость внутри себя, позволять ей гноится там, пока в один день вся ярость не начнет выползать наружу. Всё начинается с обидных фраз, которые со временем перерастают в грубые оскорбления, ну, а в конце концов происходит то, что можно сравнить разве что с извержением вулкана. И это гораздо больнее и разрушительнее, чем любой из ударов Милковича. Поэтому, когда Микки вместе со всей его агрессией встречается с адски раздражающей молчаливостью своего парня, то он уже заранее знает, что ничем хорошим это не кончится. В течении нескольких дней напряжение между ними двумя только нарастает. И потому как Микки не ведется на эту «я не злюсь на тебя» херню от Липа, они проводят всю эту неделю практически в полном молчании. Мик, по правде, даже не пытается извиниться, потому что он знает Галлагера. Липу нужно выплеснуть всё наружу, прежде чем он сможет успокоится. Так что им обоим приходится просто ждать.~
Лип с Микки шли к Фионе на ужин в полной тишине, когда это началось. — Я слышал, Йен встретился с новым парнем Мэнди, — как бы невзначай говорит Галлагер, прекрасно зная, что его парень всё ещё очень чувствителен к темам, касающимся его сестры и её отношений. Закусывая щеку изнутри, Микки изо всех сил сдерживается, чтобы ничего не ответить. Он знает, что Лип пытается сделать, и он не опустится до его уровня. Он не будет принимать в этом участие. Но ему придется выдержать всё то, что вскоре наговорит ему Лип, даже если это будет невыносимо трудно стерпеть. Он просто надеется, что это хоть как-то поможет их отношениям. Без лишних слов, Микки толкает входную дверь и заходит внутрь, вновь обнаруживая, что они прибыли последними. Не замечая ребят, Дэбби с Карлом дерутся за пульт от телика, пока Йен с Мэнди шепчутся о чём-то в углу комнаты. Фиона же тем временем заканчивает с приготовлением ужина на кухне. И Микки научился любить это; он научился любить этот хаос в доме Галлагеров. Ведь хаос для этого места — обычное явление. В доме Милковичей же, наоборот, всегда была чуть ли не гробовая тишина. Даже во время драки (или правильнее сказать «избиения»?) сохранялось полное молчание, почти что пугающее и пробирающее до костей. И пока парни наблюдают за всем этим, за их спинами вдруг раздается хлопок двери, и в дом заходит высокий блондин. — А это ещё, блядь, кто такой? — спрашивает Карл со своего места на диване. Микки тут же шлепает его по затылку, пока его сестра пробегает мимо, прямиком в объятья незнакомца. — Эй, вы все, — начинает Мэнди с широкой улыбкой на лице. — Это Остин мой парень. Остин, это Лип, мой брат Микки, Дэбби, Карл, Фиона, и Йена ты уже знаешь, — парень, махая всем рукой, очаровательно улыбается, после чего пробирается к Йену, чтобы обнять друга в знак приветствия. — Да уж, видно, насколько близко они с Йеном знакомы, — заговорчески шепчет Лип Микки на ухо, всё ещё пытаясь задеть парня за живое. И Мик правда старался оставаться сильным. Он правда пытался. Только вот у Милковича никогда не было в запасе много терпения, поэтому он просто не может больше сдерживать себя. — Пошел ты нахуй, Лип! — кричит он. — Я не собираюсь участвовать в этом. Вы, Галлагеры, готовы чуть ли не убить, если что-то идёт не по вашему, так? Но я не позволю тебе играть на моей чёртовой неуверенности лишь потому, что ты злишься! Если ты захочешь поговорить, как взрослый человек, то я прямо сейчас возвращаюсь домой. Но в противном случае, ты можешь просто, нахуй, отъебаться от меня наконец! — выплевывает Милкович прежде, чем вылететь из дома, хлопнув напоследок дверью. Лип ошеломленно оглядывается вокруг, понимая, что буквально все взгляды в комнате направлены прямиком на него. Игнорируя их, он, пошатываясь, идет к двери, чтобы последовать за человеком, которого любит. И когда он успел забыть об этом?~
Мягко говоря, Мэнди сейчас была в шоке. Она никогда не видела своего брата таким. Но, возможно, другие видели? Только вот когда девушка поворачивается ко всем остальным, её глаза тут же падают на Йена. И она просто не может не заметить что-то странное во взгляде своего друга. Да, она не сразу понимает, что именно не так, но как только до неё доходит, она хватает Галлагера за рубашку и тащит к выходу. — Боже, Мэнди. Да что я опять-то сделал? — спрашивает он, стоя с Милкович на крыльце. — Нет. Я видела этот твой взгляд, и мой ответ — нет, — шипит она. — Какой ещё взгляд? — Давай-ка сразу проясним кое-что, — практически рычит девушка. — Если между Липом и Микки что-то случится и им придется расстаться, то для тебя это всё равно ничего не изменит, ты ведь понимаешь? — Я не… — Лип — твой брат. Знаю, тебе кажется, что он поступил с тобой так же, когда ты ушел, но это не одно и то же. Если ты воспользуешься моментом, чтобы вновь попытаться вернуть Микки, то это окончательно всё разрушит. И вся твоя семья — не исключение. Микки для них теперь как брат. Поэтому если ты перейдешь эту черту, они уже никогда тебя за это не простят. Йен только и делает, что молчит, прекрасно понимая, что споры с Мэнди никогда не приводили ни к чему хорошему. Но тогда в разговор вливается кто-то третий: — Эй, полегче с ним, — защищает друга Остин. — Да, я не знаю всего, но… — Правильно. Ты нихрена не знаешь, — перебивает его Мэндс. — Это семейное дело, так что отъебись, Остин. Сжав челюсть, парень только быстро кивает ей перед тем, как зайти обратно в дом и, схватив пальто, умчаться к своей машине. Глядя на это, Мэнди недовольно качает головой, но без лишних слов заходит обратно в дом, оставляя Йена в своих мыслях.~
— Микки! — кричит Лип, забегая в их дом. — Блядь, Микки, просто скажи, что ты здесь, — в этот же самый момент брюнет выходит из спальни в гостиную. — Слава богу, — выдыхает Галлагер, кидаясь к своему парню в попытке обнять, только вот тот в ту же секунду мягко отталкивает его от себя. И прежде, чем Микки успевает что-то сказать, Лип опережает его: — Прости меня, ладно? Мне жаль. Мне так жаль. Ты был прав, я вел себя как чёртов ребенок, но я был зол и к тому же… — Хватит, Лип. Мы просто не можем больше делать этого, — вдруг заявляет Мик совершенно спокойным тоном. — И что это значит? Ты что, расстаешься со мной? — усмехается Лип, но парень перед ним остается всё таким же серьёзным. — Ты ведь знаешь, что я тебя люблю, да? Я так сильно тебя люблю, — начал Микки, заставляя Липа тут же подумать о самом худшем. — Нет, нет, нет. Ты не можешь поступить со мной так, — глаза Липа невольно наполнились слезами. — Ты не можешь поступить так с нами, пожалуйста. — Лип, — Мик осторожно кладет ладонь на щеку парня. — Я не пытаюсь с тобой расстаться, но мы не можем больше жить так. Мы уже не сопливые подростки, нам нужно говорить о чувствах и прочем дерьме. — И что это должно значить? — Это значит, что вся эта хрень не произошла бы, если бы мы просто сели и поговорили. Знаю, я вечно пытаюсь защитить самого себя, а ты просто закрываешься, и это… это ненормально. — И что теперь? Пойдем на чертову терапию или ещё куда? Милкович только пожимает плечами, беспечно отвечая: — Может и да, если это то, что нам нужно. — Да ладно тебе, Микки. — Я серьёзно, — заверяет его парень. — Если мы хотим быть вместе как можно дольше, то мы должны научиться говорить о таких вещах. Так всё устроено. — Да? Ну, а если я этого не хочу? — спрашивает Лип, хмуря брови. — Тогда я не думаю, что у нас что-то получится, — прямо отвечает Мик. — Блядь, ты и впрямь серьёзно сейчас? — Лип, если мы так и будем продолжать в том же духе, то просто уничтожим друг друга в один день. Так и будем цепляться друг к другу и доставать, пока от нас ничего не останется, — пытался донести до него Микки. — А я люблю тебя, и не хочу всё разрушить. Но это то, к чему всё идёт. Нам нужно хотя бы попытаться всё изменить, — Лип, прикусывая собственную губу, смотрит на парня перед собой так, словно и не узнаёт его. — Я думал, что весь смысл наших отношений в том, что мы никогда и не пытались изменить друг друга, — тихо отвечает Лип, глядя на Микки с нескрываемой грустью в глазах. — Хэй, — мягко произносит Мик, обхватывая его лицо ладонями. — Я не пытаюсь изменить тебя; лишь то, как мы с тобой общаемся и всё такое, понимаешь?.. Я люблю тебя, Лип. Я люблю нас, но не тогда, когда мы боремся друг с другом. Знаю, какое-то время у нас всё было просто идеально. Но тогда я был мелкой сучкой, шарахающейся от собственного отца, а ты просто мудаком, что до усрачки боялся каких-либо обязательств. Сейчас мы не такие, ведь так? Мы поменялись, даже не заметив этого. И сейчас нам осталось сделать последний шаг. Хорошо? — Хорошо.