Будем вместе курить

      Даня идет по серым улочкам Питера, кутаясь в кофту-мантию в попытке сохранить побольше тепла. На улице не холодно, вполне-таки сносно, хоть солнце давно уже и скрылось за пепельными тучами, не желая показываться даже на миг. По правде, дело не в спрятавшемся солнце, или слишком тонкой кофте-мантии, или легком ветре, который порой выскакивает из-за поворота, теребя волосы и заставляя прикрыть глаза от неожиданности. Просто у Дани уже давно погас огонь внутри. Мелкий, но такой яркий, что мог согреть его всего и осветить мир вокруг. Без этого огонька Даня стал чаще мерзнуть, даже в квартире, даже когда все окна плотно закрыты. Без него Даня просто ходил в посеревшем, потемневшем мире, особо не обращая ни на что внимания, хоть и стараясь подыгрывать окружающим, кривляясь и силясь изобразить обычного, веселого человека. Люди ему верили. Иногда он и сам верил. Большего не требовалось.       Он сворачивает к подъезду многоэтажного серого дома и быстро вводит код домофона. Зайдя внутрь, ведет носом от запаха сигарет. Поднимается наверх быстро, перешагивая через ступеньки, и сжимает в руке телефон. Простой сотовый телефон, в котором в диалогах висит сообщение от выученного наизусть номера всего с одним словом: «Приходи». И Даня идет.       Дверь на крышу предсказуемо открыта. Он выходит туда и резко вдыхает воздух, словно уже успел забыть этот запах. Прямо у самого края, засунув руки в карманы джинсов, в распахнутой клетчатой черно-красной рубашке и белой футболке стоит Миша. С его чуть отросшими с их последней встречи волосами играет ветер. На этой большой крыше, среди этого огромного города и еще более необъятного, серого неба он выглядит маленьким и одиноким. Таким одиноким, что у Дани внутри что-то забытое с силой сжимается, и появляется навязчивое желание как можно быстрее подбежать к нему, обнять, прижать к себе, стиснуть в пальцах эту чертову рубашку, уткнуться носом в темные волосы, вдохнуть такой нужный, такой родной запах…       Но Даня прикрывает дверь и спокойно, медленно подходит к Мише. Они стоят в полуметре друг от друга несколько минут. Никто не произносит ни слова. Даня наблюдает за кипящей жизнью внизу. Люди бегают, спешат, переговариваются, ловят такси, покупают фастфуд в ларьке, чтобы не тратить время. Сейчас середина осени, у школьников каникулы, так что на улицах еще больше людей, чем обычно. Хотя и в переулке, где находится этот дом, относительно тихо. Раньше они здесь снимали квартиру. Небольшую, двухкомнатную, заставляли ее кучей разного барахла для видео и просто для себя. Даня любил различные светодиодные ленты и лампы с разными цветами, потому их квартира почти всегда была какой-то яркой, светлой, уютной. Миша вечно устраивал бардак, разумеется, не специально, но тоже добавлял что-то интересное. Они вместе обставили полки и книжный шкаф, старались не сильно занимать рабочие столы, где были их компьютеры для записи видео, стримов и прочего. Это была хорошая квартира. Это была их квартира.       — Как Лера? — тихо спрашивает Миша, не отводя взгляда от коробок домов.       — Нормально. Она хорошая, — Даня сглатывает ком и все же смотрит на Мишу, на его профиль и потухшие, словно покрытые пеплом из-за серого неба, глаза. — Как Широ?       — Хорошо, она… хорошо, — он тоже поворачивается лицом и смотрит с такой потерянностью и болью, что Даня чувствует, как внутри что-то начинает неистово тянуть.       Они смотрят друг другу в глаза около минуты. Миша сдается первый, вновь отворачиваясь к городу. Даня достает из кармана давно начатую пачку сигарет, берет одну себе, другую протягивает Мише. Они садятся прямо на кровлю, едва касаясь коленями. Даня щелкает зажигалкой и секунду глядит на этой яркий огонь, затем подносит к Мишиной сигарете. Когда хочет закурить сам, Миша закрывает его зажигалку и, накрыв руку своей, опускает. Придвигается так близко, что между ними остается сантиметров десять, и соединяет тлеющий кончик своей сигареты с его, глядя прямо в глаза. Даня закуривает, после отстраняя от губ сигарету и выдыхая дым. Миша вдыхает его, подставив губы. Они замирают в нескольких сантиметрах друг от друга на короткое, но невероятно тягучее мгновение, после чего Миша моргает, словно очнувшись, и выпрямляется, затягиваясь и глядя на небо.       Они выкуривают по две сигареты за раз. Всегда. Дым слегка дерет горло и заполняет, кажется, всю грудную клетку. Даня думает, что если он затянется как можно сильнее, то, может, в нем хоть на мгновение вновь зажжется тот огонек. Но сигарета кончается, крошечный закат на ее кончике меркнет, а пустота внутри становится еще более явной. И в этот момент его руку накрывает чужая, слегка сжимая. Он поднимает Мишину ладонь, мягко целуя костяшки и пальцы, обхватывая их губами и чуть прикусывая, закрыв глаза. Миша тихо выдыхает, и Даня, открыв глаза, ловит его затуманенный взгляд.       В когда-то их квартире теперь так же, как и внутри Дани: серо и пусто. Все вещи они давно развезли по своим нынешним домам, некогда яркие обои, казалось, померкли и потеряли свой цвет. Квартира выглядит чужой, хотя все в ней знакомо: вот шкаф для вещей, который они вечно обклеивали стикерами с заметками о предстоящих делах; вот привинченная к стене полка, куда они ставили комиксы и книги; вот диван, на котором часто валялись забытые в спешке вещи; вот кровать, на которой… Все выглядит чужим.       Даня ведет губами вдоль Мишиной шеи до плеча, останавливаясь там и чуть прикусывая кожу, но тут же проводя языком, словно пытаясь забрать и такую слабую боль. Он водит руками по столь податливому, худому телу, прижимая к себе, стараясь проникнуться каждой клеткой, стараясь запомнить каждый изгиб, на деле давно уже выученный и высеченный в сознании. Он чувствует, как тонкие пальцы цепляются за его спину, беспорядочно водя по ней и оставляя полосы.       — Дань, Дань, Даня-Даня-Дань-Даня, — постоянно шепчет Миша, горячо выдыхая и словно задыхаясь, он повторяет его имя так, словно это самое важное, что у него есть, словно это последнее, что у него есть.       — Я здесь, — в ответ выдыхает он и слабо сжимает чужое бедро, кладя себе на талию.       Он толкается поначалу медленно, аккуратно приподнимая Мишу и приникая к его губам своими. Тот цепляется как можно сильнее, сжимая плечи, руки, волосы. Толчки смешиваются с биением двух сердец и приглушенными стонами. Даня что-то безостановочно шепчет, постоянно целуя Мишу: скула, ухо, место за ухом, снова скула, губы, щека, нос, шея, ключица, снова губы. Даня пытается заполнить себя Мишей, впитать его в себя и стать одним целым. Наконец стать целым. И Миша, отчаянно хватаясь и бормоча лишь одно имя, хочет того же.       Даня лежит в кровати, глядя на спящего Мишу и мягко обнимая его. Он перебирает темные, чуть сырые волосы и чувствует слабое тепло в груди. Под размеренное чужое дыхание он и сам проваливается в дрему.       Расходятся они, как обычно, молча. Хоть Миша и просыпается первым, в надежде незаметно ускользнуть, Даня тоже выныривает из забытья. Одеваются, ища вещи по комнате, не перекидываясь и словом. Даня чувствует, как у него что-то застряло поперек горла и теперь не дает произнести и звука.       В квартиру он возвращается совершенно убитым. Пустота внутри, которая только-только начала заполняться нужным теплом, теперь вся заполнена какой-то черной, омерзительной слизью и дымом. На коже все еще ощущаются чужие прикосновения, но в ушах раздается недавнее: «ты же знаешь, что ничего не получится?»       Конечно. Знает.       Он закрывает за собой дверь, и его тут же встречает Лера, улыбаясь.       — Хэй, привет, ты сегодня долго. Много дел? Снимал видео? — она затихает, как только Даня скидывает мантию, и на шее становится видно багровое пятно. Лера тихо выдыхает, мягко касаясь его плеча и тихо спрашивая: — Миша?       Даня кивает и пустым, разбитым взглядом смотрит на нее. Лера притягивает его к себе, обнимая и гладя по спине. Она хорошая. Она всегда принимает его и старается поддержать. Часто шутит и рассказывает какие-то забавные истории, пытаясь вызвать на его лице улыбку. И у нее получается. Иногда. Даня забывается и легко общается с ней, смеется, рассказывает о чем-то, смотрит вместе с ней фильм, прижимает к себе.       Но все это — пустое. Все это — плацебо. И он знает об этом. А когда ты знаешь, что твое лекарство — фальшивка, оно уже не действует. Боль внутри накатывает с новой силой, накрывая с головой, унося воспоминаниями, чувствами, мыслями. Но иногда, лишь иногда, плацебо срабатывает. Потому что он забывает. Полина, Диана, Лера. Столько попыток, но все не настоящее. Даня знает свое лекарство. И именно оно постепенно убивает его.       Сидя на диване, Даня достает телефон и открывает сообщения, кликая на единственное нужное имя и быстро набирая текст:       «Пиши, если что. Я купил новую пачку сигарет»       Он отправляет и уже хочет отложить телефон, как раздается рингтон, оповещающий о новом сообщении, Даня тут же его открывает. Там лишь одно слово:       «Хорошо»