Romeo vs. Juliette. Limited edition

Есть в той небесной книге, Что пишут звездами боги, Цена разлук и боли – Расплата за любовь, Соединило небо Джульетту и Ромео. Как сладок плод запретный – Ромео и Джульетты.

Чунмён не мог вспомнить, когда прежде он спал так долго. Но усталость, накопившаяся за предыдущие месяцы, взяла своё - Чунмён спал бы и ещё, но его разбудил какой-то звук. Словно кто-то пытался выбить дверь. Чунмён сел на кровати, даже не открыв глаз, зевнул и едва не отключился снова: звуки в прихожей на время затихли. Но теперь начал звонить телефон: - А? Что? Чунмён даже не заметил, чьё имя было написано на дисплее. - Дверь открой! - Какую дверь? - Входную! Ты пьяный? Эй, давай, шевелись! - Чего это я пьяный? Я не пьяный. Я сплю, - Чунмён нога за ногу потащился в прихожую, открыл дверь и буквально повис на косяке: - Что такое? - Ты спал? Всё это время ты просто спал? - стоявший за дверью Чонин опешил. - А ты думал, я что делаю? - Чунмён зевнул снова и переступил на месте босыми ногами: с лестницы немилосердно дуло. - Да мы уже решили, что ты тут... С собой сделал что-нибудь, - Чонин уверенно сдвинул Чунмёна с прохода и вошёл в квартиру. - Мы? - Мы. Всем классом тебе звонили. И чат разорвали. А от тебя ни слуху ни духу, - Чонин выглядел взволнованным и немного растерянным. - Все звонили и искали, а ты пришёл? Что-то тут не вяжется, - Чунмён пригладил волосы. - Остальные пошли к директору отчитываться. Плюс, у кого тренировки, у кого репетиторы... - Звучит почти правдоподобно. - Блять, да что тебе не нравится? Я сам вызвался! - Ладно, сам так сам, - Чунмён с тоской посмотрел на свою кровать: она манила его с не меньшей силой, чем вчера вечером. - Пойду хоть душ приму. Не могу - сплю на ходу. - Четвёртый час, между прочим, - Чонин кивнул на часы на стене. - Уже пролежни должны болеть. - Как скажешь, - Чунмён подцепил со стула джинсы, майку и ушёл в ванную просыпаться. Чонин какое-то время побродил по комнате Чунмёна, поразился фантастическому беспорядку и даже машинально сложил какие-то книжки-тетрадки в стопку. Чунмён не спешил, поэтому вскоре Чонин постучал в дверь ванной: - Эй! У тебя есть что поесть? - На кухне ищи, - Чунмён сделал напор воды сильнее, чтобы Чонин больше не отвлекал и не нервировал. Сейчас, когда сонливость отступила, Чунмён начал осознавать, что Чонин пришёл к нему домой. Словно до этого мало было того, что случилось. А ещё Чонин вёл себя так, словно беспокоился из-за Чунмёна. Конечно, Чунмён мог бы припереть его к стенке, чтобы потребовать объяснений, мог бы выгнать его из своего дома. Но любопытство требовало понаблюдать. Не просто так же Чонин бросил всё и прибежал проверять, всё ли с Чунмёном в порядке. Чунмён выбрался из убежища, которым на некоторое время стала ванная, через добрых полчаса. Потом ещё повозился в комнате: нехотя убрал постель, сгрёб одежду и с усилием запихнул в шкаф. - Чунмён, ты там умер? Иди сюда! Я приготовил... Хотел сказать завтрак, но в это время уже ужинать можно. - Ты умеешь готовить? Надо же, - Чунмён не стал скрывать удивления. Обычно в отсутствие мамы он перебивался заказами на дом или подъеданием овощей и фруктов из холодильника. А тут горячая еда, приготовленная специально для него. - И чай, - Чонин поставил на стол две кружки. – Ты же не будешь ныть, что я веду себя слишком нагло? - Я собирался. Но отложу пока… Надо же попробовать. Вдруг ты решил меня отравить, - Чунмён принюхался: пахло очень даже аппетитно. - Я же не девушка. Если бы я хотел тебя убить, я бы сделал это своими руками, не полагаясь на яд или случай, - Чонин мог бы сесть напротив, но предпочёл устроиться рядом. Чунмён покосился на него, но комментировать не стал. Ему хотелось подумать, как теперь быть. Когда он сам себе дал обещание больше даже не пытаться, не надеяться, не лезть к Чонину, а собрать все силы в кулак и идти дальше. Когда Чонин неожиданно снова пошёл в наступление сам. Зачем? Как трофей Чунмён едва ли мог котироваться. Даже своим друзьям Чонин бы не стал признаваться, что пристаёт к Чунмёну, как мог бы приставать к девушке. - Чего молчишь? – Чонин явно чувствовал себя неуютно, хоть и бахвалился, храбрился. - Ем, - Чунмён не хотел облегчать Чонину жизнь. Чонин ведь его жизнь не облегчал. Наоборот, только усложнял. Чунмён скоро отодвинул от себя тарелку и принялся за чай. Ситуация становилась всё более глупой с каждой секундой. Чонин маялся оттого, что Чунмён никак его не поощрял. А от этого он начал раздражаться, нервничать и ёрзать на месте. - Спасибо, было очень вкусно, - Чунмён отставил пустую посуду, решив, что помоет её потом как-нибудь. - А… А больше ты мне ничего не скажешь? – Чонин повернулся всем корпусом. - А что ещё сказать? Чунмён смотрел на Чонина глазами воплощённой невинности. Словно спрашивал: что ты хочешь от меня? Мы же договорились, что нам не по пути. Я же сказал тебе, что ничего больше не будет. Ты же сам не знаешь, чего хочешь. Почему ты здесь? Что тебе нужно от меня? - Ты меня нервируешь, - Чонин не выдержал первым. Он подался вперёд, навис над Чунмёном. – Почему ты со мной играешь? - Я? Я играю? Чунмён так поразился, что даже не сообразил отодвинуться. Он смотрел Чонину в лицо снизу вверх. - А разве нет? - Нет. Играешь ты. Словно я полузадушенная мышь в лапах котёнка-подростка, - Чунмён нервно облизал губы. Потому что Чонин только приближался. Потому что он завёл себе привычку каждый день пользоваться той туалетной водой, что Чунмён подарил когда-то в шутку. – И ты не знаешь, что хочешь. Где уж мне знать об этом? - Я хочу… - Я хочу, чтобы ты отодвинулся, кстати, - Чунмён наконец очнулся, оттолкнул Чонина, упёршись ладонями в грудь, а потом ловко шмыгнул под стол и выбрался с другой стороны. – Ты нарушаешь моё личное пространство. - Что я делаю? – Чонин опешил. Он потёр рукой грудь – видимо, Чунмён приложил его от души – а потом тоже поднялся. - Ты пересекаешь границы, которые тебе пересекать нельзя. Помнишь, как ты сказал? Мы не в тех отношениях, чтобы… - А мне казалось, что уже в тех, - Чонин снова подошёл слишком близко, словно чувствовал себя хозяином положения. Словно считал, что может снова и снова перекраивать жизнь Чунмёна по своему усмотрению. - Даже не думай об этом, - Чунмён почувствовал, как из груди рвётся чистая ярость. Что Чонин о себе возомнил? Даже если он понял, что Чунмён влюбился, если смог догадаться… Разве это давало ему право играть с Чунмёном, его сердцем и чувствами? Разве это разрешало ему относиться к Чунмёну, как к игрушке? А к Дахён? Чем она заслужила такое отношение? Нет уж! Чунмён не собирался позволять так относиться к себе и к другим. Но что он мог сделать? Кое-что всё-таки мог. Чунмён ловко схватил Чонина за грудки и вжал в противоположную стену. - Ты всё ещё хочешь продолжать? - Ещё сильнее, чем прежде, - Чонин насмешливо улыбнулся, и Чунмён испытал настойчивое желание разбить этот рот. - Такая смелость – признак глупости, - Чунмён сократил расстояние между ними. Он решил, что ему терять больше нечего. Едва ли Чонин даст ему дойти до конца. Но раз уж он пришёл сам, грех будет не воспользоваться такой возможностью. Чунмён прижался к Чонину всем телом и внезапно уловил, как торопливо и сильно билось у Чонина сердце. Как будто его тоже волновало то, что происходило между ними. Конечно, Чонин мог и бояться, но в это Чунмёну было ещё сложнее поверить. Не производил он впечатления опасного и страшного человека даже сейчас, когда буквально вжимал Чонина в стену. - Ну как? Ещё не пора бежать? – Чунмён шепнул Чонину в ухо, а потом, подумав, что едва ли что-то теряет, прикусил мочку, прихватил и просто немного оттянул. Ему хотелось действовать дальше, но нельзя было пропустить момент, когда Чонин запросит пощады. А Чунмён был уверен, что рано или поздно он её запросит. Чонин сглотнул и, господь всемогущий, просто прикрыл глаза. Словно собрался получать удовольствие от происходящего. Или просто сдался без боя. Но, может, он решил, что Чунмён не решится на большее? Точно! Он ведь даже мысли допустить не мог, на что именно Чунмён бы способен. Он думал, раз тот впервые целовался, то и в мыслях своих оставался невинным и неподготовленным к жизни. Но Чонин очень сильно ошибался. Чунмёну всегда хотелось поцеловать Чонина в шею, чтобы узнать, как он будет реагировать. И выяснить для себя, какая на вкус эта смуглая кожа. Чунмён считал внешность Чонина потрясающе сексуальной, хоть и не собирался никому в этом признаваться. - Если я укушу тебя… Ты же не будешь против, - Чунмён мог бы поклясться, что Чонин задержал дыхание. Об этом стоило бы подумать. На досуге. Запершись где-нибудь в ванной, чтобы никто не мог потревожить уединения. Но такой возможности у Чунмёна не было. Но был Чонин. Не дышавший в его руках. Поэтому Чунмён решил больше не спрашивать и не предупреждать. Он аккуратно, почти безболезненно прикусил кожу за ухом Чонина и улыбнулся, когда тот буквально обмяк в руках. Чонина заводило доминирование? Или просто шея была его эрогенной зоной? Или дело было в Чунмёне? Кто бы знал. Но Чунмёну нравилось это. Нравилось, как Чонин дышит: рвано, часто, будто только что пробежал марафон. Как Чонин кусает губы… Кстати, о губах. Не пришло ли время Чунмёну вернуть должок за тот утренний поцелуй, украденный без единого сожаления. Единственное, о чём Чунмён забыл, поддавшись гулявшим в крови ярости и азарту охотника, это о своей реакции. Начав целовать Чонина, он почувствовал себя пьяным. Потому что пухлые губы, которые ещё недавно он хотел разбить, теперь хотелось только целовать ещё и ещё. Или кусать от бессилия, от того, что так не вовремя заканчивается воздух. Чунмён целовал, он вёл безоговорочно, но, что самое поразительное, Чонин так же безоговорочно поддавался. Он разрешал себя вести, разрешал отнимать у него воздух, вылизывать и выцеловывать его рот, дразнить его. Чунмён так увлёкся этим поцелуем, что не сразу осознал, что его собственные ладони уже вовсю хозяйничали под кофтой Чонина. Он гладил Чонина по груди, прижимал там, где сильнее всего ощущалось биение сердца, словно хотел потрогать его. Руки Чонина немилосердно жгли даже через ткань майки. Чунмён не знал, в чём дело: Чонин не хотел или не решался? - Ты тоже… можешь… потрогать, - слова давались всё труднее. Даже не из-за смущения и волнения, а из-за того, что не хватало воздуха. Удары сердца отдавались в висках, в горле, в животе. Чунмён наваливался сильнее, трогал всё более жадно, потому что знал, что другого такого шанса у него не будет. Чонин, видимо, всё же ждал разрешения. Потому что тут скомкал майку на пояснице, погладил своими обжигающе горячими руками и прошептал, улыбаясь по-дурацки пьяно: - Ямочки… Я видел… Я очень хотел… Так сделать. У Чунмёна от всего этого кружилась голова. Они, чёрт возьми, даже с кухни не вышли. Чунмён буквально обтёр стенку телом Чонина, а тому хоть бы что. Потому что он ошалел от возможности гладить и трогать там, где хотел. Право, как мало ему нужно было для счастья. Но раз уж Чонин собрался делать то, что он давно хотел, то кто мешал Чунмёну сделать так же. Что он там давно хотел? Кроме как выцеловать шею Чонина, попробовать на вкус его кожу? Он хотел оставить свои следы на этом теле. Пусть и не такие долговечные, как Чонин оставил на нём. Чунмён втянул губами кожу над ключицей. Особого опыта у него не было, зато с лихвой хватало желания и запала. - Сними… - Чонин уже дёргал эту чёртову майку с силой, словно она ему жить мешала. Хотя, конечно, может и мешала. Потому что возбуждение Чонина было заметно невооружённым глазом. Про своё собственное Чунмён предпочёл не думать. Не хватало ещё устыдиться и потерять такой момент. Ясно же, что такие шансы выпадали в жизни только один раз. Чунмён отстранился на секунду, стянул майку через голову и дёрнул Чонина за рукав кофты: - И ты. Давай! - И я, - Чонин буквально пожирал Чунмёна глазами, хоть и видел явно не в первый и даже не в десятый раз. Будь у Чунмёна хоть какие-нибудь гарантии, он бы тоже посмотрел. Да он хотя бы предложил перебраться в свою комнату. Но сейчас любое промедление подействовало бы как ушат холодной воды на голову. А Чунмён ещё не хотел приходить в себя. Поэтому Чунмён бесцеремонно повернул Чонина лицом к стене и прижал, навалился снова, едва не заскулив от удовольствия: кожа Чонина, его жар и запах просто сводили с ума. - Что ты творишь? - Мешаю тебе, - Чунмён снова попытался оставить свой след, теперь уже сзади на шее, под волосами. – Ты пялишься на меня. Это отвлекает… - От чего? - От тебя, - Чунмён взъерошил пальцами волосы на затылке. Что же с ним происходило. Голова словно не соображала совсем. Он просто трогал, потому что хотел, целовал, кусался даже. Да он сам себя не узнавал. Своей неожиданной покорностью Чонин разбудил в нём вулкан, спровоцировал такое извержение, к которому и сам оказался не готов. - Но я хочу тоже… трогать тебя… - Потом, сначала я, - да Чунмён, если бы мог, наверное, сейчас бы просто его сожрал. Но приходилось как-то сдерживаться, думать, чтобы следов зубов и губ было не видно… Впрочем, об этом Чунмён вспоминал далеко не каждый раз. Куда больше его волновало то, как Чонин прогибается в спине. Словно напрашивается на нечто большее. На что-то такое, о чём они оба могут пожалеть. И, скорее всего. Пожалеют сразу же, как только схлынет этот дурман. Чунмён смело, словно тысячу раз так делал, провёл ладонями по плоскому твёрдому животу Чонина, а потом уверенно скользнул ниже, ловко справился с кнопкой на джинсах и расстегнул молнию. Внезапно стало так тихо, как обычно происходит в кино: когда на главного героя наводят пистолет и щелкают затвором. Чунмён сам себе поражался. Это он только что сделал? Это он сам расстегнул Чонину джинсы? И собрался запустить ладонь туда, где едва ли бывал до него хоть один парень? И Чонин не собирался сопротивляться? Похоже, что Чонин не собирался. Потому что он втянул живот и снова задержал дыхание. - Хочешь, чтобы я… Чтобы потрогал там? - Не знаю… Это так… Словно я планирую прыгать с вышки, - сознался Чонин. Чунмён решился и скользнул ладонью между джинсовой тканью и хлопком белья. Он чувствовал ладонью жар и твёрдость. И собирался продолжить. Звонок в дверь стал для них полнейшей неожиданностью. Ушат холодной воды обрушился на их головы и отрезвил обоих. Чонин рванулся, лихорадочно потянул молнию джинсов вверх и взглянул на Чунмёна: - Кто это? Что происходит? - Я не знаю… Не знаю… - Что делать? - В мою комнату… блять, как в плохом кино. - В очень плохом! – Чонин догадался схватить свою кофту и шмыгнуть в комнату Чунмёна. Тот кое-как нацепил свою майку, одёрнул подол, чтобы прикрыть катастрофу, которая творилась в его штанах, сгрёб посуду в раковину, а только потом подошёл к дверям: - Кто там? - Кого там только нет! Открывай! - Чунмён, у тебя там особняк в три этажа? - На улице похолодало! Хор женских голосов за дверью смутил Чунмёна до безумия. Но выбора не было: - Привет, девчонки! - Привет! – Чжису первой прошла в прихожую, а за ней потянулись и остальные. Заметив рядом с Миной Дахён, Чунмён побледнел. К такому повороту судьбы он оказался не готов. - Проходите… - А Чонин ещё у тебя? – Момо стряхнула капли дождя с зонтика на лестнице. - Да, ещё у меня… А что? Или вы к нему? - Мы к вам обоим, - Сана вынула из-за спины объёмный пакет. - Что там? – Чунмён немного опешил. Чонин всё никак не решался выглянуть, видимо, репетировал объяснение с Дахён. А объяснять, похоже, предстояло очень многое. - Новая настольная игра и огромный набор пирожных. С тебя чай, - распорядилась Чжису, отправив остальных в комнату, а потом, уловив момент, тихо шепнула Чунмёна на ухо: - У тебя майка задом наперёд надета.